Остатки человечности

      Травничья хата была растоплена едва ли не до состояния настоящего пекла. Быславпостарался на славу – нарубил дров, притащил пару десятков аккуратных вязанок к самым стенам хаты, соорудил для них шалаш из сена и крепких палок, натопил печь и теперь ходил с причитаниями – все ли сделано? Всего ли достаточно? Касия успокаивала мужика, что всё уже хорошо, оплачено, большего ей не требуется, но Быслав не успокаивался.       – Вот-вот теща моя придет, госпожа Кася, вы обождите лучинку! Щас она явится, точно вам говорю…       Касия устало вздохнула. Поправлять местных, упорно называвших её Касей, пропуская одну букву, она уже давно перестала. Им эта «и» словно поперек горла стояла. Больно уж тонкое и изящное имечко – Касия, в самый раз для какой-нибудь шибко умной девицы из Оксенфурта, или, страшно сказать, для чародейки. То ли дело Кася – просто и ясно, свои люди, всегда помогут и вылечат.       Быслав тер свое бочкообразное пузо, выглядывая в окно. Он сильно нервничал – Касии за принятые у его жены роды были обещаны два десятка яиц, две крынки молока и свежее говяжье мясо, самое лучшее: кострец и часть грудины. Все это богатство должна была принести Маришка, мать роженицы, а она запаздывала.       На улице шел проливной дождь. Отсутствие всякого ветра создавало впечатление, что кто-то, сидя на тяжелых низких тучах, лил воду из сотен ведер. Тем не менее, непогода совершенно не мешала толстой широкоплечей матроне катить вперед телегу, нагруженную подарками. Шерстяной платок, подвязанный под третьим подбородком аккуратным бантиком, промок насквозь. Вода с него стекала матроне на лицо, но она упрямо толкала телегу, не пытаясь утереться. Быслав вышел к ней навстречу, перехватил телегу и покатил её к дому. Матрона с удивительной для женщины её размеров скоростью боком скользнула в дверь, глубоко и картинно вздохнула, стащила с головы платок, выжала его и начала стенать.       – Ох, госпожа Кася, ой, беда приключилась! Лихо налетело! Знала я, что не к добру это все.       Касия молча заглянула под плотное кожаное покрывало, которое прятало её подарки от дождя. Все обещанное было на месте, и даже больше – несколько сладких пряников лежали прямо на яйцах, их аромат быстро наполнил комнату.       – Так что там, говорите, приключилось?       – Беда! – повторила женщина, тряся всеми подбородками. – Помните ли, с неделю назад Болек с сыновьями в Новиград поехали, на ярмарку? У них колесо с телеги выскочило, я ещё тогда подумала, мол, не к добру, да разве ж можно Болека отговорить? Он же осел, только ушей да копыт не хватает! Вот, помнится, пару лет назад пыталась я его отговорить младшего грамоте учить, а то где это видано…       – Лихо, говорите? – громко спросила Касия, откусывая от пряника.       – Лихо, да! – воскликнула Маришка. – Оно самое! Приехал к нам купец, аж из Дорьяна, мимо нашего-то села проезжать ему надо. Так вот, говорит, лихо завелось! Увидел, говорит, по дороге несколько телег перевернутых, совершенно пустых. А ведь Болек-то по той же дороге ехал, вот я и страшусь худшего…       Быслав кивал в такт её рассказу, скрестив мясистые руки под грудью. Касия задумчиво жевала пряник. Местные жители, включая старосту, почитали её как самую умную и знающую. После приезда из полыхающего Вечным Огнем Оксенфурта, молодая медичка успела помочь почти каждому семейству в этом селе, носившем название Малые Редьки. Она решила проблему со сдыхающими кроликами, спасла жену старосты от ужасных болей в пояснице, помогла нескольким роженицам, последней из которых стала жена Быслава. Словом, в селе её любили и почитали, и не стали бы сдавать её сумасшедшим охотникам за колдуньями, которым Касия приглянулась за легкое увлечение алхимией. Здесь она была в безопасности, по крайней мере, пока.       – Если и вправду лихо завелось, то надо звать ведьмака, – уверенно сказала медичка.       – Так, где ж его изыскать, ведьмака ентого? – Быслав потер мокрые ладони возле горячей печи, пытаясь согреться.       – Где-где, в городе, конечно. Там есть доска с объявлениями. Напишу вам парочку, а вы развесите.       Но только завтра. Сегодня она слишком устала. Роды начались на рассвете, были тяжелыми и долгими. После этого её угощали в доме старосты, потом она ждала, пока Быслав нанесет ей обещанных дров и его теща и прикатит ей телегу с оплатой. Сейчас был ранний вечер, а ей уже хотелось спать, как в полночь.       – Ох, госпожа Кася, чтоб мы без вас делали? – умильно заулыбалась Маришка, прижимая шерстяной платок к огромной груди.       – КАРАУЛ! КАСЯ, КАСЕНЬКА!       Все втроем выглянули в окно. По тропинке к хате бежал молодой охотник Милош, размахивал руками и продолжал кричать. Касия вышла на порог и дождалась, пока парень не забежит под навес.       – Ой, Касенька, ой… – Милош дышал тяжело и часто, видно, бежал от самой деревни.       – Отдышись, отдышись. Что там такое случилось? – медичка скрестила руки на груди, за её спиной заохали и запричитали Быслав с тещей.       – Яцек, Болеков сын…       – Ой-ой-ой, говорила же, лихо! – вскрикнула довольная своими провидческими навыками Маришка, выскакивая на порог к Милошу, едва не столкнув Касию.       – Он там… Раненый… стрела у него в жопе…       Касия вскинула брови. Лихо лихом, но какие чудовища стреляют из лука? От Брокилона они очень далеко, да и стали бы дриады появляться так близко у людских поселений?       – Ой-ой-ой! – закричала матрона, снова встряхивая всеми подбородками. – Что ж это деется-то? Никак вражины у нас на пороге? Партизаны? Аль черные?       – Веди.       Милош понял приказ быстро и вместе с медичкой побежал обратно в село. Быслав с тещей отстали почти сразу, и крикнули им, что непременно зайдут завтра, узнать все новости из первых рук. Касия успела захватить сумку с инструментами, она неприятно оттягивала плечо и тянула к земле. Усталость смыкала ей веки, в глаза будто насыпали песка, даже холодный дождь не бодрил. Когда они прибежали к дому Болека, то успели промокнуть насквозь. Как бы не заболеть, думала Касия, заходя внутрь. К счастью, в доме было жарко, печка вовсю разгорелась. Внутри уже были староста со старшим сыном. Они стояли в углу просторной комнаты и перешептывались, но замолчали, когда зашла Касия.       В другом углу, под самым окном на кровати ничком лежал Яцек. Из его бедра чуть пониже ягодицы торчала длинная стрела с белоснежным оперением. Возле ложа в молитвенной позе склонилась его рано поседевшая мать. Она обернулась на звук закрывающейся двери и тут же бросилась медичке.       – Госпожа! Умоляю, спасите Яцека!       Касия осторожно отодвинула от себя паникующую мамашу и подошла к пациенту.       – Кость не задета, – задумчиво пробормотала она, осматривая рану. – Важные артерии тоже. Жить он будет, через пару месяцев даже бегать, возможно.       Все присутствующие радостно заулыбались. Оставалось сущая мелочь – вытащить стрелу. Касия сказала сыну старосты и Милошу крепко держать Яцека за ноги и плечи, а сама полезла в сумку. Оттуда она достала кусачки, которым отсекла оперение стрелы, и спирт, который пошел на смазывание раны и древка. Яцек простонал и попытался дернуться.       – Держите его как можно крепче, поняли?       Милош и сын старосты в знак согласия ещё сильнее схватили Яцека, вжимая его в кровать. Касия легонько нагнула стрелу, ощущая сильное сопротивление. Значит, зазубренная, плохо. Медичка потянула древко к ноге, и одновременно с этим начала аккуратно вытягивать стрелу. Под стоны Яцека показался наконечник. Большая часть была под кожей, зазубринки топорщились, рискуя порвать мышцы.       – Староста, будьте любезны… Там, в моей сумке… Да-да, вон, в черном футляре, скальпель. Тонкий такой ножик. Ага, он самый, спасибо.       Медичка осторожно надрезала кожу, а затем быстро и плавно вытянула стрелу. Яцек застонал в последний раз и выдохнул. Осталось только зашить рану и повторно обработать её спиртом. Когда дело было сделано, она получила крепкие объятия и слезы от мамаши, рукопожатия от старосты и обещания награды. Вопрос оставался только один – чья стрела? Касия покрутила её в руках. Искусно сделанная, она, впрочем, явно создавалась «на коленке», а вовсе не в кузнях профессиональных армий. Значит, какие-нибудь партизаны, или и того хуже – разбойники.       Дверь хаты открылась снова. На пороге стоял высокий полный мужчина в забавной шляпе, украшенной сильно промокшим павлиньим пером. Зайдя внутрь, он снял головной убор и слегка поклонился.       – Мир вам, добрые люди. Как раненный?       Раненный простонал, подтверждая, что жив, хоть и не совсем здоров. Вошедший улыбнулся и снова поклонился.       – Имя мое Венис Ирмиг, я купец из Дорьяна. Это я его привез сюда.       Мамаша немедленно кинулась ему на шею со слезами.       – Господин! Прошу, скажите, что вы видели моего мужа и малыша!       Купец грустно покачал головой. Он рассказал, что нашел Яцека лежащим на дороге, пытающимся ползти в сторону от леса. Поднял беднягу на свою телегу и покатил к ним в село. Ни телеги Болека, ни его самого с младшим сыном нигде не было видно. Потом стали спорить о том, что делать. Раз была стрела, значит надо идти в город, показывать. Но как же пойдешь, если там разбойники? Да и совершенно не факт, что в городе их выслушают и примут, пока разбойники не начнут мешать кому-нибудь кроме Малых Редек на отшибе мира. Спор прервал вскрик мамаши – она кинулась к сыну, который махал рукой, пытаясь привлечь всеобщее внимание.       – Ты видел нападающих? – спросила Касия, присаживаясь возле кровати.       Яцек кивнул головой и разлепил сухие губы, пытаясь что-то сказать. Мамаша сразу же подскочила к нему с кружкой воды. Раненый напился и снова рухнул на кровать.       – Так кто напал-то, Яцек? – староста, коснулся его плеча, в попытке растормошить.       – Белки…       Повисла гробовая тишина. Мамаша уронила кружку на пол. Купец Венис чертыхнулся. Милош и сын старосты дружно начали поминать всех богов, которых знали.       Касия встала.        ***       Дождь перестал к полуночи. Дорогу сильно размыло, Касия хлюпала по ней сапогами, постоянно натягивая ремень тяжелой сумки и поудобнее перехватывая факел. Где-то очень далеко взвыли волки. Медичка поежилась, в очередной раз стряхнула с ноги комок грязи и потопала дальше.       Что именно заставило её выйти из дома так поздно и после такого дождя, она и сама не знала. Рыдающая ли мамаша, утирающая сопли и кричащая, что сейчас пойдет и утопится в ближайшем пруду. Или может испуганные умоляющие глаза старосты. Купец её отговаривал. Дурная затея, убеждал он, когда медичка вместе с ним вышла из хаты Болека. Не стоит подвергать опасности столь важного и нужного человека, как медик, ради наверняка мертвых людей. Касия это знала, однако сейчас упрямо шагала по грязной дороге в сторону, где Венис нашел Яцека. Клятва, данная ею когда-то, не могла позволить ей бросить человека в беде, пусть даже и наверняка мертвого.       Дошла она до нужного места не меньше, чем за полчаса. Не так уж и далеко от деревни, совсем чуть-чуть Болек с сыновьями не доехали. На размытой дороге хорошо виднелись следы ног и два длинных следа от двух разных повозок. По одной Касия пришла к месту – это был след от телеги купца. Другой след резко уезжал в сторону от дороги, прямо в густой черный лес. Странно это, подумала медичка. С чего бы Болеку съезжать с дороги, да ещё и так резко, рискуя потерять колесо в крутом развороте? Касия прошла к месту поворота и приблизила факел к земле. Свет показал следы, огромное множество разных следов. Кто-то совсем недавно прошелся по грязи прямо за телегой в лес.       Касия выпрямилась и осмотрелась. Нужно ли ей идти? Она не воин, ничего страшнее скальпеля в руках никогда не держала. Болек едва ли жив, как и его сынишка, милый маленький Дариуш, стеснительно прятавшийся за отцовскими ногами, когда они вместе пришли просить её обучить малыша грамоте. Сколько ему лет? Десять, одиннадцать?       Медичка понуро пошла по следу свернувшей в лес телеги. Высокая сухая трава щекотала тыльные стороны ладоней, сумка больно оттягивала плечо. След тянулся в сторону холмика, который медичка преодолела не без труда. Скользкая грязь пару раз возвращала её вниз, но Касия упрямо лезла, хватаясь руками за жесткие стебли. После нескольких попыток она вошла в лес.       Свет от факела делал тени вокруг темнее и страшнее. Медичка подавила желание потушить его и стала вглядываться в землю. След тащился дальше, мимо черных голых стволов прямо к болотцу. Следы ног и телеги вели её вперед, показывая несколько неприятных находок. Первой стало колесо от телеги, отлетевшее от бешеной скачки. Дальше она увидела торчащие из деревьев стрелы с белым оперением и зазубренными наконечниками. У самого берега болотца она обнаружила вскрытый пустой ящик, в котором Болек перевозил свои товары. На нем виднелись отметины от меча, кто-то нетерпеливо вскрыл его и вытащил содержимое.       За жуткими находками она не сразу заметила самую страшную – впереди, в болоте застряла телега. Конь, тащивший её, увяз в мутных водах, захлебнулся и сдох. Из воды торчал его круп и задние ноги, утыканные теми же стрелами. Телега утонула наполовину. Внутри лежал Дариуш. Его маленькое тело уже успело побледнеть. Стрела попала ему в живот, прямо в кишечник. Он умер не сразу, лицо было искажено предсмертной маской боли и страха. Свет факела Касии отражался в его больших черных глазах. Медичка судорожно выдохнула, крепко стиснув факел, отвернулась и наткнулась взглядом на Болека, лежавшего под мутной водой лицом вниз. В руках он все ещё сжимал топорик, послуживший ему последним оружием. Из спины торчало две стрелы, обе под лопатками.       Надо уходить, подумала Касия. Надо отстраниться. Как нас учили? Трупам уже не помочь. Мертвы, они мертвы, надо бежать отсюда, пока белки и до меня не добрались. А что если уже добрались? Что если они сидят там, между деревьями, натянув тетиву, и смеются над ней? Касия резко развернулась, выставив факел перед собой. Она разглядывала блестящие от влаги стволы деревьев, но за ними был только мрак. За спиной хрустнула веточка. Медичка ощутила, как по спине бегут мурашки и снова развернулась. Ей почудилось, что она слышит смешки. Она медленно пошла прочь от болота, судорожно стискивая факел.       Снова хрустнуло, теперь уже справа. Касия вскрикнула и отскочила в сторону. Снова смешки, теперь уже ближе и громче. Медичка побежала, но быстро поскользнулась на грязи и плюхнулась лицом вниз. Резко развернувшись, она попыталась встать. Возле уха свистнуло. Касия пискнула и перевела взгляд на стрелу, пригвоздившую её темно-каштановую косу к земле. Дрожащие руки полезли под рубаху, снимая с шеи знак её цеха. Она резко вытянула кадуцея перед собой.       – Вы знаете, что это за знак? – крикнула она в темноту.       Тени зашевелились, начали перешептываться. Снова захрустели веточки.       – Знаете! – крикнула она снова, не спрашивая на этот раз.       Из темноты выступили белки, один за другим, десять эльфов. Девять из них остановились в дюжине шагов от неё, а один подошел ближе прямо на свет факела. Его некогда прекрасное лицо было обезображено жутким шрамом, который эльф скрывал под красной повязкой. Единственный темный глаз смотрел с нескрываемым презрением. Кольчуга, надетая поверх длинного стеганого балахона, тускло поблескивала в факельном огне. На поясе у эльфа висел внушительный меч, за спиной торчали лук и колчан. Белые перышки стрел резко контрастировали с ночной темнотой. На груди эльф повесил несколько военных жетонов, явно трофейных. Она узнала на них темерские лилии, на зеленом, синем и черно-красном фоне – знаки особых отрядов.       – Медичка.       Касия кивнула головой. Скоя’таэль нарочито медленно подошел к ней и присел на корточки.       – Здесь уже некого спасать,dh’oine.       – Знаю. Знаю, что некого, – отозвалась Касия, понемногу отодвигаясь от эльфа. – Но вам я смогу помочь.       Эльф чуть склонил голову на бок и повернулся к своей ганзе. Эльфы переглянулись между собой, один из них пожал плечами.       – Не верю, что у вас нет раненных, – пытаясь унять дрожь в голосе, сказала медичка.       Эльфы снова зашептались. Один из них подошел чуть ближе и остановился в паре шагов от своего командира.       – Иорвет…       Его тихий, полный печали голос заставил беличьего командира поморщиться и шикнуть на подошедшего. Он снова посмотрел на Касию. Его внимательный глаз при ближайшем рассмотрении оказался зеленым. Названный Иорветом очень медленно потянул к ней руку, заставляя медичку вжать голову в плечи. Пальцы в кожаных перчатках почти коснулись её головы, Касия зажмурилась, но ничего не почувствовала. Эльф ухватился за древко стрелы и легко вытащил его из земли. Девушка открыла глаза и завертела головой. Иорвет уже стоял.       – Поднимайся, dh’oine.       Она послушалась. Стоило ей встать на ноги, как эльфы окружили её. Один накинул ей на голову тонкий холщевый мешок, другой связал руки за спиной. Сумку у неё сразу забрали. Касия слышала, как эльфы открывают её, звенят инструментами и гремят пузырьками с лекарствами. Ну и ладно, думала она, шагая. Перебьют – им же хуже. Ей оставалось только надеяться, что у одичавших эльфов-разбойников осталось хоть немного чести, и они, в благодарность за помощь, отпустят её.       Шли долго. Касию постоянно подталкивали в спину между лопаток. Не то чтобы она медленно шла, но как же можно упустить шанс и не ударить ненавистнуюdh’oine? Казалось, это все время проделывали разные эльфы, разделяя между собой удовольствие. Несколько раз медичка запиналась о торчащие из земли корни, и эльфы, пользуясь случаем, хватали её за руки и больно тянули вперед. С мешком на голове было трудно дышать, Касия начала трясти головой, прогоняя вызванный ужасной усталостью и нехваткой воздуха сон. Наконец, они остановились. С головы Касии сняли мешок, руки развязали, но теперь один из эльфов вытащил меч и погрозил ей острием. Как будто я представляю какую-то опасность, с досадой подумала медичка.       Лагерь скоя’таэли разбили возле развалин какого-то поместья. Имя уникума, что решил устроить себе жилище посреди густого леса, потерялось в истории. Половина поместья давно разрушилась, но другая стояла, хотя и остались от неё только стены, да крыша. Эльфам, впрочем, хватало и этого. Когда Касию завели внутрь, она увидела двенадцать лежанок из сухих веток, травы и листьев, устроенных вокруг костра. На одной из них лежал единственный раненый, а возле него склонился другой эльф, крепко сжимающий руку товарища. Медичка с удивлением увидела на его впалых щеках слезы.       – Иорвет! – вскрикнул плачущий, увидев их.       Командир подтолкнул Касию к лежанке. Медичка склонилась над раненым и обнаружила, что это девушка – единственная в отряде. Её прелестное лицо выглядело совершенно безмятежным, она будто спала и видела хорошие сны. Её спутанные медовые волосы разметались по лежанке, бледные почти синие губы были приоткрыты. Она умирает, поняла Касия. Запястья рук были крепко перевязаны грязными бинтами. Других ран медичка не обнаружила и обернулась к командиру.       – Она… сама?       Ответом послужил короткий кивок. Касия осторожно размотала бинты на обеих руках и увидела два ровных пореза вдоль вен. Резала эльфка глубоко и точно, она не хотела жить. Осмотр пациента занял всего пару минут. Помимо обычных для обильной кровопотери симптомов, Касия обнаружила ощутимо надувшийся живот. Она осторожно провела рукой по холодной коже, нащупав пупок, и спустилась пальцами ниже, в область органов малого таза.       – Её изнасиловал солдат.       Голос Иорвета прорезал мертвую тишину. Касия обернулась к нему, отнимая пальцы от живота эльфки.       – Dh’oine, конечно, кто же ещё. Взял её, когда она, отбившись от нас, спустилась искупаться в Понтаре. Мы нашли её рыдающую и голую на берегу. Солдат лежал там, с перерезанным его же кинжалом горлом. Мы забрали её оттуда, укрыли, успокоили. А когда стало ясно, что она… – Касия видела, как эльф стиснул кулаки. – Мы искали травницу, чтобы та очистила её. К несчастью, ваши людские травницы ненавидят эльфов.       Неправда, с горечью подумала Касия. Их бы вздернули за помощь скоя’таэлям, а вы бы не заступились.       – Эльфских травниц мы не нашли, чародеек тоже. Некому было помочь. А потом стало поздно. Всё из-за вас, bloede dh’oine. Все беды от вас.       А вы, подумала Касия, убили мальчика десяти лет, который даже в глаза людям смотреть боялся. И не дрогнула рука?       – Я ей не помогу, – тихо ответила медичка.       Плачущий эльф мгновенно выхватил кинжал, наставив острие на Касию.       – Поможешь, людская шлюха, или я тебя убью!       Его крик заставил Касию снова вжать голову в плечи и зажмуриться.       – Я не могу, – шепнула она. – Правда не могу, она умирает. Слишком много крови потеряла, теперь уже ничего не сделаешь.       Плачущий эльф попытался броситься на неё, но подошедший Иорвет резко схватил его за плечо.       – Хватит, Каирб. Ты же знаешь, что медичка права.       Каирб судорожно вздохнул и прижался лбом к груди эльфки. Он зашептал что-то на Старшей Речи, поглаживая её тонкие руки. Эльфы стали выходить. Иорвет рывком поднял медичку на ноги и потащил наружу. Там снова моросил дождь.       – Ч-что… вы теперь сделаете?       Тихий вопрос заставил Иорвета хмыкнуть. Он повернулся к ней, схватил её пальцами за подбородок и заставил поднять голову.       – Слушай меня внимательно, beanna. Сегодня ты не умрешь только потому, что я не стану проливать твою грязную кровь возле тела Аннасиэль. Сегодня ты вернешься в свою халупу, а завтра в полдень снова придешь на то место, где мы тебя нашли. Одна. Если не придешь, я приду к тебе сам, не один, а со всем отрядом.Побеспокойся за свою деревню. Поверь, я не испытываю никакой жалости при убийстве dh‘oine.       Касия верила. Она вспомнила распахнутые глаза Дариуша и стрелу у него в животе. Не дрогнула рука?       Скоя’таэли вернули её обратно к болотцу с мешком на голове и поставили на колени, приказав досчитать до ста и только потом встать. Касия послушно считала, и после сотни секунд просидела на земле ещё несколько минут, нервно вслушиваясь в лесные шорохи. После, убедившись, что белки ушли, она сняла мешок с головы, схватила брошенную ими сумку и со всех ног побежала домой.        ***       Уснуть она смогла только на рассвете, но сон был нервным и неглубоким. Она знала, что ей ещё предстоит добираться до места встречи со скоя’таэлями. Колотившееся от страха сердце не давало расслабиться. Медичка встала, когда солнце поднялось над горизонтом достаточно высоко, но до полудня оставалась ещё пара часов. Трясущимися руками она начала собирать сумку. Лекарства эльфы забрали себе, а ещё кусачки, спирт, и даже пряники, которые она запихала в сумку перед выходом. Черный футляр, в котором она хранила скальпель, тонкие шелковые нити и похожую на рыболовный крючок стальную иглу, белки не тронули. Скальпель медичка спрятала в складках широкого кушака. Тонкое лезвие в случае надобности легко пройдет сквозь кожу, и сильно повредит внутренние органы и артерии. Оружие неудобное, конечно, но лучше так, чем идти вовсе без него. Касия накидала в сумку разных мазей, колбочки с отварами и последнюю бутыль спирта. На завтрак она съела холодные вареные яйца, запила молоком и накинула на плечи плотный дорожный плащ.       Вышла медичка пораньше. Страх опоздать на встречу и стать причиной массовой резни наделил усталые ноги неожиданной силой. Она решила сделать большой крюк и обойти Малые Редьки стороной. В деревне её наверняка ждут, и, увидев живой, кинуться расспросами. Будет там и рыдающая теперь уже вдова, мать Дариуша. Перед глазами у Касии снова встал мальчик со стрелой в животе. Нет, это будет слишком больно.       Ноги несли медичку к назначенному месту встречи. От её дома до места, где она вчера свернула в лес, всё те же полчаса, но пролетели они слишком быстро. Касия снова упрямо забралась на холм и вошла в лес. Стояла страшная духота. Деревья ещё были влажными и черными, но страшные тени исчезли с наступлением дня, и медичка хорошо видела, что творилось за широкими голыми стволами.       До болотца она не дошла. Телега ещё была там, а вместе с ней и Болек, и Дариуш, наверняка уже начавшие разлагаться. За столько лет она должна была привыкнуть к трупам, но черные глаза, словно живые и молящие о помощи, снова заставили её содрогнуться. Касия уселась у одного из деревьев, спиной к болотцу, оперлась на ствол и стала ждать. Сколько времени прошло, она не знала, но солнце уже успело выйти в зенит и начало медленно скатываться вниз по небосклону. Уставшая вздрагивать от каждого шороха, медичка прикрыла глаза, только на минуточку, чтобы дать им отдохнуть хоть немного, но голова тут же безвольно упала на грудь.       Очнулась Касия от того, что кто-то сильно потряс её за плечо. Она разлепила тяжелые веки, пытаясь понять, что происходит. Затекшая шея ныла, медичка потерла её ладонью и подняла голову. Над ней навис давешний эльф. Единственный глаз смотрел уже не настолько презрительно, хотя всё ещё довольно холодно.       – Вставай, beanna.       Медичка поднялась на ноги, ощущая сильную боль в мышцах. Постояла немного, опершись на ствол. Эльф скрестил руки на груди, ожидая, пока девушка не придет в себя полностью. Когда Касия выпрямилась, скоя’таэль молча пошел в обратную сторону, к дороге. Касия засеменила за ним быстрыми короткими шагами.       Шли молча. Эльф перевел её через тракт, в противоположную от леса сторону. Тут широко раскинулось дикое поле, с редкими деревьями и кустарниками. Впереди маячил высокий холм, который они преодолели довольно быстро. За ним начался реденький лес. Послышался шум реки – рядом был Понтар. С этой стороны берег иногда переходил в пологие каменистые склоны, подтачиваемые снизу речным потоком. Иорвет уверенно шел мимо тонких березок в сторону единственного в округе огромного вековечного дуба. Обойдя его, они осторожно спустились вниз к реке и остановились на огромном округлом валуне, торчащем прямо из воды. Эльф махнул рукой вперед, показав медичке узкую расщелину в склоне. Должно быть, новый лагерь, подумала Касия. Но если так, то отчего он не стал накидывать ей на голову мешок?       Иорвет спрыгнул в воду. Здесь ему было по щиколотки, он легко пошел вперед, высоко поднимая ноги. Касия прыгнула следом. Вода дошла до середины икр. Так же высоко задирать ноги как эльф она не могла, поэтому стала с усилием переставлять их, пытаясь поспевать за своим проводником. Иорвет остановился у входа в расщелину, а когда медичка подошла ближе, дернул её за руку на себя и толкнул внутрь.       Пещера оказалась просторнее своего входа, но довольно сырой и прохладной. В центре Касия увидела следы копоти, недавно там разводили костер. Значит, тут был их лагерь. Но зачем приводить её сюда теперь? Эльф тем временем расстегнул пояс, на котором весел меч, снял со спины лук и колчан со стрелами и отставил оружие в сторону. Он начал разматывать широкий голубой кушак, потом, бросив его на землю, потянулся к ремешкам, держащим кольчугу.       – Ты бы сказал, что у тебя за ранение. Я бы приготовила нужную мазь…       Иорвет не ответил. Он продолжал снимать обмундирование, отвернувшись от медички. Касия полезла в сумку, размышляя, что ей нужно доставать. Едва ли травма была очень серьезная, иначе бы он так просто не ходил по всем этим холмам и склонам. Может, мышцу застудил? Разогревающую мазь Касия, к счастью, взяла с собой. Вот она, в белой баночке. Пахнет ужасно, зато быстро помогает от боли. А может, он сустав вывихнул? Вправлять суставы медичка тоже, конечно, умела. Ничего сложного в этом не было, нужно только знать, где и как применить силу. Касия встала на ноги, все ещё сжимая баночку с мазью.       Эльф уже разделся и стоял перед ней голый по пояс. По левой стороне его шеи, вдоль груди и по всей руке тянулась красивая татуировка – изящная синяя лоза. Слева на груди, прямо над сердцем распускался пышный цветок розы, почти как настоящий.       – Раздевайся.       Касия выронила баночку из дрогнувших пальцев. Она не сразу поняла, что он сказал. Осознание отказывалось приходить, но тело поняло раньше, чем разум. В ушах быстро застучала кровь, противные липкие руки страха схватили за сердце.       – А? – тоненько переспросила она. – З-зачем?       Зачем? Совершенно дурацкий вопрос. Сколько бы эльфы не воротили носы от мерзких dh’oine, сколько бы они не рассказывали о своей возвышенности, в плане межполовых отношений они ничем не отличались от ненавистных им людей. Голодные, уставшие скоя’таэли быстро зверели в лесу. Повезло, если в ганзе были женщины, много женщин. В ганзе Иорвета, вернее, в её жалких остатках женщина была одна. Она крутила роман только с одним из эльфов, а остальные с тайной завистью слушали их вздохи по ночам. Эльфы, как и люди, не были жизненно зависимы от секса. Но, как и озверевшие в течение долгих битв, переходов и скитаний человеческие мужчины, эльфы не знали жалости. Человеческие мужчины без всякого зазрения совести насиловали и людских женщин, не говоря уже об эльфках. Эльфские же мужчины человеческих женщин не считали равными себе. Трахнуть людскую самку было позором, поэтому Иорвет отвел её так далеко от своего лагеря. Но то был необходимый позор, ведь долгие месяцы без женщины рождали неприятные ощущения в голове и в теле.       Эльф начал медленно подходить к медичке. Она отступала от него, шаг за шагом, пока не уперлась лопатками в холодную стену пещеры. В глазах застыл ужас. Она стала мотать головой, словно отрицая происходящее, зажмурилась и выставила руки перед собой в жалкой попытке защититься. Эльф легко перехватил её за запястья, поднял их над головой медички, и поймал её подбородок пальцами.       – Не упрямься, beanna. Если не будешь мне мешать, то обещаю, больно не будет. А если поможешь, то, может, будет и приятно.       Касия снова замотала головой, всхлипнула и попыталась выдернуть руки, но ничего не вышло, хватка у эльфа была железная. Он не обратил внимания на её жалкие попытки вырваться. Иорвет провел пальцами по шее медички, слегка надавив на туго бьющуюся артерию, ниже, к воротнику платья. Одним резким движением он разорвал его, стягивая ткань вниз, к кушаку. Медичка предстала перед ним такой же, как и он, обнаженной до пояса. Бледные соски некрупных мягких грудей затвердели от холода. Иорвет скользнул по ним пальцем, взял одну из грудей в ладонь и сжал. С подбородка медички ему на запястье закапали горячие слезы. Она рыдала.       – Это всё… из-за той девушки? Почему? Я же здесь…       – Не при чем. Я знаю, – его голос звучал почти грустно. –То, что произойдет, не имеет никакого отношения к Аннасиэль и её судьбе. Это только между нами.       Последние слова он прошептал ей на ухо, словно любовнице. Его пальцы спустились вниз к животу, слегка погладив его, очертили кончиками пупок и дернули кушак. Тот быстро распустился и сполз вниз. Тихо звякнул упавший на землю скальпель. Иорвет словно не обратил на это внимания. Он сунул руку под платье, обхватив упругую ягодицу, крепко сжал её и шумно вздохнул. Платье упало вниз, белье порвалось с одного рывка. Теперь Касия стояла перед эльфом голой, если не считать кожаных полусапожек.       – Ты ничем не лучше того солдата, – в бессильной ярости прошептала она. – Такой же, как он.       Эльф издал тихий почти печальный смешок и погладил ладонью её лицо.       – Надеешься разозлить меня, beanna? – спросил он шепотом, касаясь губами её уха. – Хочешь, чтобы я пришел в ярость, чтобы убил тебя? Мне жаль тебя огорчать, но не выйдет.       Касия снова заплакала. Эльф утер слезы с её лица, прижался холодным лбом к её собственному, горячему и влажному. Свободной рукой он спустился вниз, коснулся пальцами нежного пушка на лобке и попытался просунуть руку чуть дальше, но медичка резко сжала бедра.       – Хочешь по-плохому? Будет очень больно.       Девушка всхлипнула. Может, нужно просто перетерпеть? Она не сможет выбраться, ей не сбежать. Сейчас она сможет зажмуриться, представить на его месте кого-нибудь другого. А ещё лучше, представить, что она сейчас не здесь, а в теплой уютной комнатке общежития Оксенфуртского университета, совершенно одна. Сейчас она перетерпит, смирится. А после, когда он уйдет, она всеми силами постарается забыть.       Бедра расслабились, и пальцы эльфа скользнули вглубь вдоль нежных складочек. Там она была совершенно сухая, и эльф заставил её смочить его пальцы своей слюной, грубо пропихнув их ей в рот. Потом он вернул их обратно, поглаживая клитор и смазывая промежность. Его грубые ласки не рождали в медичке никакого желания, но тело, повинуясь заложенным природой механизмам, откликнулось. Выделилась нужная смазка, вход слегка приоткрылся, и Иорвет тут же скользнул внутрь пальцем, сперва только одним, а затем и двумя. Касия заерзала, пытаясь отстраниться, но это порождало ещё больший дискомфорт, и она застыла. В пещере слышались журчание Понтара, её всхлипы, и его дыхание, становившееся все более шумным.       Время для скудных ласк закончилось. Иорвет вытащил из неё пальцы, и начал развязывать узелки на своих бриджах. Он отпустил её руки, и Касия стала бессильно наблюдать, как он достает уже набухший член. Эльф взял её за одну ногу под колено, пристроился между бедер, а второй рукой стал направлять себя к её влажному от слюны лону. Медичка уперлась руками ему в грудь, в отчаянной попытке отстраниться.       – Не надо… – плача, прошептала она.       – Тише. Чем больше ты сопротивляешься, тем хуже тебе будет.       Да, верно, он прав. Нужно просто перетерпеть. Касия попыталась расслабиться и отвернулась от эльфа. Думай об Оксенфурте, убеждала она себя. Думай о мягкой постели, о запахах в лаборатории, о веселых студенческих играх. Думай о матери, напевающей колыбельные младшей сестренке, думай об отцовском смехе. Горячая влажная головка коснулась малых губ и вжалась в них. Маленькая щель неохотно приоткрылась, пропуская эльфа чуть глубже. Но стоило ему двинуть бедрами жестче, как резкая боль заставила медичку закричать и пнуть Иорвета поднятым коленом в живот. Не ожидавший резкого сопротивления эльф зашипел и ослабил хватку. Всего на мгновение, но его хватило, чтобы он её упустил.       Касия упала на землю, судорожно ища скальпель. Эльф одной рукой схватился за бок, а другой намотал косу медички на кулак. Она вслепую схватила рукоятку своего оружия и полоснула Иорвета по ладони. Тот ахнул, отпустил её волосы и отступил на пару шагов. Касия тут же вскочила с земли, выставляя медицинский инструмент прямо перед собой, острием точно эльфу в голову. Тот зарычал, показав ряд ровных белых зубов.       – Я хотел по-хорошему, глупая ты…beanna!       Доведенная до отчаяния медичка с тоненьким почти мышиным писком бросилась на него. Иорвет без всякого труда перехватил её руки, покрепче стиснув ту, что держала скальпель. Касия снова пнула его, в этот раз по ногам. Иорвет зашипел и дал ей звонкую пощечину. Медичку боль отрезвила. Она ударила эльфа коленом в пах, заставляя его согнуться, и попыталась отбежать, но он схватил её за ногу и дернул. Касия упала на землю, а Иорвет немедленно навис над ней, стискивая её ноги своими коленями.       –Поганая dh’oine!       Она опять получила пощечину. Её рука попыталась ударить Иорвета скальпелем, но он перехватил её, выворачивая лезвием в сторону. Касия закричала от боли, и резко стукнула эльфа в нос своим лбом. Тот отстранился на пару секунд, а медичка снова размахнулась для удара. Эльф развернул её руку, отворачивая лезвие от себя, но инстинктивно и слишком резко надавил вниз, отстраняя подальше от своего лица.              ***              Скальпель вошел в её горло легко, словно горячий нож в масло. Девушка закашлялась, с её губ и из раны туго забила темная густая кровь. Её глаза ещё секунд пять выглядели совершенно живыми. В её глотке заклокотало и забулькало, она снова кашлянула, покрывая лицо командира липкими красными каплями. Предсмертные судороги сильно дернули её тело в последний раз, глаза остекленели и она затихла.       Иорвет застыл над ней не меньше, чем на минуту. Ноги расслабились и перестали держать её бедра, но он продолжал стоять над ней на четвереньках. Потом медленно встал, завязал бриджи, осторожно поднял ещё теплое тело и сел с ним на коленях у стены пещеры, крепко прижав к груди.       Всё это выглядело ночным кошмаром. Они поджидали телегу совсем недалеко от какой-то деревни. Несколько пущенных стрел должны были убедить dh’oine остановиться, но вместо этого заставили резко свернуть с дороги в сторону леса. Скоя’таэли помчались следом. Слишком сильным был голод.       Иорвет знал, что в лесу повозка долго не протянет. Конь запнется о корень, отлетит колесо, или всё вместе, но так или иначе, их бешеная скачка закончится быстро. Они увидели, как один из пассажиров выталкивает другого из повозки. Пущенная стрела попала выпавшемув бедро, он отлетел куда-то в сторону густых колючих кустарников. Они решили, что займутся им позже, сейчас ящики с едой были куда важнее. Их туда пришло четверо. Остальные обустраивали лагерь. Четыре эльфа – хватит, чтобы справиться с одним dh’oine и его щенками.       Телега неслась вперед, ею уже никто не правил. Иорвет увидел, как мужик поднял на руки младшего сына, собираясь вытолкнуть и его тоже. Кто-то из его спутников пустил несколько стрел, угодивших в круп коню. Тот бешено заржал и с разбега угодил в болото, медленно утопая в нем. Dh’oine перепрыгнул на сушу с топором в руках, готовый драться и умирать. Иорвет натянул тетиву, присматриваясь к цели. За спиной у мужика увязла в болоте телега. На ней сидел мальчик, расширив от ужаса огромные черные глаза. Иорвет застыл, готовый отпустить стрелу.       – ПАПА!       Иорвет мог пригвоздить мотылька к дереву за крылышко с тридцати шагов. Всего лишь на долю мгновения перед выстрелом его пальцы дрогнули, какая мелочь, пронеслось тогда в его мыслях. Но стрела не знала пощады. Вместо того чтобы угодить dh’oine в сердце, стрела просвистела мимо его уха и попала в живот мальчику. У командира в ушах и сейчас стоял тот предсмертный стон. Мужик развернулся к сыну с криком «Дари!», и тут же получил две стрелы под лопатки. Его тело грузно рухнуло в густые вонючие воды.       Когда Иорвет подошел ближе к телеге, он долго не мог оторвать взгляд от остекленевших черных глаз мальчика. Точно такие же смотрели на него и сейчас, серо-голубые и мертвые. Эльф осторожно закрыл их ладонью, отложил тело в сторону и стал одеваться.       Когда он выносил её, уже смеркалось. Первые звезды зажглись на небе, тонкий серп огромной луны почти не давал света. Иорвет поднялся обратно к огромному дубу и застыл с остывающим телом на руках. Последние оранжевые следы солнца скрылись за темными верхушками леса. Мир накрыла темнота.        ***       Имперский сборщик податей Девин Сорлей колесил по этому Солнцем забытому краю уже третью неделю. Дикое северное очарование опостылело ему на четвертый день, еда стала казаться безвкусной на девятый. Чиновник, однако, стоически переносил неприязнь, всякий раз исполняя свой долг безукоризненно.       Он ехал верхом на молодой черной кобылке, в сопровождении двух гвардейцев имперской армии, и задумчиво разглядывал пергамент в своих руках. Доброречное, Высокое, Бережковое, Малые Дубки, Большие Дубки, сразу три Заболотья, расположенных друг от друга всего в нескольких верстах. Последним в списке значилось село Малые Редьки. Вчера в полдень, когда они выезжали из третьего Заболотья к ним прибился купец, согласившийся показать им эти самые Редьки в обмен на охрану. Оказалось, что зовут его Яцек и едет он туда домой, к жене и детям.       Девин был вовсе не против компании, пускай и не очень изысканной. Он осторожно вызнал у мужика отношение к новой черной власти в стране. «Да что уж тут теперь сделаешь? Один король сменил другого, эка невидаль!», сказал ему Яцек, пожимая плечами. Девин согласился с ним. Новости разлетелись быстро, однако у сборщика податей была обязанность сообщить в каждом местном селе официально– отныне вами правит Его Величество Эмгыр вар Эмрейс Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудд, император Нильфгаарда, повелитель Метинны, Эббинга и Гемеры, властитель Назаира и Виковарро, так далее, так далее, налоги идут в имперскую казну, а значит, на ваше благо, сроки и порядок выплат не изменяются.       Реакция поначалу всегда одинаковая–бабы начинали заламывать руки и плакать, мужики грязно ругались, старики молились. Когда же Девин сообщал, что налоги на местных землях снижены, а на дорогу выпускают дополнительные патрули имперских солдат, разгоняющих разбойничьи банды, как все тут же веселели, начинали праздновать, прославляя императора и империю. Сопровождавшие его солдаты фыркали, проклиная людскую продажность, но сам Девин считал, что местные просто недостаточно образованы, чтобы понимать, как устроен этот мир.       Малые Редьки были последним селом, которое они посетят. Потом сбором податей займется кто-то другой, а его переведут на постоянную должность в Новиград. Он сможет, наконец, спокойно пожить с женой и сыновьями, не переезжая постоянно куда-то с места на место.       Яцек предложил быстрый путь к своему дому. Вместе они перешли Понтар по старому деревянному мосту, опасно скрипевшему при каждом шаге их коней, и поехали вдоль реки через редкую березовую рощицу. Впереди маячил огромный дуб с густой зеленой кроной. Девин предложил устроить там привал и перекусить. Воодушевленные этой идеей солдаты и мужик пустили коней рысцой.       Подъехав к дубу, они спешились. Яцек с солдатами разминали затекшие тела, а Девин обошел дерево кругом, оценивая размеры ствола. На другой стороне он обнаружил две могильные насыпи –одна побольше, другая маленькая, как для ребенка. У края каждой возле ствола лежали два больших сточенных водой камня, исполнявших, по всей видимости, роль надгробий. На одном из камней, том, что лежал на большой насыпи, Девин заметил что-то маленькое и блестящее. При ближайшем рассмотрении это оказались два предмета –тонкий блестящий скальпель и медальон на серебряной цепочке. Мужчина поднял его с земли, очистил от грязи и мха и удивленно вскинул брови –перед ним висел кадуцей, знак всех медиков и врачевателей.       Подошедший Яцек шумно вздохнул.       –Помню, жила у нас в деревне одна медичка с точно такой же подвеской, она мне как-то беличью стрелу из зада вытащила.       –И что с ней сталось?       –Да пропала, когда в лес пошла за…       Голос Яцека надломился, он уставился на две могилы –одну для взрослого, с лежавшим на ней скальпелем, одну для ребенка. Воцарилось молчание. Девин положил медальон на место, подошедшие солдаты сняли крылатые шлемы, один из них зашептал поминальную молитву.       –Думаете, она тут..?       –Никто не скажет наверняка, –ответил Девин, немного пошаркав ногой. –Ну, поехали дальше. Не будем беспокоить покой мертвых.       Согласились все, даже старый дуб, зашелестевший листьями, как только они отъехали. Когда они были уже довольно далеко, Девин в последний раз оглянулся. Отсюда можно было видеть только огромную зеленую крону, освещенную лучами закатывающегося солнца. Сборщик податей пообещал себе, что по приезду в Новиград непременно поставит свечку за упокой двух неизвестных душ.