Watch out

— Хэй, ты перегибаешь палку, — когда уже совсем не осталось сил терпеть. Лео смотрит хмуро и как-то осуждающе, колко. Всегда он так: заботу проявляет своими специфическими методами. Оттого на душе теплеет не сразу, а только после быстрого, но болезненного укола совести. Дэс поднимает усталый взгляд и не может понять, почему Лео так злится. Они живут вместе в одной комнате, мотая срок последнего курса факультета нейробиологии, с доброй руки Лео без соседей. Из-за этого в их распоряжении много свободного места, и ментально как-то даже дышится легче, разве что иногда за стенами одногруппники любят врубить дабстеп на полную катушку — последний курс, анархия, полная безнаказанность, так сказать. Но вот Спиндлеру из-за этого приходится видеть Дэса таким — вымотанным, засыпающим на каждом углу и пьющим кофе и энергетики как воду — намного чаще, чем хотелось бы, и уже не вызывает радости факт отсутствия орущих и вечно огрызающихся сожителей. Дэс сидит над диссертацией по генетике которую ночь подряд, прерываясь только на короткий сон в пару часов и готовку кофе с лошадиной дозой кофеина. И сейчас, встречая багрово-зелёный рассвет за окном после очередной бессонной ночи, он не может даже сфокусироваться на недовольной физиономии Лео и собрать в голове хотя бы одно лаконичное предложение в ответ, которое смогло бы послать его подальше, чтобы не мешал. Вместо этого что-то мычит себе под нос, и Спиндлер разбирает только бессвязное «кофе» и «я не успеваю, не мешай». Это вмиг доводит его до белого каления, но Лео только скрипит зубами и садится напротив, сверлит взглядом бледное лицо и начинает нервировать уже Эйву. Спиндлер не против, чтобы Дэс учился, но против, чтобы учился двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Это как минимум жестоко и безответственно по отношению к собственной жизни, а как максимум — доставляет самому Лео мало приятных ощущений. Бесит. Выводит из себя отсутствием ёбаного чувства меры и тотальным желанием угробить себя в двадцать шесть. Лео выжидает ещё с полминуты, глядя на бегающий по бумагам — заметки и черновики для будущей работы — взгляд Дэса, а после одним резким движением выдергивает их из слабых рук Эйвы. Тот реагирует не сразу: смотрит туда, где раньше читал заковыристые предложения со сложной терминологией, моргает пару раз, а после вяло произносит: — Лучше кофе принеси. Ну пожалуйста. — Издеваешься? — Нет, просто сам не смогу. — А сможешь наконец-то оставить свою грёбанную работу и лечь спать в этот самый сраный момент и не мозолить мне глаза своим видом мертвеца, восставшего как минимум в прошлом веке и угодившего под бетоноукладчик? Наступает звенящее молчание. Лео яростно сверлит глазами Дэса и тяжело дышит, пытаясь унять нервы, взвинченные с космической скоростью. Но, оказывается, это ещё не предел. — Чего? Последняя капля. — Сворачивай манатки или я сворачиваю тебя в морской узел, запихиваю под одеяло и оставляю так до утра. В любом случае, ты валишь спать немедленно. Сказано это было тоном, не терпящим пререканий или хоть какого-то возмущения в ответ. Но Дэс точно не из ряда рациональных и беспокоящихся за сохранность своих костей личностей, поэтому без доли сомнения выхватывает назад свои уже порядком измятые бумаги и полушёпотом, с долей раздражения, произносит: — Лео, будь добр: не мешай. Я и так устал, и рад бы уже избавиться от этой хрени, а тут ещё и ты. Я не… Договорить ему не даёт рука Спиндлера, накрывшая говорливый рот и останавливающая ненужный монолог искренности. — Я не предлагал, милый. Я предупреждал. Эйва тут же пытается отодрать ладонь от своего рта, но Лео держит крепко, язвительно осклабившись, пока не встаёт со стула и не обходит стол, оказываясь рядом с Дэсом. Хватает долговязую и излишне лёгкую фигуру под руки и одним движением перетаскивает на кровать. Дэс и не особо-то сопротивляется; утыкается носом в подушку, когда его толкают на постель, мычит что-то бессвязное, пока Лео подбивает его ближе к стене и шустро закутывает в одеяло, чтобы Эйва не устроил ему бунт, только осознав суть происходящего. Дэс поворачивается к Спиндлеру, который в это время выключает настольную лампу, и смотрит печально-тоскливо в сгорбленную спину. — Ну Лео, — недовольно тянет гласные парень. — Мистер Хофстер с меня скальп снимет, если я не успею. А я не успею, если ты будешь так делать. — Если ты заткнёшься и прямо сейчас уснёшь, то я обещаю, что помогу тебе, — бросает Лео, укладываясь рядом и теснее зажимая Дэса между собой и холодной стеной. Кладёт тёплые руки на укутанную в одеяло талию и смотрит в усталые янтарные глаза напротив, тускловатые из-за полумрака хмурого рассвета. В самые красивые, мать его, глаза во всей Вселенной. — А как же твоя работа? — Успею. — Но… — Успею, я сказал. Дэс не отвечает, поджимает тонкие губы и виновато жмётся ближе к стене, но его осуждающий и в то же время беспокойный взгляд заставляет что-то в груди болезненно сжиматься в судороге. Спиндлер рвано выдыхает. — Передохни, Дэс, хватит с тебя, — колюще-нежно и заботливо слова забираются под кожу и застывают безмолвным эхо. Тихо, но проникающе в душу, дёргая за что-то живое внутри. Так, как может только Лео. Он закрывает глаза. Даёт понять, что ответить стоит молчанием; разговор окончен, пора закрыть рот и глаза и дать мозгам остыть. Кажется, Эйва улавливает это на ментальном уровне, поэтому не предпринимает попыток вырваться из крепкой хватки любящих объятий, но пытается выбросить из головы навязчивую, долбящую по нервам мысль «я не успею, я завалю». Короткий выдох. Дэс опускает истончившиеся веки. Он всё сможет, он всё успеет. Ведь так сказал Лео, а Лео никогда не ошибается. Но только завтра. Всё будет завтра.