Вполне достаточно

      Майкрофт и Лестрейд виделись крайне редко, а на встречах притворялись, будто их интересует лишь дело, которое вынудило их на нежеланную беседу с совершенно посторонним человеком. На деле же они давно испытывали некоторую привязанность, в коей ни один из них признаваться не собирался. Они это и не обсуждали, прекрасно понимая и без, что лишний шаг друг к другу, ненадобное слово может все только испортить.       Они боялись не за устоявшиеся между ними деловые отношения, а за жизни друг друга.       Прознай определенные люди о слабости Майкрофта Холмса, они смогут манипулировать им, используя инспектора, а потому политик, как и сам Грегори Лестрейд, всеми силами старался не демонстрировать свои чувства.       Лишь однажды, когда Шерлок в очередной раз втянул полицейского в расследование, а оно чуть того не убило, люди Майкрофта вмешались в развитие событий, что и спасло неуемного детектива и отважного инспектора. Второй пострадал куда сильнее и, очнувшись на больничной койке, увидел сидящего чуть в стороне и опершегося на свой неизменный зонт старшего Холмса. Тот был менее холоден и серьезен, чем обычно. Можно было даже предположить, что лицо его выражало печаль, не будь этот человек известным снеговиком. Однако в следующий момент взор его просветлел, будто мужчина вынырнул из глубин своих размышлений. А затем он произнес: — Добрый вечер, инспектор. Как Вы себя чувствуете? — Бывало и хуже. Спасибо, что вмешались. — Я был уверен, что Вы будете в ярости, узнав о приставленной к Вам охране. Ну что ж… Быть может, эту к лучшему, но мне хотелось бы высказать свое недовольство относительно Вашей неосторожности. Безусловно Ваша самоотверженность провоцирует интерес, но она однажды погубит Вас. — Приятно слышать, что я Вам интересен, потому как почувствовать это Вы не позволяете. — У меня есть на то причины. — Я понимаю, — повисла пауза. — Расскажите мне про свой зонт. Всегда было интересно его содержимое,— решил, видимо, разбавить уже начавшую смущать тишину полицейский. — Содержимое? — Майкрофт искренне ухмыльнулся. — Я знал, что проницательности Вам не занимать. Ладно. Так и быть.       Он бережно, как и всегда, взял зонт в обе руки, встал со своего места и проследовал к больничной койке, на которой лежал Лестрейд. Подойдя почти вплотную, он, будто из ножен, из зонта вытащил шпагу. Даже при том, что инспектор догадывался о ее существовании, это смотрелось так пафосно и эффектно, что мужчина неосознанно приоткрыл рот. Положив полицейскому на колени стекловидную ткань, придающую оружию внешний облик безобидного укрытия от дождя, политик надломил клинок у основания, от чего тот отделился, и перед глазами у наблюдателей появился кольт, который тут же оказался в руках не скрывающего восхищения инспектора. — Да уж… Я что-то подобное и представлял, но выглядит это действительно очень здорово.       Но в следующий миг восторг покинул глаза Грега, ведь, открутив магазин, он увидел, что там лишь один патрон. Этого мало, чтобы отстреливаться, обороняясь, но... — В моей голове множество знаний, которые не должны выйти за ее пределы. Даже если я выдержу пытки, уже разрабатываются препараты, способные подчинять сознание любого человека. Одной пули вполне достаточно для спасения миллионов людей.       Это был самый длительный и самый правдивый их разговор. Они не могли себе позволить большего: «Излишние сантименты и чрезмерные истины…». Хорошо это или плохо ли, но и данная история все же имеет свой конец.       Грегори Лестрейд приполз домой до крайности вымотанным. Он практически не спал всю предыдущую неделю, гоняясь за серийным маньяком, и, оказавшись в стенах своей квартиры, решил, что до кровати он уже не доберется, а потому, потеряв сознание еще в полете, приземлился на диван в своей крошечной гостиной.       Открыв глаза почти через сутки, он с превеликим трудом сфокусировал взгляд на объекте, лежащем на его журнальном столике. Осознав, что же это, мужчина резко сел и уставился перед собой. Хватило лишь пары секунд, чтобы его окатило волной паники.       Трясущимися руками инспектор стал разбирать теперь уже ненавистный ему зонт. Ему было не важно, откуда тот здесь появился, был ли здесь вчера, когда он пришел домой, или его принесли, пока он спал. Нет. Все это не имело значения. Важно лишь одно: есть ли внутри тот злополучный патрон. … «Твою мать!»