Голуби

- Ну здравствуй, Стефан, - прозвучал в трубке знакомый мягкий голос, и Стефан понял, что они серьёзно влипли. Снова. - Клаус? - спокойно спросил он, до боли сжав кулак левой руки. Ногти впились во все линии: жизни, ума, любви... смерти? - Даже не знаю, с чего начать... Наверное, с того, что мне безумно интересно, как вы спасли Елену. Стефан рвано выдохнул и бросил быстрый взгляд в сторону: Елена и Джереми медленно уходили с кладбища, вцепившись друг в друга, Бонни неловко семенила рядом. Деймон... Ч-чёрт! Он до крови закусил губу, протыкая нежную кожу острыми клыками. Не прошло и пары дней, а всё летит под откос. - Хотя нет, не очень интересно, - тем временем продолжил Клаус, очевидно, удовлетворившись затянувшейся паузой. - Ведь у меня не одна знакомая ведьма. Разумеется, я знаю об этой глупой жертве Джона Гилберта, можешь ничего не объяснять. Кстати, мне жаль. Не люблю напрасные жертвы. - Чего ты хочешь, Клаус? - деревянно сказал Стефан, прикрывая глаза. Ему хотелось немедленно исчезнуть с лица Земли. Почему, ну почему с каждым шагом проблем становится всё больше? - Ничего нового - я хочу, чтобы Елена пришла ко мне. Возможно, я даже не стану её убивать. Сразу не стану. - Неужели? - Я не собираюсь повторять дважды, - тихо и ласково произнёс Клаус, отчего Стефан похолодел. - Через час в заброшенном особняке Олдриджей. Уверен, ты знаешь, где это. Дисплей мигнул и погас, оповещая о том, что абонент завершил вызов, а Стефан запрокинул голову и с тоской поглядел на сияющее голубое небо. От безнадёжности хотелось выть. У них больше не было сил сопротивляться и куда-то бежать. Да и как? Что делать девушке, которая только что похоронила дядю-отца, отдавшего за неё жизнь, и любимую тётю, погибшую так нелепо и бессмысленно? Сокрушенно вздохнув, он набрал номер Деймона, ненавидя себя за это. Брату тоже нельзя было помочь. *** - Я просто пойду туда, - ничего не выражающим голосом сказала Елена, уставившись в пространство перед собой. - Нет, - одновременно сказали Стефан, Деймон и Бонни. Кэролайн с несчастным видом молчала. Елена усмехнулась. - Разве вы не понимаете? Мне нечего терять. Надеюсь... - голос её дрогнул. - Надеюсь, вы позаботитесь о Джереми. - Ты хоть представляешь, как мы скажем ему, что его сестра добровольно сдалась в лапы монстра? - свистящим злым шепотом спросил Деймон, словно опасался быть услышанным. Девушка пожала плечами. - Думаю, ему лучше будет без такой сестры. Вампиры, наконец, прекратят преследовать семью Гилбертов. Честно говоря, я уже перестала понимать, почему мы так боремся за мою жизнь, рискуя другими. Дженна... Джон... - она уронила голову на руки, спрятав лицо, и голос теперь звучал глухо и надломленно. - Я устала упорствовать. Иногда умереть не значит сдаться, мы просто... освободимся. - Ты должна бороться, - упрямо повторил Деймон. - Всё это не должно быть зря! - Кто бы говорил, - буркнул Стефан и прикусил язык. Елена медленно подняла голову. Оба вампира выглядели так, словно только что выдали какую-то тайну. - Что ты имеешь ввиду? - с подозрением спросила Бонни и пристально посмотрела на Деймона. Тот отвёл взгляд, и Елена совершенно точно поняла - здесь что-то не так. В любой другой момент несносный старший Сальваторе с вызовом посмотрел бы в ответ ведьме на ведьму, и это молчаливое сражение обязательно вылилось бы в перепалку. - Деймон, что происходит? - резко спросила Елена. - Не понимаю, чего вы все всполошились, - ворчливо ответил тот и как-то странно дернулся. Стефан выглядел одновременно нерешительным и виноватым, и Елене иррационально захотелось встряхнуть его, приложить об пол, а потом ударить Деймона - сильно, больно, так, чтобы навзничь, чтобы... Она судорожно вздохнула и вцепилась руками в подлокотники кресла, останавливая надвигающуюся истерику. Только этого сейчас и не хватало. - Давайте проясним ситуацию, - ровно сказала девушка. - У нас в запасе осталось полчаса. И если у кого-то есть какие-то секреты, то самое время их... И в этот момент Бонни негромко охнула и побледнела, расширившимися глазами глядя на Деймона. - Его укусил оборотень, - прошептала она. - Я, кажется... чувствую это. Воцарилось тяжелое, дребезжащее молчание. Где-то за окном, за тысячи миль отсюда чирикнула птица раз, и ещё раз, и ещё. Наверное, ей было хорошо этим июньским днём под тёплым нежным солнцем. - Это правда? - спросила Кэролайн. Хриплое воронье карканье. - К сожалению, да, - неприятным голосом ответил Деймон, избегая напряженных взглядов. - Хотя что уж, для подавляющего большинства это к счастью, избавитесь от меня. Конечно, не так быстро и безболезненно, как хотелось бы, но... - Замолчи, - прошептала Елена, зажмурившись, и сжала ладонями виски. Так вот как это, оказывается. Лететь в пропасть. Издалека, сквозь вату что-то спросила Бонни, и Елена снова открыла глаза, мечтая не видеть. Деймон вздохнул и молча закатал рукав рубашки, открывая на сгибе локтя это - страшное, тёмно-бордовое, пульсирующее. Вязкая гниль, отвратительный запах... Елену резко затошнило, но она представила, как медленно тормозит на краю этой самой пропасти, только чтобы не сорваться при всех. Иначе они никуда её не отпустят, она не выберется, она подставит под удар всех, она не должна, она... - Мне нужно выпить, - прохрипела она. - На кухню... за водой. Стефан обеспокоенно вскинулся, но Елена слабо махнула рукой, внутренне собираясь. Расхлябанная, разболтанная, не способная стратегически рассчитывать, не способная мыслить - она должна выглядеть так. Это единственный шанс выбраться из дома. Шатаясь, девушка дошла до кухни, чутко вслушиваясь: кажется, Бонни пыталась что-то втолковать Деймону, Кэролайн... всхлипывала? Елена включила воду и грохнула стакан на стол. А потом тихо и стремительно метнулась к выходу, вытаскивая ключи от машины и телефон, чтобы через минуту взвизгнуть шинами и, не оборачиваясь, понестись как можно дальше из города. Дрожащей рукой она набрала номер Клауса. - Елена, - бархатный голос словно прошёлся заточенным лезвием по нервам. - Какой приятный сюрприз. - Где ты? - прошептала она. - Я еду. *** Чёртов ублюдок знал, знал, конечно, какое место выбрать для этой встречи. Олдриджи - старый аристократический английский род, который внезапно и трагически прекратил своё существование. По официальной версии все члены семьи погибли при пожаре, но по городу всегда ходили слухи о неестественной смерти. И разбушевавшаяся стихия была совсем не причём. Говорили, будто над Олдриджами провели какой-то страшный и кровавый ритуал, после чего тела сожгли, порушив при этом всё восточное крыло особняка. Западное по непонятным причинам осталось нетронутым. Елена нервно усмехнулась, останавливая машину посреди дороги - зачем теперь парковаться? На заднем плане мелькнула мысль о том, что тачка должна достаться Джеру, но... мелькнула и пропала, уступив место другому, мучительному: почему они? Она? Почему вообще этот дерьмовый город Мистик-Фоллс, напичканный магией и туманными событиями со сверхъестественными причинами? Господи, да за что?.. Усилием воли она оторвала себя от водительского кресла, понимая, что впереди смерть, а позади погоня. Глупая и бессмысленная. Времени оставалось совсем мало, и если она не хочет допустить очередных жертв, то пора прекратить жалеть себя и выйти. Открыв дверь, она едва не вывалилась наружу - ноги стали непослушными, слабыми - и вдохнула полной грудью лёгкий свежий воздух. Вокруг красивого светлого особняка буйствовала зелень: раскидистые деревья тянули ветви к солнцу, сочный плющ обвивал потемневшие белые стены, ослепительным контрастом красок врезаясь прямиком в сердце, минуя глаза и голову. Елена смотрела на терновник, дикие розы и не могла насмотреться, надышаться этой чистой красотой, понимая, что это, возможно, её последняя... А потом в чернеющем проёме двери появился Клаус, и сияющее видение померкло, став обычным заброшенным домом, к тому же, наполовину развалившимся. Вампир улыбнулся и повёл рукой, приглашая внутрь. Елена решила гордо молчать, но, пройдя по тропинке сквозь палисадник и поднявшись по ступенькам лестницы, тотчас забыла о своём решении, столкнувшись с мягким взглядом зеленых глаз своего мучителя. Клаус был страшен в своей доброжелательности, ненавистен в своей европейской древней красоте. У Елены не осталось даже сил, чтобы презирать его. Поэтому она облизала пересохшие губы и, попытавшись придать голосу твёрдость, спросила: - Чего ты хочешь? - А что ты готова мне дать? - неожиданно игриво ответил он. Елена опешила и замерла, лихорадочно размышляя над ответом. Это какая-то проверка? Изощрённая пытка? Почему он просто сразу не убьёт её? Ведь они порушили все его планы, сорвали часть ритуала... Клаус легко рассмеялся. - Вижу, ты растеряна. Давай для начала зайдём и немного поговорим. Хорошо, милая? Елена машинально кивнула и направилась вперед. Когда-то в детстве они частенько забирались сюда, игнорируя запреты взрослых Кэролайн была заводилой, Бонни, кажется, двигало банальное любопытство, Елена полностью разделяла азарт Кэр, а Метт не хотел отпускать подруг одних в такое рискованное приключение. Да... В пять лет вылазка в огромный разрушенный дом казалась им практически геройством. Подвигом. Девушка горько усмехнулась. С тех пор это место практически не изменилось: шершавый пол, широкая лестница, ведущая наверх. На гладких ступеньках сейчас ворковали невозмутимые голуби. В оконные прорези, давно лишившиеся стекол, лился солнечный свет, а в нём, искрясь, танцевала пыль. - Прошу в гостиную, - тихонько сказал Клаус, чуть подталкивая её вперед. Здесь давно уже не было буфета, столовых приборов, кресел и занавесок: хотя эта часть дома уцелела после пожара, мародёры растащили всё, что показалось им ценным. Однако посреди комнаты стоял круглый деревянный и довольно изящный стол, а также пара стульев. Бутылка красного вина, два бокала. Боже, он что, собирается её напоить?! Это светский обед? Не выдержав, Елена расхохоталась, но тут же оборвала себя. Клаус может видеть её смятение, её боль, смех... но не истерику. Она не сломается. Девушка замерла на пороге, не зная, что делать, и вопросительно посмотрела на вампира через плечо. - Садись, - тут же подсказал тот и сам прошёл вперед. Она пожала плечами и послушно села на один из стульев, обитых мягкой тканью, поближе к выходу. Клаус неспешно вытащил пробку и разлил красное как кровь вино по бокалам. - Выпей. Она мотнула головой, но тут же наткнулась на повелительный взгляд и решила, что нет смысла перечить. Чего она добьётся? Ничего. Быть может, лёгкая нетрезвость сделает смерть игрой. Вино оказалось вкусным, терпким и сладким одновременно, и девушка, не дав себе времени на размышления, одним махом осушила бокал, чувствуя, как холодит горло ледяная жидкость, проникая, кажется, в вены. В голове тут же зазвенело, и Елена, переведя взгляд на Клауса, увидела, как тот смеётся. - Полегче, дорогая, так всё закончится слишком быстро. - Отравлено? - слабо спросила она, приготовившись к спасительной темноте. - Конечно, нет, - в изумлении ответил вампир. - Если бы я хотел убить, просто свернул бы тебе шею. - Тогда зачем все эти декорации? - девушка обвела рукой гостиную. - Ты ведь понимаешь, что Стефан и Деймон будут здесь с минуты на минуту. - О, конечно, - с наслаждением протянул Клаус, и Елена увидела, как вспыхнули его глаза. - Но моя ведьма наложила полезное заклинание, и оно не пропустит никого больше. Только ты и я. Она помолчала, соображая. - Но Бонни... - Пусть твоя подруга-ведьма не утруждается, - вампир пожал плечами и сделал глоток вина. - Маленькая мисс Беннет, конечно, сильна, но попытка ослабить меня очень истощила её саму, поэтому напрягаться бессмысленно. К тому же, я не собираюсь тебя убивать. - Как... не собираешься? - севшим голосом переспросила Елена. - Но ты же... Ритуал ведь не был завершён! - Всё верно. Но эти ведьмы... - Клаус задумчиво склонил голову и усмехнулся. - Глупые самоуверенные сучки. Все до единой. Одна из них ловко обманула меня, заявив, что двойник должен умереть. Оказалось, это не совсем то, что необходимо для достижения моих целей. "А что?! Что, чёрт возьми, необходимо?!" - завопил голос в голове у Елены, и она едва сдержалась, чтобы не заорать то же самое вслух, но вместо этого поглядела на вампира с вежливой заинтересованностью. - Ты, наверное, хочешь узнать, что нужно, да? Ещё не готов тебя обрадовать, - он с притворным огорчением вздохнул. - Но пока я не найду ответ, придётся держать тебя при себе, милая. Ты ведь не хочешь, чтобы твой брат Джереми пострадал, правда? Или маленькая мисс Беннет. Или Стефан. Деймон... Много дорогих людей - много ответственности, не так ли? Выпей ещё. И он снова наполнил бокал кроваво-красным вином. Елена молча схватила и выпила - всё, в несколько глотков, не глядя. Смерть была теперь недосягаемой и желанной, а сама она оказалась безвольной игрушкой, марионеткой в умелых пальцах кукловода с тысячелетним опытом. Перед глазами звякнул луч солнца и рассыпался на миллионы крошечных пыльных зайчиков, а комната ощутимо накренилась вправо, но спустя мгновение выправилась. Кажется, рядом послышался смешок. - Но как бы там ни было, вы сделали всё, чтобы нарушить мои планы, поэтому заслуживаете наказания, - продолжил Клаус. Его голос сахарной ватой обволакивал сознание, и Елена запоздало подумала о том, что в вине можно растворить... любое... Дышать было трудно, и она бессознательно рванула ворот рубашки. - Конечно, нарушение пошло только на пользу, поэтому я готов пойти навстречу и быть мягким с вами. - Чего... чего ты хочешь? - задыхаясь, спросила девушка. Руки стали липкими, сердце колотилось, как безумное. Почему "как", подумалось откуда-то со стороны. Оно и есть, ты и есть безумная. В груди сладко ёкнуло, и Елена краешком сознания поняла, что на грани. Похороны, признание Деймона, бешеная гонка, руины, ритуал, вино... Всё слилось в одном бешеном водовороте, картинки, звуки, запахи... - Елена! - вперед, разбивая кружащееся марево, пробился строгий голос. - Елена, ты слышишь? Посмотри на меня! Она с трудом разлепила веки и уставилась на его сквозь ресницы. - Так и знал, что не стоило приносить ничего крепкого, - с лёгким раздражением сказал Клаус. - Не отключайся, пожалуйста, иначе мне придётся поить тебя своей кровью, а я сегодня не в... Елена снова закрыла глаза, чувствуя, как по щеке ползёт что-то... мокрое. Слёзы. - О Господи, - несчастным голосом пробормотал кто-то рядом с ней. - Ты знаешь, что у меня слабость к красивым плачущим девушкам, да? Кажется, она кивнула, потому что услышала серебристый, приятно щекочущий смех и потянулась навстречу этому смеху, потому что не хотелось больше думать. Хотелось только раствориться в этом смехе, расплавленном, звенящем серебре, потому что... Просто потому. Чьи-то руки потянули её на себя, а после этого мысли вообще стали не нужны. Мягкие нежные губы коснулись щеки, собирая, скатывая назад солёные дорожки слёз, легко прижались к сомкнутым векам, подрагивающим ресницам, оказались на переносице и, наконец, нашли её губы, приоткрытые и ждущие такой простой ласки - поцелуя. Только вот в голове прозвучал взрыв, перед закрытыми глазами полыхнуло золотистыми, алыми искрами, и бешеное, неконтролируемое желание понесло на гребне этой неправильной волны. Елена с мучительной яростью впилась в его губы, запустила руки в волосы, дергая на себя, впечатываясь в чужое горячее тело. Он, неизвестный - теперь уже неважно - человек явно не ожидал такого напора и на секунду застыл, но скоро его руки - сильные, напряженные - растрепали её длинные пряди, сжали затылок и отпустили, скользнули под рубашку, заставляя прижаться ближе. А хотелось большего. Она потянула вверх его джемпер, задыхаясь уже от возбуждения, и тут же он просто порвал на ней рубашку, одновременно избавляясь от собственной одежды. Елена с наслаждением провела ладонями по широкой гладкой груди, которую хотелось чувствовать всей кожей. Он лизнул её ключицу, прикусил мочку уха и прошёлся поцелуями по оголённой, напряжённой шее, вырывая стон, вызывая дрожь, прошивая диким хочу с головы до ног. Не открывая глаз, Елена снова потянулась к этим мягким губам, выпуская его из объятий и пытаясь расстегнуть пуговицы на джинсах. Руки тряслись, и она только дёргала и дёргала, но ничего не получалось. Серебристый смех раздался совсем близко, и она всё-таки открыла глаза, встречаясь с яркой зеленью его глаз. Почти такой же, как когда-то давно, на улице... особняк... плющ... Но тут он прижал её ладонь к своему паху, и эти мысли - совсем уже последние - окончательно смело. Она провела сначала пальцем, ощущая подушечками восхитительную твердость, которая спустя мгновение идеально легла в ладонь. Вино, видимо, действовало не только на неё одну: пара движений - и Елена уже оказалась сидящей на столе, выгибающейся под ласками, поцелуями - ключицы, грудь и соски, болезненно чувствительные, живот, пупок... Как и куда исчезли джинсы она уже не знала и не думала даже о... Клаус, - это ведь он? он? - повторяя за ней, легонько провёл пальцами по горячему, влажному, и Елена застонала, цепляясь за его руки, заваливая его на себя, ведь хотелось - безумно хотелось! - только одного: подчиниться и подчинить, отдать и взять. Он жарко толкнулся в неё, плавно, длинно, сразу, мешая боль и острое, невыносимое наслаждение. Елена закусила костяшки пальцев, захлебнулась новым стоном, но он не дал ей и этой малости - схватил руку и переплёл их пальцы вместе. Тогда она зажмурилась до звёзд в непроглядной темноте, потому что всё это было слишком, и ей показалось, что такого у неё не было никогда. Она не чувствовала ни жесткого стола под собой, ни страха, ни безумия - только какое-то странное облегчение. Хотелось, чтобы это длилось вечно: срывающееся дыхание у самого уха, волны обжигающе страстной неги, сильные руки, сжимающие её везде - пальцы и плечи, бедра... Она рвалась ему навстречу, чтобы с каждым новым движением соединиться ещё больше, ещё сильнее, ещё острее, и вдруг поняла, что всё - они не разорвутся больше никогда. И тут же содрогнулась всем телом, мучительно давя крик, кусая губы до крови. Перед глазами всё поплыло, а внутри - взрыв, вспышка на солнце, ядерный... Всё. *** Когда Елена очнулась, тяжело дыша, на ней уже были джинсы и рубашка - другая, взамен той разорванной. Она лениво оглядела себя, не совсем понимая, что делает в этой пыльной и явно нежилой гостиной, и спрыгнула со стола, коротко выдохнув сквозь зубы. Всё тело приятно тянуло и горело так, словно у неё только что был хороший секс, но... Это было совершенно исключено. Вздрогнув, девушка вспомнила утро: тихое мирное кладбище. Четыре могилы. На столе лежал аккуратно сложенный лист бумаги, и Елена, не раздумывая, взяла его и развернула. "Думаю, моя затея провалилась. Поэтому твоим наказанием будет то, что ты ничего не вспомнишь. Удачных выходных." Какой-то бред! Она пожала плечами и направилась к выходу из дома. Сердце заныло: больно - из-за родных, и сладко - из-за?.. На лестнице по-прежнему ворковали голуби.