Предлоги

Тецуро тащит вялого после тренировки Кенму к себе домой, болтая без умолку про какой-то нереально крутой фильм, который уже давно хочется посмотреть. Это уже что-то вроде традиции, их секрета — такие вот посиделки. Хотя на самом деле смотреть хочется совсем не кино. Хочется бесконечно, минута за минутой, смотреть на того, кто сейчас тащится сзади, меланхолично тянет: «Тецуро, ты слишком быстро идёшь» и стискивает его руку в своей, кажется, так ничего и не замечая. Тецуро уговаривает себя остыть, успокоиться и не пугать друга, доверчиво шлёпающего тонкими кедами по асфальту. Наверное, для него это и есть счастье. Тецуро открывает дверь своей квартиры, пропускает вперёд бесшумно прошмыгнувшего Кенму и краем сознания ловит едва ощутимый запах его одеколона. Сладкий. «Точно, счастье», — он снова ловит за хвост эту мысль, когда они с Кенмой наконец-таки устраиваются на диване перед ноутбуком и когда тот тянется за прикосновениями, словно настоящая кошка, прикрывает глаза и почти ложится на сидящего рядом Тецуро. А тот и не против, кладёт ладонь одной руки на плечо и утягивает в тёплые объятия. Потом практически незаметно откидывает голову на мягкую, уютную спинку дивана и лениво наблюдает за спокойным лицом Кенмы, который, глядя из-под полуопущенных ресниц, жадно ловит каждое движение актёров на небольшом экране ноутбука. В комнате торжествует царство полумрака, лишь отсветы происходящего в фильме гуляют по ней, нигде особо и не задерживаясь. Тецуро переводит взгляд сначала на экран, но, так и не поняв, что же там вообще происходит, смотрит на Кенму, кожа которого в бликах и свечении включенного ноутбука кажется прозрачной, какой-то нереальной, словно это и не кожа вовсе, а плёнка, такая блестящая и тонкая, что кажется, тронь — и порвётся. Тецуро ловит себя на мысли, что не прочь проверить это на практике и, подняв ладонь, прикасается пальцами к щеке Кенмы. Тот вздрагивает, резко и немного неуклюже, будто только проснулся, и немного удивлённо смотрит на застывшего чёрным изваянием Тецуро. — Что с тобой? — тихо спрашивает он, и Тецуро отчаянно подозревает, что сейчас свихнётся от игры контрастов и этой невыносимой темноты глаз, смотрящихся совершенно чуждо, но не неуместно, нет, на практически белой коже и среди копны таких же светлых волос. Он сглатывает и молчит, не испытывая ни малейшего желания отвечать: как же тогда объяснить хрипоту голоса и к чертям сбившееся дыхание? Кенма не настаивает и вновь прижимается щекой к плечу Тецуро, перекидывает руку поперёк его груди, как делал это миллион раз до этого, а Тецуро не знает, куда себя деть от возбуждения, хлынувшего, словно вода на корму корабля во время безумного шторма. Докатился. Молодец, похерил дружбу. Тецуро костерит себя, но остановиться не может: выводит двумя пальцами правой руки невнятные линии на мягкой ладони Кенмы, рисует кривые круги и пьяные зигзаги на внешней стороне его запястья, воровато поднимается выше и замирает ладонью на локте, вечно шершавом и сухом. Кенма рядом втягивает в себя воздух и закрывает глаза. На его чёрных ресницах прыгают синие и фиолетовые блики, а губы, которые он в непроизвольном порыве облизывает, теперь влажно блестят. — К чёрту фильм, — хрипит Тецуро, и Кенма вновь вздрагивает, только теперь от глубокого, низкого голоса друга, и кивает. Тецуро лень вставать, и он, потянувшись, еле попадает пальцем по пробелу, останавливая фильм именно на том моменте, когда главного героя бросают в невзрачный подвал. Комната тут же будто замирает в тишине и темноте, а Тецуро, вернувшись в исходное положение, медленно берёт Кенму за руки и так же плавно опускается спиной на обивку дивана, заставляя его улечься на себя. Во мраке ничего не видно, и приходится действовать практически на ощупь, наугад. Тецуро отпускает ладони Кенмы и ведёт пальцами по его шее, мучительно медленно и до дрожи приятно, задевает края сползшей футболки, путается в волосах, сжимает отросшие пряди прямо у корней, с наслаждением вырывая из его горла ещё один вздох. Кенма откидывает голову назад, дышит часто-часто, что Тецуро, слыша это, кусает губы и спускает всё на тормозах, прижимаясь ртом к подбородку, выцеловывая ирреальные, изломанные фигуры, а рукой заставляя Кенму нагнуться ниже. Они жадно ловят горячее дыхание, смешавшееся в одно на двоих, замирают на одно долгое мгновение и прижимаются к губам друг друга, резко, порывисто, так, что потом они будут болеть от такого напора. Тецуро срывается окончательно, с рыком переворачивается и зажимает тело Кенмы своим, разгорячённым и, кажется, совершенно точно лишившимся всякого контроля. Кенма охает тихо и тут же прижимается к нему, обвивает руками шею, стискивает пальцами волосы на затылке и тянется за невыносимо желанными поцелуями. Тецуро же щедр, он с готовностью даёт то, что просят: целует, куда дотянется, забирается руками под задравшуюся ткань футболки, гладит бока, сминает пальцами кожу, тщательно пересчитывает каждый позвонок и останавливается на лопатках. Кенма рвано дышит прямо под ухом, сжимает пальцами плечи так сильно, что Тецуро морщится и, словно трезвея, убирает руки со спины Кенмы, прижимает ладони к его щекам, горячим, будто в лихорадке. — Куро, — сбивчиво шепчет Кенма и кусает губы, словно не в силах сдержать охватившей его нервозности напополам со страхом. — Отставить панику, — Тецуро моментально понимает, в чём дело, и прижимается лбом к его лбу. — Я от тебя ничего требовать не стану. Кенма хмурится, и в его глазах до сих пор плещутся огромными волнами недоверие и страх. — Мне от тебя ничего особенного не нужно. Он хмурится ещё сильней, в груди всё жжётся от непонятно почему возникшей обиды, которую Тецуро, прямо по привычке, тут же тушит: — Только ты сам. Кенма мгновенно отпускает себя, расслабляется в его руках и бурчит скорее для проформы: — Ты невыносим. Тецуро смеётся в ответ, хрипло и так низко, что Кенму тут же пробирает дрожь, осевшая в висках и стиснувшая голову твёрдым ободком. Он тихо выдыхает и прячет лицо на шее Тецуро, окончательно успокаиваясь и позволяя ему ненавязчиво, ласковыми движениями перебирать волосы. — Надо будет и завтра какой-нибудь фильм скачать, — задумчиво произносит Тецуро, глядя в стену. — Только поскучнее давай, — с серьёзным видом добавляет Кенма и несмело улыбается. Тецуро понятливо ухмыляется и щелкает его по носу. Предлоги им больше не нужны.