Магнит

Тонкая белая дорожка на столе похожа на крошки разбитого гипсового магнита в форме слона с большими ушами. Разбитого взребезги, как жизнь ребенка. Закончилась, не успев начаться. — Дань, а почему именно слон? Мне так понравился тигр, — старший брат рассматривает пластмассовые формочки. Малыш стоит у стола и неуверенно пожимает плечами. — Ну, слоны такие спокойные. И красивые, величественные… Величественные? Откуда четырехлетний мальчик знает такие длинные слова? Рома улыбается. — Ну, давай попробуем. Пластмассовые формочки заливает белый раствор гипса. Ничего не осталось. Ни радости, ни страха. Последняя надежда утрачена. Больше нет смысла. Ни в чем. Звук удара тела о капот. Лязг тормозов. Кровь на асфальте. Что было дальше, Рома помнит через дымку: слезы, крики, сирена скорой… — Разряд. Ещё разряд. Бесполезно. Его не вернуть. Как и не склеить милую детскую гипсовую игрушку. Парень вдыхает кокаин через бумажную трубочку из тетрадного листа. Порошок оседает в носу, попадает в лёгкие, ударяет в мозг, вызывая чувство эйфории. Наркотик дурманит, опьяняет, заставляет забыть ту боль, что преследовала его на протяжении пяти лет. И только где-то в глубине души пульсирует мысль, что скоро на смену кайфу придет боль. И будет она в разы сильнее прежней. Но, а пока он видит братца, и вся тоска улетучивается, а боли нет. Словно вся боль отступает. Словно. — Ром, а мы покрасим слоника, когда он высохнет? Голосок, доносившийся через туман в его мозгу, уже не вызывает боль. Рома улыбается. Улыбается так же, как четырнадцатилетним улыбался брату в тот день. — Конечно, покрасим, малыш. Рома забывается в счастливых воспоминаниях, приносивших ему столько боли уже на протяжении пяти лет. А ведь, по сути, с каждой неделей становилось немного легче — то ли наркотическая зависимость давала о себе знать, то ли просто течение времени уносило чувства куда-то вдаль, но так или иначе жить можно было. Тяжело, но возможно. Только вот вдохнул он слишком много. Яркий свет. Белые халаты. Какая-то суета, приторный запах лекарств, катетер в вене. И… Противный, режущий писк, не прекращающийся, причиняющий столь сильную боль его родителям. Означающий конец. Но никто не говорил, что за завесой тьмы нет света.