Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь, Любит праздники и громкий смех, пыль дорог и ветра свист.
Хатико ждал своего хозяина девять лет на одном и том же месте, всю свою жизнь. Но у Ивелисс не было девяти лет, а уж тем более всей жизни, она раньше легендарно преданного пса поняла, что её человек никогда не вернётся. Она не сможет не дождаться его. Ивелисс — не собака. Она не собирается торчать на крыше Храма целую вечность, потому что Анхелико больше никогда не приедет сюда. Возможно, он специально будет объезжать стороной Бойл-Хайтс, чтобы не думать о том, что он оставил здесь и что пережил за эти долгие три года. Насчёт первого Велез очень сомневается, ведь Анхелико наплевать на неё так же, как и ей на него. Так всегда было и так всегда будет, а это означает, что есть лишь один способ избавиться от удушающего состояния одиночества — забыть. Забыть о Храме, забыть о подпольных боях, забыть о приключениях и смертельной опасности, что таит в себе место, которым ныне заправляет Антонио Куэто, отец покойного Дарио. Если бы Ивелисс сказала Адаму о случившемся, он бы ей ни за что не поверил. По его мнению, Дарио Куэто — это самый живучий человек на всём белом свете. И не только он так считает. Все так думали, пока владелец Храма не был убит в собственном кабинете. Велез представляет удивлённое и недоверчивое лицо Анхелико, и её едва не пробивает на смех в пустоту. Но сердце сжимается до размера изюма, потому что это невозможно, пока она не забудет о том, что она сама оставит здесь, уехав. Но зато не будет загадочной Катрины, самой ненавистной и опасной женщины в Храме. Не будет психа Марти Мотылька с его отбитой, под стать ему, сестрёнкой Марипосой. Не будет Джеремайи Крейна. С этим ублюдком Велез распрощаться рада больше, чем с остальными, даже с Катриной, доставившей ей немало проблем в прошлом. Правда, с количеством проблем, доставленных одним тупым ангелком с блондинистой чёлкой, не сравнится никто из обитателей Храма, даже если они объединятся все разом против Ивелисс. Но оставался один человек, по которому девушка, по правде говоря, будет сильно скучать. — Это твоё окончательное решение? — Сын Опустошения смотрит на Ивелисс пронзительно-яркими, забирающимися под кожу и выворачивающими всё естество наизнанку, голубыми глазами. Этот серьёзный взгляд она знала очень хорошо. — Я похожа на человека, который совершает необдуманные поступки? — Велез постаралась посмотреть на бывшего парня таким же пронзительным взглядом, но знала, что у неё не получилось, как и всегда, когда она пыталась хоть как-то изобразить то, как смотрит он. — Тебе правду сказать или слукавить немного? — даже несмотря на то, что лицо мужчины скрывалось под маской, было видно, как приподнялись в скептическом жесте его брови. — Да иди ты к чёрту, Мэтт, — немногие люди могли называть его настоящее имя, не нарвавшись на драку с низкорослым байкером. Но Ивелисс в число «везунчиков» входила, да даже если не входила бы, ей было плевать. — Я точно решила. — И ты сейчас скажешь, что это не из-за Анхелико, так ведь? — взгляд стал насмешливым, как раз в такие моменты «самая крутая сука в здании» хотела эти безумно яркие глаза выцарапать и растоптать тяжёлыми ботинками. — Конечно, нет! — попытка соврать самой себе, нежели Кроссу. — Я не совсем из ума выжила, чтобы сбежать и попытаться найти этого мерзкого, вылизанного, самовлюблённого, тупого, наглого… — Я тебя понял, — Сын Опустошения хмыкнул, но задавать вопросов больше не стал. Всё было и так понятно, а злить Велез при их прощании ему не хотелось. Может быть, они действительно больше никогда не увидятся, она слишком упряма, чтобы не довести до конца начатое дело. — Только если не удастся дать ему по роже, когда найдёшь, возвращайся. Для тебя двери Храма всегда будут открыты. — Не волнуйся. Я не вернусь, ты меня знаешь, — Ивелисс самоуверенно улыбнулась и, помедлив пару секунд, порывисто обняла Опустошенца. Он в ответ положил ладони на её лопатки и прижал к себе поближе, понимая, что девушка не сдастся. — Спасибо. Я буду скучать. — Я тоже, — Мэтт мягко отстранил от себя Велез и махнул кистями рук, шутливо прогоняя. — Всё, вали давай, пока не передумала. Ты же моя бывшая девушка, нечего тут трогательные сцены устраивать. Ивелисс лишь чмокнула друга в щёку на прощание, закинула сумку с вещами на плечо и быстрым шагом прошла на парковку, сопровождаемая пытливыми взглядами «андерграундовцев». Особенно внимательно за ней наблюдал Крейн, за что тут же получил многозначительный средний палец от даже не обернувшейся на него девушки. Даже немного грустно покидать место, с которым связано столько всего — и хорошего, и плохого. Именно в Храме она смогла проявить себя и показать всё, на что способна. Но теперь Велез хотела лишь одного. Найти Анхелико, чтобы сказать, насколько он безразличен ей и насколько она его ненавидит. Чтобы знал, мудак, как сбегать от неё. Ивелисс оседлала байк и, последний раз обернувшись на Храм, выехала на дорогу в неизвестность. Девушка не знала, что ждёт её там, за следующим же поворотом, ведь три года кряду она знала, куда ехать и что делать, успела отвыкнуть от ощущения неизвестности и полной свободы (почти). Но одно она знала точно — она ни за что не отступит. Если Анхелико думает, что может скрыться, то пусть выкусит и пойдёт нахер.***
Но он исчез, и никто не знал, Куда теперь мчит его байк.
Ивелисс чувствует себя дурой. Очень самонадеянной причём. Она думала, что всё это время Анхелико сидел на месте и ждал, пока она соизволит явиться за ним? Нет, конечно. Возможно, он сейчас уже на другом конце США, или даже в другой стране. Кто знает, куда этого полоумного могло занести. Вопрос в том, кто из них более сумасшедший, и почему-то Велез кажется, тут уж значительный перевес в её сторону. Какая ещё девушка в здравом уме понесётся чёрт знает куда за парнем, с которым они друг другу безразличны? Вот ведь весёлая ситуация, ухохочешься. Подумав об этом, Ивелисс истерически рассмеялась, лёжа на кровати в очередном придорожном мотеле, где останавливался Анхелико пару недель назад. Она уже потеряла счёт ночам, когда она едва находила место, где можно остановиться, переночевать, отдохнуть и поесть, чтобы утром снова отправиться в путь, в погоню за ангелом. Велез расспрашивала об Анхелико в мотелях, в барах и забегаловках, и всегда получала ответ: «Видели, но куда он едет, не знаем». Хоть что-то. Ивелисс хотя бы знает, что она на верном пути. Но когда ты уже добрых две недели в дороге, это выматывает. Не осталось ни сил, ни нервов. И вот, девушка лежит, уставившись в потолок, громко смеётся и плачет одновременно. Ей противно от того, что у неё ничего не выходит. Она же так хочет разбить лицо Анхелико, подправить его идеальные черты, оставить кровавые кляксы, чтобы даже эта чёлка покраснела и слиплась. Чтобы не было видимости идеала. Пальцы хотят набрать Мэтту, чтобы сказать, что она решила послать эту затею, но упрямство и гордость встали стеной и снова дали отрезвляющую пощёчину. Она отложила телефон под подушку, специально из поля зрения, чтобы не было соблазна. Никто не знает, где Анхелико. Он никому не рассказывает о своих планах, он просто едет туда, куда захочет, куда стремится его душа. А душа Ивелисс — за ним. Почему-то она знает, что едет правильно, несмотря на то, что уверенность во всём заметно подкосилась. В начале она была полна решимости, затем пришли сомнения, а сейчас… А что сейчас? Бессилие и ощущение собственной дурости. Но она сильная. Сильнее всех своих страхов и сомнений, и только это с утра толкает девушку вперёд, к своей цели. Велез не позволит себе сдаться раньше времени. Она обязана хотя бы самой себе.***
Ты летящий вдаль, вдаль ангел… Ты летящий вдаль беспечный ангел.
Месяц. Не самый большой срок, но для Ивелисс это время подобно вечности. Ей даже кажется, что она постарела за эти тридцать дней, и сейчас выглядит не лучше пожилой женщины. Но отражение в зеркале вроде как ещё молодое. Только корни волос уже приобретают чёрный цвет, и резкий переход в красный выглядит просто ужасно. Однако нет времени на парикмахера. Максимум помыть голову и расчесаться. Минуты — это тоже время. А его становится всё меньше, как терпения и уверенности девушки. Анхелико мудак. Он заставил её ехать за ним. Ведь если бы не тот секс в подсобке, кто знает, понеслась бы за ним Ивелисс, как поехавшая. Хочется верить, что нет, но Велез даже в этом сомневается. — Я слышал, у вас здесь гонки проходят через пару дней. Участвовать может каждый? — Да. Только мне нужно записать ваше имя и мотоцикл. — Запишите меня как Анхелико… Ивелисс поперхнулась газировкой из уличного автомата. Её раздирали сомнения — броситься на шею или убить на месте. Она развернулась, но как-то скованно, тело отказывалось слушаться и резко стало деревянным, вот-вот заскрипит. Анхелико стоял к ней спиной и провожал взглядом бородатого мужчину в кожанке и джинсах. Видимо, организатора тех самых мотогонок. Она столько времени потратила, чтобы найти этого урода, а ему всё равно! Конечно, как и ей, но всё же. Поэтому она подходит, резко разворачивает Адама к себе лицом и даёт ему пощёчину от всей души, аж красный след пятерни остался. Парень вообще не в состоянии понять, что происходит, но выражение его лица, когда он признал Ивелисс в своей обидчице, и миллионом слов не опишешь, не получится так красочно. — Что ты тут делаешь? — Я тут ненавижу тебя, Адам Бриддл! Ненавижу тебя, Анхелико, всем сердцем! Даже нет, не так. Ты мне совершенно безразличен. Я видеть не хочу твою морду. — Поэтому ты гонялась за мной, я даже боюсь предположить, сколько времени, да? — его спокойствию можно позавидовать, а такая знакомая насмешка просит кулака. — Месяц, — выдавливает Ивелисс сквозь зубы, трясясь от злобы и испытывая при этом невероятное облегчение и радость от того, что она сделала это. Нашла. — Какая же ты дура, Иви. Ивелисс не успевает ничего сказать, как Анхелико уже сжимает её в своих объятиях, она дышит ему куда-то в грудь и сглатывает эмоциональный всплеск. Она же не позволит её ангелу видеть её такой слабой и ещё более глупой. Велез слышит, как бешено бьётся его сердце, и им не нужно ничего говорить. Они и без слов понимают, как сильно друг другу безразличны. Ивелисс не зря отправилась в неизвестность, в погоню за своим чудом в перьях на салатовом байке. Чтобы сказать, как она его ненавидит, как ей плевать на него и как она не может без него жить. И доказать, что и он теперь без неё не сможет. Анхелико и не пытается сопротивляться. — Больше не сбегу, — говорит Адам, и сам знает, что это правда. — Да только попробуй, догоню и ощипаю, — тоже весьма убедительно, и у Анхелико даже не возникает мысли рискнуть. Может быть, он слишком любил свободу, чтобы понять, что можно разделить её с кем-то ещё. Ивелисс пожертвовала ради него, и только сейчас Адам понял, насколько эта девушка ему дорога. Бесит, выводит из себя, порой специально, но это единственное, что ему нужно для того, чтобы ощущать себя хорошо, как никогда раньше. Ему нужна Ивелисс. А он нужен ей. И это самое главное.