web your way into my heart

– Это Ли Донхёк из News News News Нью-Йорк в прямом эфире, где Человек Паук вновь спасает день. На этот раз, видимо, от нефтяного бака, что готовился к отправке в GG Enterprises Limited, – Джено очень вовремя убирает Донхёка из кадра, успев заснять, как Человек Паук стреляет паутиной в грузовик и с большим трудом останавливает его, успевая спасти всех от взрыва машины. Донхёк побежал, чтобы присоединиться к остальным репортерам, столпившимся у героя, когда тот опускал последнего человека на землю. Он видит, что все изо всех сил стараются привлечь внимание парня в костюме и почти сочувствует им, почти. Пробираясь сквозь толпу, Донхёк раздумывал, стоит ли это всех синяков, что обязательно дадут о себе знать завтра. Но когда он увидел не самое грациозное приземление Человека Паука, то решил, что оно, блять, ещё как того стоит. – Что же, что же. Неужели это наш дружелюбный сосед Паучок, – выкрикивает он, зная, что тот услышал его. Герой оборачивается и сканирует толпу, тень ухмылки становится четче, когда его взгляд падает на Донхёка. – Мне начинает казаться, что ты специально называешь меня так, – усмехается парень в маске, и Донхёк может представить, как приподнимаются уголки его губ. – Человек Паук! Да я бы ни за что, – с притворной искренностью отвечает он. – Мое уважение к лучшему линчевателю в Нью-Йорке не имеет границ. Паук хватается за переносицу. – Я не линчеватель, Донхёк, – вздыхает он. – Лучший в Нью-Йорке знает мое имя?! Это большая честь для меня, я бы хотел поблагодарить своих родителей, за то, что подарили мне жизнь, и, конечно же, своего оператора Джено- и эй, смотри куда блокнот бросаешь! – пыхтит он, когда другой менее талантливый – и, очевидно, менее профессиональный – репортер кидает блокнот ему в лицо. – Может, если бы ты уже закончил пизде- – Эй, ты, следи за языком! Я захотел ему ответить, теперь дай ему сказать, – перебивает Паук, что очень вовремя, потому что Донхёк был на все сто готов скандалить. Но вместо этого, он, как хороший человек и репортер, решает просто метнуть в него взглядом и продолжить делать свою работу, за которую ему слишком мало платят. – Спасибо. И, раз уж кому-то очень невтерпеж, – проговаривает он, перетаптываясь на ноге того самого нетерпеливого ублюдка, – я быстро задам вопрос. Как ты относишься к тому, что люди всё ещё обвиняют тебя в том, что ты взял закон в свои руки? Сквозь толпу людей, трясущих микрофонами и кричащих свои вопросы, Донхёк замечает, как лицо Человека Паука напряглось под маской. – Я не хочу, чтобы они думали что-то плохое, я просто пытаюсь помочь. Клянусь. Донхёк цепляет зубами нижнюю губу, пытаясь не засмеяться, потому что Паук действительно такой милаха. – Вы сами всё слышали, народ, – говорит он, отпихивая очередного назойливого репортеришку, – Человек Паук клянется, что он хороший парень! – он может представить, как глубоко закатились глаза Паука под маской в этот момент, и изо всех сил старается не засмеяться в голос со своей же шутки. – Очень смешно, хватит на сегодня интервью, – говорит Паук слегка потухшим голосом. – Стой! – крикнул Донхёк, когда раздраженная толпа, что не смогла задать свои вопросы, начинает рассеиваться. – Ещё один вопрос, прошу-у-у, – умоляет он, строя щенячьи глазки, перед которыми никто не может устоять. Человек Паук долго пялится на него, а затем громко вздыхает. – Ладно, но давай быстрее. – Ты скачешь как олимпийский чемпион, спасая город, но есть ли у тебя свои заботы? Школа, работа или… подружка? Или парень! Или растение! Мы за равноправие. Герой давится слюной, немного прокашлявшись перед тем как ответить. – Я- ха, нет, это к делу не относится. – Что именно? Я сказал около восьми вещей. Донхёк с нескрываемым удовольствием наблюдает за тем, как Паук громко кашляет и складывает руки на груди. – Э-э, про парней-девушек. Это неуместно. – Неуместно? – Да, типа не важно. – Понял, принял, – кивает ему Донхёк, прежде чем достать свой блокнот и ручку, высовывая кончик языка и бормоча достаточно громко, чтобы линчеватель в маске мог услышать его. – Человек Паук. Одинок. И, очевидно, бесится из-за этого. – Эй! Я не говорил этого и я не бе- Донхёк игнорирует парня в костюме и ищет Джено с его ну-очень-знакомым объективом. – Народ всё видел! Человек Паук не только спас четырнадцать человек от своей потенциальной смерти под автоцистерной, но также оказался печально одинок. Но разве мы удивлены? Люди на 80% состоят из воды и мы знаем, что водород говорит атомам нефти «вы не можете смешаться со мной»! Ха-ха! – он слышит, как кто-то громко усмехается позади. Судя по тону, что он слышал миллион раз до этого, это, вероятно – нет, даже скорее всего – был Паучок. – Это были новости от News News News Нью-Йорк, я Ли Донхёк, до новых встреч! – Джено отсчитывает на пальцах и кричит снято, прежде чем выключить камеру и начать собираться. Когда Донхёк разворачивается, он видит, как красный костюм справедливости лавирует между зданиями, и улыбается сам себе. Репортер, которого он не так давно пихал локтем, подходит к нему угрюмым и подавленным, а на щеке красуется красный след. – Почему он всегда говорит с тобой? – ворчит он. – Вероятно, из-за моей очаровательной мордашки, – сияет Донхёк. – Вашему каналу стоит взять на заметку, – он подходит к Джено и помогает собрать оборудование, надевая сумку с камерой на плечо. Он покидает место съемки с улыбкой во всё лицо. – Шутка была ужасной, чтоб ты знал, – говорит ему Джено на обратной дороге к офису. – Да-да, вырежем, – небрежно отвечает он. Если быть честным, даже он знал, что шутка была ужасной, когда говорил это. Но есть в мире ещё один человек, помимо Паука, который любит научные шутки – Марк Ли, и, что ж, Донхёк развлекатель, в конце концов. - – Знаешь, а я сегодня Человека Паука встретил, – говорит Донхёк с набитым хлопьями ртом. – Ты видишь Человека Паука каждый день, Хёк, это твоя работа, – стонет Марк, подходя к столу, где сидел Донхёк, чтобы взять молоко и залить им хлопья. Закатывая глаза, младший спрыгивает со стола и становится позади Марка, подходя поближе, чтобы уложить голову на плечи старшего. – Ты прав. Но сегодня я кое-что узнал, – довольно отвечает он. – Что? – выдыхает Марк, оборачиваясь к красноволосому и отправляя ложку Coco Pops в рот. – Он жестоко одинок. – И? – И я думал, как можно оседлать супергероя, – он пожимает плечами в ответ. Марк давится хлопьями и выплевывает молоко в лицо Донхёка. – Ты просто пиздецки отвратителен, Марк Ли! Прямо в лицо?! Серьёзно? Вероятно, карма настигла его за всё, что он пытается провернуть. Широко раскрыв глаза, брюнет торопится схватить салфетку, чтобы, миллион раз извинившись, стереть молоко с лица младшего. – Прости, что сделать? – Забудь, – говорит он, отмахиваясь от рук Марка и разворачиваясь. – Я Джено пофангёрлю. Хватая его за запястья, Марк удерживает его на месте, и Донхёк о-о-очень старается не засмеяться. – Нет! Ты можешь сказать мне, прошу, Донхёк! – Ладно уж, если ты настаиваешь. Просто я думаю… что он, э, правда горяч, – говорит он с напускной неловкостью, внимательно наблюдая за реакцией Марка. Тот ничего не говорит и он продолжает. – И… и у него красивые плечи, коротковатые, но красивые. Он спасает жизни, Ванкувер, и он гибкий, что всегда плюс! – Марк застыл на месте, широко раскрыв рот. Донхёк не получает ответа, закатывает глаза и вновь гнёт линию. – И, как мне кажется, он тот ещё неудачник, потому что он смеялся над тупой ботанской шуткой, что говорит о невысоких стандартах! – Эй, шутка была смешной, – наконец говорит Марк, пытаясь защитить. Донхёк щурится. – Откуда ты знаешь?.. мы вырезали это. Глаза брюнета стали ещё шире (если это вообще возможно) и он, немного подумав, ответил. – Д-Джено рассказал мне? – нерешительно говорит он. – О… точно, – тупо говорит Донхёк, решая поддаться ему на этот раз. – Но да, это всё, что я хотел сказать. Я бы точно трахнул Паука. Глубоко вдыхая, Марк пялится в пол. – Д-да, ладно. Я… мне пора, да. – Что?! Это ты хотел знать, дай хотя бы закончить мои фантазии! Есть одна, где он связывает паутиной мои руки- – Не-а, прости, Хёк! Я опаздываю на работу, – торопится Марк, нащупывая ключи от машины, попутно спотыкаясь о свои же ноги. – Увидимся дома, ладно? – Эй, Ванкувер, я ещё не сказал, что я думаю о его заднице! – выкрикивает Донхёк, когда брюнет доходит до двери. Замедляя шаг, Марк разворачивается и смотрит на младшего. – Ч-что ты думаешь о его заднице? Донхёк молча пожимает плечами, думая о том, что Марку Ли пиздецки повезло, что он не занимается преступлениями, потому что из него вышел бы чертовски хороший супер-злодей. – Она упругая. Его лицо становится ярко-розовым, Марк громко стонет и закатывает глаза, продолжая драматически удаляться из помещения. Когда дверь захлопывается, Донхёк, хватаясь за живот, сгибается в приступе смеха. Когда его гогот перерастает в небольшие смешки, он понимает, насколько печальна была его жизнь, хватает куртку и уходит на работу. - Возможно, Донхёку стоит сделать отступление и объяснить, как он узнал страшный секрет Марка Ли, что тот успешно скрывал от всех на протяжении двух лет. Ну, будучи очень компетентным и любознательным репортером, Донхёк просто шел по следам. Первое. Каждый раз, каждый раз, когда Человек Паук вот-вот спасет день, Марк загадочно исчезает (и не так незаметно, если честно). Если эта взаимосвязь не говорит сама за себя, то он не знает, что ещё может доказать это. Второе. Марк однажды сказал, что когда они были в научной командировке в GG Ent., его сэндвич упал в радиоактивную яму с пауками и что он поднял его и продолжил есть, потому что правило пяти секунд ещё существует даже в научной лаборатории, заткнись. Третье. Каким бы «чистоплотным» не считал себя Марк Ли – это не так. И поэтому Донхёк, будучи соседом по комнате вышеупомянутого гимнаста-слэш-героя-слэш-линчевателя, вынужден готовить и стирать. В стирку входит и складывание постиранной одежды Марка в его шкаф, где и был его костюм. И, как ни странно, это был как раз тот костюм, что носил Человек Паук. Честно, было не так сложно сопоставить все факты, и, возможно, Донхёк бы так и не имел понятия, кто скрывается под маской, если бы не знакомые черные полосы на красном материале в комнате его соседа, но всё же. И так как теперь он знает, что Марк блядский Человек Паук, стебать его стало едва ли не его задачей, он ведь не был выбран «вероятно будет бесить всех вокруг, если будет заложником» просто так. Кстати об этом. - – Гони сумку или, клянусь Богом, я пущу в тебя пулю, – кричит мужчина, тыча дулом пистолета в лицо Донхёка. Видимо, он ждет, когда тот отдаст ему свою единственную и неповторимую кожаную сумку от Александра МакКвина за три тысячи долларов. – Э, это МакКвин и она чертовски дорогая, поэтому хер тебе, – издевается Донхёк, до глубины души оскорбленный тем, что этот парень думает, что сможет отобрать три месяца зарплаты своей игрушкой. – Мак-что?! Плевать я на это хотел, гони блядскую сумку! – кричит он, его лицо начинает гореть от злости. – Ладно, для начала, я невероятно оскорблен тем, что ты не знаешь, кто такой Александр МакКвин, потрясающий гений, чья идея не только перевернула моду с ног на голову, но также стала причиной использования этой самой моды как площадки для обсуждения настоящих проблем. Какое невежество! Второе, если ты действительно хотел меня напугать, тебе стоило прихватить с собой бензопилу, а не этот… водяной пистолетик. Донхёк увидел, как пистолет начал подрагивать в руке парня. – Просто заткнись и дай сюда эту сумку! – Может, эта сумка уже была бы твоей, если бы ты знал, кто такой МакКвин, – отрезал Донхёк, осуждающе закатывая глаза. Мужчина ещё ближе подходит к нему и плотнее прижимает пистолет, стараясь выглядеть максимально пугающим. – Ты когда-нибудь закроешь свой рот?! – кричит мужчина, приставляя дуло пистолета ко лбу Донхёка. – Нет, а ещё, – начинает красноволосый, – не имеет значения, пристрелишь ты меня с пяти метров или с пяти сантиметров – я всё равно умру. Поэтому, можешь, пожалуйста, ради всего святого, соблюдать личное пространство. Я не хочу обидеть, но ты чертовски громко дышишь и это сбивает с толку, – говорит Донхёк, обезоруживающе улыбаясь. Что, к сожалению, не подействует на вооруженного пистолетом. Он не был особо уверен, сколько ещё сможет сказать прежде чем это надоест бандиту, но он решает, что если умрет, то нужно сделать это со вкусом. А ещё ему кажется, что в какой-то момент их могли услышать и уже вызвали полицию. Господи, ещё даже не стемнело, сейчас всего пять вечера (он бы сказал, что это самое тупое время, чтобы ограбить кого-нибудь) и какой-то придурок тоже решил срезать и пойти через переулок. Поэтому он решает продолжить отвлекать вора своим невероятным остроумием, пока кто-нибудь не придет. Но, опять же, они в Нью-Йорке, а ньюйоркцы те ещё подонки. Черт, он действительно может умереть. – Пушку на землю. Или нет. Человек Паук, его лучший друг и сосед по комнате, вырядившийся в свой красный латексный костюм, в этот раз на удивление грациозно приземляется позади бандита, чтобы спасти Донхёка, спасибо, Господи. Он сжимает руки в кулаки, скрип кожи эхом разносится по грязной подворотне. – Чувак, прошу, не заставляй меня делать тебе больно. Я только из церкви. – Ты- Ты Человек Паук! – выдыхает стрелок, слишком шокированный для того, кому Человек Паук пригрозил боем. – Да, а ты вор, – мычит герой. Теперь они смотрят друг на друга, преступник перестал давить дулом в лоб Донхёка, где, он уверен, остался след. Ублюдок. – Но ты Человек Паук! – А я Донхёк! – выкрикивает он. Двое поворачиваются на него, лицо стрелка исказилось в раздражении и он прекрасно может представить отзеркаленное выражение на лице Марка. – Что? Это на меня нападают, я заслуживаю больше внимания. Стрелок, вспомнив наконец, зачем он начал это, выпрямляется и быстро хватает Донхёка за шею свободной рукой, используя его как живой щит и вновь приставляя дуло к его виску. – Не заставляй меня стрелять в него, он так бесит, что я даже не пожалею об этом, – предупреждает мужчина. – Если честно, я бы не возражал, если бы это было законно. Он та ещё заноза в заднице, – соглашается Марк. – Мой герой, – монотонно проговаривает Донхёк. Марк глубоко вздыхает, сли-и-и-ишком глубоко для того, от кого зависит жизнь Донхёка. – Пистолет на землю. Я не буду повторять. Марк и стрелок пялятся друг на друга до неловкого долго, пока Марк не поднимает руку и не выстреливает паутиной. Паутина обхватывает запястье бандита, опустившего пистолет, и тянет и его, и Донхёка вперед так, что преступник оказывается прямо перед парнем в костюме. Тот умудряется швырнуть пистолет в лицо Марка и Донхёк слышит, как старший вскрикивает, и ау, синяк точно останется. Донхёк, будучи отличным следственным репортером, достает телефон из кармана и включает камеру, начиная снимать. Он разворачивает телефон горизонтально, чтобы лучше заснять бой и кричит Марку, когда тот уворачивается от удара и сбивает бандита с ног. Вор падает на спину, роняя пистолет и Марк пользуется шансом, чтобы прибить того паутиной к земле. Затем тот достает собственный телефон Бог знает откуда и звонит 911 (или на личный номер Ренджуна), вызывая полицию. Повесив трубку, он смотрит прямо в глаза Донхёка и вздыхает. Младший поднимается и выключает телефон, убирая его в карман и одаривая Марка широчайшей улыбкой. – Мой герой! – Бери сумку, я провожу тебя домой, – смягчается Марк. – Я не дам снова наставить на тебя пистолет. – Личный паучий эскорт? Какая честь, – говорит Донхёк. – Но ты не должен. Мой сосед по комнате, Марк, скоро вернется с работы. Я просто позвоню ему и попрошу меня забрать, – вновь доставая телефон из кармана, Донхёк листает контакты, останавливаясь на Марке, которого я ненавижу. И прежде чем он успевает позвонить, Человек Паук подает голос. – НЕТ! – слишком громко выкрикивает он. Донхёк смотрит на него, вопросительно подняв брови. – Я имею в виду, не нужно его беспокоить. Он работает… и я всё ещё здесь, так что… д-да. – Правда, не стоит, Марк святой человек, ему не трудно, – улыбается Донхёк. – Ты можешь идти домой, я просто побуду здесь, пока он не придет. Марк застывает на мгновение и Донхёк знает, что это потому, что это тот тип ситуаций, которые он старается избегать. Неловко потоптавшись на месте, он подходит ближе и накрывает рукой руку младшего. – Не звони ему. Я провожу тебя. Щурясь, Донхёк хочет ещё немного поиграть с Марком, но решает не делать этого, потому что едва не умер, и, честно, он лучше будет стебать его, видя его лицо, чем пялясь на маску насекомого. – Как скажете, босс. А теперь серьёзно: ты будешь нести меня через город, как Тарзан- – Нет. – Или у тебя есть Паукмобиль, как у Бэтмена? – спрашивает Донхёк с улыбкой на губах. Марк молча пялится. – Что? – Что? – передразнивает он. – Как у кого? – уточняет парень в маске. – Как у Бэтмена? Пялясь в ответ с, вероятно, самым не впечатленным выражением лица, что он когда-либо видел – как думает Донхёк, всё-таки сложно судить из-за маски на лице – голос Марка становится ещё более бесцветным, если это вообще возможно. – Я из Марвел, это совершенно другая вселенная. – Совершенно другая что? Громко вздыхая, старший делает шаг к Донхёку и оборачивает руку вокруг его талии. – Просто возьмись за меня. – У нас даже свидания не было, а ты уже на третьей фазе, ты, хитрый засранец! - – Ну… мы на месте, – говорит Донхёк, когда Человек Паук приземляется на его балкон и отпускает его. – Спасибо, за то что проводил… или прокатил. Сейчас могло бы быть самое подходящее время для того чтобы начать стебать Марка, притворяясь, будто забыл свои ключи и теперь ждет, пока сосед откроет дверь, волнуя и пугая Паука. Но из-за головокружения во время «поездки», включая порцию адреналина, что вырабатывался в его крови ранее и тот факт, что он мог умереть, он чувствовал усталость. И, честно, всё, чего ему сейчас хотелось – залезть в кровать Марка и поспать рядом с ним. Линчеватель взглянул на парня, хмуря под маской брови. – Эй, ты в порядке? Обычно люди… не настолько убитые после этого, – он слегка усмехается. Донхёк тяжело вздыхает. – Да, просто устал, наверное. Осознание того, что я мог умереть, если бы ты меня уронил, не особо помогает. – Эй, ну же, – мягко начинает Марк, слегка приглушенным голосом, – всё хорошо. Ты в безопасности, ты всегда будешь в безопасности, я позабочусь об этом, – Донхёк поднимает свой взгляд, шок читается в его глазах, насколько серьезно говорит старший. – Нет, я- спасибо. В смысле, я мог умереть даже не попрощавшись с родителями, друзьями или… Марком. И последнее, что я слышал, было бы как тот ублюдок жалуется на то, что я не затыкаюсь или твое бормотание. Бормотание хуже, я бы потратил последние секунды своей жизни пытаясь расслышать, что ты говоришь, ха, – безо всякого юмора в голосе говорит он. Несколько секунд раздумывая, Марк нерешительно приподнимает маску чуть выше своих губ. – Теперь лучше слышно? – спросил он. Донхёк усмехается и кивает. – Знаешь, не я заставлял тебя показывать лицо. – Знаю, просто не хотел, чтобы мой любимый репортер заморачивался над «что если» и «что могло бы быть», потому что плохо услышал меня. Мне нужен мой звездный игрок, кто ещё будет рассказывать смешные научные шутки, – поддевает Марк, его голос звучит нежным, уже не таким приглушенным и таким знакомым. – Хм-м, верно, – мычит Донхёк, сфокусировавшись на движении губ Марка и совершенно уставший. – Просто я настолько привык сообщать о спасениях и смертях, хотя сам никогда, знаешь ли, не бывал в таком. Это был словно глоток реальности. – Ты в безопасности со мной, Донхёк, хорошо? – говорит Марк, подходя ближе, занося руку в латексной перчатке, чтобы погладить младшего по щеке. Поднимая лицо, он смотрит на Донхёка и фокусируется на его губах, пальцами проводя по ним. Он мгновенно одергивает руку, когда замечает, как вздрагивает Донхёк, в момент когда холодный материал соприкасается с его кожей, и шокированно раскрывает глаза. – А, прости, это было… странно, – кашляет Марк. Рука, что гладила Донхёка, теперь разминает собственную шею. Донхёк неловко покашливает, атмосфера становится чем-то вроде «слона в комнате», и он направляется обратно к двери балкона, слегка приоткрывая её. – Э, нет, нет! Всё… всё в порядке. Я просто зайду и буду ждать своего соседа, – натянуто говорит он. – Да… хорошая идея, – отвечает старший, забираясь на край балкона и готовясь спрыгнуть. – И спасибо! – кричит Донхёк. – За это. Это многое для меня значит. Марк мягко улыбается ему. – Всё для тебя, – отвечает он, натягивая маску обратно и исчезая. Оставляя дверь балкона приоткрытой, он заходит внутрь и нащупывает выключатель. Он тихо садится на диван и ждет, пока Марк вернется, прижав колени к груди и склонив голову. Спустя шесть минут слышится знакомый звон ключей и когда замок отпирается, заходит Марк с ярко-розовым синяком на лице, растрепанный, выдохшийся и будто спешащий куда-то. – Донхёк? – кричит он, прежде чем его взгляд падает на Донхёка. Он спешит к нему и кладет руки на щеки, проверяя на наличие синяков. Когда он ничего не находит, он крепко обнимает его, положив руку на загривок и слегка перебирая волосы, будто бы боясь сломать его. Донхёк находит это несколько забавным, то, каким обеспокоенным выглядит Марк, хотя он и был тем, кто спас его. А ещё это, как он думает, очень мило. – О, Боже, Ренджун мне всё рассказал. Ты в порядке? – говорит Марк, слегка отодвинувшись и ища глазами его взгляд. Вернувшись назад, Донхёк облегченно выдыхает, видя кого-то родного, и разрезая голосом тишину, стоявшую в комнате. Ощущение тепла, окружившего его, заставляет его чувствовать себя ещё уютнее и безопаснее. – Да, теперь я в порядке. - – Эй, прости за ту неловкую хрень на прошлой неделе, всё путем, да? Марк подпрыгивает на месте и инстинктивно выпускает паутину в голову Донхёка, промахиваясь, потому что младший уворачивается. – Откуда ты, блять, взялся, ты- ты, мелочь! Как ты меня вообще нашел?! – вскрикивает парень в костюме, от испуга хватаясь за сердце. – Ну, в этом красном костюмчике особо не попрячешься, – говорит Донхёк, окидывая его взглядом. – И Ренджун должен мне за то, что я устроил ему свидание с Джено, вот. Но типа… всё ведь нормально, да? Мы сделаем вид, что прошлой пятницы не было? – Почему так отчаянно? – усмехается старший. – Это было так смущающе, прошу, просто дай мне побыть ослепительной Гамильтон в этом действительно грустном, унылом, низкобюджетном исполнении, – драматично скулит он, хватаясь руками за руку Марка. – Боже, почему у тебя такие острые ногти? – шипит старший, отмахиваясь от донхёковых когтей. – Пожалуйста-а-а, я не хочу, чтобы ты думал, что я слабый, мягкий, грустный и, э… Рыбы, просто потому, что я едва не расклеился, побывав под прицелом. Это разрушит мою репутацию в обществе Близнецов! – Окей, во-первых, всё, что ты сказал – какая-то дичь и тебе стоит как можно скорее показаться врачу. Но, – громко вздыхает Марк, делая это слишком часто в последнее время, – ладно? Ну, если ты сможешь забыть о том, что чуть не умер неделю назад? – Я предпочитаю думать, что Бог действительно любит меня или мою сумку от МакКвина. Что бы то ни было, у него хороший вкус и несмотря на то, что написано в Библии, он определенно делает это ради геев, – говорит Донхёк, сияя улыбкой. Отходя с довольным выражением лица, Марк опирается о кирпичную стену и ждет, пока проедет полиция с грабителем, что выкрикивает разные ругательства на разных языках. – Dra åt helvete*, – кричит в ответ Донхёк, показывая тому средний палец. – В следующий раз не надевай тапочки, если хочешь ограбить магазин, они замедляют тебя, идиот. Он оборачивается на Паука, что скрестил руки на груди, его ухмылка заметна через маску. – Ты говоришь на шведском? Столько талантов, – он улыбается. – Мой сосед по комнате, Марк, хочет выучить шведский, потому что он думает, что крутой, – начинает Донхёк и, кажется, слышит, как Человек Паук протестует, но решает не обращать внимания. – И, ну, он оставил книгу на столе, а я любопытный, поэтому я взял её и бам! Я знаю шведский… ну, умею ругаться как минимум. – Точно. Мне пора, нуждается ли девица в беде в очередной поездке до дома? Или сможешь пробраться по бетонным джунглям сам? – стебет Марк. Донхёк легко его толкает и начинает возмущаться. – И я не девица в беде. – Правда? Ты выглядел очень даже в беде, с пистолетом у виска и очень даже по-девичьи, когда прыгнул в мои объятия, благодаря богов, что я снизошел спасти тебя, – на этот раз он пихает Марка сильнее, отчего тот немного отшатывается. – Ничего из этого не было. Ты себе льстишь. Но ты прав, я решил записаться на каратэ или ещё какую хрень, что научит меня как следует бить между ног. Отталкиваясь от стены, герой начинает идти по обочине дороги, сливаясь с тенями так, что никто, кроме Донхёка, его не видит. – Это хорошо, – хмыкает он. – Да, я думал попросить Марка, – проговаривается Донхёк (если не считать того, что он сделал это нарочно). – М-Марк… твой сосед по комнате? Э, почему? Он личный тренер или вроде того? – он получает легкий, слегка неловкий ответ. Донхёк прикусывает язык, чтобы скрыть ухмылку. – Э, не совсем, но, знаешь, по нему видно, что он занимается в зале. Он… он хорош. Марк смотрит на него так (ну, как ему кажется), как будто у него вторая голова отросла. Преимуществом Донхёка всегда была неожиданность, но это... что ж, это было инопланетяне-захватили-город как неожиданно. Будучи совершенно неспособным ответить на остроумие Донхёка (не всем везет родиться с такой харизмой), Марк пару раз мотает головой пытаясь понять, что происходит. Поэтому Донхёк продолжает, в каком-то смысле надеясь наверстать упущенное. – Да, типа, ты его не знаешь и никогда не видел, но… он горяч, – усмехается он, одаривая Марка всезнающей ухмылкой. – Он примерно твоего роста и телосложения… хм, единственное, чем вы различаетесь, – ненадолго умолкает он, рассматривая тело Марка. – Он плоский. Марк давится, открывая-закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. – Значит, ты говоришь, что Марк плоский, а я нет? Ты об этом? Донхёк просто пожимает плечами. – Да, но я бы всё равно не отказался с ним пообжиматься, если бы он попросил. Я этого не говорил, но Марк горяч даже если он живет как свинья и иногда забывает свою фамилию. К большому сожалению, Марк в маске, и Донхёк не может видеть, как он заливается краской, вероятно, на обеих щеках и груди из-за того, что сказал младший. И если он достаточно хорошо знает Марка – а он хорошо его знает – из-за своей святости, вкупе с отсутствием какого-либо опыта, он вот-вот стечется жалкой лужицей к ногам Донхёка. Но единственная проблема в том, что он говорит с Человеком Пауком, а не Марком. И даже если они один и тот же человек, они, технически, всё так же двое совершенно разных людей и к тому, что будет дальше, Донхёк не был готов. – Знаешь, тебе стоит попробовать. Может, он тоже за? Или даже ещё лучше: просто иди и возьми сам? – невинно предлагает Марк. И если бы это был кто-то другой, Донхёк бы поиздевался, выдав остроумный и едкий ответ, сказав, что это не их дело (пускай он и вовлек их в это) и ушел. Но это был Человек Паук, что говорил ему, Ли Донхёку, пойти и высосать душу из его соседа, что и является им. Проблема в том, что Марк не знал и не должен знать того, что знал Донхёк, поэтому что это за херня. Затем, так же быстро, как тот стреляет паутиной, вся уверенность, что была при красноволосом во время большей части их разговоров, покинула его и теперь жалкой лужицей был он. – Я-я не могу… мы, он… мы не такие, – зардев заикается он. – Оу-у-у, я понял, – говорит Марк, слегка раскачиваясь на ногах. – Ты боишься. Не стоит, я уверен, что ему бы понравилось. – Я не боюсь. Просто… он не нравится мне в этом смысле, вот, – говорит Донхёк, подняв голову. – Ты только что сказал мне, что попроси он, ты бы его засосал, не надо врать, Бог всё видит, – шепчет он, наклоняясь к донхёковому уху. Грубо отпихивая его лицо, Донхёк взглянул на него, надеясь, что тот сгинул под землю. К сожалению, не сработало. Он всё ещё стоял на месте и дышал. – Замолчи, разве у тебя нет дел? – резко интересуется он. – Хм-м, нет. Хватит на сегодня подвигов, но я более чем не против спасти твою личную жизнь, – смеется он, играя бровями. Ах, если бы Донхёк мог сорвать эту уродливую красную маску с его лица вместе с этой, Донхёк уверен, бесстыжей ухмылкой. Решив, что хватит с него этой супергеройской хрени на сегодня, Донхёк, не сказав ни слова, уносится с места под тупой смех тупого Марка Ли, приглушенный тупой маской Паука. - – Как ты узнал, что я знаю? – спрашивает он, когда приходит домой и застает Марка развалившегося на диване и внимательно смотрящего Наруто. – Что? – растерянно спрашивает он. Щурясь, Донхёк подходит к парню, начиная тыкать ему в грудь. – Как, – тык. – Ты, – тык. – Узнал! – Ладно, во-первых, ау, – вскрикивает Марк, отмахиваясь от руки Донхёка и потирая грудь, успокаивая пораненную кожу. Болезненный взгляд быстро сменяется бесстыжей ухмылкой, которую Донхёк мечтает стереть. – Во-вторых, я тебя знаю, Хёк. Думаешь, я бы не смог это понять? Я, в конце концов, супергерой, не недооценивай меня. Донхёк, не впечатленный, поднимает бровь и тупо пялится в ответ. – Ладно! – сдается старший. – Ты говоришь во сне! И ты говорил обо мне и Человеке Пауке в одном предложении, и я просто… сопоставил факты. Усмехаясь, Донхёк толкает его и садится рядом. – Что ж, кончилось мое веселье, – грустно сказал он. – Ты о том, как ты соврал, что занялся бы сексом со мной? Или как бы целовался? Или о моей плоской заднице? Хм-м-м, – озадаченно спрашивает Марк. – Ну, в свою защиту могу сказать, что я не врал, – начинает Донхёк, поднимая руки в знак невиновности. – Мне просто больше нравится, когда твоя задница в латексе, засуди меня. Старший мычит и улыбается ему, затем его лицо приобретает нервное выражение. – А что насчет остального? – Чего «остального»? – растерянно спрашивает красноволосый. – Ты знаешь. Остальное… э, про поцелуи и все дела. Об этом ты тоже соврал? – спрашивает он, прикусывая губу. Ухмыляясь, младший понял, что вновь берет верх, это было очевидно, судя по тому, как беспокойно Марк начал теребить край футболки. – Хм-м, не знаю. Хочешь, будет ложью, или, – он тихо выдыхает, двигаясь так, чтобы нависать над брюнетом, – хочешь, чтобы я, повтори, как ты сказал? Ах, да, пошел и взял? Марк стонет и отпускает свою кофту, чтобы закрыть лицо руками. – Прекрати. Я не знаю, откуда взялась эта уверенность. – Это не ответ на мой вопрос, Марк Ли, – пропел Донхёк. Не убирая руки от лица, Марк бормочет одно слово, которое, честно, Донхёк прекрасно услышал, но он бы не был собой, если бы не поиздевался над ним. – Что, Ванкувер? Я не слышу, за руками расслышать слова ещё сложнее, чем за маской. Вздыхая, он открывает свое покрасневшее лицо, что выглядит, по мнению Донхёка, просто очаровательно. – Я сказал да, иди и возьми. Наклоняясь ещё ближе, так, что их губы почти соприкасаются, Донхёк ухмыляется. – Я ведь говорил, что тебе нужно только попросить, – он улыбается и впивается губами в губы старшего. Марк негромко вскрикивает, его руки сами по себе ложатся на затылок Донхёка, притягивая его ближе. Их губы двигаются друг с другом и Донхёк задумывается, что, возможно, вероятно, ради этого он всё и затеял. Но когда они разрывают поцелуй, чтобы набраться воздуха и Марк смотрит на зацелованные губы, говоря «круто», он решает, что Марку охереть как повезло, что он Человек Паук, потому что, если честно, это единственное, что покрывает все его недостатки, и в другом случае он был бы самым круглым неудачником в его жизни. - – Ты пропустил интервью с Человеком Пауком. Мы провели интервью наедине, только я и он, – хвастается репортер, которого он отпихивал локтем месяц назад. Донхёк улыбается ему и перестает строить из себя добряка, потому что нахуй это. – Ты прав, – начинает он, поджав губы с напускной грустью и сует камеру тому в лицо. – Не то чтобы у меня есть фото Человека Паука в действии в туннеле, куда никто не мог попасть, – замер он, говоря детским голосом. Мужчина с силой забирает камеру из рук, широко раскрыв глаза. – Что… как… что?! – давится он. – Откуда они у тебя? – А я говорил, возможно, если твой канал отправит репортеров посимпатичнее, вам тоже будут полагаться особые привилегии, – пыхтит Донхёк, выхватывая камеру и удаляясь. Он заворачивает за угол и ждет в переулке, убедившись, что никто не видит. – Бу! – Блять! Не смешно, Марк, меня три месяца назад чуть не ограбили! – кричит Донхёк, хватаясь за сердце. – Да, да, – смеется Марк, медленно и пафосно спускаясь с крыши вверх ногами. – У тебя на всё одно оправдание. Марк, меня чуть не застрелили, я должен выбирать, что посмотреть. Ты осознаешь, что я каждый божий день рискую своей жизнью? – спрашивает он. Повиснув на паутине, Марк останавливается так, что остается на одном уровне с Донхёком. – Да, ты тоже так делаешь. Хёк, я мог сегодня умереть, я выбираю канал. Ты пытался, Ванкувер, – огрызается он. – Но спасибо за фотки в туннеле. – Хм-м, пожалуйста, – неуверенно промычал Марк. – Я соскучился по тебе. – Мы живем вместе, дебил, – говорит Донхёк, закатывая глаза и надеясь, что Марк не заметил румянец на его щеках. – Как ты мог по мне соскучиться? – Вот так, ты даже не поцеловал меня на прощание, – угрюмо отвечает он. Если честно, с тех пор, как они начали встречаться, Марк стал чертовски приставучим, ожидая от младшего звонок по дороге на работу, звонок по дороге с работы, поцелуй на прощание, поцелуй на ночь и всё остальное. Если бы Донхёк знал, что из-за секрета Марка от него будут настолько зависимы, он бы и дальше молчал (что наглая ложь, потому что он Близнецы и любит Марка). – Столько отчаяния в голосе, Марк Ли, – шепчет Донхёк. – Ладно, спускайся. Получишь свой дурацкий поцелуй. – Не-а, – улыбается старший. – Это твое наказание. Будешь целовать меня вверх ногами. – Или я могу вообще не целовать тебя, мне без разницы, Маркли, – он смеется в ответ, зная, что победил. – Нет! Хорошо, твоя взяла. Я просто хочу чувствовать себя круто, целуя тебя, посодействуй мне в этом, пожалуйста, Хёк, пока кровь не начала приливать в мозг, – морщится он. Игнорируя то, как быстро стало биться его сердце от мысли о том, что Марк вкладывает так много усилий в обычный поцелуй, он замер, чтобы показать свое (поддельное) раздражение. – Ладно. Только дай разобраться, как сделать это. Спустя две минуты ворочания и десятки оборотов, что сделал Марк, потому что на паутине на месте не повесишь, Донхёк взял его за плечи. – Хорошо, я понял, – сказал он, понизив голос. Он поднимает руки, чтобы взяться за край маски Марка и медленно стягивает её, открывая губы старшего и отпуская материал под носом. Медленно приближаясь, Донхёк положил руки на щеки Марка, притягивая его до тех пор, пока их лица не оказываются на расстоянии вздоха. – Мы как будто в фильме, – шепчет он, задевая губами губы старшего. – Просто замолкни и поцелуй меня, Донхёк, я чувствую, как отмирают клетки мозга от недостатка кислорода, – стонет Марк, руки зудят от желания наконец отпустить паутину, на которой он повис. Хмыкая, Донхёк говорит тихое прости и сминает их губы в невинном поцелуе. Марк слегка отшатывается, готовый комментировать, когда младший тянет его обратно и целует жестче. Поцелуй быстро перерастает из сладкого в страстный и Марк больше не может сдерживаться от того, чтобы не запустить руки в рыжие волосы. Отпуская паутину, он запускает руки в локоны Донхёка, и хотя поцелуй выходит действительно хорошим, Марк на пол-миллисекунды умудряется потерять равновесие и упасть лицом в пол. Он стонет и потирает ушиб на голове, молясь богам, чтобы синяка не осталось. – Ты такой придурок, Паук, – удается между смешками произнести Донхёку. – Но ты мой придурок. Вставай, пошли домой, приложим лед к твоей голове.