Место, где теряются дети

Мир Таи светел и прекрасен. Пока он не такой большой, но в нем уже множество самых прекрасных вещей: Мама, Тетя Катя, Лиза из соседнего подъезда и ее кот, одуванчики на клумбе. Есть, конечно, противные вещи, вроде мерзкой манки в садике и той страшной тети, которая все время сидит на скамейке возле дома. Но их было мало, гораздо меньше, чем хороших. К тому же, всегда есть мама, которая одна закроет собой все плохие вещи. Папу Тая не помнит. Мама говорит, что он моряк, ушедший в далекое плаванье. Раньше Тая верила, но сейчас она уже не маленькая и знает, что на самом деле папа умер. Что значит «умер», правда, не знает, но уже в следующем году она пойдет в школу, где, наверное, все объяснят. Мама всегда говорит, что в школе объяснят все, чего Тая не понимает. Не понимает она очень многого, из-за чего заранее восхищается учителями, которые могут объяснить все эти странные вещи, вроде «почему снег холодный», «почему мама не разрешает погладить кота» и «почему мама не видит ту тетю на скамейке». С тетей, кстати, все совсем странно. Ее не видит вообще никто, кроме самой Таи, Лизы и уличных котов. Мама сказала, что это называется «воображаемый друг», но ведь эта тетя ей совсем не друг! А когда Лиза рассказала о ней своей маме, та и вовсе пришла к ним домой и накричала на Таину маму, а после запретила Лизе ходить в эту часть двора. Но Лиза все равно ходит, потому что тут стоят качели и есть песочница, а в их части двора вообще ничего нет. Но про тетю они больше не говорят, обходя скамейку по дуге. Она страшная, действительно страшная. Не внешне, правда, внешне она вообще немного похожа на маму, но все равно страшная. Она серая — в ее одежде нет ни одной цветной детали, а рядом, прислоненная к скамейке, стоит очень страшная черная трость. Худое вытянутое лицо тети ничего не выражает, и она лишь изредка обращает внимание на пробегающих мимо детей. На этой скамейке она сидит всегда, не шевеля ничем, кроме головы, и не двигаясь с места. Даже под проливным дождем. Даже ночью. Однажды Тая подходит слишком близко. Серая хватает пробегавшую мимо девочку за руку, больно дернув ее назад. Она притягивает Таису к своему лицу и тихо шепчет ей в ухо, продолжая держать за руку: — Неподалеку отсюда есть узкий темный проход между домами, ты наверняка его видела. Он совершенно пустой, если не считать большого количества свисающих сверху проводов и канализационного люка. Это то самое место, где теряются дети. Тебе лучше никогда туда не ходить, дорогая. Она отпускает ее, и Тая больно ударяется об асфальт коленками. На удивление, она не плачет и не убегает, а лишь серьезно кивает в ответ и медленно отходит. Тетя снова принимает свою обычную позу и перестает обращать внимание на реальность. Таиса идет домой, где мама улыбается и мажет разбитые колени зеленкой. Девочка не улыбается в ответ. Не ходить в то место. Понятно. Когда несколько мальчиков из соседнего двора пытаются взять Таю и Лизу на слабо, она отказывается идти, из-за чего те обзывают ее слабачкой. Лиза не хочет быть слабачкой и идет за ними. Вечером мама Лизы долго зовет ее и ищет по всему району. Чуть позже приезжает милиция и присоединяется к поискам, только теперь они ищут еще и мальчиков. Тая знает, что уже слишком поздно. Они пошли в место, где теряются дети. Они потерялись. Когда дядя в форме просит Таю отвести их в то место, она начинает вырываться и плакать. Обернувшись на маму она видит, что та не улыбается, даже так грустно и странно, как весь последний день. Мамино лицо каменное, худое и вытянутое. Прям как у той тети. В тот день они больше не разговаривают, да и в следующие тоже. Мама больше не улыбается, совсем. С ее лица не сходит то самое каменное выражение. Она постоянно о чем-то думает, смотрит какие-то газеты и совсем не разговаривает с Таей, ограничиваясь простыми односложными командами. Тая помнит, что когда-то очень давно такое уже было, но не помнит подробностей. Она предпочитает выкинуть это из головы и чаще гулять. Без Лизы скучно, но мама говорила не грустить из-за потерянных вещей, поэтому Таиса не грустит. Во дворе множество других детей, которые с радостью принимают ее в свои игры.

***

Мама никогда не водила Таю в садик прямой дорогой. Они всегда петляли через какие-то дворы и пустыри, в итоге магическим образом выходя к заветной желтой калитке. Обратно они шли точно так же, но уже другими дворами и пустырями. Путь никогда не повторялся полностью, поэтому Таиса даже не пыталась его запомнить. Обычно она и вовсе не смотрела по сторонам, отключаясь на все время дороги. Каждый день она лишь скользила взглядом по скамейке, глядя на безучастную серую женщину, и шла дальше. Сегодня что-то изменилось. Сегодня скамейка была пуста. Мама забрала ее как обычно, ровно в пять часов вечера. Тая взяла свою любимую игрушку — маленького медвежонка, которого когда-то подарил ей папа, надела ярко-желтую куртку, которую купила Тетя Катя. Шапку она спрятала в карман, надеясь, что мама не заметит. Странно, но она и в самом деле не заметила, хотя обычно всегда заставляла ее надеть. Сегодня мама даже не накрасилась. Домой они шли быстрее обычного. Настолько быстро, что Тая едва успевала, изо всех сил вцепившись в мамину руку. Она была так занята бегом, что даже не заметила, как дорога вывела их к знакомому узкому проходу, опутанному проводами, с большим канализационным люком в центре. — Мама, подожди! — Таиса споткнулась и отпустила ее руку. Подняв голову, она выкрикнула в пустоту: — Это же… Выхода не было. Проход, сквозь который еще секунду назад было видно улицу, заканчивался тупиком. Мама исчезла. — Место, где теряются дети. Тая обернулась. Позади нее стояла Женщина-Со-Скамейки. Она уже не казалась ей такой страшной. Женщина протянула ей руку и продолжила: — Твоя мама тебя оставила. Пойдем. С нами тебе будет лучше. Девочка глубоко вдохнула и протянула руку в ответ. Она знала, что Женщина не врет. Мама ее бросила. Мама не придет. За Женщиной проход продолжался до самого горизонта. Он весь был заполнен людьми — стариками, взрослыми, совсем еще детьми. Тая увидела среди них Лизу с мальчишками и помахала им. Ну вот, теперь она точно не будет одна. Маленькая девочка в желтой куртке с улыбкой посмотрела на высокую худую женщину, держащую ее за руку. Страх прошел. Вдвоем они стали прокладывать себе дорогу сквозь толпу призраков. Где-то невероятно далеко, одна очень маленькая и незначительная женщина рыдала в кабинете следователя. — Да, желтая курточка и зеленая шапка. Ей всего пять лет! Я даже не заметила, когда она отпустила мою руку. Следователь важно кивает и просит продолжать. Во всем отделении только один человек — молодой помощник следователя — понимает, что женщина врет. Она знает, когда дочь отпустила руку. Он тоже знает. Но что он может?