Господи, ребенок, ты-то за что?

      Серое осыпается на багряное. Титан полыхает, и мелкая взвесь, окрашенная в кровавый цвет, смешивается с мелкими частицами — чего?       Разум пытается найти объяснения этому чему-то. Конденсат? Мельчайшие остатки некоего химического элемента, не поддающегося распаду? Субатомные частички, сбившиеся в хлопья? Подсознание, сконцентрированное на построении теорий, проще воспринимает происходящее. Подсознанию так легче наблюдать за тем, как все они один за другим разлетаются по ветру.       Словно сгоревшие бумажные фигурки…       Обожженный здоровяк, попаданец-позер, девчушка-кузнечик и этот, земной маг с пижонской бородкой и шизанутым плащиком — его боевые товарищи.       Где-то в отдалении в глыбах то ли гранита, то ли чего покрепче вяло шевелится синекожая лысая дамочка-конструктор — Тони фиксирует ее телодвижения как-то отстранено, сквозь туман. Она не рассыпается пеплом. Хорошо.       Там же и Паучок, тихо стонет сквозь сжатые зубы. Господи, ребенок, ты-то что здесь забыл? Зачем тебе видеть… это?       — Ми-мистер Старк?       Шок. В голосе Питера — шок. Животный ужас.       Рывком обернуться — на автомате. Поймать взглядом расширенные зрачки. Цел, идет — сам. Пошатываясь, спотыкаясь через шаг. Но — живой. В круговерти беснующейся на огненном ветру серой смерти.       Лицо белое, как стенка. Нормально. Панические атаки они будут лечить потом. У Тони есть знакомый психолог — он поможет справиться с последствиями пережитого.       Если его не смахнуло в небытие серым смерчем.       Они разберутся со всем этим. Позже.       Тони идет к пацану безотчетно, сквозь боль в пробитом боку. Просто потому что… Да какая, впрочем, разница — почему?! Питер напуган. К дьяволу все его паучьи примочки — ему, боже, всего лишь шестнадцать! Ему рано видеть все эти смерти!       Тони тоже страшно, но он держится. Не ради себя, не ради вселенной, не ради родной планеты — ради этого испуганного парнишки напротив. И, кажется, у него неплохо получается, но…       — Мистер Старк, как-то мне… нехорошо…       Он начинает заваливаться вперед за полсекунды до того, как Тони понимает. Цепляется за Старка мертвой хваткой, словно ищет спасения. Словно верит, что прямо сейчас его спасет Железный Человек. Как тогда, лет десять назад. Смотрит с надеждой, пальцы скребут по покореженной броне.       Но здесь Тони не властен…       Питер тонкий, как сухой стебелек, легкий, но Тони его не удержать. Опускает на землю, до хруста сжимает худые запястья. Держит, понимая, что это бессмысленно.       — Куда ты полез?       В голове набатом грохочет один вопрос: «Господи, ребенок, ты-то за что?!»…       Это не остановить. Он даже не пытается. Смотрит, как корчится худенькое тельце, такое слабое на фоне беспощадности смерти. Питер выглядит даже младше своих лет — мальчик, оставшийся один на один с небытием. И Тони остается только держать его за руку.       — Я не хочу уходить… — отчаянно и беспомощно, срывающимся голосом.       В глазах Питера — только паника и боль. У него это иначе. Медленнее, беспокойнее. Регенерация ли тому виной, или костюм — неважно. Что-то в нем противится смерти, отчаянно цепляется за жизнь. Собирает воедино рассыпающееся на атомы тело. И это только отстрачивает неизбежное.       Питер тает…       Это жутко и больно. Больно осознавать — не уберег. Сам, своими руками притащил на проклятый Титан неубиваемого мальчишку из Квинса.       Сам…       — Простите… мистер Старк…       Глупый ребенок! Глупый, глупый маленький мальчик!       Запястье в ладони рассыпается прахом…       Крик клокочет в горле, давит изнутри. Голосовые связки рвутся от подавляемого воя. Этот чужой ему ребенок, его медленная гибель режет посильнее ножа. Тони сжимает разлетающиеся под пальцами плечи в последней отчаянной попытке удержать. И падает грудью на багряные пески Титана, чувствуя, как последние пылинки просачиваются сквозь пальцы.       Серое оседает на кровавое, липнет к потным рукам, забивает горло. Остается грязными потеками на мокрых от слез щеках…       Тони точно знает: останься Питер на Земле — выжил бы. Но… «Костюм на интуитивном управлении. В какой-то степени это — ваша вина»…       Так он сказал…       И еще что-то о преданности. Преданности ему, Тони Старку. Преданности, которой он не заслуживает ни на миллиграмм.       Его уже давно развеял горячий ветер, что высушил слезы Тони. А он продолжает сидеть, глядя в пустоту, там же, куда опустил подростка. Умирать. Сидит, вспоминая…       Счастливая улыбка, детский восторг — Питер. Отчаянная вера в то, что сила идет в паре с ответственностью — Питер. Пугающая мощь в таком с виду хрупком теле — тоже Питер.       «Мы не молодеем, босс. А он — только посмотрите! — почти как вы. Только ему не нужен костюм, чтобы отшвырнуть машину» — Хэппи.       «Он держал разваливающийся пополам паром. Не каждый на такое решится, даже с суперсилами! Он может стать той сменой, которую мы оставим после себя» — Роуди.       «Воинов воспитывают с младенчества!» — Т’Чалла.       Воспитал…       И привел сюда умирать. Как его и предупреждали.       «Сколько ему лет?» — рассудительный Клинт.       «Ты уже детей тащишь в бой?» — Стив.       «Не втягивал бы ты пацана» — Наташа.       «Мальчишка неплох. Вот только его смерть будет на твоей совести» — Сэм.       «Если с ним что-то — повторяю, хоть что-нибудь! — случится, я убью тебя, Тони Старк!» — Мэй Паркер.       Его уже нет…       А Тони все так же слепо смотрит на свои окровавленные руки, и ему кажется, что алые пятна — кровь Питера. Не его, мальчишки.       И в груди, под реактором, медленно и неотвратимо разгорается жажда убийства. И ее отблески сверкают в темных провалах глазниц.       К Небуле поворачивается уже не гений-миллиардер-плейбой-филантроп. Нет. На дочь Таноса смотрит сама Месть, скаля бритвенно-острые клыки. Смотрит и жутко улыбается безумной ухмылкой бешенной твари.