Одиночество

После того, как Рейстлин покинул Башню Высшего Волшебства, Даламар остался в полном одиночестве. Он печально смотрел в окно на предрассветный полумрак, который скоро сменит солнце, восходящее над ещё спящим Палантасом. Рука волшебника сдерживала концы порванной на груди мантии, скрывавшей пять глубоких ран, наказание учителя за предательство. Даламар чувствовал как они кровоточат, а кровь стекает вниз по его гладкой коже. Боль не давала магу сосредоточиться, мешала думать. Она была острой, и такой же неприятной, как мысли о том, что шалафи может никогда не вернуться, что Рейстлин, самый могущественный и одаренный чародей, учеником которого ему посчастливилось стать, хоть и большой ценой, больше не будет его учителем. В памяти эльфа проносились воспоминания: уютный кабинет, толстые книги с желтыми страницами, сладкий запах роз, тлена и смерти, мягкий и тихий голос, немного хриплый, но уверенный, тело эльфа трепетало, как только его касались слова, произнесенные наставником, или когда его взгляд случайно встречался со взглядом странных золотых глаз. Поначалу от волнения тряслись руки, Даламар пытался скрыть эту слабость в просторных рукавах черной мантии, но эльф знал, что Рейстлин способен понять, что скрывает его ученик, не только под нежным бархатом, но и в душе... Теперь его сжигала боль, но не только физическая, он чувствовал как что-то сжигает его изнутри, как скапливается в груди тревога и мешает дышать, Даламар чувствовал, как каждую секунду в нем умирает маленькая частица. Он попытался отвлечься, и принялся за чтение, но страницы обжигали тонкие пальцы, а огонь в груди вспыхивал и приносил ещё больше страданий, пока Даламар не убирал руки от книги.Слова ранее понятные, казались совсем незнакомыми, а попытки вспомнить их значения опять приносили боль. Не в силах терпеть неподвластные ему сочетания букв, маг зажмурился, пытаясь сдержать слезы, которые вот-вот потекут по его щекам горячими ручьями. После этих попыток эльфу уже ничего не хотелось ничего, он чувствовал бесконечную пустоту, которая раздражала, ведь заполнить ее не получалось. Даламар бессильно упал на кровать, но сон, утомил его ещё больше. Чародею казалось, что в темноте бродят демоны, что он видит их оскал и ощущает исходящую от них ненависть, они нападают на него, но маг не в силах вспомнить слова заклинания, которое защитит его, а демоны душат его. Волшебник чувствовал на своем обнажённом теле ледяные прикосновения их бесплотных конечностей, как его шею обвивает скользкое щупальце, а восполённую грудь обжигает холод. В этот момент он начал презирать себя за бессилие, за страх, который испытывал, ему стало стыдно, что он не может прогнать их, острые зубы без труда протыкают мягкую кожу...конец так близок, они изранят его тело, высосут его душу и заставят подчинится им... –Шалафи,–простонал в бреду Даламар,–помогите... Он вздрогнул, услышав ответ: –Не в этот раз, Даламар,–прошелестел голос Рейстлина, лаская слух эльфа, голос, который был не похож на иллюзию, хотя скорее всего был ей.–подумай, мой ученик, как может чувствовать себя преданный? –Не лучше чем предавший, шалафи,–прохрипел Даламар, пытаясь вырваться из мертвой хватки чудовищ, и проснулся, его дыхание было частым и не ровным, одеяло сползло и упало на пол. –Так это был сон...–сказал себе эльф, пытаясь успокоиться. Мокрые от пота черные волосы прилипали ко лбу, который покрылся испариной. –Ширак,–произнес маг, и в воздухе появился светящийся шарик, который рассеял тьму. Даламар подошёл к окну и открыл его, в лицо ударил весенний свежий воздух, сладкий аромат цветущих деревьев и алый свет Лунитари наполнил комнату эльфа, рассеяв кошмары и полуночный бред. Внизу, за Шойкановой рощей, виднелся Палантас. Казалось, свет лун освещал его не хуже солнца, широкие улицы уходили в центр города, прекрасно выстроенные здания отбрасывали две тени. Он вспомнил, как Рейстлин говорил, что может подарить ему и этот город, и Сильванести, из которой его изгнали, и даже целый мир. Мысли о шалафи заставили погрузиться в воспоминания, из груди темного эльфа вырывались болезненные протяжные стоны, когда память вновь рисовала хрупкий образ учителя, а его мягкий тихий голос вещал о магии. Эти слова были для Даламара настоящим сокровищем, знаниями, которые он искал всю жизнь. Его приводило в восторг могущество Рейстлина, и даже не пугало желание подчиняться всем его приказам, наоборот он считал это честью, а, может быть, это было проявление уважения и любви. Эльфа всегда пугали мысли о том, что шалафи им недоволен или разочарован в нем. Даламар хотел быть для Рейстлина не только учеником, но и другом, он хотел быть ближе настолько, насколько это возможно. Ведь их объединяла любовь к магии, за которую они были готовы отдать все на свете, и уже многим заплатили. Отчаянье охватывало Даламара, когда он вновь и вновь осознавал, что, может быть, больше не встретиться с Рейстлином, больше не будет учеником великого мага, Рейстлин просто забудет о нем, а ведь эльф так нуждался в понимающем наставнике. Такую потерю не скрасит ничего, даже если он станет главой черной ложи, да хоть самого Конклава, все равно, это не подарит ему той радости, которую он испытывал, когда Рейстлин открывал ему тайны, спрятанные в древних фолиантах, тайны, которые подвластны только им одним. Даламар зажмурился пытаясь совладать с собой и остановить это безумие, приступ этой странной нездоровой любви, желание вновь увидеть шалафи, вновь случайно прикоснуться к нему, протягивая целебный отвар, сидеть ночами возле его кровати, когда тот болел. Сердце эльфа вновь сжалось, при воспоминаниях о страданиях Рейстлина, о приступах беспощадного кашля, о том как шалафи шепчет имя ученика и просит о чём-то, а Даламар стремиться помочь. Руки дрожали, и все тело под черной мантией пробивала дрожь, волшебник сам не понимал бредит он, или все о чем он думает это прямое признание себе в том, что он жаждет чьей-то любви и понимания, хочет быть кому-то нужен, или просто сам желает любить и заботиться о ком-то. Солнце уже появилось на горизонте, потушив последние звёзды, его яркие первые лучи коснулись уставшего лица темного эльфа. Даламар, измотанный бессонной ночью и страданиями без сил рухнул на кровать. Демоны, чудовища и даже недовольный Рейстлин его не посещали, он провалился в забвение. Темного эльфа разбудили собственные стоны, причиной им стали пять кровоточащих ран. Маг потерял всякую надежду избавиться от острой боли в груди, оставленной прикосновение руки шалафи. Это испытание, которое нельзя не пройти! Если Даламар не справиться со своими чувствами, то магические книги больше не откроют ему двери в мир волшебства, и он останется ни с чем! Но не ради этого он вступил на эту тернистую дорогу, не ради этого стал изгнанником, не ради этого рисковал жизнью выполняя требования Конклава, не ради этого Рейстлин оставил ему свою башню! Магия – единственная его любовь, только она приносит ему то, о чем он так мечтает, и она стоит тех страданий, которые заставляет пережить, и не каждый волшебник это понимает...