***
Когда ты впервые вступаешь на землю Города Ветров, то невольно становишься очевидцем восьмого чуда света, которое накрывает тебя с головой высоченными небоскрёбами, закрывающие проход к небу. Что такое Чикаго? Чикаго — третий по числу жителей (после Нью-Йорка и Лос-Анджелеса) город США, второй по значимости финансовый центр страны (после Нью-Йорка) и крупнейший транспортный узел Северной Америки — так бы вам сказала Википедия. Но вы никогда не сможете по-настоящему узнать этот город, не увидев его своими глазами. Если мечта всей вашей жизни — познакомиться с историей американского небоскрёбостроения, то в квартале небоскрёбов вы получите архитектурный оргазм, задирая головы, пытаясь обхватить как можно больше деталей. Гуляя под высоченными зданиями, которые, казалось, вот-вот рухнут прямо на тебя, создавалось впечатление, что помимо Чикаго, за пределами этих высот, больше ничего не существует. Возможно, поэтому я и приехал сюда, чтобы закрыться от всего, свято веря в то, что этот город меня спасёт. Я никогда не был в Америке. Вернее, не был в сознательном возрасте. Я родился в Нью-Йорке, но когда мне было три года, родителям пришлось переехать вместе со мной в дождливый Лондон. Я никогда не чувствовал себя американцем, но и до типичного англичанина мне было далеко. Противный британский акцент и манеры этичных англичан — и вовсе избегал стороной. Душой и сердцем я был американцем, прижигающий свою жизнь в Лондоне. Именно поэтому, эта поездка в Чикаго была для меня чем-то особенным. Я видел этот город только на экране компьютера, но даже обычная картинка городского ландшафта Чикаго заставляла меня испытывать чувства, прежде мне незнакомые. Можете ли вы представить мои эмоции, когда я ходил по этим улицам? Это вам не Google maps и не вечерняя передача про путешествия. Я отдался этому городу душой и телом, потому что наконец-то почувствовал себя свободным. Свободным от всего, будто мне дали другую душу, новый разум и полностью новый старт, чтобы начать совершенно иную жизнь. Я снова почувствовал себя ребёнком, которому «по секрету» рассказали какую-то удивительную вещь, после чего жизнь разделилась на «до» и «после». Я, несомненно, стал другим. И точно готов снова влиться в поток, из которого был выбит депрессией. Я смогу.***
На самом деле, мой рассказ совсем не о Чикаго. Нет, я, конечно, могу часами рассказывать о великолепных высотах второго по значимости финансового центра страны, о Старом Городе, куда летом съезжаются все художники мира, чтобы набраться вдохновения для своей живописи, или же о Золотом Береге, где раньше «паслась» элита города, от которой остались лишь заброшенные особняки. Но нет, моё повествование, должно быть, примет для вас другой окрас, если я скажу вам, что дело в человеке. На то время я провёл в новом для меня городе уже пару дней. Я жил в съёмных апартаментах недалеко от центра даунтауна, что позволяло мне много гулять пешком, всё больше и больше углубляясь в атмосферу здешней жизни. Я жил в Gold Coast Chicago — прибрежная часть даунтауна Чикаго состоящая из особняков и небоскребов. Да, мне, несомненно, повезло урвать возможность поселиться именно здесь, где жили влиятельные граждане с элитным статусом, где вид из окна представлял собой многочисленные небоскрёбы, а в округе блистали фешенебельные магазины, гостиницы и рестораны. Сначала было сложно нащупать пульс Большого города, но со временем я начал чувствовать, как просыпаюсь с Чикаго, и как Чикаго просыпается вместе со мной. С утра люди торопливо шли на работу, одетые с ног до головы в идеально выглаженные костюмы, а вечером, расслабленно шатаясь по улице, направлялись домой. Людей было много, я бы сказал куча! Однако я не чувствовал себя сдавленным из-за недостатка воздуха. Наоборот. Так легко мне ещё не было никогда. Каждый день я читал свежую газету, чтобы быть в курсе новостей, а также открыл для себя места, где не прочь побывать снова. В один день, выпив порядка трёх кружек кофе с утра, я вышел на улицу с полной силой и свежей головой. Всё это время я ни разу не притронулся к карте или путеводителю, ориентируясь на свои подсознательные импульсы, ведущие меня к ещё неизведанному. Я никогда не знал куда меня приведёт дорога, от чего азарт пройти как можно дальше и глубже охватывал всё тело. Но в этот день я зашёл слишком далеко. В один момент я полностью потерял ориентир, запутавшись в узких улочках, куда не попадает солнечный свет. Я не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы понять местность, но одно знал точно — я забрёл в River North. Если честно, я старался избегать этого места, поэтому каждый раз надеялся, что моя спонтанная дорога приведёт меня куда угодно, только не сюда. River North когда-то был районом промышленных заводов, который славился загрязнённым воздухом и плохой экологией. Но в середине прошлого века почти все промышленные здания были раскуплены и перестроены: под магазины, склады, клубы, галереи. Нет, в этом районе, казалось, нет ничего устрашающего, однако криминальная сторона медали, тоже имела своё место. Я осмотрелся — улица погрузилась в тишину. Издалека слышались гудки машин, но дороги с проезжей частью я не видел. Стало немного не по себе, но взяв себя в руки, я продолжил идти. Моё внимание привлёк угол одного многоэтажного дома, на котором висела мигающая вывеска «Выпить можно здесь». Интересное местечко для бара, ничего не сказать. Я долго мялся, ходя из стороны в сторону, но всё же решил заглянуть в этот притон для отшельников. Я оказался совершенно прав — это был бар. Сказать, честно, атмосфера меня очень приятно удивила. Интерьер был оформлен в тёмных тонах. Тёмно-серые кирпичные стены придавали месту некий экстравагантный шарм. Помещение было небольшое: трёхметровая барная стойка, около пяти трёхместных столиков и большой плазменный телевизор, по которому шёл американский футбол. Как ни странно, все столики были забиты, но за барной стойкой остались свободные места. Долго не думая, я пошел к стойке и сел на высокий барный стул. Бармен, стоявший рядом кивнул мне, мол «заказывай уже». — Виски, пожалуйста, — сказал я. Мне показалось, или бармен действительно усмехнулся моему выбору, поэтому смущённая улыбка сама вылезла на моём лице. — А я думал британцы пьют только чай, — раздался голос слева. Я повернул голову и увидел сидевшего на один стул от меня молодого человека. Он расположился в полуразвёрнутой позе — лицом к телевизору, телом ко мне. — Простите? — не хотелось начинать разговор, но мне стало интересно. — Ваш акцент очень режет ухо, — ответил белобрысый незнакомец, — к тому же ни один нормальный американец не придёт сюда с такими дорогими часами, — он кинул взгляд на мою левую руку и усмехнулся. Во-первых, я никогда не считал свой акцент британским. Дома наоборот все твердили, что я испорченный британец. Во-вторых, я произнёс всего два слова, как этот чудик смог услышать акцент? В-третьих, мои часы и не были уж такими дорогими. Я не знал, что ответить, но, когда бармен поставил передо мной стакан с чистым виски, я взял его в руку, переключая внимание на собеседника. — И это мне говорит парень с Ролексом на руке? — шах и мат. Увидев дорогущие часы на тонкой руке парня, я понял, что смогу продолжить эту игру слов. Блондин оторвал голову от телевизора и повернулся ко мне. Я успел уловить то, как они с барменом переглянулись и тот улыбнулся. — Томас Сангстер, — парень протягивает мне руку в знак приветствия, — владелец этого гадюшника. — Дилан О’Брайен. Британец, — чуть смутившись, я пожал руку нового знакомого в ответ. Владелец этого гадюшника? Да, я был в шоке. Совсем не так я представлял владельца такого места, в таком районе. Если рассказывать о Томасе, я могу сказать вам, что красивее парня я не встречал в жизни. Нет, не стоит думать, что сейчас я говорю о любви с первого взгляда или что-то в этом роде. Нет. Знаете, просто есть красивые люди. Они отличаются от всех, и их образ навсегда остаётся в голове, перерастая в некий силуэт идеала. Томас был таким. Нежно-белая кожа, густые светлые волосы, лежащие в идеальной укладке, шоколадные глаза и острые черты фарфорового лица. В день нашей первой встречи он был одет в серый костюм с брюками и пиджаком, белую рубашку, которая была полурастёгнута, немного оголяя грудь, и, конечно же, те самые часы на руке, которые зацепили моё внимание. Да, он выглядел как модель с обложки модного журнала, весь такой аккуратный и вальяжный, что не хотелось сводить с него взгляда. — Что привело тебя в Чикаго, британец Дилан? Я не мог понять этот тон в вопросе Томаса. Интерес? Усмешка? Или же просто вопрос из вежливости? — Жизнь, — просто ответил я, не желая вдаваться в подробности своего депрессивного настроения. — Видимо, дерьмовая у тебя жизнь, если ты оказался именно тут, — а это была точно усмешка. Я улыбнулся и пожал плечами, отпив немного виски из стакана. Я не заметил сам, как улыбка сменила грусть, а в сердце предательски что-то защемило. Ты прав, Томас, жизнь и правда у меня дерьмовая. — Выпьем? — блондин положил мне руку на плечо. Я не успел уловить момент, когда он успел пересесть на стул рядом со мной. — Надеюсь, не чай? Я заметил широкую улыбку Томаса, которого, видимо, повеселил мой ответ. Красивая улыбка. Я заметил это сразу. — Бен, бутылку, — Сангстер обратился к бармену, который, прищурившись, с интересом поглядывал то на меня, то на Томаса. Я не уверен, что есть смысл досконально рассказывать, что же было потом. Но могу уверить вас, что мой стакан всегда был наполнен. Хозяин бара тщательно следил за количеством алкоголя в моём организме, пока не напился сам. Я помню, как мы обсуждали бар, алкогольные напитки, спорт, а потом Томас начал объяснять мне всю прелесть американского футбола. Мы ни разу не начинали разговор о ком-то из нас. Видимо, он тоже был приверженец того, чтобы не рассказывать о себе первому встречному парню, с которым познакомился час назад. Последнее, что я помню с того вечера, это как Томас заставил встать меня на ноги, чтобы показать мне как-то приём из боёв без правил. А дальше пустота. Заканчивалась вторая бутылка виски…***
В то утро я еле открыл глаза. Мутная картинка перед глазами никак не могла соединиться в единый пазл, поэтому, оставив все попытки понять где я нахожусь, я снова закрыл глаза. Голова трещала так, будто всю ночь по ней били молотком. Нет, я всё же обязан открыть глаза, чтобы узнать, где же я нахожусь. Переборов своё овощное состояние, я всё же нашел в себе силы снова распахнуть глаза и поднять голову. Я точно не был в своих апартаментах, ибо обстановка была совершенно незнакома. Первое, на что я обратил внимание — огромные окна, не имеющие начала и конца, которые заменяли целую стену. Я приподнялся на локтях, чтобы получше увидеть вид из окон, но моё внимание перехватил голос, раздавшийся из открытой двери в другое помещение. — Проснулся? — Томас стоял, опершись о косяк двери. Видимо, он вышел из ванной, потому что его обнажённое тело прикрывало лишь полотенце, обёрнутое на бёдрах. — Где я? — задал вопрос, но потом понял, что ответ вроде как очевиден. — Если честно, я сам не особо помню, как мы здесь оказались, — блондин виновато почесал затылок, — но было весело. Да, кажется ночь прошла куда нельзя лучше. Я помнил абсолютно ничего. Кое-как поднявшись на ноги, я подошёл к прозрачной стене и замер. — И ты здесь живёшь? Серьёзно? — я бы обескуражен. Я посмотрел в окно и увидел каменные джунгли Чикаго свысока. Томас, увидев моё удивлённое лицо, закатил глаза и улыбнулся. Что бы вы почувствовали, очнувшись на высотах John Hancock Tower — 100 этажного небоскрёба и самое излюбленное туристическое мест в Чикаго? Я завороженно смотрел в окно, пытаясь разглядеть людей, которые с высоты птичьего полёта были похожи на маленьких муравьёв. Я моментально забыл про дикое похмелье и боль во всём теле. Я бегал глазами туда-сюда, стараясь сфокусировать взгляд на конкретном моменте, но все мои попытки проваливались, потому что-то, что я видел своими глазами, не могло уместиться в одну картинку. — Какой это этаж? — восторженно спросил я. Наверное, я был похож на маленького ребёнка, который вот-вот разорвётся от радости. — Восьмидесятый, — невозмутимо ответил Сангстер. — Ты и в правду здесь живёшь? — Квартира родителей. Я просто везучий владелец гадюшника, — Томас выдал смешок, а затем сделал серьёзный вид, — ты правда ничего не помнишь со вчерашнего вечера? Мне было стыдно. Ведь я на самом деле потерял над собой контроль. Я не успел уловить золотую середину опьянения и отдался во власть полнейшего расслабления и отключки мозга. — Нет, — тихо ответил я, всё ещё рассматривая небоскрёбы, которые с такой высоты уже не казались такими огромными. — Ты сказал вчера, что приехал в Чикаго из-за депрессии, — начал Томас, — это правда? Моё сердце за доли секунды набрало бешеный ритм. Нет. Я не мог ему рассказать, но отрицать свои уже сказанные слова не было смысла. Я жил в темноте довольно долго, Но в ней мне лучше видно. — Да, — ответил я, поворачивая с сторону хозяина квартиры. — Добро пожаловать в клуб анонимных депрессивных алкоголиков. Мы разговорились. Не смотря на то, что сама ситуация была для меня немного некомфортна, так ещё и полуобнажённый Томас, за которого мимолётно цеплялся мой взгляд, я поддерживал разговор. О Томасе я узнал немного. Его родители владели большой брокерской фирмой в Нью-Йорке. Я сразу представил себе большой офис на Волт-Стрит, с кучей столов с компьютерами, за которыми сидят люди, громко уговаривая клиента вложить деньги в акции. Томаса это никогда не привлекало, поэтому он остался в Чикаго, открыл свой барчик в помещении, которое оставили родители. У моего нового друга была невеста, которая на данный момент улетела в Европу. Судя по его тону, я понял, что уехала она не просто так, и что проблемы в отношениях имели своё место, но слишком глубоко я не углублялся. Когда Томас начал расспрашивать меня о моей жизни, я немногословно дал понять, что ничего хорошего в ней нет. Работаю, с девушкой расстался, иногда встречаюсь с друзьями. Я не хотел подпускать Сангстера слишком близко к себе. Я не привык делиться с незнакомыми людьми слишком личной информацией, но почему-то Томас располагал к себе, почему-то в один момент, я хотел высказать ему всё, в надежде получить хоть малейший шанс на понимание. — Сегодня в Willis Tower будет вечеринка моих друзей, — утвердил Томас. Возможно, после этих слов всё и началось. Тогда я ещё не знал, что должен был отказаться от предложения поехать туда с Томасом. Я не понимал, что эта вечеринка станет для меня дорогой в никуда.***
Наше время на исходе на пути в никуда. Willis Tower — второе самое высокое здание в Соединенных Штатах. Сто десять этажей, Пятьсот двадцать метров. Это место завораживает своими размерами. Я уверен, что простой смертный не смог бы устроить вечеринку в этом высоченном небоскрёбе. Вы можете простоять в очереди два с лишним часа, чтобы попасть в лифт Уилиса, даже если купите билеты заранее. К тому же, в здании проходит усиленный контроль после событий, произошедших 11 сентября. Небоскрёб патрулируют несколько десятков полицейских, а для попадания внутрь необходимо пройти контроль, сопоставимый с крупнейшими аэропортами мира. Самая популярная точка Чикаго славится огромным скоплением туристов со всего света, считающих, что посещение этой башни — одно из самых важных дел в этом городе. Естественно, в очереди мы не стояли. Я задирал голову, осматривая каждую деталь этой достопримечательности, а Томас смущённо улыбался моей детской радости. Масштаб вечеринки невозможно описать словами. Я не знаю, сколько человек там было. Казалось, что с каждой минутой толпа незнакомых мне людей увеличивалась. К моему спокойствию, мой спутник всегда был со мной рядом, знакомил меня с друзьями, постоянно приносил новую порцию алкоголя. Я не очень хотел пить, особенно после вчерашнего, но Томас возражений не принимал. Он ходил со мной под руку, будто боялся потерять, но спустя какое-то время, перебрав с алкоголем, я его потерял. Сангстер будто испарился из моих рук, я перестал чувствовать тепло рядом с собой. Именно в этот момент я впервые почувствовал пустоту. Я обнаружил Томаса на Skydeck Chicago. Я хотел его окликнуть, но лицезрев своими глазами смотровую площадку, я остановился, потеряв возможность двигаться дальше. Skydeck — место, ради которого все рвутся в Willis Tower. Смотровая площадка с четырьмя стеклянными балконами, выступающими из-за пределов здания. Площадка со стеклянным полом, которая даёт возможность получить потрясающие эмоции и пощекотать себе нервы, увидев под своими ногами весь город. Томас, ощутив моё присутствие, повернулся ко мне. — Привет, — сказал он. Я увидел его грустный взгляд. Рад ли он был, что я нашёл его здесь? — Хорошо, что ты меня нашёл. Иди сюда, — он протянул мне руку, приглашая ступить на стеклянный пол. Я сделал шаг назад, испуганно смотря на прозрачную хрупкую конструкцию. — Ну же, Дилан! Не заставляй меня затаскивать тебя силой. Ты обязан это увидеть! — блондин быстрым шагом подошёл ко мне и взял за руку, — кабина способна выдержать 5 тонн веса. Это абсолютно безопасно. — Томас, прости, но я не… — но он не дал мне договорить. Сангстер потянул меня на себя, и я невольно оказался в его объятиях. Закрыв глаза, я считал шаги. Один… Два… Три… И Томас выпускает меня из рук. — Открой глаза, — шепчет он на ухо. Его горячее дыхание обжигало кожу на моей шее, от чего по спине прошлись мурашки. Я не должен был чувствовать это приятное тепло. Я не должен был испытывать эти эмоции. Я не хотел открывать глаза, потому что присутствия Томаса рядом было вполне достаточно. Кто-то вошёл в твою душу. — Дилан, ну же, открой глаза. Почувствовав руки Томаса на своей талии, я распахнул глаза. Весь Город Ветров у меня под ногами. Наверное, я не видел ничего более прекрасного. Страх всё ещё держал меня в оцепенении, но присутствие Томаса рядом успокаивало и заставляло немного расслабиться. Он уложил подбородок мне на плечо и прошептал на ухо: — Не хочешь уйти отсюда? Это пробуждение. Я чувствую это каждой частичкой тела. Этого чувства достаточно, чтобы снесло крышу. Спустя десять минут мы уже сидели в такси. Томас задумчиво смотрел в окно, облокотившись головой на холодное стекло, а я пытался выстроить у себя в голове хронологическую цепочку событий, чтобы понять одну вещь — в какой момент я начал неровно дышать к рядом сидящему блондину? Зайдя домой, Томас первым делом вытащил бутылку вина и два бокала. Увидев мой вопросительный взгляд, он пояснил: — Слишком хороший вечер, было бы не простительно провести его без вина. Я широко улыбнулся, взял стакан за тонкую стеклянную ножку. Вино я не любил, но невольно представил себе вкус вина на губах Томаса. Я усмехнулся своим же мыслях, но поймал меня на этом. — Что? — удивлённо спросил он. — Ничего, — смущённо ответил я, а мысли всё также не покидали меня. Или это алкоголь так сильно ударил мне в голову, или же я и правда сошёл с ума, но мои мысли начали перерастать в навязчивую идею, не выполнив которую, я точно сгорю в аду. Ведь я хочу дотронуться до тебя. Почувствовать тебя. Но в тот момент, когда я смог утихомирить свой затуманенный разум, заполнивший мою голову и тело незнакомыми мне до сих чувствами, Томас сам взял меня за руку и повёл к себе в комнату. Я успел сделать последний глоток вина и податливо пошёл за ним. Я не понимал, что происходит, но мне это жутко нравилось. Дойдя до кровати, Томас завалился на неё спиной, потащив меня за тобой. Это было начало конца. Ты моя навязчивая идея.***
Есть только одна возможность понять, что это правда Есть только одна возможность почувствовать это. Во мне заиграло животное желание. Я не мог объяснить это тогда и навряд ли смогу это сделать сейчас. Томас лежал подо мной такой невинный и беззащитный, что невольно хотелось сделать с ним с что-то из рода вон выходящее. И я сделал. Словно магнит, я прильнул к его губам и начал настойчиво целовать, проникая языком в его рот. Сначала Томас возмущённо простонал и хотел уже меня оттолкнуть, однако, в одно мгновение он расслабился, оставив руки на моей груди. Вкус табака с вином дурманил мой мозг. Мне казалось, что я полностью потерял рассудок. Мне было хорошо, приятно, и я чувствовал приближающуюся волну возбуждения, которую остановить будет уже невозможно. Мы идём ко дну. Прямо сейчас. Вдвоём. Вдруг, я как ошпаренный, вышел из транса. Меня трясло. Что же я наделал? Блондин смотрел на меня с широко распахнутыми глазами. Кажется, мы оба были в шоке от всего произошедшего. — Томас, я… — я и правда не знал что сказать, — прости! Я не знаю, что на меня нашло. Сангстер улыбнулся и потянул меня одной рукой за футболку обратно на него. — А кто сказал, что тебе нужно извиняться? — и теперь уже он впился своими губами в мои. Позволь нам сделать тысячу ошибок, Потому что мы всё равно никогда не научимся. Я помню каждое прикосновение, каждую секунду наслаждения чужим телом. Мне было комфортно и хорошо, а смотря в светящиеся глаза Томаса, я видел такую же ответную реакцию. Руки Томаса обжигали своими прикосновениями каждый участок моего тела, что конкретно снесло мне голову. Я перестал думать обо всём, выкинул из головы все противоречивые голоса, которые давили на мозг своим протестующим ором. Это было настолько неправильно, насколько горело во мне уже нескрываемое возбуждение, я не могу остановиться. Ожидая, когда загорится огонь Чувствую, что мы могли бы поступить правильно. Вжимая чужое тело в кровать, я впервые за долгое время почувствовал то, чего мне так не хватало — страсть и желание овладеть другим человеком. Тело Томаса отвечало ответной реакцией на каждое моё движение. От каждого его стона, мои поцелуи становились ещё более настойчивыми и дерзкими, перерастая в дикие укусы, которые оставляли бордовые следы на белой коже. Томас послушно поддавался каждому движению, крепко вцепившись в мою спину руками. Мы не сдерживали своих эмоций, прикрывая своё смущение безудержными стонами и нестабильным дыханием, от нехватки кислорода. Мы под контролем. Ты под контролем. Когда на пике наслаждения, я вцепился в шёлковые волосы Томаса, я встретился с взглядом медовых глаз, в которых сочетание пошлости и умиротворения вызывали во мне чувства, неподвластные разуму. Сейчас я беспомощен и обезоружен, как никогда прежде. Упав на кровать рядом с Томасом, в голову ударили те самые мысли, которые душили меня во время первого поцелуя. Я стал беспокоиться о том, что совершенно не знаю человека, с которым у меня был, возможно, лучший секс в моей жизни. Но, когда он уткнулся носом мне в плечо, обняв одной рукой, крепко прижав к себе, я моментально успокоился. Я погряз в омуте удовольствия.***
Покажи какого это — быть последним выстоявшим, выдержавшим всё до конца. И научи отличать хорошее от плохого. И я покажу, каким могу я быть. Я не хочу вдаваться в подробности того, что произошло на следующее утро. Потому что этот момент разрывает мне сердце на мельчайшие кусочки, заставляя снова вспоминать мои наивные ожидания. Ведь тогда, я и в правду был счастлив. Я был счастлив увидеть Томаса рядом, был рядом с ним, когда он проснулся и просто без слов дал понять своей сонной улыбкой, что всё хорошо, что будущее, которого я так боюсь, будет спасением меня от падения в глубокую пропасть лжи и недоверия. То утро останется в моих воспоминаниях, как один из самых приятных моментов с Томасом, который согревает моё охолодевшее сердце. Мы провели с Томасом вместе неделю. Возможно, для вас это покажется странным, но знаете, я просто беспамятно влюбился в человека, которого знаю самую малость. В человека, чьё дыхание казалось мне одним из истоков жизни, что так тщательно скрывался от меня. Я забыл абсолютно про всё: про то, почему я приехал в Чикаго, почему ненавидел себя всё это время, про то, что у Томаса была невеста, про которую, кстати говоря, он ни разу не упомянул. Мне казалось, что эта идиллия, которая вдруг обрушилась на меня, словно сказка, это подарок судьбы, который я наконец-то заслужил. Томас водил меня по экскурсиям, открывал для меня то, что я никогда бы не увидел сам будучи простым туристом. Он без всякого стеснения держал меня за руку, крепко обнимал на оживлённых улицах и неожиданно впивался в мои губы сладким поцелуем. Я видел счастье в глазах Томаса. Видел, как он сам хочет быть со мной. Должно быть, это и вправду казалось слишком странным и невозможным. Нам было хорошо вместе, словно мы знакомы целую вечность. Нам всегда было о чём поговорить, мы легко угадывали желания друг друга. По вечерам мы закрывались от окружающего мира в комнате Томаса, где познавали особенности наших тел под воздействием сильнейшего сексуального возбуждения. Но всему хорошему свойственно когда-то заканчиваться. В какой-то момент я начал замечать странное поведение в Томасе. Он начал от меня отдаляться. Сначала он сослался на работу, потом на другие важные дела. Я снова переехал в свои апартаменты. Томас не звонил. Я понял, что что-то не так, но старался как можно дальше отталкивать от себя плохие мысли. Но после того, как телефон молчал уже три дня, а перестал мучать себя в ожидании. «Ты не хочешь, мне что-то сказать?» — набрал дрожащими руками на экране телефона и отправил на номер Томаса. Ты хочешь меня — Так приди и найди. Решись же уже наконец. Ответ поступил незамедлительно, будто он сидел с телефоном в руках и ждал этого сообщения: «Да. Можно я приеду?»***
Я судорожно поворачивал ключ, открывая дверь, но руки предательски тряслись от каждого резкого движения. Я ждал этот звонок в дверь, но, когда он прозвучал, я стал сомневаться в том, что на самом деле желаю увидеть этого гостя. Открыв дверь, я не успел открыть рот, как Томас ворвался в квартиру, грубо вжимая меня к стене своим телом. «Приди и поймай меня. Я падаю.»***
— Прости меня, умоляю, — прошептал Томас мне в губы. В голове вертелись тысяча вопросов, но я не хотел сейчас ни о чём говорить. Я просто прижал его к себе, желая снова ощутить вкус его губ. Томас дрожал, отвечая на мой поцелуй. Мне было плевать на всё, пока я не почувствовал солёный привкус на губах. Он плакал. Я оторвался от Томаса, который сразу же опустил свой взгляд. Я поднёс руку к его лицу, подняв за подбородок, чтобы заставить посмотреть на меня. — Прости, я не хотел, — сквозь слёзы шептал он. Я был растерян. Не зная, что делать, я просто обнял его, нежно поглаживая по голове. Я могу слышать тебя. Тебе не нужно говорить. Но видимо в планы Томаса не входило плакаться у меня на плече. Его минутная слабость за одно мгновение превратилась в дикую страсть, с которой он снова впился в меня, ещё более грубо, чем в первый раз. Я отвечал на поцелуй, который становился нежнее с каждой секундой. Руки Томаса уже вовсю блуждали по моему телу, медленно сводя меня с ума. Я понимал, что нам нужно поговорить, и что сопротивление с моей стороны было бы самым разумным решением в данной ситуации. Нет, я не мог. Когда мы оказались на кровати в спальне, я уже был практически без одежды. Томас исследовал губами моё тело, будто сканировал его, пытаясь запомнить каждый миллиметр кожи. Я хотел, чтобы эти мгновения остались со мной навсегда. Ощущая Томаса в себе, я вжимался руками в его спину, позволяя ему быть ещё ближе, ещё сильнее. Его стоны властно захватили контроль надо мной, заставляя избавить крики удовольствия. Когда Томас рухнул на меня, нежно целуя куда-то в шею, а услышал тихое «Умоляю, прости». И только с утра я понял значение его слов. С утра, когда, проснувшись, я не обнаружил Томаса рядом. Он ушёл. А я всё понял.***
Как и в первый раз, я мялся у входа в бар. Тело предательски дрожало, сердце билось так, что я чувствовал бешеный ритм своего пульса в районе сонной артерии. Мне было страшно. Зайдя в бар, где на моё удивление не было ни единого клиента, я увидел Томаса, сидящего за барной стойкой. Бармен, при виде меня, переглянулся с Томасом и удалился в подсобку, оставляя нас для разговора один на один. Скажи мне это, И я оставлю позади свою прошлую жизнь. — В субботу я улетаю домой, — замялся я. Просто не мог найти больше слов. Я хотел кинуться ему на шею, задушить в объятиях и почувствовать его тепло на своей коже, но я сдерживал себя как мог. Нельзя позволить себе сломаться перед ним. К тому же, я знал уже тогда, что наши желания не совпадают. — Белла вернулась, — сказал Томас и тут же замолк. Я всё понял. Мне не нужно было повторять дважды, но он продолжил: — У нас свадьба через месяц. Я увидел его испуганный взгляд, ему было также страшно, как и мне. — Ты в этом уверен? — почти безучастно спросил я, еле сдерживая свои эмоции, которые рвались наружу. Томас закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Да, — почти шёпотом ответил он. Я не знаю, ожидал ли я такой ответ, но мои глаза моментально наполнились слезами. Это был необратимый процесс, но я не мог заплакать как ребёнок прямо перед ним. Я повернулся к двери, чувствуя на себе его грустный взгляд. — Самолёт в два, — бросил я, направляясь к выходу. Я уловил еле слышный звук его голоса, будто он хотел что-то сказать мне в след, но запнулся. Я ушёл, так и не сказав то, зачем сюда пришёл.***
Я стоял возле ворот регистрации, где собралась уже приличная очередь, высматривая каждого человека, пытаясь найти того, кого так сильно ждал. Почему время не могло остановиться? Почему именно сейчас оно съедало каждую минуту так быстро? Но я всё ещё не терял надежды. Я тебя ждал. Но я так и не нашёл твоих глаз. Я понимаю, почему ты не пришёл Томас. Ты не был ничем мне обязан, и то, что произошло — ты хочешь просто забыть. Я тоже этого хочу, но никогда не смогу. Я совершил ошибку, а ты позволил мне это сделать. Нет, я тебя не виню, потому что сам этого безумно хотел. Я представил себе, что где-то в параллельной вселенной, где мы были бы вместе, ты был бы моим спасением от всего, что когда-то меня убивало. Наверное, глупо сейчас говорить о том, чего никогда не будет. Наверное, глупо сейчас отрицать, что ты не являешься для меня абсолютно всем. Ты открыл для меня жизнь, Томас. Помог мне выбраться из ямы. Я наивно предполагал, что ты выберешься наверх со мной, но, к сожалению, в жизни не всё происходит так, как этого хотим мы. Я выживу Живя в мире, где нет тебя. Я больше не вернусь в Чикаго. Никогда. Потому что я до сих пор чувствую твой запах. До сих пор ощущаю твои губы на своей шее. Я возвращаюсь к тому, с чего начал. Я снова готов умирать в своих снах.