Слишком темный "Темный лес"

Маленькая деревушка даже без какого-либо названия находилась почти на самом краю "Темного леса", который брал свое начало на высоком заросшем травою и заваленном булыжниками холме. Не много народу в ней жило, а до ближайшего города пешком идти было дней пять, не меньше. Все знали, что лес этот место страшное, ведь в нем жили существа для понимания человеческого странные, а для жизни - опасные. Местные называли их Баггейнами, хоть это и не было правильно. Существа представляли из себя огромных размеров не то волков, не то лис, не то собак. Как и где точно они жили - из людей никто не знал, умирали раньше от острых клыков и когтей. Но ходил слушок, что чудовища могли человеческую форму принимать, но, правда, никто этого подтвердить никогда не мог. Была также в деревеньке легенда, что когда-то, устав враждовать, люди и баггейны пригласили колдунью, которая поставила у входа в лес волшебную границу. Обычному глазу она не видна, но чувствовалась на ощупь, словно пленочка. И виновник, нарушающий границу, будет незамедлительно убит законными жителями. Так и жили. Хотя люди все равно в лес захаживали, ведь дрова и грибы нужны. Но без оружия никуда, ибо уже много народу там сгинуло. Одним зимним вечером староста деревни вернулся в дом, где ждали его жена и восемь детей. Семеро мальчишек возрастом от полугода до двенадцати и средненький рыженький омежка восьми лет. Ребенка отчитали за то, что тот соседского паренька палкой отдубасил. Но ведь тот в него камнями кидался! Но вот только мальчикам омег обижать было можно, а наоборот - ни в коем случае. Омежка сильно разозлился на отца и, плача, убежал во двор. Мать хотела догнать и успокоить, а отец не позволил. Сказал, что тот отсидится на скамейке, да в дом зайдет. К тому же снег шел сильный, того и гляди в метель перерастет, никакая шубка не согреет. Но время шло, а ребенка все не было. Мальчик выбежал из деревеньки, вытирая длинными рукавами шубки льющиеся слезы обиды. Снег и ветер отлично заметали детские следы. Омежка взял с собой из дома сверток с куском хлеба с сыром и куриную ножку, намереваясь с этим богатством покинуть отчий дом и пойти странствовать. Он с трудом забрался на холм, где начинался "Темный лес" и обернулся. Вся деревня внизу была как на ладони. Из труб на крышах домов валил дым, а в окнах горел свет. На улицах же было темно, и только слабо виднелись тусклые фонари, заметаемые снегом. Омега знал, что время до того как его хватятся еще много и никуда не торопился. Он подошел к невидимой стене и преодолел ее, почувствовав дискомфорт. Мальчик про барьер и волков знал, но не понимал всей опасности, да и думал, что ночью они не вылезут. Он хотел от надвигающейся бури спрятаться среди деревьев. Омежка шел вперед, наступив на снежную горку, которая внезапно заскулила и дернулась. Мальчишка с испугу отпрыгнул назад, но потом решился подойти и убрать снег. Под ним оказался большой черный щенок, размером с самого омежку. Но то, что это был именно щенок сомнений не было. Выглядел он так. Несчастное животное, скорее всего, внезапно завалило огромной кучей снега с ветки дерева, пока оно бежало по своим делам. - Бедненький, - шмыгнул носом омега, поглаживая щенка по голове. - Как же ты тут оказался? Он подхватил собаку за ребра и с трудом дотащил к стволу толстенного дерева. Там уж точно снег не страшен. Хвойные лапы служили вместо крыши. Мальчик присел на снег, обнял щенка за голову и попытался его согреть. Животное поняло, что его спасли и все же открыло глаза, оглянувшись вокруг. На омежку уставилась пара пшенично-золотых глаз, кои по красоте даже его иссиня-голубые превосходили в разы. Зверь злобно оскалился, обнажая ряд острых волчьих зубов, но мальчик даже не подумал пугаться. Ребенок достал сверточек со скудным запасом пищи и протянул его щенку. - Кушай, еще теплое, - улыбнулся он. Зверек будто удивился, резко прекратив попытки напугать человека. Он принюхался к содержимому свертка, а затем со стороны живота щенка донеслись звуки, свидетельствующие, что тот не ел уже давненько. Омежка одобряюще кивнул и щенок все же решился отведать пищи, которая была ему на один зуб. Но все есть не стал, оставив, видимо, своему маленькому спасителю немного. Мальчик уже начал стучать зубами от холода. Щенок ткнул своим холодным носом ему в не менее холодную щеку и опустил голову, будто бы задумавшись на секунду. Животное встало и легло, окутав ребенка будто большое одеяло. Щенок, лишь недавно выкопанный из под огромной кучи ледяного снега, уже был теплый и грел мальчика, словно печка. Тот с теплой улыбкой обнял нового друга за шею и положил на него голову. Так они оба и уснули под свист ледяного ветра и с урчанием в желудках. На утро омежка все же убежал домой, пообещав вернуться следующим днем. Он сказал зверьку, чтобы тот ждал его у самого большого булыжника на границе. Почему-то думал, что щенок понимал его. Не мог не понять. Разумеется, от родителей омега получил знатных щей и солгал, что ночевал в сарайке на чердаке, просто плохо искали. Ребенку поверили, но взяли слово больше так не делать. Как и обещал, мальчик уже теплым зимним деньком прибежал к назначенному месту. Но там его ждал не большой черный щенок, а смуглый черноволосый мальчик лет десяти на вид. Он тоже был одет в зимнюю курточку и сапожки. И только по прекрасным глазам омежка понял, что перед ним тот самый ночной друг. Как - совершенно непонятно, но не возникло даже единого сомнения по этому поводу. - Эдрих, - улыбнулся смуглый мальчик, представляясь. - Рэми, - также задорно ответил омега. - Больше никогда не пересекай эту границу, - совершенно серьезно вдруг сказал Эдрих. - Даже если случится что-то серьезное. Никогда ее не переступай. И я не буду. Таковы правила. Омега только кивнул в знак согласия. Он не хотел спорить со своим новым другом. - Ты баггейн, да? - неуверенно спросил Реми, хотя ответ итак был очевиден. - Вообще-то рациин, но да, для людей баггейн, - он сказал это таким тоном, будто подобное было совершенно нормально и друг перед другом сейчас стояли два обычных ребенка, а не представители опасных друг для друга рас. - И вовсе ты не страшный, - хмыкнул рыжик, попытавшись потрепать друга по черным волосам. - Нельзя! - резко выкрикнул мальчик до того, как рука омеги пересекла барьер. - Я же сказал, что нельзя пересекать черту. Совсем. Даже рукой. Даже пальчиком! И касаться друг друга больше... тоже нельзя... Последнее он договорил с грустью. В противном случае его родители бы унюхали контакт с человеком и растерзали бы одного за пересечение границы, а другого за неповиновение. А барьер не давал обоим провонять друг другом. Так они встречались друг с другом почти каждый день на протяжении полутора лет. Назначали время и день, приходили, садились по обе стороны барьера лицом к лицу, разговаривали и играли в словесные игры. Иногда перекидывались мячом, который спрятали в кустах рядом с булыжником. Рэми немного узнал о, как оказалось, суровой и несправедливой жизни баггейнов, а Эдрих смеялся над глупостью и нелогичностью жизни людской. Им было хорошо вдвоем, они любили играть друг с другом. Один врал, что ходит собирать полевые цветы для увлечения гербарием, а сам рвал что по дороге попадется. Другой говорил родителям, что учится самостоятельно охотиться, но лишь изредка приносил в дом пару попавшихся зайцев, аргументируя тем, что для его возраста это нормально. Они договорились о встрече в день десятилетия Рэми. Был жаркий июльский день, солнце палило с такой силой, будто хотело все сжечь. Но это не помешало омеге надеть свой лучший костюм и выбежать из объятий матери на улицу. Из-за того, что он был сынком главы деревни, да еще и единственным омежкой в семье, не считая матери, его узнавали и все норовили поздравить. Он с трудом окольными путями выбежал к запретному месту и даже успел к назначенному времени. - Ты такой красивый сегодня, - краснея от смущения проговорил двенадцатилетний парень, пялясь в землю и ковыряя ее носком ботинка. -С днем рождения, Рэми. Он протянул омеге маленькую синюю коробочку, пересекая барьер, чем очень сильно удивил именинника. - Сегодня можно, - смущенно почти прошептал мальчик, беря рыжика за руку, сплетая свои пальцы с чужими, а в другую руку засовывая свой подарок. Рэми не спешил срывать ленточку с одного подарка, убрав его к себе в карман, он наслаждался другим - теплой и мягкой рукой Эдриха. - Спасибо, - лучезарно улыбнулся омега, - а можно мне еще один подарок? Брюнет непонимающе кивнул, глядя на стесняющегося и мнущегося рыжика. Омега потянулся к другу, намереваясь поцеловать того в щеку, но Эдрих вдруг резко вырвался и с испугом побежал за ближайшее дерево. Рэми не сразу понял в чем дело, но его накрыла волна леденящего ужаса, когда за спиной он услышал крик своего отца... - Ты больше никогда не выйдешь из дома без присмотра! Никогда!!! - злобно кричал мужчина, избивая своего ребенка. Омега старался не плакать, он взглядом просил своего друга, наблюдающего за этим из тени дерева, не вмешиваться. Они оба понимали, что будет только хуже, если кто-то узнает об их дружбе. Эдрих только злобно сверкал глазами, непроизвольно порыкивая от бешенства, словно волк и пускал слезы от бессилия. Сейчас он мог только смотреть, как его единственного друга избивают ногами, в буквальном смысле втаптывая в грязь. Мужчина схватил Рэми за рыжие волосы и потащил в сторону деревни. Оказалось, что какая-то старушка видела, как сынок главы убегает в сторону "Темного леса" и нажаловалась, чтобы мальчика скорее бежали спасать. Что ж, спасли. Рэми действительно больше не пускали гулять без чьего-либо присмотра. Лишь пару раз ему удалось выбраться на заветное место, но там никого не было. Все разы они просто разминулись. В подаренной коробочке был красивый голубого цвета, как глаза получателя, кулон с какой-то древней руной. Позже проходящий мимо торговец сказал, что это "удача". Омега сразу надел его на шею и больше никогда не снимал. Первые пару месяцев Рэми рыдал в подушку, выл в потолок, пытался сбежать из-под надзора, но все было напрасно. Так прошел год, а затем еще один и еще несколько лет. Старая мимолетная дружба уже начала забываться под навалом из песка времени. Рэми было уже семнадцать, когда отец внезапно объявил, что пора бы мальчику подобрать жениха и начать присматриваться к тем, кто приходит свататься. Особенно к сыну отцовского друга, который был низким и небольшого ума пьяницей. Именно его когда-то палкой побил омежка. Зато сын отцовского друга! Сроку на раздумья дали пару месяцев, а иначе отец сам подберет кандидата. Якобы можно было выбирать совершенно любого, кто приглянется. Хоть рыбака нищего, но только в срок. Рэми замуж совершенно не желал, а женихи все были как один: глупые, вонючие и неотесанные деревенские мужланы. Даже выбирать не из кого. Зато к нему бежали как к последнему омежке на деревне и не только из-за положения папочки. Рэми был невысоким омегой, но с прекрасными изгибами и формами. Как говорили женихи: "есть за что подержаться". Хотя сам парень из "подержаться" отмечал у себя только небольшой выпирающий животик. Как и все омежки его возраста. Лицо его тоже было красивым: кругленькое, с большими голубыми глазами, обрамленными пушистыми рыжими ресницами, курносым носиком, пухлыми губками и едва заметными веснушками. А густые, хоть и всего лишь по плечи рыжие волосы заставляли многих даже отращивающих косы до пола деревенских невесток скрежетать зубами от зависти. Рэми в самых расстроенных чувствах вышел из дома и поплелся куда глаза глядят. Он и сам не заметил, как дошел до того самого булыжника, возле которого в кустах до сих пор лежал теперь грязный и порванный мяч. Омега слегка улыбнулся детским воспоминаниям о своем друге, единственным доказательством существования которого был висящий на шее синий кулон. Рыжик как в детстве сел рядом с невидимой стеной, поджав под себя ноги. Он долго смотрел за пределы этого барьера, пытаясь заглянуть глубоко в лес, гадая что же там и где сейчас Эдрих. Наверно тоже давно женился и уже обзавелся щенятами. Ему ведь как-никак уже девятнадцать. Пора уже. Хотя баггейн рассказывал, что у них на этот счет другая система, больше напоминающая волчью стаю, но тогда омега не придал этому особое значение и слушать толком не стал. Что-то сподвигло омежку нарушить данное давно обещание. Может, все же еще разок хотелось увидеть старого друга? Хотя сейчас Рэми был взрослым и понимал, что в лес ходить даже слишком опасно. Тогда возможно даже смерть не была ему так страшна как перспектива рожать детей от деревенского пьяницы. Парень встал с земли и пересек невидимую, но осязаемую стену, как делал это много лет назад. Но тогда он не уходил далеко от границы, а сейчас пошел вглубь, да так далеко, что сзади уже не было видно булыжников, лежащих лишь у входа в лес. Омега увидел бурную, но узкую речушку и подошел к ней, наклонившись чтобы умыться. Вода шумела громко, из-за чего парень даже не услышал шагов подкрадывающегося в кустах хищника. Животное издало дикий, леденящий кровь рык, кидаясь на испугавшегося рыжика. Тот даже с колен не успел подняться, как его опрокинули на землю и клацнули огромными острыми зубами прямо перед носом. От страха Рэми даже закричать не смог. Черный волк был раза в два больше маленького омежки, поэтому последний уже попрощался с жизнью, когда зверь замахнулся на него своей когтистой лапой. Рыжик зажмурился, готовясь к смерти, но вместо режущего плоть удара, он почувствовал, что его запястье крепко сжали и дернули, приказывая подняться. Рыжик открыл глаза и в этот момент его лицо за подбородок подняли вверх. - Ниже лица не смотри, - злобно фыркнул мужчина. Да, теперь он не был милым маленьким мальчиком. Омега этому парню макушкой едва до плеча доставал. Да, так просто его в щеку теперь не чмокнуть. Лицо Эдриха выглядело злым и раздраженным. Эта ситуация ему не нравилась, что было заметно. Омега, как было велено, смотрел на это лицо. Короткие черные волосы оголяли высокий лоб и густые брови. Золотые глаза были все также прекрасны, как и тогда, разве что ресниц стало будто бы меньше. Прямой нос и скулы, о которые словно можно было порезаться добавляли этому лицу необычности. А губы как и у омежки были пухлые, но сейчас поджатые. Сложен парень тоже был прекрасно. Не то, что эти деревенские пузаны. Широкие плечи, большие руки, торс с четко очерченным рельефом мышц. На смуглой коже это смотрелось невероятно и непривычно. Омега одернул себя от рассматривания старого знакомого, когда понял почему ему приказали смотреть только на лицо. Парень перед ним был абсолютно голым. - Что ты здесь забыл? - злобным баритоном прорычал Эдрих. - Так далеко от границы... А если бы не я тебе попался? Благо учуял тебя вовремя и сказал еще одному, что сам убью. Ты дурак человеческий, немедленно убирайся! Это было далеко не радужное приветствие и совсем не крепкие жаркие объятия. Мужчина был очень груб и не стеснялся показывать свою злость. Он потащил омегу к выходу, крепко сжимая чужое запястье, даже несмотря на свой вид. Ни вопросов, ни приветствий. Просто короткое "убирайся" и все. Совсем не тот стеснительный мягкий мальчик, которым был семь лет назад. Но он все же обернулся на Рэми, хотя и сам не знал почему. Он заметил на шее омеги свой давний подарок и как-то немного смягчился: сбавил шаг и ослабил хватку. - Я скучал, - начал омега, - очень сильно. Тогда, когда мой отец... - Хватит! - Резко оборвал его старый друг. - Мне все равно. Забудь об этой встрече. Забудь обо мне. И это, - он сорвал с шеи омеги кулон, который сам когда-то подарил и вышвырнул его в кусты под сопровождение из криков пытающегося вырваться и побежать за вещицей омеги, - забудь. - Да что ты творишь?! - Выкрикнул омежка, ударив кулаком по широкой крепкой спине. - Что с тобой произошло? Давай хоть поговорим! - Не о чем. Омега перестал вырываться и резко прижался к Эдриху со спины, обнимая парня за талию и утыкаясь носом между лопаток. Для незамужнего омеги это было ужасно непристойное действие, да еще и по отношению к голому парню, но Рэми было плевать на приличия, лишь бы привести друга в чувства. - Да что же ты творишь... - мученически простонал парень. - Хорошо, мы поговорим. Но только на границе. Как раньше, понял? Омега радостно кивнул и уже сам потащил брюнета к выходу. Как раньше сесть они не могли. Незамужнему омеге перед парнем в позу лотоса садиться было запрещено, а сам парень и вовсе сверкал своим достоинством всем напоказ. Один уселся, поджав колени, а второй за камень. Эдрих начал говорить первым: - В тот день, когда тебя забрал отец, я кое-что понял. Мы с тобой слишком разные, нам нельзя вообще думать друг о друге, не то, что встречаться и тем более... испытывать какие-то чувства. Если я приведу тебя в свое племя, то они сожрут тебя и глазом не моргнув, а твои меня расстреляют и сделают чучело. Так что нам же лучше, если все забудется. Вот и поговорили. Парень хотел встать и уйти, но его попытку прервали. - Если уйдешь сейчас, то я снова пойду за тобой. Буду приходить раз за разом, пока меня не убьют. Эта угроза действительно сработала. Парню все же их общее прошлое было небезразлично. Хоть и общение длилось всего полтора года, а не виделись они потом целых семь лет. - Я ходил сюда снова и снова, когда мог, но тебя не было. Но я знал, чувствовал, что ты приходишь... просто не успевал успеть, - грустно проговорил Рэми. - Если честно, я тоже старался забыть это, но не вышло. Мы ведь не зря встретились тогда и сейчас. Судьба говорит, что это должно было произойти. Это не случайно, веришь? - Не-а. - Отрезал брюнет, стоя на своем. - Упрямый осел! - Буркнул рыжик. - Пустоголовый омежка. - Индюк надутый. - Мартышка безмозглая! - Псина блохастая! - Я скучал... - все же выдохнул парень, начав улыбаться. - Я тоже! - Все тем же тоном, будто оскорбляя, выдохнул омега, бросившись в распростертые объятия. Они сидели так несколько минут, а потом Эдрих все же намекнул на свой неподобающий вид и отодвинул от себя "присосавшуюся пиявку". Они долго разговаривали. Обо всем, что произошло за последние семь лет. Сейчас баггейн разрешал себя трогать, ведь он по идее должен был убить этого человека, а значит запах просто обязан был остаться. А омежка и рад был возможности. Он рассказал другу даже про пару месяцев и выбор женихов. Так за болтовней прошел целый день, солнце закатывалось за горизонт, освещая облака оранжевым и красным цветами. Рэми уговорил Эдриха встретиться снова. На следующий день, как и во все последующие, на встречу парень явился уже одетым, что вызвало даже легкое разочарование у потерявшего стыд омеги, которому захотелось поглядеть на то, что да как там у взрослых мужчин. А то у омег и детей-то вряд ли было также. А вдруг у баггейнов там вообще два? Или три? Или хвост? Гадкий интерес начал мучить очень сильно. Они снова начали ежедневно бегать друг к другу, забыв обо всем на свете. Омега рассказывал про неудачные попытки сватовства, а парень теперь только слушал, думая о своем. После месяца таких встреч, когда они собирались было уже разойтись, Рэми вдруг попросил брюнета не вставать и посидеть еще немного. - Помнишь, ты задолжал мне подарок? - улыбнулся рыжик. - Можно я получу его сейчас? - Можно, - усмехнулся парень, подставляя щеку. Но не тут то было. Настырный омежка извернулся и чмокнул сидящего брюнета прямо в чуть приоткрытые губы. И Эдрих больше сдерживать свои чувства не смог. Он длинными пальцами зарылся в рыжие волосы, не давая омеге отдалиться, углубил поцелуй. Он резко прервал его, оставляя Рэми в состоянии легкого "опьянения" от произошедшего. Брюнет вскочил на ноги, преодолевая стену, которую сам же запрещал пересекать и оказываясь на стороне людей. Он обнял рыжика, крепко прижав его к себе и уткнувшись носом в его волосы, глубоко вдохнул такой уже давно родной человеческий запах. - Давай убежим. Вместе, - в ответ на вопросительный взгляд он продолжил, - я люблю тебя. Очень сильно, еще с тех пор. Нет, теперь полюбил заново, еще сильнее и теперь по-взрослому. Ты ведь тоже чувствуешь ко мне это. Здесь мы никогда не сможем жить вместе, но в другом месте... Я буду подавлять животную сущность и смогу сойти за человека просто со странной внешностью. В моем мире омег пользуют только как инкубатор. Я говорил, что любой мужчина может спокойно посреди улицы оплодотворить любого понравившегося омегу, если тот еще пуст. Такой судьбы тебе я не хочу. А я просто постараюсь жить как человек. Первое время будет больно, но я потерплю ради тебя... ради нас. Рэми поверить не мог в то, что сейчас слышал. Он без всяких сомнений тоже любил этого противного до коликов брюнета, но решиться на такой шаг. Уйти и начать все с чистого листа, не имея ни копейки за душой и постоянно бояться, что твой муж может раскрыться или случайно напасть на кого-то. Смотреть, как он страдает от боли, ведь его настоящий облик именно волчий, а вовсе не человеческий. Смогут ли они? А с другой стороны было поганое замужество и в лучшем случае редкие побеги, чтобы увидеться. - Давай, - четко и уверенно сказал омега, глядя баггейну прямо в нечеловеческие прекрасные глаза. - Первое время будет тяжко, а если дети тоже будут баггейнами - тяжко почти всю жизнь. Готов ли ты на такое? Брюнет твердо кивнул в ответ, не отпуская рыжика из объятий. Он ведь сам предложил, он не мог быть не готов. Они решили встретиться ночью этого же дня на выходе из человеческой деревни. Омега показал возле какого столба его ждать, и, завершив свою очередную встречу пылким поцелуем, они разошлись. Вечером, когда начало темнеть, отец перехватил Рэми за сборами. - Куда намылился, гаденыш? - прошипел он, залепив омежке смачную пощечину. - Опять повадился бегать к лесу? Подохнуть хочешь до свадьбы? Вот уж нет! Я отдаю тебя сыну ЖэкЖэка. Так звали друга отца и одновременно его сына. Рэми кричал и вырывался, но из цепкой хватки взрослого мужчины маленькому хрупкому созданию так просто разве вырваться? Его мать просто сидела и смотрела как сына бьют и унижают, ничего не делая и не пытаясь даже слова против мужа сказать. Рыжик таким быть не хотел. Отец куда-то потащил его из дома. Парень начал орать изо всех сил, вырываться и пару раз пытался укусить родителя, но за все это только получал тумаков. - Я отдам тебя сынку ЖэкЖэка сегодня. Если чести лишишься, то благодарить будешь, что он же тебя в жены и возьмет! - посмеялся мужчина, почесывая рыжую бороду и лелея свой чудесный план. - А я себе другого мужа хочу! Ты мне обещал!!! - Рэми уже почти хрипел. - А ты обещал не ходить к лесу. Все, не спорь с отцом! Лучше подумай как будущего мужа ублажать будешь, это полезнее. На улице из-за позднего времени почти никого не было, а кто был - внимание на просящего помощи омежку не обращали. Сзади на этих двоих налетела большая быстрая тень. В одну секунду глава деревни оказался на земле, а его сын в объятьях высокого брюнета. Бородатый мужчина долго не мог понять, что произошло, но когда понял, то громко закричал, чтобы люди несли оружие. Узнал врага по золотым хищным глазам. Но чтоб баггейн пришел в человеческую деревню? В человеческом облике? Дошел до центра и никого не задрал даже? И тут взор мужчины упал на скрепленные в замок руки двух молодых "людей". Его ярости не было предела, он схватил ружье, брошенное трясущимся от страха соседом, и прицелился в брюнета. - Отец, не надо! - все, кто собирался убить монстра, остановились из-за внезапного заявления сына самого главы. Но вот сам глава не собирался останавливаться. - Вот, значит, какой "другой" муж?! В гробу я видал этого зятя! Зверье! Убийца! Людоед! - вскричал он, выстреливая. Благо Эдрих увернулся. - А ты... Не сын ты мне! Проклятое дитя! В него вселился бес, раз повелся с чудовищем! Убить обоих!!! Началась почти беспрерывная пальба из ружей и кидание вилами. Глава деревни как свинья визжал проклятья и ругательства. Эдрих быстро принял обличье зверя, не беспокоясь сейчас об одежде, закинул себе на спину испуганного омегу и помчался со всей скорости. Баггейны были очень быстрыми, но пули все же быстрее. Парня пару раз задело и один раз вполне серьезно. Животное мчалось поскуливая и обильно истекая кровью. Только после того как они ушли на достаточное расстояние, до которого жители деревни точно не побегут, брюнет свалился скинув с себя омегу. С трудом приняв человеческий вид, он позволил возлюбленному себя осмотреть. Правая нога была прострелена насквозь, рана в плечо неглубокая, пуля даже наполовину не вошла, пару раз царапнуло левый бок. Кровь сочилась отовсюду как ненормальная, пока Рэми пытался остановить ее всеми возможными способами. Зверек старался держаться крепким и сильным, но изредка все же поскуливал нечеловечески, когда терпеть того, что рыжик давит на больные места сил совсем не было. - Только не умирай! - обеспокоенно проговорил омега, положив руку на щеку Эдриха. - Да не умру, - хохотнул зверь. - Если заражение не пойдет или кровь сможет остановиться. - Не пугай! - зло выкрикнул Рэми. Он оторвал от своей рубашки большой кусок ткани, оголяя живот. Нога выглядела жутко. Казалось, что сквозь дырку можно даже что-то увидеть. Лужа крови натекла уже приличная, а со стороны выхода пули висели небольшие кусочки мяса. Двигаться нога немного могла, да и то хорошо. Омега туго перевязал конечность и присел рядом с парнем, положив его голову себе на колени. Они упали не на голой дороге, а на мягкой травке, поэтому хоть за обнаженное тело своего новоиспеченного жениха Рэми мог не переживать. - Я не умру до свадьбы, не бойся. Точнее... до первой брачной ночи, - нагло усмехнулся парень сквозь боль и сжатые зубы. Рыжик, вытирающий пот с лица и шеи Эдриха остатками ткани, дал ему по носу легкий щелбан. - И когда ты стал таким смелым? - краснея, спросил омежка. Для него такие открытия в характере любимого "человека" были даже забавными, но виду того, что ему подобное даже понравилось, благовоспитанный паренек подавать виду, разумеется, не стал. - Всегда таким был, - хвастанул брюнет. После слов о брачной ночи, глаза Рэми все же поползли туда, куда не следовало, а затем расширились на сколько это только было возможно. Да, у мужчин было все же побольше, чем у детей и омег... Рэми красный, словно спелый помидор, отвел взгляд в сторону под тихие смешки заметившего все брюнета. - И куда я ТАКОЕ пихать то буду, мамочки... - прошептал омега. - Впихнем, родной, впихнем, - лучезарно улыбнулся Эдрих, получив легкую пощечину.