Однажды

То был значимый момент в его жизни. Мужчина в годах, с течением времени не утративший своей красоты и мужественности, в неприметном сером одеянии, которое служило тайником для многих видов оружия, стоял перед огромными дверями и с трепетом смотрел на причудливый рисунок на камне. Эцио наконец нашел вход в таинственную библиотеку Альтаира. – Я так долго ждал этого момента, что теперь никак не могу решиться, – усмехнулся он и снова огляделся. Волнение, сжимавшее грудь, никак не желало проходить. В подземной галерее итальянец был один; все, что ему оставалось сделать для того, чтобы прикоснуться к легендарному сокровищу – это поставить последний ключ в нужное место на двери с созвездиями. Единорог, Орел, Стрелец. Изображенные созвездия должны были дать подсказку к открытию тайника, и, ведомый каким-то шестым чувством (которое прочие ассасины уважительно называли орлиным), Эцио вставил последний ключ в центр Орла. – И вот, я здесь – в конце пути… Когда тяжелая дверь начала подниматься, Аудиторе непроизвольно сделал шаг назад. Сколько лет эти камни незыблемо стояли на страже древнейших могущественных секретов? Как много людей добирались сюда, но так и не смогли попасть внутрь? Перед ним, прошедшим все испытания и добывшим ключи, было вместилище знаний великого Альтаира, чьи знания могут повергнуть в ужас простых людей. Ассасин, который постиг множество глубоких тайн, но был настолько мудр, что скрыл эти вещи так надежно, что только избранные могли бы заполучить их. А Эцио, без сомнения, был одним из таких людей. Он полжизни положил на то, чтобы разыскать в древних фолиантах крупицы сведений о великой библиотеке, истрепанные карты, на которых отмечалось местонахождение печатей Масиафа, открывающих вход в святилище, а также сражался с не одной сотней тех, кто возжелал получить драгоценные знания в своих алчных целях. И кому, как не Эцио Аудиторе, должно открыть библиотеку? Взяв факел, итальянец неторопливо двинулся вниз по каменным плитам, замещающим ступеньки. Воздух в святилище был затхлым и пыльным, из-за чего дышать было тяжело. Ассасин медленно зажигал факелы, освещая свой путь, обшарпанные стены, темный потолок и пол, присыпанный песком. Шаги итальянца гулко звучали в давящей тишине. И настал момент истины – Эцио ступил под сводчатый потолок огромного подземного зала. И усмехнулся. Когда-то этот зал был величественен. Огромный символ братства начертан на полу, бывшие прежде белыми полотнища со знаком ассасинов неподвижно свисали с потолка. Вдоль стен по кругу теснились исполинские книжные шкафы, они же были расставлены причудливым образом и в центре… но все они были пустыми. Вместо ожидаемых книг и свитков с секретными знаниями полки оказались покрытыми лишь слоем вековой пыли и грязи, оплетенными полупрозрачной паутиной. Легендарной библиотеки не существовало. Пройдя в центр зала, Эцио увидел круг из одиннадцати кресел, из которых лишь одно было занятым. Центральное, прямо напротив входа. Место, которое по всем правилам принадлежит хозяину. – Ни книг, ни знаний… – пробормотал флорентиец, обводя взглядом огромные колонны и наконец останавливаясь на том, кто в расслабленной позе сидел в центральном кресле. – Лишь ты, fratello mio*, – обратился итальянец к скелету. Кое-где истлевшая ткань одежд мастера-ассасина не скрывала белоснежных костей, выбеленных временем. Он был здесь с самого начала – с момента, как библиотеку запечатали, и оказался ее вечным хранителем. Не было никаких сомнений, что это и есть великий Альтаир ибн Ла-Ахад. Вот почему в фолиантах было так много написано о великих сокровищах, накопленных мастером, но ни в одной из книг не упоминалось о могиле ассасина. Библиотека оказалась скорее склепом. Опустившись на одно колено перед останками легендарного человека, Эцио коснулся правой рукой своего капюшона, чуть склонив голову в знак почтения. – Requiescat in pace*, Альтаир. Отдав дань уважения сирийскому ассасину, итальянец обратил внимание на диск, светившийся мягким золотым светом. Скелет держал этот диск под правой рукой, и было понятно, что ключ находился с Альтаиром до его последнего вздоха. Аккуратно и бережно Эцио вытащил печать из-под хрупких костей и уже привычно погрузился в воспоминания араба. Он просматривал последние минуты жизни легендарного ассасина, словно сам присутствовал рядом с ним. Видел прощание с сыном Даримом, который оказался невероятно похож на отца – как внешностью, так и чертами характера. Усмехнулся на известии о том, что часть книг в Александрии, а еще часть была увезена неким Поло. Значит, Альтаир и не собирался хранить накопленные знания в одном месте, опасаясь их расхищения. Эцио наблюдал, как Ла-Ахад добровольно запирает себя в библиотеке, и задавался вопросом – знал ли великий мастер, что ему осталось жить совсем немного? Предчувствовал ли свою кончину? Он смотрел за тем, как Альтаир прячет Яблоко в потайную нишу в стене, и понимал, что на месте мастера поступил бы так же – слишком опасна сила артефакта, слишком велика его власть и слишком соблазнительно даруемое могущество… С грустью в карих глазах итальянец наблюдал за медленными движениями некогда сильного тела, за тем, как пожилой мужчина неловко усаживается в кресло и достает печать из поясного мешка – последний ключ к тайнам Масиафа. Пожилой мастер, чьи золотистые глаза не утратили своего блеска, тяжело вздохнул и наклонил голову к плечу, выдавая свою усталость. Он на минуту опустил веки, чтобы дать телу и разуму короткий отдых… и Эцио вздрогнул, выныривая из потока чужих воспоминаний, оборвавшегося в то же мгновение, что и жизнь великого ассасина. Аудиторе выпрямился и спрятал шестую печать в складках своего костюма. Теперь он знал историю жизни того, кто стоял у истоков братства, кто сделал для ассасинов больше, чем кто-либо когда-либо живший на свете. Эцио преисполнился гордости за то, что оказался единственным, кто сумел попасть в таинственную библиотеку и прикоснуться к неизвестной никому части жизни невероятного человека. И он совершенно не ожидал услышать из темноты за своей спиной ехидный голос: – Даже не знаю, хвалить тебя за то, что нашел путь сюда, или убить на месте за нарушение моего покоя? …впоследствии Эцио терпеть не мог вспоминать этот момент своей жизни. Он – мастер-ассасин! – издал какой-то придушенный писк и круто развернулся, широко распахнутыми глазами осматривая зал. Здесь никого не может быть! Библиотека была закрыта не одну сотню лет! Кто-то следил за ним и пробрался сюда? – Не нервничай ты так, – снова раздался насмешливый голос, и итальянец уловил движение слева от себя: из темноты в дрожавший свет факелов шагнул мужчина в белом. Капюшон закрывал половину его лица, выставляя на обозрение твердый подбородок и тонкие губы; кожаные наручи и широкий пояс с ножами выдавали в говорившем наемника. Эцио мысленно врезал себе, напомнил о том, что он ассасин, и чуть повернул правую руку, готовясь вызвать скрытый клинок. – Я не буду нападать на тебя, – этот мерзавец может не говорить с таким ехидством в голосе?! – И тебе тоже советую не делать этого. – Кто ты? – место испуга в душе итальянца заняла плохо сдерживаемая ярость, но прежде, чем убить наглеца, стоило расспросить его. Кто он, откуда, с какой целью здесь… – Ты не поверишь, если я скажу правду. – Я видел то, что ты и представить себе не можешь. Говори, кто ты есть… И что значит «мой покой»? – итальянец нахмурился, сообразив, что именно ему не понравилось в первой фразе нахала. Вместо ответа мужчина приблизился еще на шаг, позволяя разглядеть себя лучше. Теперь Аудиторе смог рассмотреть красный пояс, спрятанный под кожаным, и приспособление на левой руке, смутно напоминавшее скрытый клинок. – Ты ведь знаешь, в чью гробницу ты забрался? – из тона незнакомца пропала насмешка – теперь он был спокойным и чуточку уставшим. Эцио шустро перебрал в голове варианты ответов и озвучил самый очевидный: – Ты пришел сюда за Яблоком? – Оно мне уже не нужно, – хмыкнул мужчина и, подняв руку, откинул капюшон. Аудиторе с подозрением вглядывался в невозмутимое смуглое лицо, невольно отмечая потрясающее сходство темноволосого с сирийским мастером, которого он только что видел в воспоминаниях. – Ты потомок Альтаира? – скорее утвердительно произнес итальянец, сделав логичный вывод. – Нет, – покачал головой молодой человек – теперь Эцио ясно видел, что ему вряд ли больше тридцати. – Я и есть Альтаир ибн Ла-Ахад. Лицо Аудиторе вытянулось от удивления, а потом он хлопнул ладонью по бедру и рассмеялся: – В жизни не слышал шутки глупее! Пожалуй, не буду тебя убивать только потому, что ты как-то смог выдумать такой бред. – Я не шучу, – спокойно ответил темноволосый, на что флорентиец скептично хмыкнул, все еще продолжая улыбаться: – К твоему сведению, Альтаир умер больше трехсот лет назад. Не глупи. Вы с ним дьявольски похожи, но тебе стоило придумать более правдоподобную легенду. – Задай себе вопрос: как я проник сюда? – посоветовал мужчина, ничуть не оскорбившись таким недоверием. Его лицо по-прежнему выражало полнейшую невозмутимость. – Следил за мной и зашел следом, когда я открыл дверь? – с сарказмом ответил Эцио. – В таком случае ты бы заметил меня, не так ли? Да мне и не нужно красться за тобой – я знаю два тайных хода, ведущих в библиотеку. Ее строили так, как я просил. – Хорошо, даже если на минуту поверить в явный бред о том, что ты и есть человек, который жил так давно, – Эцио скрестил руки на груди и приподнял в улыбке краешки губ. – Каким же образом ты, во-первых, выжил и не постарел, а во-вторых, почему твой скелет сидит позади меня? – Коснись его черепа, – вдруг посоветовал умалишенный. Итальянский мастер, громко хмыкнув, повернулся и смело протянул руку к капюшону темной робы, в которую были одеты кости. Сейчас он дотронется до черепа, чтобы окончательно убедиться, что его собеседник потерял разум, а потом вытрясет из него всю правду. А в следующее мгновение ассасин вновь едва не взвизгнул, как девчонка. Его пальцы прошли сквозь ткань и лобную кость, не ощутив ничего! Эцио отдернул руку так, будто ее ошпарили, и уставился на свою ладонь широко распахнутыми глазами. Ощущение было таким, словно он просто провел пальцами в воздухе… Зажмурив глаза, он резко выбросил руку вперед – мозг кричал о том, что его ладонь вот сейчас должна была столкнуть череп Альтаира с позвонков и уронить на пол, но кожей он чувствовал лишь пустоту. – Ну, я предвидел, что мне сложно будет доказать произошедшее со мной, поэтому специально оставил часть своей иллюзии недоработанной. Такой, чтобы она не ощущалась, – флегматично пояснил незнакомец, когда флорентиец снова повернулся к нему, хватая ртом воздух и пытаясь сформулировать внятный вопрос. – Как такое возможно? – в конце концов едва слышно выдавил пораженный Эцио. – Если позволишь, я покажу тебе, – Альтаир приблизился и встал напротив итальянца. Тот, не в силах совладать со своим безграничным удивлением, протянул руку и коснулся плеча ассасина – просто для того, чтобы убедиться в его реальности. Золотые глаза, точно такие же, как те, что он видел в ключах Масиафа, теперь с ожиданием смотрели на самого Эцио. Альтаир ибн Ла-Ахад, живой и дышащий, каким-то чудом переживший триста лет, стоял перед ним. – Такого просто не может быть, – убежденно сказал Аудиторе, изучая лицо человека перед собой. – Эцио, ты уже сталкивался с мощью Яблока, но не успел изучить и половины его возможностей. Я знаю, потому что слышал многое о тебе, и пришел сюда, чтобы наконец познакомиться с тем, кто так упорно ищет мою библиотеку, – улыбка скользнула по губам Альтаира. – Значит, в твоем воскрешении как-то замешано Яблоко? – догадался флорентиец. Несмотря на шок, соображал он по-прежнему быстро. – И да, и нет. Я и не умирал, чтобы воскреснуть, а то, что ты видишь в кресле, – искусная иллюзия для людей, возжелавших проникнуть сюда, – пояснил золотоглазый мастер. – Ты читал мои записи и знаешь о том, что я всю свою жизнь изучал Частицу Эдема. Но последний дар, что я получил от нее, я так и не смог описать. Яблоко… Альтаир вдруг замолчал, всматриваясь в глубину глаз Аудиторе. – Поверить будет крайне сложно, – наконец, вздохнул он. – Эцио, ты же знаешь, где я спрятал артефакт? Пожалуйста, открой тайник и возьми его. Так будет проще. Несмотря на терзавшее его любопытство, итальянец не стал спорить (в конце концов, на сколько там Альтаир старше его?), а молча обошел кресло и приблизился к дальней стене. Вспомнив, на какой камень нажимал старый мастер-ассасин в последней печати, Эцио надавил на то же место ладонью. Посыпалась мелкая каменная крошка: часть стены пришла в движение, на манер дверей отодвигаясь в стороны и открывая небольшое углубление. На резном пьедестале лежало Яблоко – точно такое же, что было у Эцио. Зачарованный его магическим сиянием, он протянул ладонь, желая дотронуться до Частицы, но одумался в то же мгновение. К чему это все? – Нет, – он сделал шаг назад. – Оставайся здесь. Отвернувшись от манящего артефакта, итальянец посмотрел на Ла-Ахада, который безмолвно стоял в трех шагах от него и задумчиво смотрел на итальянца. – Знаешь, Альтаир… Я повидал довольно. Я прожил жизнь, как смог, не зная, в чем цель, но стремясь к ней, словно мотылек, летящий на огонь, – ассасин устремил взгляд наверх, откуда свисали полотнища флагов. – Я долго мстил за жизни отца и братьев, долго искал истину и пытался сделать мир хоть немного лучше, убивая тех, кто портил жизнь простому народу… Сириец не перебивал, не двигался и, похоже, вообще не дышал, слушая речь того единственного, кто нашел путь к Яблоку. Его лицо было все так же непроницаемо. – Это никогда не было моим выбором – жизнь решила за меня. Я не жалею о прошедших годах, но я уже немолод… Пора отпустить прошлое и, наконец, пожить для себя. У меня есть жена и скоро появятся дети, и я хочу, чтобы они были счастливы. Дыхание перехватило, и Эцио замолчал, пытаясь успокоиться. Сердце никак не хотело возвращаться в привычный ритм, руки едва заметно подрагивали, а на глаза наворачивались непрошеные слезы – он всем своим существом чувствовал, как с этими словами отпускает все то, что связывало его с теперь уже прошлой жизнью. Кто знает, сколько ему осталось, но сейчас он наконец может быть тем, кем всегда хотел. Быть счастливым. – Возможно, когда-нибудь мы увидимся снова – или не встретимся больше никогда. Но я хочу сказать, что ты был для меня последней загадкой, которую я стремился разгадать. Теперь я нашел твою библиотеку, вижу тебя и понимаю, что мое сердце обрело покой. Ла-Ахад прикрыл глаза и склонил голову, показывая, что услышал исповедь. Итальянец вернулся к нему, еще раз коснулся его теплой руки, на мгновение сжав его пальцы, и стремительно зашагал прочь. У арки выхода Эцио остановился и бросил последний взгляд на фигуру в белом, застывшую в центре мрачного зала, словно печальный призрак прошлого. – Прощай, Альтаир. И, уходя из библиотеки, ставшей гробницей, он услышал: – Мы скоро встретимся, Эцио Аудиторе. Я подожду. Fratello mio (итал.) – брат мой Requiescat in pace (итал.) – покойся с миром