Войны Справедливости: На рассвете

      - Готов?       - Да ни черта.       Томас стоял на краю глубокого обрыва и, не отрываясь, смотрел вдаль, будто хотел разглядеть что-то за горизонтом. Порывы ветра, пахнувшего дымом и пеплом, ерошили его огненно-рыжие волосы, заставляли щурить изумрудные глаза. Он не обернулся, когда Катрин медленно подошла сзади и, встав рядом, взяла его за руку, но крепко сжал ее руку в ответ. Он знал, что взгляд его сестры сейчас также устремлен вдаль, туда, где языки догорающего пламени, с аппетитом пожирающие хвойный лес, сливаются в небе с пламенем заходящего солнца. Мрак сгущался над землей, черными змеями наползая по небу с юга, с востока, с севера...       - Они будут здесь на рассвете.       Катрин произнесла это негромко и будто бы для самой себя, но Томас почувствовал, как дрогнула ее рука. Совсем ведь еще девочка – мелькнуло у него в голове. И он тут же усмехнулся про себя – а сам-то? Еще и года не прошло с того дня, когда оба они были призваны в этот мир. И были они совсем еще детьми. Господи, как же спокойно и хорошо жилось им тогда! И как давно, теперь кажется, это было. Да разве могли они предположить тогда, садясь на поезд и отправляясь погостить к родственникам, чем обернется эта их беззаботная поездка? Как-то там сейчас дома, в Англии? И что вообще творится сейчас... в том измерении, из которого они родом?       - Дома сейчас, наверное, к Рождеству готовятся.       Словно мысли его прочитала. Что ж, к этому они с сестрой с рождения привыкли. Для близнецов такое – не редкость. Томас подумал вдруг – какое это счастье, что у него есть родная сестра, и что она сейчас здесь, с ним, делит все то, что выпадает на его долю, так как он – наследник рода Вандельведен. Далекий – и единственный – потомок Руфуса Вандельведена. Вот же черт. Парень стиснул зубы и коротко усмехнулся. Угораздило же их. Человеком тот, конечно, был доблестным, и Томас не испытывал к нему ничего, кроме искреннего уважения, но все же... Вот почему этому человеку – последнему из отряда, годами оберегавшего этот мир от Тьмы – не сиделось спокойно на пенсии? Почему вдруг ему на старости лет захотелось попутешествовать по другим вселенным, задержаться на планете Земля в стране под названием Англия, да еще и пустить там глубокие корни? Его род пережил многое, но не прервался, и теперь двум его юным наследникам выпало спасать его же мир от поднакопившей сил Темной. Хотя с другой стороны... это ведь отчасти и их мир тоже. Раньше они не испытывали к этому миру ровным счетом ничего, но теперь...       - Не робей, Кэт. – Томас обернулся наконец к сестре, заглядывая в ее изумрудные глаза, словно в отражение собственных. – Мы справимся. А не справимся – так и черт с ним. ...Да хотя все равно справимся, слово даю.       Ветер взметнул медно-рыжие, чуть вьющиеся на концах локоны девушки, и она улыбнулась брату. И он улыбнулся ей в ответ своей самой лучезарной улыбкой. Пожар затихал, оставляя после себя уголь и пепел, закат догорал, предоставляя Тьме полную свободу. Холодало, но духота, вместе с тем, никуда не исчезала, дышать было трудно. За спинами Катрин и Томаса вырастали длинные черные тени, и меж двух этих теней внезапно показался человек.       - Джеймс! – воскликнула Катрин, когда юноша подошел ближе.       Он приветливо кивнул Томасу и по-особенному улыбнулся девушке, но затем глянул за спины своим товарищам и взгляд его помрачнел. В карих глазах золотыми искрами отразились закат и пламя. Джеймс глубоко втянул в себя воздух – и не узнал запаха этих краев. Он вырос на этой земле, но с каждым днем родного в ней оставалось все меньше. Тьма отнимала дом у него и у его соплеменников, забирала все без остатка, поглощала саму суть их бытия, саму суть этого мира. Она нашла путь в иные вселенные, нарушила баланс. Неважно, кто и как послужил этому причиной. Такое бывало и, более того, еще не раз будет. Важно то, что Тьму и ее сторонников нужно остановить, поставить на место. И выпало это на долю нынешнего поколения людей и иных существ, обитающих в этом мире. И Джеймс, естественно, не собирался оставаться в стороне.       - Не молчи, дружище, - прервал его размышления Томас, шагнув ближе и положив руку ему на плечо. – Скажи, что ты принес добрые вести. Давай.       Джеймс оторвал наконец взгляд от западного горизонта и по очереди посмотрел на двух ребят, давно уже ставших ему верными и добрыми друзьями. За последние месяцы они втроем сделали так много для предстоящей битвы... Столько людей, лутрийцев, рихтов и других рас откликнулись на их зов, столькие восстали против Темной, вняв гласу Справедливости, сплотившей сердца как друзей, так и бывших врагов этого мира, словом, столько всего было сделано, что сейчас просто невозможно было допустить мысль о том, что сторонники Света могут проиграть. Тем более, что...       - Да, я принес добрые вести, - склонил голову юноша. – Все наши кланы на рассвете придут к Серебристой пустоши. Все они дали клятву.       В глазах Томаса вспыхнули облегчение и радость. Словно наяву он увидел длинные и стройные ряды охотников из речных кланов, стоящие в полной боевой готовности, с суровыми бесстрастными лицами, и до предела натянутая тетива луков не дрогнет в их руках, пока не будет подан сигнал к атаке... Да, пожалуй, на этот раз темные твари так просто не отделаются! Пернатые стрелы с ядовитыми и раскаленными – а главное, заряженными энергией света – наконечниками лучше всяких слов помогут охотникам выплеснуть всю ненависть, что накопилась у них за те годы, что их терроризировали приспешники Тьмы.       - Завтра на рассвете, - твердо повторил наследник Вандельведена, и его сестра и друг сосредоточенно кивнули в ответ. Затем он в последний раз окинул взглядом догорающий лес и мрачное беззвездное небо и шагнул в сторону спуска с обрыва, ведущего к белокаменной Восточной крепости. – Не задерживайтесь здесь, - сказал он напоследок. – Я буду ждать вас в главном зале.       Джеймс и Катрин проводили Томаса взглядами, а затем переглянулись и снова обернулись на запад, туда, где все еще брезжил едва заметный закатный свет. Он притягивал их взгляды и одновременно наполнял тревогой их сердца. Катрин знала, что одной ей стоять здесь было бы невыносимо, но рядом с братом или с Джеймсом ей было гораздо спокойнее. Она, как и прежде, протянула руку и коснулась пальцами руки Джеймса. В этот вечер ей необходимо было почувствовать осязаемую связь с двумя самыми дорогими людьми в ее жизни. Ей в глубине души хотелось взять их обоих за руки и больше никогда не отпускать, но она понимала, что едва ли это возможно.       - Завтра твой брат поведет нас в бой.       Катрин знала об этом, но слова Джеймса все равно заставили ее сердце пропустить удар, а после – забиться чаще, чем прежде. Да. Завтра Том – ее маленький веселый братец-близнец, каким он был когда-то – поведет в бой неисчислимое войско, одно из многих, но все же основное. В рассветных лучах сверкнет лезвие его меча, в зеленых – и таких до боли родных – глазах вспыхнет отчаянная решимость и отвага, как это бывало в детстве, когда он защищал от дворовых мальчишек и девчонок свою сестренку Кэт, и ряды воинов за его спиной всколыхнутся, и боевой клич расколет тишину на тысячи осколков, и вздрогнет враг, и пусть всего на миг – но Тьма поймет, что в этой битве ей не победить.       - О, Том, - выдохнула Катрин, пытаясь унять бурю чувств, всколыхнувшуюся в ее душе. – Он так изменился за все то время, что мы здесь пробыли, так повзрослел... Наверное, я тоже изменилась, да только со стороны виднее.       Она улыбнулась и посмотрела на Джеймса, встретилась с ним взглядом – и сердце ее наполнилось безграничной нежностью, и даже тьма вокруг, казалось, на миг расступилась. Девушка знала, что он чувствует сейчас то же самое, и от этого на душе у нее становилось еще теплее. Однако какое-то странное предчувствие пробивалось сквозь всю эту нежность и любовь, заставляло Катрин всматриваться в черты юноши, гадая, что же не так. Но понять это ей было не дано, и потому она лишь продолжала смотреть на него, запоминая все до мельчайших подробностей: добрые карие глаза, темные с белыми прядями волосы, черты его лица, слегка загорелую кожу, едва заметный шрам над верхней губой, эту странную одежду из полосатых шкур, к которой она так долго не могла привыкнуть, но которая так ему шла... Боже, в этот мир действительно стоило попасть хотя бы ради встречи с этим человеком!       - Как думаешь, позволит нам Томас встать рядом с ним завтра? – спросил Джеймс.       А ведь действительно, где им быть, как не рядом с Томом? Или он все же поставит их в первые ряды войска? А может, вообще разделит воинов на отряды и позволит им встать во главе... Хотя нет, это вряд ли. И вообще, когда это он успел стать настолько авторитетным у местных жителей и даже у предводителей местных кланов и самих королей? Ах да... наверное, тогда, когда назвал им свою фамилию. Катрин усмехнулась.       - Да должен бы, но ты сам знаешь, каким непредсказуемым порой бывает мой братец. Да и в любом случае, все равно все будут смотреть только на него.       Она говорила это в шутку, но оба они знали, что это правда. И Катрин, и Джеймса люди тоже по-своему уважали и превозносили, но Томас... Томас был основой. Главной надеждой, тем голосом Справедливости, за которым следовал народ. И Катрин гордилась этим, искренне гордилась своим братом, потому что здесь он стал тем, кем всегда должен был быть. Именно здесь он стал настоящим собой. Да и она, пожалуй, тоже. Да, вот что дал им этот мир. А они взамен должны принести ему победу.       - Нам пора, - мягко сказал Джеймс, беря девушку за обе руки.        Сказал, но уходить не спешил. Катрин столько показала ему за все те месяцы, что он ее знал. Она оказалась такой удивительной, а ее рассказы об их с Томасом родном мире такими увлекательными, что он не мог поверить, что вскоре их совместному времяпрепровождению придет конец. Ведь ведунья никогда не ошибается... Раз уж она сказала, что видит судьбу юного лучника Дежамесоно только до четвертого дня великой битвы, значит, так тому и быть. На четвертый день его не станет. Вот так и прервутся все его отношения с Картин и братская дружба с Томасом. Джеймс почувствовал, как где-то глубоко внутри его души шевельнулся холодный страх, но он, как и прежде, подавил его, понимая, что если позволит себе в полной мере осознать реальность, то просто... не справится. И потому ему оставалось лишь крепче сжимать в этот вечер руки Катрин.       - Да, пора, - отозвалась наконец на его слова девушка, и они, постояв еще немного, медленно зашагали вниз по склону, к Восточной крепости, где ждал их Томас. – Что это у тебя? – внезапно спросила Катрин.       - О, это? – Джеймс подкинул в воздух и поймал на ладонь маленькую каменную фигурку. – Мой тотемный символ. Ворон.       И глаза каменной птицы холодно сверкнули во тьме.

***

      Войны в этом и в нескольких соседних мирах шли уже несколько десятилетий, и все никак не устанавливался между Светом и Тьмой баланс. Перевес наступал то у одной стороны, то у другой, а то и случалось изредка затишье. Но пришло время последнего сражения – того, что решит все и определит дальнейшую судьбу всех миров и их обитателей.       Завтрашний рассвет придаст сил воинам Света, но не убавит сил воинам Тьмы. Будет тихо, очень тихо. Но то будет затишье перед бурей, что разразится – и не утихнет еще много дней и ночей. Серебристые колосья аскольника обагрятся кровью – человеческой и иного рода, сгустки тьмы пропитают землю и заполонят небо, и не останется вскоре места в этом мире, не тронутого битвой. Храбро будут биться сторонники Света, но не менее ожесточенно будут сопротивляться им приспешники Тьмы. Многие великие воины отдадут свои жизни в этой битве, и сложат о них позже легенды и песни. Многих великих воинов поглотит Темная сущность и будет им в память лишь позор да сожаление. А сторонники Тьмы вскоре поймут, что ошиблись, думая, что выбрали из всех миров самый уязвимый...       Много лет спустя, глядя издалека, современники назовут эту эпоху сражений Войнами Справедливости. Баланс установится, Справедливость восторжествует, но лишь на какое-то неопределенное время. Потом – быть может, не здесь и совсем не скоро – все повторится, но то будет уже другая история, другая эпоха. Другая битва и другие герои.