***
Мое желание встретиться с той белокурой иностранкой исполнилось быстрее, чем я мог предположить. Вернее, я вообще не мог и мечтать вновь с ней встретиться, не то что познакомиться, но судьба/жизнь имела свои планы. Наша вторая встреча состоялась на дорожке, ведущей к старому школьному зданию, во время клубной деятельности. Остановимся чуть подробнее на причине, которая занесла меня туда… В конце первого триместра в академии Куо традиционно проводится турнир по мячу. Это что-то вроде спортивного фестиваля, который проводится в нашей школе в начале сентября, только на этом конкурсе участвуют клубы (студсовет в том числе), а состязания состоят исключительно из игр с мячом. Это могут быть известные игры (волейбол, футбол, баскетбол, бейсбол) или менее известные и популярные, как теннис, гандбол, поло. Если верить слухам, однажды, лет десять назад, клубы соревновались в вышибалах. Но что-то я отклонился от темы. Как связан я и этот спортивный фестиваль, спросите вы. Ответ прост. В этом году, студсовет решил устроить торжественное открытие конкурса, в честь пятидесятилетнего юбилея нашей школы. Для этой цели президент студсовета, Шитори Сона[1], решила включить в церемонию открытия и награждения победителей сводный оркестр из добровольцев. Хоть я и сказал «добровольцев», — некоторых (и меня также) запихнули туда силой как представителей своих классов. Сегодня у нас должна быть репетиция, но выяснилось, что стульев на всех не хватает. Поэтому меня (почему опять меня?) попросили узнать у Гремори-семпай, можно ли позаимствовать у ее «Клуба оккультных исследований» стулья. По слухам, ее клуб обосновался в старом школьном здании, так что недостатка в мебели у них не должно быть. Может быть рассказать подробнее об этом клубе? Боюсь, читатели меня прибьют, если я продолжу затягивать, поэтому просто коротко все обрисую. «Клуб оккультных исследований» вобрал в себя практически всех красавиц и популярных учеников нашей академии: две «Старшие горячие сестрицы» Риас Гремори-семпай и Химеджима Акено-семпай, «Идол академии» Тоджо Конеко-чан и, единственный парень в «малиннике», Киба Юто — первый парень, принц школы, враг всех парней №1. Все они известны в академии. Кроме них лишь несколько учеников также известны. Это президент студсовета Шитори Сона и вице-президент Шинра Цубаки… А! Точно, есть еще пара: печально известные на всю школу Мацуда и Мотохама — «Извращенное Дуо». Ни одной перемены не обходится без сказанных ими на весь класс пошлостей. Поверьте мне — к сожалению, я с ними в одном в классе. Что-то я сильно затянул. Простите. Возвращаясь к главному, я шел к Гремори-семпай за стульями и рядом с заброшенным корпусом встретился со вчерашней иностранкой. Наши взгляды пересеклись, прямо как тогда, в парке. «Вблизи она еще прекраснее…» — пронеслось у меня на задворках сознания. В прошлый раз мне выпала возможность лишь издалека увидеть ее, но сейчас я смог любоваться им вблизи. Рост оказался меньше, чем я думал — где-то до моего плеча, но вместе со среднего размера грудью и белокурыми локонами волос она казалась мне еще очаровательнее, ведь ее фигура полностью совпадала с моими вкусами: может быть я и парень, но это не значит, что мне нравятся девушки с огромной, словно арбузы, грудью. Я искренне не понимаю таких людей, которые имеют подобные интересы. На мой взгляд, фигура должна быть пропорциональной — тогда девушка будет красивой. — Кхем… Разрешите пройти. — Кашлянув, чтобы привлечь мое внимание, иностранка нарушила молчание, сказав эту фразу на идеальном японском. — Ах… Да, прошу прощения! — Я вернулся на землю и вспомнил, в какой мы ситуации: со стороны может показаться, что я пристаю к ней, перекрывая дорогу. Я отошел в сторону. Проходя мимо меня, она повернула голову и, слегка кивнув, сказала «благодарю». Прямо как настоящая аристократка. …Я опять буду смотреть, как она уходит? …Буду и в этот раз надеяться на призрачный шанс, что мы снова встретимся? … …Нет! …Сейчас или никогда! Мысленно прикрикнув на себя, я окликнул девушку: — Постойте, пожалуйста! От моих глаз не ускользнуло, как девушка вздрогнула. Хоть она не повернулась ко мне и ничего не ответила, она все же остановилась. Это мой шанс! А… Черт! Лицо краснеет, руки дрожат, мысли путаются… Надо что-то сказать. Но что? Я привлек ее внимание, но не знаю, о чем мне с ней говорить. Нужно собраться. Для начала лучше спросить ее: что она — посторонняя — делает на территории школы. А потом уж как пойдет. — … Однако, я не смог ничего произнести. Язык будто отказал. Иностранка повернулась ко мне. В ее глазах читалось любопытство причиной, по которой я ее окликнул, и удивление, проявившееся при моем неприглядном поведении. Я чувствовал, как кровь еще сильнее прихлынула к голове. Если бы эта ситуация изображалась в аниме, из моих ушей сейчас бы шел пар. — …Пфф!.. Уголки рта девушки начали дрожать. Было видно, что она пытается побороть смех. ААААААаааааа!!!!!!!!!!!!! КАК ЖЕ СТЫДНО!!! КАК СТЫДНО!!! Как стыдно, стыдно, стыдно, стыдно, стыдно, стыдно, стыдно, стыдно!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! … Хочу умереть… Хочу провалиться сквозь землю… Хочу исчезнуть, растворится в туман, рассыпаться песком, превратиться в камень… Хочу, чтоб это все оказалось сном… Да, дурным сном… Ноги еле-еле меня держали. Такого со мной никогда не было. Я развернулся и побежал, чтобы не свалиться перед девушкой от перегрева мозга. Со спины раздалось удивленное «Эй!», прерванное смехом, но я не обратил на это внимание.***
— Ха… ха… Я тяжело дышал после пробежки. Приложив руку ко лбу, чтобы утереть пот, я почувствовал, как он пылает. То же самое было и с моими щеками. После моего фиаско, я хотел вообще убежать домой и запереться там на пару дней, но я еще не закончил с одним делом — вопрос со стульями. Так что пришлось заныкаться на территории школы, чтобы никто не увидел мою «горячку» и чтобы вернуться в норму и привести себя в порядок. Но прошло уже минут двадцать, а я никак не могу успокоиться. А задерживаться долго тоже нельзя — все ждут. Нужно успокоиться. Подумать о чем-нибудь приятном и веселом. Сейчас я в подсобке, где хранится разнообразный спортинвентарь. Это место — мое своеобразное укрытие в школе, поэтому сюда я прибежал на автомате. У меня есть одна привычка: я не оставляю свой альт в классе, где кому-нибудь взбредет в голову взять его и попробовать поиграть. Если я беру инструмент с собой в школу — обычно оставляю его или в музыкальном классе (благо там почти постоянно сидит учитель) или прячу в этой подсобке. Сегодня, к счастью, я оставил его тут. Чуть покопавшись за наваленными в кучу матами, я извлек футляр. Через полминуты я уже был готов начал играть. Особенностью этого места, ради которого я тут прячу альт, является его относительно малый размер. Да, на открытом воздухе мелодия звучит как бы шире, просторней. Да и, если погода балует, играть приятней. Но в замкнутом тесном помещении хорошо слышен звук, отражающий со всех сторон. Ты легко можешь уловить любую фальшивую ноту, которая выходит из-под смычка. Это место, на мой взгляд, хорошо подходит для отработки аппликатуры[2] и техники. Я уже хотел было начать, даже смычок занес, как ощутил чье-то присутствие. Даже не то что бы явно его ощутил — просто было неприятно чувство, будто кто-то смотрит на тебя. Поозиравшись по сторонам, я увидел пару голубых глаз, с интересом смотрящих на меня. К моему удивлению, ужасу, радости — не знаю, как описать эту бурю разнообразных чувств, смешавшихся во мне в кашу, — я встретился взглядом с той самой иностранкой. Не знаю, когда она успела тут очутиться, что я не заметил. Даже не могу представить, как она вообще попала сюда… Но сейчас она сидела на стопке матов и с любопытством глядела вниз, на меня. — … «Как?.. Когда?..» — хотел я спросить ее, но ничего не вышло. Язык присох к небу, а по горлу распространилось неприятное ощущение сухости. Девушка тоже молчала, наблюдая за моей реакцией. Кажется, она уже смогла перебороть свой смех, поэтому она даже не улыбнулась, взглянув на мое перекосившееся (так мне казалось) лицо. — Почему ты сбежал? — Первой завела разговор она. К моему облегчению, в комнате не повисла неловкая тишина, иначе мое сердце не выдержало бы. Хоть и потребовалось больше минуты, но я смог взять себя в руки и заговорить: — Эм-м… Прости? Ну за это… За то, что так себя повел. Мне стыдно. Стыдно не только за то, что заговорил с тобой, но и за свое поведение. Нет, мне не неприятно с тобой разговаривать или что-то в этом роде! Просто, я стыжусь своего сиюминутного порыва заговорить с тобой. Да и сейчас я тоже хочу провалиться свозь землю… Я учащенно хватал ртом воздух. Слова закончились, а послевкусие осталось. Что я вообще мелю? Почему я так бурно реагирую? Веду себя как какой-то ОЯШ-девственник из третьесортного школьного аниме. Стоять! За исключением аниме, я и есть ОЯШ-девственник. Тогда она кто? Главная героиня-цундэрэ, которая влюбится в меня? …! Может ли быть, что она уже влюбилась в меня? Иначе, зачем она последовала за таким, как я? Тогда где моя подруга детства, с который мы (я и цундэрэ-иностранка) образуем любовный треугольник? … А-а-а-аа-а!!! Неужели я уже слетаю с катушек? Я начал сравнивать свою жизнь с аниме? А людей с персонажами? Врача! Мне надо в психушку! И чем скорее, тем лучше! — Эй, прием! Ты чего затих? Я вернулся к чувствам и с удивлением заметил, что девушка успела очутиться передо мной, и сейчас она щелкала пальцами перед моим лицом. Слишком близко! Ее лицо слишком близко, когда она заглядывает мне в глаза. Такое ощущение, будто сейчас столкнемся носами. — Ты меня слышишь? — А, прости! Давай начнем все сначала! Она недоумевающе на меня посмотрела. Наверное, в ее глазах я сказал глупость, но я должен был произнести это. Так мне будет проще… — Разрешите представиться, меня зовут Хедо Иссей! Друзья зовут меня просто Исэ. Можете звать меня также.[3] — Я резко вскочил, чуть не ударившись лбами с иностранкой, которая, к моему удивлению, успела отойти, и поклонился. Раздался легкий смешок, но прежде чем я успел хоть как-то среагировать, девушка представилась в ответ: — Можешь не напрягаться так, я ведь, кажется, младше тебя. Меня зовут Равель Фенекс. Я приехала из Северной Европы. Здесь, в Японии, у меня есть одно дело к Риас Гремори-сама. Тебя же это заинтересовало? Вот это проницательность? Или она мысли читает? Нет. Неправильно. Должно быть, в соответствии с законом жанра, все наоборот: она мысли читает? Или это проницательность? — Просто интуиция. — Когда я уже был готов опять увязнуть в своих размышлениях, Равель-сан каким-то немыслимым образом ответила на мой вопрос. — Вот как? — Я неловко засмеялся, почесывая голову. — Если так подумать, наверное, все, кто тебя встречал в школе, спрашивали об этом, так? Поэтому ты поняла, что я хотел у тебя спросить? Просто сказал это наобум, хотелось произвести на нее впечатление проницательного человека, но глядя на ее изумленное личико, я удивился… — Голова у тебя варит хорошо. — Справившись с изумлением, Равель-сан прищурила глаза, разглядывая меня. Мне кажется, или она пересмотрела свою оценку касательно меня? — Вот только, мне кажется, что ты не только это хотел мне сказать, не так ли? Я не мог не вздрогнуть. Эта догадка попала точно в десятку. Ее интуиция (если это действительно она, ужасает. «Я просто хотел с тобой познакомиться, потому что ты мне понравилась.» — не могу же я так сказать. Вообще, я такой человек, который, по моему субъективному мнению, различает слова «любить» и «нравиться». Я не понимаю тех людей или персонажей аниме/манги, которые слыша слова «ты мне нравишься», считают, что это одновременно и признание в любви, и предложение о свадьбе, а потом разочаровываются, когда приходится расстаться. Слова «ты мне нравишься» — это просто признание, что объект признания тебе интересен, не противен, он нравится как человек, тебя устраивает его характер, его внешность. А вот слова «я люблю тебя» — это почти тоже самое, только глубже, ведь любовь — более возвышенное чувство, чем привязанность. Ты готов терпеть недостатки этого человека. Вернее ты просто их не замечаешь. Мне Равель-сан понравилась с первого взгляда: не только ее внешность, но и ее манеры, поведение. К сожалению, я не знаком с ней долго, поэтому пока это на уровне некоей привязанности. — Ну если не хочешь говорить — не надо, я не настаиваю. Прости мне мое любопытство. — Равель-сан вежливо поклонилась, опять выведя меня из раздумий. Не ожидал, что молодая иностранка может выполнить одзиги[4] так аккуратно и изящно. Настолько красив был поклон, что любая Одзё-сама[5] позавидует. — Не стоит, — я замахал руками. — однажды я расскажу тебе… «Я скажу тебе, что ты мне нравишься» — этого я не произнес вслух. Не хватило решимости. Вместо этого, я спросил: — Равель-сан, ты же приехала недавно, так? Если ты не против моей компании, хочешь, я покажу тебе город? На мой вопрос… Хм, мне показалось или она покраснела? В этом полумраке ничего нельзя разобрать. — …Сыграй мне что-нибудь, тогда я тебе отвечу! Ара-ара, какая милая реакция. Это называют режим цундэрэ? Она так хочет погулять с кем-то вместе по городу, чтобы делиться впечатлениями? Ну у меня нет причин отказываться, мне хочется произвести на нее хорошее впечатление своей игрой и тем самым склонить к совместной прогулке по городу. Ну хоть это и «прогулка по городу», но фактически это свидание, да? Свидания для того и нужны, чтобы лучше узнать человека и понять: он просто нравится тебе или ты его любишь. А-ах, в голову упрямо лезут мечты, как я осознаю свою чувства к Равель-сан и признаюсь ей в любви… и как она отвечает мне согласием. Но… Я отбросил эти мысли в сторону — если думать о еще не утвержденной прогулке, ничем хорошим это не закончится. «Больше ждешь — меньше получишь.» — так гласит общеизвестный закон жизни. Поэтому я сосредоточился на игре. С мелодией, которую я наигрывал, все мои тревоги, волнения, сомнения растворялись, оставляя за собой только спокойствие. Я уже не нервничал в присутствии Равель-сан. Я даже забыл, что она рядом. Под звуки альта мои мысли унеслись далеко, в сладостный мир музыки…***
Настал день X… Да! Услышав мою игру, Равель-сан согласилась с моим предложением «показать ей город». Аааааа! Я так счастлив, готов петь, плясать, прыгать, кричать во весь голос! Это же мое первое свидание! Сейчас я стою перед воротами нашей академии. Я договорился встретиться с Равель-сан здесь в одиннадцать. — Ууооооаа… Хоть это было некультурно с моей стороны, но я не смог ни сдержать зевок, ни вовремя прикрыть рот рукой. Просто я не мог долго заснуть, размышляя о прогулке вместе с Равель-сан. — Прости за ожидание! Со стороны раздался стук каблуков, одновременно перекрывшийся голосом. Это была Равель-сан. «Не волнуйся, ты вовремя» — хотел я так ответить, но не смог. Причина была в наряде Равель-сан. Сегодня она не надела платье европейской аристократии прошлых веков. Вместо этого на ней была обычная белая блузка с рукавами три четверти и темно-красная мини-юбка на десять сантиметров выше колен. Волосы, обычно завитые в виде спиралей, сейчас были просто собраны с помощью алых ленточек в два высоких хвостика по бокам головы. На ногах были миленькие открытые туфельки на невысоком каблуке. — …Х-хорошо выглядишь. Этот наряд тебе очень идет, что невозможно отвести взгляд. Мой голос просто не мог не дрогнуть. Сейчас, когда Равель-сан выглядит как обычная милая (я бы даже сказал, красивая) девушка помладше меня, ее очарование вышло на новый уровень. В своем обычном наряде она и так приковывает к себе внимание людей своей аурой «принцессы» и милым личиком, но в этой одежде она, боюсь, может устроить и ДТП, когда будет переходить дорогу — настолько она примагничивает к себе взгляд. Я никак не могу наглядеться на нее. Услышав мой комплимент, Равель-сан слегка покраснела. — Вот как? Это делает меня очень счастливой. — Облегченно вздохнув, Равель-сан улыбнулась. — Куда ты хочешь пойти сначала? — С трудом не поддаваясь ее улыбке, я спросил. Да, не нужно забывать, что я ей всего лишь показываю город. Мы не на свидании! — Дай подумать… — Она задумчиво наклонила голову, но тут же, улыбнувшись еще шире, сказала. — Оставляю выбор тебе, Исэ-сан. О Боже… Мое сердце сейчас разорвется от перегрузки. Это теперь точно похоже на свидание. Тогда, куда бы я хотел пойти погулять с красивой девушкой, чтобы и ей было интересно? Ответ очевиден. — Если выбор за мной, Равель-сан, то не хочешь для начала сходить в океанариум? Вот таким макаром мы пошли в океанариум. Равель-сан была в полном восторге. Было видно, что все ей в новинку: рыбы и другие обитатели морей и глубин да и сам океанариум тоже. Как будто она ни разу не была в таких местах. Потом мы пошли в торговый центр — Равель-сан хотела посмотреть одежду. В итоге я действительно оказался на свидании, в том смысле, что Равель-сан примеряла одежду и спрашивала мое мнение. В конце-концов я смог подобрать ей цельное платье черного цвета. Когда она вышла в нем, я сразу понял: то что надо. Облегающее платье как нельзя лучше подчеркивало все изгибы тела Равель-сан, особенно изгиб от бедер к груди. Если еще распустить волосы, чтобы они свободно струились по спине, или заплести их в одну косу, перекинув ее через плечо, — она сможет затмить всех топ-моделей мира. Затем мы пошли в кинотеатр, находящийся в этом же центре, на какую-то мелодраму. Я, если честно, от скуки чуть не заснул, но Равель-сан была в полном восторге и все время, пока мы обходили немногочисленные достопримечательности города, она делилась со мной впечатлениями о фильме и кинотеатре. Она ни разу не была в кино? Неужели она действительно принцесса, заточенная в замке? Я с нежной улыбкой смотрел на Равель-сан, даже не слушая, о чем она говорит. Я видел ее гордую дворянскую сторону… Я видел ее удивленной и смеющейся… Я видел ее нежную и хрупкую сторону… Я видел ее режим цун-цун… Я испытываю легкость и душевное тепло, просто находясь с ней. А когда разговариваю или радую, мне кажется, что сердце готово выпрыгнуть из груди, а мозг от счастья улететь в другой мир. Должно быть это любовь… — Исэ-сан… Исэ-сан… Голос Равель-сан вывел меня из раздумий. — Да, что такое? — Ты о чем-то задумался и замолчал. Это было что-то важное? Я помешала? — С беспокойством спросила Равель-сан. — Нет, что ты… Это не очень важно. — Я улыбнулся, глядя как Равель-сан облегченно похлопала себя по груди. Тут мне на глаза бросилось это. — Не хочешь попробовать вот это? Я указал на фотокабину. Равель-сан некоторое время с интересом смотрела туда, прежде чем повернуться ко мне: — А что это? Я все больше склоняюсь к тому, что она действительно принцесса, впервые вышедшая за пределы замка. По другому такое незнание мира просто не объяснить. — Это фотокабина. Ты заходишь туда и делаешь фото, которое уже через несколько минут будет готово. — Однако, Равель-сан все равно выглядела несколько потерянной. Глядя на такую ее, я мог лишь вздохнуть про себя. — Пошли, покажу. Через пять минут я вел притомившуюся Равель-сан в кафе, держа в руке конверт с совместным фото. На этом (совместном фотографировании) настояла Равель-сан. «Я не хочу быть одна на бумаге. Давай сделаем фотографию вместе» — так она сказала, и даже прижалась ко мне, обхватив мою руку. Какая она милая… Такая мысль пронеслась в голове, пока я смотрел на радостно улыбающуюся Равель-сан. Перед ней стояла недавно сделанная фотография, и, просто глядя на нее, Равель-сан расплывалась в счастливой улыбке. Сейчас, наверное, единственная хорошая возможность ей все рассказать. — Эмм… Равель-сан, — Игнорируя чувство, словно голова начинает кипеть, я серьзным тоном начал разговор. — Помнишь, ты спрашивала в день нашего знакомства, что я хотел сказать тебе на дорожке перед старым школьным зданием? — Э?.. А, да, было такое. — Равель-сан сделала удивленное лицо, глядя на посерьезневшего меня. — Так вот, Равель-сан, то, что я хотел сказать в тот день… — сердце бешено колотится, руки дрожат от волнения. Я глубоко вдохнул и, глядя ей в глаза сказал — Ты мне понравилась с первого взгляда. А сегодня я осознал, что я люблю тебя, Равель-сан. Выпалив это, я не согнулся в поклоне и не зажмурил глаза, ожидая ответа. Я просто свалился на стол, истратив остатки мужества и сил. На душе было одновременно и легко, и тревожно. Легко от того, что я смог Равель-сан рассказать о своих чувствах. А тревожно, сами понимаете, — я волновался за ее ответ. Пауза длилась долго… Глянув на висящие на стене часы, я с удивлением заметил, что не прошло и минуты с моего признания, хотя мне показалось, что прошло уже несколько часов. Я продолжал смотреть исподлобья на смущенную Равель-сан, которая не знала, что и сказать. Наконец, будто решившись, она посмотрела мне в глаза. — Меня радуют твои чувства… — Нет, она начала со стандартных слов, которые говорят при отказе. — Ты мне тоже нравишься… С самой первой встречи в парке… Голос Равель-сан сник, но я не обратил внимания. Мою голову донимали разнообразные вопросы. Ась? Она сказала, что я ей нравлюсь? Она же имела в виду, не как человек, а как парень, да? — Я тоже тебя люблю… Последние слова Равель-сан пробормотала, так же, как и я, разлегшись на столе. Но она еще прикрыла свое красное лицо руками. Некоторые парочки специально одеваются одинаково. Некоторые — имеют одно увлечение. А вот мы — поступаем одинаково… Я тряхнул головой, изгоняя глупые мысли.***
Прошло уже две недели… Мы с Равель-сан стали парой. Это было самым счастливым временем в моей жизни. Я чувствовал, что на самом деле люблю Равель-сан. Даже в голове я представлял наше совместное будущее. Но… …Жизнь, независимо от твоих желаний, имеет собственные планы. Сегодня мы опять гуляли, только вот что-то было не так… Меня всю дорогу не покидало чувство приближающейся беды. Знаете, когда утром встаешь и чувствуешь какой-то клубок в животе, а на душе неспокойно. Сегодня я проснулся как раз с таким чувством. Равель-сан тоже сегодня как-то тихо себя вела. Может я себя накручиваю, и на самом деле ничего плохого не случится. Причина в спокойном поведении Равель-сан кроется в том, что за две недели она успела привыкнуть к городу. А причина моего странного чувства — всего лишь съел что-то не то. Но даже так… Мне кажется, что все равно что-то не так с Равель-сан. Как обычно мы сначала пошли в кино на премьеру нового комедийного фильма. Вроде бы подавленное настроение Равель-сан отошло. Потом мы убили какое-то время до обеда на аттракционах, погуляли в парке, зашли в кафе. Потом произошло это… Мы решили пойти до академии Куо, где я обычно с ней прощаюсь, срезав дорогу через закоулки… В одном из закоулков всюду пестрели неоновые вывески «Отдохни за ХХ йен!» или «Останься на ночь всего по ХХ йен!». Мы наткнулись на кучу лав-отелей! Когда Равель-сан увидела надписи, она опустила голову, а ее лицо покраснело так, что даже спелый помидор позавидует. — Прости, Равель-сан, я не знал что здесь есть такое место! Это все случайность! Я попытался разрулить неловкую ситуацию. Наверняка она думает, что я специально привел ее сюда. Но это неправда! Я сам смущен не меньше ее. Я схватил Равель-сан за руку, пытаясь вывести нас из лабиринта отелей, но она не сдвинулась с места. — Равель-сан?.. — Я вопросительно глянул на нее. Равель-сан подняла голову и, хотя ее лицо было все еще красным и отражало нерешительность, взгляд ее был твердым. — Я не против… — Но голос ее был, вопреки моим ожиданием, не громкий, а тихий и очень смущенный. — …Это может быть единственной возможностью сблизиться еще. На секунду-другую мне показалось, что это или слуховая галлюцинация или просто сон. Но, как бы сказать, я не верю ни в то, ни в другое. Не бывает таких удобных галлюцинаций. Да и сны ощущаются совсем по-другому. — Ты уверена? Я переспросил. Конечно же я, как парень, мечтал об этом. Здоровые парни в подростковом возрасте просто не могут не думать об эротических вещах. Но одно дело подходить к сексу просто для утоления похоти, и другое дело — с любовью. Когда любишь — заботишься и о своем партнере. Ты не должен заставлять его. Вот и сейчас я хотел спросить Равель-сан, не заставляет, не пересиливает ли себя она. На мой вопрос она лишь коротко кивнула…***
— Ты уверена? Не знаю сколько раз я задавал ей этот вопрос у входа в отель, у стойки регистрации, пока поднимались, у двери номера и в самом номере. Сейчас я, когда Равель-сан легла на кровать, а я сидел рядом, тоже задал его. Мой голос дрогнул, когда я задавал вопрос. Нет, ну, а вы поищите еще такого парня, который в такой ситуации не был бы смущен и возбужден. Он еще обязательно должен быть девственником. Равель-сан ничего не сказала, но, залившись румянцем еще сильнее, кивнула. Спрашивать дальше — насмехаться над ее решимостью. Неужели я ступлю на доселе знакомый мне лишь по кое-какой информации из интернета путь? Я точно не сплю? Нужно отбросить лишние мысли. Раз я люблю Равель-сан, я должен сделать все в лучшем виде. Я еще раз заглянул ей в глаза: они полны решимости. Они так и пылают твердой решимостью, но вместе они также излучают и нежность. Эта девочка первая предложила это мне, хоть она и была смущена. И сейчас она также борется со своим смущением. Какой я мужчина, если не отвечу ей на эти чувства? — …Т-тогда, я начинаю. Она опять кивнула. Но, признаюсь честно, ее поведение сейчас просто убийственно милое, по сравнению с обычным, повседневным, когда она ведет себя как аристократка. Она прикрыла глаза в ожидании моих действий. Черт! Это выглядит так, словно она полностью отдает себя мне в руки. Ну все! Я больше не выдержу. Я наклонился к ней — она еще сильнее зажмурилась — и, даже неожиданно для себя, поцеловал ее. Она вздрогнула. Я воспользовался этим моментом, когда она расслабилась, и просунул кончик языка сквозь ее губы. — Аахх… Равель-сан испустила стон. Быстрее, чем я мог подумать, она ткнулась своим языком в мой, и они переплелись. Она мелко задрожала от переполнявших ее восторга, предвкушения и желания. Даже я от этого глубокого поцелуя почти потерял голову. Не разрывая поцелуй, я осторожно перенес свой вес на правую руку, а левой я потянулся к ее бедру и начал поглаживать его. Оторвавшись от ее губ (хоть это и далось мне с трудом), я расстегнул пуговицы блузки и с трепетом прикоснулся к ее груди. Ах, это непередаваемое ощущение мягкости и упругости! Только одно прикосновение к ней, лишает меня всех остатков разума. Не сдержавшись, я провел языком по ее нежной, бархатной коже от ключицы до соска. Потом проделал тоже самое с другой грудью. На мгновение приподнявшись, чтобы лучше рассмотреть влажные дорожки на коже покрасневшей от смущения и возбуждения Равель-сан и ее красивую белоснежную грудь, увенчанную розовыми горошинками, я, уже не в силах терпеть, прикоснулся губами к ее соску, поцеловав его. В ответ на мои действия послышался сладостный стон Равель-сан, обхватившей мою голову руками, и я, набравшись смелости, высунул язык и начал выписывать узоры вокруг затвердевшего кончика, иногда посасывая его или пожевывая губами. Про вторую руку я не забывал — она постоянно блуждала по девичьему телу, то поглаживая внутреннюю сторону бедра, то напрягшийся животик, то лобок, то переминала грудь или даже перекатывала, терзала пальцами другой сосок. Постепенно стоны Равель-сан стали громче, чаще, периодически переходя в крики. Чувствуя, что уже на пределе, я оторвался от так и манящей к себе груди и поцеловал Равель-сан. Одновременно с этим, проводя по бедру свободной рукой, я «направился» под юбку. Мне кажется, или кожа под юбкой особенная? Такая мягкая, нежная… Мне захотелось попробовать губами. Слушая, как Равель-сан постанывает, я начал покрывать поцелуями ее бедра, подбираясь все ближе к заветной цели. Наконец добравшись, я аккуратно подцепил резинку трусиков, стащил их и начал ласкать пальцами ее уже намокшее влагалище, иногда потирая щель, иногда массируя клитор, попутно снимая с себя и нее все лишнее. Скоро мы остались почти полностью раздетыми: на мне была только футболка, на ней носочки и юбка, которая задралась аж до живота, открыв моему взору все самое важное. На мгновение я невольно залюбовался картиной, которая развернулась подо мной: очаровательная голубоглазая белокурая иностранка, почти полностью обнаженная, переминает в каком-то забытье свою грудь, покраснев и учащенно дыша. — …Равель, — Она вздрогнула и вернулась на землю, услышав, как я назвал ее просто по имени — Можно?.. — Д-да… — я с трудом услышал ее слабый голос. Было это не из-за страха, а, как мне казалось, из-за охватившего ее предвкушения. Мой язык тоже, когда я спрашивал, плохо слушался. Я знаю, что для девушек первый раз бывает болезненным, но я не хочу, чтобы Равель-сан… Равель испытала эту боль. Сейчас она выглядит так невинно, такой хрупкой, что мне хочется оградить ее от всех невзгод. Слегка погрузив свой давно уже вставший (у кого от такой ситуации не встанет? Только у девушек) член во влагалище, я чуть было не потерял над собой контроль, от переполнивших меня ощущений и желания. Я почти забыл, как я меньше минуты назад думал о защите Равель. Нагнувшись вперед, я нежно накрыл губы Равель своими, и, когда она чуть расслабила свои бедра, которыми обхватила меня вокруг спины, я качнулся вперед. Ощущение препоны, поддавшейся напору, а затем ни с чем не сравнимого удовольствия, от обхватывающего со всех сторон и обжигающего влагалища, — все это я испытал в одно мгновение. Равель сквозь поцелуй чуть вскрикнула, а по щекам стекло несколько капелек. Мое сердце сжалось, от ее слез. Чуть подождав, пока она не привыкнет (хотя это ожидание мне далось нелегко), я начал потихоньку двигаться. По началу от боли ее ногти глубоко впивались мне то в спину, то в плечи. Но я просто не мог остановиться: по телу постепенно разливалось приятное чувство. Я ощущал нестерпимый жар, от которого, казалось, вот-вот расплавлюсь. Скоро ее стоны сменились с болезненных на сладостные. Темп нарастал… Чувствуя, что конец близок, я резко вышел. Может для первого раза и так сойдет, но ведь хуже не станет, если мы сменим позу? — …А? Ифе-фан, стё… — Равель что-то неразборчиво пробормотала заплетающимся языком. Глаза ее заволокла дымка, а руки, некогда царапавшие мне спину, были бессильно раскинуты на кровати. Я сел в сейдзу[6], а на свои колени усадил обмякшую Равель. Удостоверившись, что она крепко обняла меня, я снова вставил член. Рядом с моим ухом раздался полный наслаждения протяжный стон. Скоро и уткнувшаяся мне в плечо Равель, чувствуя приближения оргазма, начала двигаться мне навстречу, громко постанывая. Отбросив все мысли, я обнял ее и начал резко и глубоко насаживать ее на свой член. Ее стоны усилились и в один из моментов она запрокинула голову, разметав в воздухе свои волосы, и издала протяжный высокий вопль. Ее тело мелко и часто задрожало, а влагалище сжалось очень сильно, еще плотнее обхватив член. Не в силах больше терпеть я с рыком, начал кончать прямо в Равель.***
День клонился к своему завершению. Мы медленно брели по тротуару, почти ни о чем не разговаривая. Настроение Равель было еще подавленнее, чем сегодня днем. Поэтому я просто шел рядом и изредка любовался ей. Вдруг она остановилась на мосту и повернулась ко мне. Я запомню эту картину до конца жизни: Равель улыбнулась нежной, но одновременно с тем очень грустной улыбкой, подставляя спину лучам заходящего солнца; легкий ветерок треплет ее золотые локоны, а глаза полны еще не сформировавшихся слез. Дыхание перехватило. Сколько раз я любовался Равель, но всегда в подобные моменты я очаровываюсь ей, как в первый раз. Почему она плачет? — Равель… — я хотел узнать, что с ней, утешить ее. Просто поговорить. Но она лишь покачала головой. Я смолк. Интуитивно я чувствовал, что слова, которые мне сейчас скажет Равель, — очень важны. — Это было хорошее время, Исэ-сан. — Тихим, почти неслышимым голосом начала Равель. — Я узнала столько нового о мире, о людях и… о тебе. Все то время, что я провела с тобой, было полно радости, веселья, счастья и любви. Но всему приходит конец. Даже самым хорошим и сладким снам. Если ты хочешь, ты можешь забыть о времени, проведенном вместе, ведь после пробуждения от хорошего сна ты почувствуешь лишь боль сожаления, грусть, безнадежность и утрату… Голос Равель пресекся. Она хотела еще что-то сказать, но не смогла из-за хлынувших из глаз слез. Я видел ее такой впервые. Я знаю, что обычно она ведет себя сильной девушкой, не показывающих своих слабостей. Я знаю, что рядом со мной она отбрасывает свою маску аристократки, превращаясь в ранимую и хрупкую девушку моего возраста. Но даже тогда. она ни разу не показывала мне свои слезы. А сейчас… Сейчас эти слезы режут не хуже любого острого ножа. — …Нам пора расстаться, Исэ-сан. — Набравшись сил, Равель закончила сквозь слезы. Но почему? Что я сделал не так? — Но поч… — Равель-сама, хозяин попросил напомнить Вам, что время вышло. Пора возвращаться. Мы сопроводим Вас домой. — Мой вопрос прервал посторонний женский голос. Я обернулся. Там стояли две женщины. Одна из них, та что прервала меня, была высокой черноволосой девушкой, азиатской внешности. Одета она была в синее китайское платье. Ее спутница, тоже высокая, с короткими рыжими волосами, была одета в простой брючный костюм черного цвета, под которым легко угадывалось тренированное тело. Самой странной деталью одежды последней, из-за которой я потерял дар речи, была белая маска, которая закрывала половину лица. — Я поняла, Ксюелан, Изабелла. — Равель проигнорировала мой недоуменный взгляд. — Дайте мне немного времени. Женщины вежливо поклонились Равель и отошли подальше, чтобы не мешать. — Прости, Исэ-сан. Мы не сможем быть вместе… Я не знаю, когда мы снова встретимся, да и встретимся ли мы вообще, но… я обещаю, я никогда не забуду тебя и то время, что провела с тобой. Я буду всегда помнить тебя. — Равель опустила голову. На асфальт упали несколько капелек. — Прости, что так неожиданно расстаемся, но это должно было когда-нибудь произойти. Я же уже сказала: всему приходит конец, даже самым сладким снам… Равель подняла голову. Золотое солнце осветило ее мокрые от слез щеки и горькую улыбку. — …Мы с самого начала не могли быть вместе: ты обычный человек, а я… дочь аристократа. Мы изначально жили в разных мирах, и тебе никак не пересечь ту пропасть, которая отделяет нас… Прощай. Будто бы отметая все сожаления, Равель резко повернулась и пошла в сторону ожидавших ее женщин. — Постой, ты хочешь все вот так вот закончить? — Крикнул я ей в спину. — Я не согласен с таким расставанием. Не после того, что было между нами. Можем ли мы хоть изредка видеться? Или переписываться? Хоть что-нибудь!.. Зрение затуманилось… Черт! Я плачу? Я не хочу терять Равель! Я люблю ее! — Прости, Исэ-сан. — Не оборачиваясь, заговорила Равель. Ее плечи дрожали, но голос вернул прежнюю силу. — Ты ничего не можешь сделать, кроме как забыть все, что произошло. Больше она ничего не сказала. Она молча подошла к телохранителям (так мне кажется) и они втроем ушли в сторону станции. — Черт!.. — Я тихо выругался, глядя на потемневшее небо затуманенным взглядом. Две последние капли упали на асфальт, подводя итог сегодняшнему дню.Эпилог
— Папа! Смотри что я нашел! Меня вывел из задумчивости детский голос, звавший своего папу. Я повернул голову: там мальчик показывал своему отцу красивый камешек. Отец что-то сказал, и те двое весело засмеялись. В последнее время я почему-то остро реагирую, когда кто-то кричит «Папа!». С того расставания с Равель прошло лет десять. За это время я ни разу не получал от нее весточки, будто она канула в Лету. Единственное, что напоминает мне о ней, доказывает, что она существовала, была рядом со мной, — фотография, которую мы сделали на нашем первом свидании. В моей жизни все идет хорошо: я уже дорос до руководителя филиалом одной крупной компании. Вот только… Я не смог найти себе спутницу жизни. Пару раз пытался начать отношения, но быстро понимал — ничего не выйдет. В моем сердце навсегда будет место только для одной Равель. Наверное, это и объясняет такой быстрый мой карьерный рост, ведь, чтобы забыть о Равель и моих мечтах о семье с ней, я с головой погружался в работу. Но чем сильнее я выматывал себя, тем горше становилось на душе. Я покачал головой, прерывая негативные мысли. Не хочется потратить такой на редкость теплый весенний день на грустные воспоминания. Слегка размяв кисть, я достал из футляра мой старый добрый альт. Да, после расставания с Равель я забросил игру, но пять лет назад я понял — что без музыки я не выдержу. Жизнь у меня и так отняла любимую, а если в придачу я лишу себя еще и хобби, то просто погружусь в пучину саморазрушения. По парку, переливаясь, разнеслась нежная мелодия. Все тут же обратили свое внимание на меня. Кто-то указывал пальцами, кто-то подошел или подсел ближе, но мне не было до них никакого дела. Я чувствовал, что через игру, я могу хотя бы в мыслях приблизиться к Равель из моих воспоминаний. Вот и сейчас, я уже был готов воспоминаниям о Равель поглотить меня, когда я почувствовал на себе чей-то взгляд. Почему-то я не мог его игнорировать, как другие. Открыв глаза, я посмотрел в сторону изгороди, отделяющей парк от улицы, и, когда я зрительно встретился с обладателем того взгляда, моя рука непроизвольно застыла. Сквозь помутневшее зрение я ясно видел златовласую иностранку, с голубыми глазами, которая держала за руку десятилетнюю девочку. Кроме каштановых волос и слегка раскосых глаз, этот ребенок был полной копией иностранки. Девочка недоуменно крутила головой, переводя взгляд с плачущей мамы на меня… Музыка нас связала, да… А вот судьба разъединила.