Перед любовью бессильны ужас и мрак смерти. Генрик Ибсен.
Проходят дни, пролетают года, а в твоих глазах присутствует всё та же обречённость, показывающая, что у тебя ничего не меняется. Время не стоит на месте, однако для тебя же всё остановилось и замерло, будто бы в черно-белом кинофильме крутят один и тот же эпизод, который ты так возненавидел. Бездна манила и не отпускала, принося очередную порцию мучений, в ушах до сих пор звучал тот заливистый женский смех, а её улыбка навсегда осталась в памяти, в каждом уголке квартиры размещены фотографии некогда счастливой девушки, любившей тебя всем своим существом. Ты имел неосторожность предать её, увлечься учительницей, растворяясь во взоре темноволосой, а твоя Дашка простила тебя, всегда поддерживала, крепко обнимала, повторяя, что всё будет хорошо. Без неё уже ничего не будет, больше нет смысла во что-то играть, пытаться искать новые страницы, ты никогда её уже не забудешь. Никогда. Усмехаешься, отпивая коньяк, всматриваясь в изображение радостной Старковой, твоей Старковой, без которой ты не можешь, не умеешь дышать без неё. Проводишь пальцами по фотокарточке, прикрываешь глаза, чувствуя, что внутри всё дрожит. Ты не сможешь забыть ту, которой был нужен. Твоё бытиё наладилось, мама и брат с сестрой счастливы, родной дядя с супругой ждут второго ребёнка, друзья нашли своё предназначение, ничто не забыто, вы по-прежнему устраиваете совместные встречи, только твои карие глаза больше не излучают тот свет, как раньше уже никогда не будет. Вы все обрели свободу, но цена за это слишком велика. Преступники отобрали у вас всё то, что было дорого, а ты вынужден мучиться без неё, без своей Дашки. Всё изменилось, любимая Надюша стала совсем взрослой, Игорь подрос, поражает сверстников своим мышлением. Ты же… Ты больше не веришь в прелестные финалы, встречая рассвет с мыслью о том, что тоска поглощает тебя полностью. Ты потерял двух женщин, которых любил, любил по-своему, рядом с изображением школьницы стоит рамка с фотографией Анны, чувства которой были сильны к тебе. Ты так и не сумел тогда определиться, кто же тебе нужен на самом деле, но сделал выбор в пользу своей девушки, спустя года осознавая, что именно с ней у тебя было все: и интриги, и скандалы, и страсть, и общие забавы. Она нужна тебе, словно воздух, увы… Ты не простишь себе того, что изменял избраннице с преподавательницей, крича о том, что у шатенки паранойя. Тебе было невыносимо, очередной глоток обжигающего напитка, усталость в глазах и выдох, символизирующий утрату. Обе спутницы были готовы отдать за тебя всё, они любили искренне, признавая, что это нечто более серьёзное, а вовсе не мимолётные отношения. Снова больно, опять ухмыляешься, зарываясь в короткие волосы, той легкости нет, помнишь, как обнимал свою Дашу, шептал, что она встанет на ноги, всё у вас будет лучше всех. Невольно понимаешь, как волнение окутывает полностью, не давая сделать свободного движения. Тебе хреново, хреново, потому что её нет рядом. С замиранием сердца вспоминаешь, как Ольшанская передала тебе вакцину, едва слышно проговорив, что хочет, чтобы ты жил, другая же до последнего за тебя боролась, горько оплакивая твоё «предательство». Ты возненавидел «ручную крысу», долго не мог отпустить злость и обиду на Павленко, лишь спустя пять лет сумел пожать ему руку и крепко обнять, сказав, что простил. Ты понимал, каково Лобанову, убивающемуся по Крыловой, оставившей его совсем одного. За что? За что они ушли? Почему всё так? Не сдерживаешь, ударяешь кулаком по столу, разбивая костяшки, швыряешь стакан с янтарной жидкостью, зная, что он разлетается на множество мелких осколков. Плевать. Без неё уже всё пустое. Одиночество изъедает тебя, слишком пусто, внутри всё перегорело, лишь её улыбка в памяти спасает хоть на чуть-чуть. Ты совершил множество глупостей, с трудом пережил потерю отца, все-таки оберегавшего вашу семью. Сумел простить и отпустить, а вот стать счастливым не смог. Больно, чёрт! Пытаешься совладать с собой, однако попытки тщетные. Ты не можешь даже смотреть на других представительниц противоположного пола, они кажутся слишком фальшивыми и неестественными, одна сладкая улыбка чего стоит. Противно. Они не Даша. Ты никогда не отпустишь её. Никогда. Настоящие чувства не погибают. Это было так, правда, звучало слишком истинно, а время раны вылечит, но они могут не затянуться. Увы. Тебя разрывает, не сможешь найти покой, ведь рядом нет её глаз. Поднимаешься на ноги, осторожно проходишь в спальню, оставляя на столе открытую бутылку коньяка. С ухмылкой осматриваешь мрачную комнату, стену озаряет портрет твоей Дарьи, проводишь рукой по лицу, задыхаясь от страданий. За что же? Почему нельзя всё изменить, исправить? Черт, просто невозможно. Ты задыхаешься, задыхаешься от этого хренового безумия, поглотившего всё твоё существование. Сложно ведь без неё, ловить сочувствующие взгляды и встречать фальшивое кокетство. Никто не сумеет заменить её, не чувствуешь, как разбитые костяшки ноют. Это всё дурное, не так уж и важно. Ложишься на постель, обречённым взором поглядывая на улыбающуюся обладательницу удивительных глаз, в которых застыли те чёртики. Даша была рассудительной, всегда умела взять себя в руки и оказывала настоящую поддержку, крепко прижимая к себе. Разделяла печаль, вселяя уверенность, что всё будет хорошо. Её больше нет, а мир потерял свой должный окрас. Шатенка была опорой, частичкой тебя, пыталась сохранять равновесие, прикасаясь нежным поцелуем к твоим губам. Именно с ней было по-настоящему здорово, только с ней, со Старковой. Твоя умная и решительная девочка жива в воспоминаниях. Не забудешь и не отпустишь. Откидываешь одеяло, прекрасно понимая, что ученица явно не хотела бы, чтобы ты так убивался, однако всё не так, как вы хотели. Ваши желания не учитываются, пора смириться и принять этот идиотский факт. Ты не умеешь играть по таким правилам. Усмехаешься, сжимая ладонь в кулак, затем медленно произносишь, пытаясь унять дрожь в голосе: — Дашка, — шепчешь ты, жадно втягивая воздух, — мне невыносимо без тебя. Я не забыл тебя, мы все тебя помним, ты с нами. Прости меня, я понял, что слишком тебя люблю… — переворачиваешься на другой бок, осознавая, что к горлу подкатывает ком утраты, смешанной с едкой болью, изнуряющей всё и вся вокруг. Многое бы отдал, лишь бы только взглянуть на неё и прикоснуться к хрупкой ручке, вдыхая фисташковый аромат волос. Не разлюбишь уже.Время для тебя остановилось, вокруг замерло всё, лишь её лучезарный взор будет скрашивать твоё одиночество, ставшее для тебя привычным, обыденным. Завтра ты встретишься с родными и близкими, крепко обнимешь маму и Надю, последнюю гладя по головке, поймаешь добрую ухмылку лучшего друга, возможно, признаёшь, что всё же с тобой рядом самые лучшие люди, которым ты нужен. Они тоже важны для тебя, однако Старкову не вернёшь. Хочется кричать, но ты закрываешь глаза, вспоминая ваш романтический вечер в той дурацкой школе. С ней было слишком хорошо.
Если в нас любовь живет, мы вечные. Генрих Гейне.