Боюсь, что да

Я дергаю ногами, словно ребенок, сидя на кухонном столе и слушая все передвижения Миранчука по квартире. Вот он вбегает в гостиную, пару секунд ходит взад-вперед, громко матерится и с грохотом вытаскивает из шкафа-купе спортивную сумку. Затем на очереди спальня — слышу, как на кровать сваливается куча одежды, наступает минутная тишина, и сумка падает рядом на пол. Когда в кухонном проходе появляется фигура парня, я с трудом сдерживаю улыбку. Кусаю изнутри щеку и поворачиваю голову к окну, делая вид, что мне интересно наблюдать за небом. — Весело тебе? — с наигранным упреком спрашивает Антон и берет в руки чашку давно уже остывшего чая, пристраиваясь возле плиты напротив меня. Делает глоток и сморщивается, через секунду выливая напиток в раковину. — Ты все делаешь в последний момент? — задаю вопрос и теперь с нескрываемой усмешкой наблюдаю, как карие глаза парня округлились, и он снова исчез с кухни. По звуку строю догадку, что он снова в гостиной. Мои глаза закатываются сами собой. Ну как может взрослый человек забыть, что ему надо на сборы? Когда футболист возвращается, я хватаю его за ладонь и приближаю к себе. Руками обхватываю шею и слегка касаюсь губами щеки, пытаясь поделиться хоть малейшей долей спокойствия, а то еще пара таких забегов, и квартира не выдержит. — Пообещай мне кое-то, — он смотрит осторожно, немного прищуренно и даже серьезно. Слегка сжимает мои плечи, выдыхает и, когда дожидается моего кивка, продолжает: — больше никаких тайн. Что-то случится, что-то узнаешь, да насрать, даже если сама будешь в чем-то замешана — не скрывай это от меня. — Не буду, — смотрю ему прямо в глаза и не обманываю ни на грамм. Самой надоели секреты. Горячие губы касаются моих, а глаза закрываются сами собой. Прижаться ближе уже нереально, ногами я обхватываю футболиста за поясницу, одной рукой держусь за крепкое плечо, а вторую запускаю в русые волосы. Мне сейчас так хорошо, что не хочется останавливаться. Но последними усилиями я все-таки первая прерываю поцелуй. — Я помогу собрать вещи, если ты угомонишься, — на мои слова Антон слегка хмурится, но не отстраняется. Хороший знак, как мне кажется, поэтому я решаю продолжить. — Ты сейчас выдохнешь, закроешь глаза и подумаешь, что тебе понадобится в дороге. А затем мы все уложим в сумку, идет? — Чтобы я без тебя делал, — улыбается как чеширский кот и снова тянется к губам, руками грубо сжимая бедра. Внутри все заколотило, но мне приходится упереться руками в груди, чтобы его остановить. Если мы сейчас отвлечемся, то кто-то пропустит автобус и футбол будет смотреть дома на плазме, а не играть на поле. — Ты же как-то жил до меня, — взлохмачиваю его волосы, отодвигаю в сторону и спрыгиваю со стола. — Леха всегда был ответственный за сборы вещей, — пожимает плечами Антон, идя за мной следом по коридору. Я снова закатываю глаза, думая о такой нелепой отмазке, но ничего не говорю. Молча начинаю раскладывать на кровати футболки. Футболист наблюдал за нехитрой манипуляцией, пока громко не четырхнулся и не скрылся из виду в ванной. Чувствую, что скоро моей любимой привычкой станет закатывание глаз. *** Проводив Антона, у меня появилась куча свободного времени. Макс с Алисой уехали к отцу на шашлыки, которые мелькали в историях братика в инстаграмме с периодичностью в пару минут, мне же никто ничего не сказал. За несколько минут, что я иду от подъезда многоэтажки, в которой жил Миранчук, до машины Максима, которую, в свою очередь, я решила на время присвоить себе и услышала из-за этого много «нежных» фраз в свой адрес, я успеваю раз двести обидеться и пообещать себе, что припоминать свое неведенье родственникам буду еще очень долго. На улице шикарная погода. Солнце ослепляет и греет своими лучами, отчего хочется прыгать от нахлынувшего приподнятого настроения. Хоть лето и близится к концу, но отдавать осени права на смену теплу дождя и сырости оно не хочет. И от этого становится легко и весело на душе. Все-таки хорошее настроение прямо пропорционально погоде. Застыв возле машины, я поднимаю голову вверх, навстречу августовскому солнцу, и прищуриваюсь. Еле заметный прохладный ветерок слегка растрепал волосы, и они закрывают половину обзора, но поправлять прическу я не спешу, слишком сейчас хорошо. Мобильник звенит резко и громко, отчего сердце колотится в разы быстрее от неожиданности. Вижу имя девушки Леши на дисплее и слегка беспокоюсь. Соня никогда мне еще не звонила, лишь писала в соцсетях. Неужели что-то случилось или у неё просто вырубился интернет? — Да? — Женя! — я слышу звонкий голос подруги, фразы были слишком быстрые, поэтому я не могу определить, плачет она или смеется. — Ты мне нужна! Срочно! Приезжай ко мне! Это очень важно! — Ты в порядке? — я буквально влетаю на переднее сиденье джипа, кидая сумку на соседнее кресло и одновременно вставляя ключ. — Не знаю, — теперь я слышу только шепот. — Но ты мне сейчас очень нужна! И заедь в магазин, купи вина. — Вина? — переспрашиваю я, останавливаясь и смотря теперь как идиотка перед собой. — Соня, что случилось? Праздник в яндексе нашла? — Типа того. Будем отмечать мое возвращение к одиночеству, — и вешает трубку. Нихрена себе поворот. *** Брюнетка встречает меня по пороге квартиры, и я понимаю, что она плакала. Красные опухшие глаза не дадут соврать. Она молча забирает у меня пакет и скрывается на кухне, оставляя меня одну в коридоре. Это, как я знаю по рассказам Антона, квартира Леши. Он живет/жил здесь с Соней несколько лет. Идя на шум с кухни, я одновременно рассматриваю фотографии, висящие на стене. И на каждой из них они счастливые. — Ты купила только две бутылки, — хмурится девушка, когда я появляюсь в кухне. Яркий, но уютный интерьер сразу приковывает моё внимание: красная плитка безумно круто сочетается с черным полом, а из-за граффити на одной стороне начинаешь сомневаться, кухня ли это. Но больше всего я прихожу в восторг из-за стола — наполовину красный, наполовину стеклянный. Хочу себе такой же. — Тебе хватит, — я присаживаюсь напротив Сони, подогнув под себя ногу и рассматривая, с какой точностью и быстротой она достает из пакета бутылки и закуски, за которыми я не поленилась зайти в другие отделы. Мы же не алкоголички, чтобы насухо пить. — А ты? — спрашивает вдруг Алендер, но как только достает бутылку виски, а затем колу, сразу же довольно улыбается, оценивая меня взглядом. Пока девушка прячет в холодильник половину спиртного и еды, я молча сижу за столом и отбиваю ритм ногтями по стеклу. Я жду объяснений. — Поможешь мне собрать и перевезти вещи? — Соня, наконец, усаживается рядом, отрывая этикетки от вина и неизвестно откуда доставая штопор. От заданных вопросов я лишь глубоко вздыхаю, но киваю. — Если вы расстались с Лешей, то почему мы пьем у него дома? Брюнетка небрежно пожимает плечом и пробует на вкус вино. — У нас все не в порядке было уже давно. Частые ссоры, уходы из дома на ночь глядя, игнорирование — постепенно это вошло в привычку. Я поняла, что все кончено, когда он признался, что ему понравилась другая. И они целовались, и ходили куда-то, несколько раз вроде. Я напряглась. Услышав последние слова, мне стало не по себе. Кажется, я знаю, кто эта другая. Но верить в это отказываюсь до последнего. Она не могла. Она не такая. — Это было недавно? — осторожно интересуюсь я, слегка сжимая под столом руку, отчего ногти больно впиваются в кожу. Но боль — единственное, что отрезвляет. Поэтому я продолжаю сжимать кулак. Соня только кивает и залпом осушает стакан с вином. Морщится и благодарно пытается выдавить улыбку, когда я ей протягиваю кусок шоколада. — Мы утром снова поругались, вот он и рассказал. — А ты не рассматриваешь вариант, что он соврал? — я все еще пытаюсь оправдать подругу в собственных глазах. — Разозлился и выкрикнул, что первое пришло в голову?! — Неделю назад он пришел с засосом. Едва заметным пятном на ключице, — брюнетка до краев наливает вино в стакан и грустно усмехается, — но девушки-то видят, когда от них что-то скрывают. Теперь не смотрит на меня, взгляд упирается перед собой. Я только согласно киваю, но уже себе, и притягиваю бутылку виски. Откручиваю крышку и делаю глоток, забывая про рядом стоящие стакан и колу. А в голове крутится только одно — пиздец. *** Я залетаю в ординаторскую за считанные секунды до начала смены. Здесь никого, половина ушла домой после дежурства, половина уже в кабинете Красновского в ожидании пятиминутной промывки мозгов. Я отбрасываю рюкзак на диван и на ходу стягиваю кроссовки. Голова от резких движений разлетается на куски, а перед глазами все мутнеет. Перебрали мы вчера со спиртом немного. Я в темпе стягиваю с себя одежду и представляю, что спичка еще горит. Если я опоздаю — он меня прибьет. Красновский наверняка еще не простил одну из моих выходок у него дома. Лить холодную воду на своего руководителя — опасное дело, но у меня весомые защитные аргументы — другого выхода не было. Мои руки трясутся, и я не могу попасть в рукава хирургички. Мельком кидаю взгляд на настенные часы. Еще минута. Ну, в спорте, минута — это вечность. Думаю, что данная ситуация подходит под это описание. Дверь резко открывается, и я вздрагиваю. — Какого ху…?! — я поворачиваюсь к самоубийце, что решил задержать мои сборы, и замираю. Босая, в трусах и в верхе от костюма. На пороге стоит темноволосый парень, которого я поклялась избить при последней встрече. Он видит меня и широко улыбается, бегая по телу горящим взглядом. Заходит в ординаторскую и прикрывает за собой дверь. — Люблю, когда ты так меня встречаешь. Я стою как последняя идиотка, сжимая в руках штаны. Но он не решается подойти ближе, так как видит, что я медленно, но верно начинаю соображать происходящее. — Ты че приперся? — мой голос схож с шипением змеи. — Я новый ординатор, — продолжает улыбаться и рассматривать меня. — Будем работать вместе. Скучала?