***
Когда он оказался в каком-то подъезде — он не был особо удивлен, хотя знания о мире людей были весьма прихеровищие. Флеш был заинтересован, его так редко зовут на сделки и надо же, вот, он здесь, стоит перед своим будущим контрактором. Человек надо отметить весьма побитый, местами в крови, довольно захватывающе зрелище. На этом оценка не остановилась. Мужчина лет двадцати пяти, не шибко и старше его, если в рамках на человеческий возраст. А самое главное: у него весьма интересная жизнь. Вот тот самый критерий оценки согласия на сделку: интересная жизнь. — Знаешь ли ты, — елейным голоском начал паренек в голубом жилете, — Что сделки на память: не самое выгодное предложение? — Плевать, — он знал, а еще он знал, что сверхъестественна чушь — не столь проста как кажется, — Я хочу забыть все. — Конечно… — отзывается парень, он-то думал, что у людей сейчас будет несколько интереснее желания, чем… стоять это были не деньги и тому подобное. Обработка информации была несколько заторможенной. — Подожди что? Боец уже понял, что данный субъект, по-видимому, не только слеп, но еще и имеет проблемы со слухом. Это же голубая маска, да? Скорее какая-то дорогая полоска ткани, что имеет какие-то узоры, прекрасно. Ну по карайней мере больше ничего на этом парне интересного не было. Обычный он, весьма обычный и не примечательный парень в голубом жилете. Не верится, что это существо описывают книги, которые, стоит отметить, были весьма интересной частью его сделок с псевдомагами и прочими не столь далекими людьми. — Забыть все, — второй раз повторяет незнакомец, — Это моё желание. — Я не могу это выполнить. — Флеш бы и рад, но чет преспективка такого рода последствий его не прельщает. — Твоя плата — воспоминания, ты должен загадать желание не связанное с памятью. — То есть ты в любом случае лишаешь человека памяти? Он пожимает плечами, словно в этом нет никакой проблемы. Но Боец в каком-то роде даже счастлив данному развитию событий. — Не моя вина, что никто не осведомлен как следует.***
— Не маловато ли? — Интересуется человек с приподнятой бровью, мол, я как бы знал, что ты забираешь мои воспоминания, но какого черта так долго? Флеш и сам задается этим вопросом, но лишь отмахивается. Книги же должны заполняться постепенно, это такой муторный процесс, и ему ли не знать, что вполне хватает недели. Но не сейчас, этот человек заставляет его тянуть время, да, в конце концов, ему интересно, что же это за мир и как он изменился. Детский интерес, не более. Ну, или не совсем, он еще не уверен в своих же предположениях. — Книги заполняются постепенно, — объясняет парень, — И если я буду брать слишком большие дозы, то тут уже встаёт риск для меня. — Он откидывается на спинку дивана и заинтересованно смотрит на две кружки, попутно расставляя все точки над «Ё». — Я, конечно, люблю делать все быстро, но к последствиям — я не готов. И, правда, он не готов к последствиям в виде мигрени и полного паралича тела. Особенно если по близости нет кого-то из семьи, что бы облегчить это состояние и главное, чтобы это был не Шрам. Этот рассказчик вынесет весь мозг своими нравоучениями. О каких последствиях шла речь — Боец так и не понял, но спрашивать не стал. Да к тому же это будет иметь довольно бессмысленный результат в свете некоторых событий, он забудет, в конечном итоге он все забудет. Флеш же предупредил о плате и последствиях, только вот уже два дня совместного проживания не особо-то заметно сказались на его памяти. Шустрый, да? Мало верится, но его местами странное поведение можно было бы списать на недостаток знакомства, но его бывшая работа говорит о другом. У него определенно что-то на уме. Главный вопрос: что же это? — Ясно. — Сунув ему кружку кофе, бывший боксер и ныне безработный киллер в отставке, приземляется рядом с шустриком. — Почему ты согласился? — Твоя жизнь интересна мне. — Он отпивает предложенный напиток и морщится, словно ему предложили лизнуть лимон. Нда, отмечает про себя Флеш, сахара кто-то пожалел. — Плюс ты можешь показать мне мир. Мир? Он не ослышался? Видимо, нет, эта искренность в его словах убивает любую надежду на шутку. Этот парень вообще понимает, что за рекордные сроки времени у них есть? Конечно же, понимает, ведь это одна из причин тянуть время. Да и шустрик понимает, что корректнее было бы сказать: «Что же изменилось за несколько лет». — Не знал, что ты его не видел. — Этот абзац из моей жизни я придержу при себе, — маленькая улыбка расползается на лице, — Боец. — Точно, — он ставит свою кружку на стол, он же не представлялся, — Как тебя зовут? Действительно, они же не представились друг другу. Интересное упущение, но видимо вполне себе нормальное для забывчивого человека. — Мое имя Флеш и я самый быстрый рассказчик из ныне живущих. — Хорошо.***
Он развалился на диване, в ожидании пока боксёр вернётся из магазина. Он сказал, что принесёт что-то интересно, но не уточнил что именно. И вот когда в гостиную дефилирует человек — он с интересом наблюдает за его действиями и гаденькой улыбкой, что украшает его озорные глазки. — Смотри, — он вытаскивает из пакета всякую вредятину, — Это еда. Шустрик смотрит на пакет, потом на довольное лицо его контрактора. Еда — определено интересно. Флеш не понимает, шутит он или все-таки стебется. Наверное, особо и разницы-то нет. Но все эти, по-видимому, съедобные штучки вызывают полный восторг, особенно конфеты. Надо отдать должное, желание-то у Бойца может и было специфичным, но какое дело, когда всем от этого только плюс? Верно, ему есть дело, оно грызет его уже который день. — Я знаю. — Он вертит в руках яркую упаковку, предположительно, шоколадных батончиков. — Может у меня и есть детский интерес ко всему, — он тыкает несчастной пачкой парню в бок, — Но что такое еда и как её едят — я знаю. Боец фыркает. — Ну, мало ли. — Он пожимает плечами, пути назад нет. — Откуда мне знать, чем ты питаешься, — он, забив на аккуратность, вываливает содержимое из пакета, — Хотел зайти в зоомагазин, — а вот и причина той улыбки, — Но решил, обойдемся этим. — А кофе вчерашнее тебе ни о чем не сказало? — Флеш не отрывает взгляд от разноцветных пачек. Странно чувство тепла греет его душу. Хотя это довольно спорный вопрос, он не знает, есть ли она у него. — Спасибо.***
Сегодня они поехали на пару дней в другой город, не то что бы Флеш был против, наоборот очень даже рад. Ему интересно, ему до чертиков хочется походить по городу, а не торчать большую часть дня одному в квартире. Ну, может его пребывание в ней и скрашивается глупыми разговорами с Бойцом, но хотелось именно свежего воздуха, возможно даже и с разговором. — Почему именно это город? — Флеш спросил просто так, лишний раз убедиться, что его собеседник не помнит. — У тебя есть возражения или проблемы? У него их нет. У него есть проблема с выполнением обязанностей. Боец как бы и сам не знает почему. Он просто решил, что было бы неплохо показать этому рассказчику хоть что-то, ограничение времени как бы довольно маленькое. — Отвечать вопросом на вопрос — не вежливо. — Сказал рассказчик, что матерится не хуже сапожника. — Я тебе это припомню.***
— Эй, — Флеш тыкает его в плечо, — Боец, а ты любил когда-нибудь? . Любил? Было бы неплохо вспомнить, но вот же — он не помнит. — А ты не знаешь? — Выкрутился. Боксер пожимает плечами и откидывается на спинку дивана. Ну ситуация так себе, говорить особо и не чего, вопрос сгенерированный не самым трезвым разумом Флеша мог быть и хуже. Рассказчик бы и должен знать, учитывая, что большая часть памяти Бойца уже не принадлежит ему, это печально… только вот кого это остановит? Явно не их. — Ну, — тянет шустрик, — Не порти настрой! — Как бы невзначай он легонько тыкает его в бок, тот дергается от не самого приятного ощущения. — Между прочим, это было твое желание: скрасить твои последние дни моим присутствием! -Так вот какое было моё желание. — Оу… — точно же, он не помнит. — Не уверен, что я смогу полюбить. Он врёт. — И ты утверждаешь, что не демон? — Я рассказчик. — В который раз повторяет свое не самое запудренное объяснение шустрик. — Я пишу рассказы по людским жизням — не беру в оплату душу. — Я… — он смотрит в белый потолок, словно в первый раз, — Я забыл.***
Флеш впервые хочет разорвать сделку, но не знает как. Стоит ли посетить семью ради данной задумки? Нет, но если он не предпримет что-нибудь, то с вероятностью в сто процентов Боец умрёт. Дело не только в памяти, даже смерть личности не столь проблема, дело в его жизненной энергии, с помощью которой он пишет книгу, а этот абзац работы как бы довольно сложно пережить. А этот идиот улыбается, почти не помнит нихрена… но это же было его основным желанием, а не смерть. Он хотел всё забыть, Флеш не должен был привязываться к нему. — Почему ты улыбаешься? Флеш не хочет это видеть. Боец не понимает реальной причины. — А что еще остаётся? Он не помнит имена своих близких, не помнит, кем работал и работает ли сейчас. Но он знает, что парень перед ним, носящий фальшивые улыбки и большую часть их совместного проживания скрывающий голубенькие глазки, сейчас готов разрыдаться, его голос дрожит. Это больно, больно знать его всего две с половиной недели и в какой-то мере любить не самой нормальной любовью. — Пытаться разорвать сделку? — Флеш знает, что это не самый удачный вариант их сделки сложно разорвать, если конечно это вообще возможно. — Убить меня? — Боец этого не сделает, не может. — Да что угодно! — Нет, — он отказывается, — Меня устраивает данный расклад. Его действительно все устраивает, в какой-то мере еще пока что устраивает. — Пожалуйста, — шустрик берет его за руку и умоляет что-то сделать, но боксер остаётся при своём мнении, — Сделай уже что-то…***
Это так странно знать, что прожил где-то двадцать пять лет, но помнить лишь неделю своей жизни. По подсчетам Флеша осталось не долго, буквально сегодня, и быть может завтра. Он не напуган, нет, наоборот все хорошо, возможно, стоит сказать пару слов. Кроме того он, кажется, любит этого рассказчика, может стокгольмский синдром? Но Флеш не маньяк. Ближе к вечеру он решает, что стоит признать то, что есть. — Я люблю тебя. Шустрик несколько секунд ничего не говорит, потом, кажется, осознаёт смысл произнесенных слов и часто моргает. Маски нет, она лежит рядом и теперь уже ничто не скрывает слезы. Они крупными каплями катятся по его щекам, оставляя мокрые дорожки, он не шевелится, сил ответить тоже нет. Любит… его любовь больная и обреченная на смерть. Черт, да он… он его тоже любит. — Это… — возможно в иных обстоятельствах все сложилось бы иначе, объятья не помогают, он тоже плачет, — Правда.***
Это конец, сделку не разорвать. Шрам давно подтвердил опасения. — Прости меня. — Извинения бесполезны. — Я не злюсь. — Он сам подходит к Флешу. Они итак долго оттягивали это. — Я никогда тебя не обвинял. Улыбка разрывает сердце, слезы не останавливаются. Они опять роняют прозрачные сверкающие в свете ламп капельки слез, как и в тот день. Только вот в этот раз не будет следующего дня совместной жизни, глупых моментов, ничего не будет. Пустота? Как же все до этого дошло…? — Почему? — Эта история подошла к концу, Флеши. — Он обнимает его в последний раз. — Я могу быть тебе благодарен. — Я … — он цепляется за белую кофту, — Из-за меня ты умрёшь. — Так должно быть, они знают это. Но боль такая сильная, что, кажется, он умрет следующим. — Ты улыбаешься, это… неправильно. Я… — как же это не правильно, — Я тоже тебя люблю. Поцелуй был нежным и с привкусом соленых слез. Прощание, это было прощание. — Как странно чувствовать взаимность, но не помнить. — Помнить… он продал память и жизнь в обмен на совместное проживание. Кажется, он не должен знать это, видимо все умирают с мыслями о договоре. — Прости меня за то, что все закончилось именно так. Это были последние слова, которые он услышал от него.