магнолии и вишни

Макс уже давно не была в Хоукинсе. Впрочем, когда тебе уже двадцать пять лет, любой промежуток времени меньше двух лет кажется не таким уж и длинным, как раньше. Она шла по знакомой улице и оглядывала дома с обшарпанными стенами и нестриженными лужайками. Время уже близилось к пяти вечера, но из-за затянувших небо туч мрак уже успел опуститься на землю, придавая воздуху странную атмосферу… прошлого. «Здесь действительно уже никто не живет», — с удивлением думала Макс, замечая кое-где выбитые стекла и неприличные надписи на входных дверях. Эта часть улицы так и сквозила тихим шепотом «Жизнь окончена». Мэйфилд от колкого чувства поежилась и плотнее закуталась в свое новое пальто. На вид и ощупь — сиреневое, из грубого вельвета — противное, оно согревало теплой подкладкой не хуже джина, что налила ей мать по приезду. Осень в этом году выдалась отвратительная: промозглая, пропитанная дождями и запахом гниющих листьев, потому Макс особо и не торопилась к семье. И хоть в Калифорнии ситуация с погодой едва ли лучше, Максин приехала в Хоукинс только вчера вечером, двадцать третьего октября. Лукас ее уговорил, пообещав, что сам сможет прожить эти два дня, питаясь не только консервами. Они уже давно жили вместе в одном премилом сдвоенном домике с замечательными соседями, но по-прежнему без штампа в паспорте, который самой Макс никогда и не нужен был на самом деле. Когда ее подруги парились из-за того, что им никто не делает предложение, Мэйфилд переживала потому, что ответное «Я тебя тоже люблю» порой вовсе не хотело срываться с губ. Макс шагала по крошащемуся асфальту в своих цветочных резиновых сапогах и вспоминала детство. Школа, друзья, первая влюбленность… Даже несмотря на переезд, взбучку от Изнанки и плохие отношения с братом на тот момент, сейчас всё казалось куда более светлым, нежели было на самом деле. «А может всё-таки надо было позвонить?», — в очередной раз замерла Макс посреди дороги, чувствуя, как в грудную клетку болезненно проникают горящие жгуты. Сердцебиение снова участилось, на лицо закралось выражение сомнения, а кулаки крепко сжались. Она болела мыслью об этом визите к Уиллу Байерсу с того самого момента, как узнала, что всё-таки поедет в Хоукинс. Болела от самых кончиков пальцев, которыми часто нервно сжимает свои любимые «не дамские» сигареты, до дрожащих губ, на которых помада и алкоголь бывают только по праздникам и по холодным ветреным дням. Утихомирив глупое сердце, Макс еще раз оглядела улицу и приметила почти в самом ее конце жилой дом. Подстриженный газон и забавный коротконогий пёсель, бегающий вокруг участка, подсказали девушке, что она, наконец, нашла то самое место, где живут Уилл и Майк. Покрепче перехватив ручку своей маленькой сумочки, в которой держала лишь расческу, сигареты и кнопочный мобильник, Макс зашагала по направлению к совершенно обычному строению, которое отличалось от остальных лишь тем, что за ним явно вёлся прилежный уход. Макс лужи не обходила — чапала прямо по ним, не беспокоясь, что запачкает грязной водой джинсы, ведь те и так чернее ночи. Мутные капельки так и летели из-под ее сапог, разукрашенных отвратительным рисунком ярко-желтых роз, оставляя на мокром асфальте микроскопические островки не впитываемой влаги. Когда Мэйфилд подошла к калитке, к ней сразу побежал тот самый песик. Это оказалась темношерстная такса с дружелюбными глазками-пуговками и средней длины хвостом, которым пес размахивал без конца, видно, желая показать, как он очень рад видеть здесь нового человека. — Здравствуй, — Макс улыбнулась и, присев на корточки, стала трепать песику уши, — как тебя зовут? Твои хозяева дома? Такса склонила голову и, издав короткий призывный лай, подошла к калитке. Когда пес начал скрести по резной маленькой дверке лапой, Макс поняла, что он зовет ее домой. Калитка тихонько скрипнула, когда девушка, поняв, как она открывается — отчего-то щеколда была задвинута с внутренней стороны, — смогла ее отодвинуть. Из окон лился мягкий оранжевый свет, падая на слегка потемневшую траву. Пес снова залаял, но на этот раз дольше и протяжнее. Всё никак не решаясь отойти от калитки, Макс почему-то испугалась, что кто-нибудь из жителей дома выйдет на улицу прямо сейчас. Что, собственно, и случилось. Входная дверь отворилась и из-за нее со словами «Иллай, в чем дело?» вышел Уилл. В такой пасмурный день на нем были надеты лишь шорты и легкая футболка с изображением Звёздных Войн. С последнего раза, как Макс видела его — в доме Майка на вечеринке в честь окончания школы, — он почти не изменился; всё те же доверчивые серо-зеленые глаза и той же длины (почти до основания шеи сзади и челка немного выше бровей) русые волосы, которые он заправил за уши, а челку убрал набок. Вот только, как показалось Максин, Байерс похудел еще больше. — Здравствуйте, — заметив незваную гостью, неуверенно произнес Уилл, — вы кого-то ищете?.. Последнее слово он буквально под нос пробормотал, видимо, всё больше узнавая в рыжеволосой статной девушке свою бывшую одноклассницу. — Макс? — с удивлением выдохнул парень и, как был, в домашней обуви и легкой одежде, выбежал к улыбающейся Максин и заключил ее в объятия. — Черт, как же давно мы не виделись, — шептал он ей на ухо, пальцами путаясь в ее распущенных волосах, что от влажности начали завиваться колечками, — как давно… Макс от переполняющих ее чувств замерла на мгновение, после чего медленно положила ладони Уиллу на спину. Еще в школе Уилл перегнал ее в росте на несколько сантиметров, и теперь Мэйфилд ощущала, что находится под надежной защитой. И неважно, что Макс могла прощупать каждый позвонок и пересчитать все ребра пальцами — обнимал Байерс крепко. — Я тоже рада тебя видеть, — пробормотала Макс, заставляя себя отпустить Уилла. — Не против, если мы зайдем внутрь? — Да, да-да, — спохватился Байерс и бегом направился обратно в дом, — они же сейчас сгорят… Макс, не переставая улыбаться, наконец сумела оторвать ногу от земли и подошла к входной двери. Когда она уже хотела перешагнуть порог, прямо перед ней возник парень, чьи черные (даже темнее, чем джинсы Макс) волосы чуть заметно загибались в кудряшки, а веснушки казались выцветшими. Молодой человек держал руки сложенными на груди и смотрел на Мэйфилд, сощурив глаза, словно не мог рассмотреть ее яркие веснушки и голубые глаза с расстояния едва больше метра. Хотя, в этот момент Макс с уверенностью могла сказать, что презрения во взгляде парня не меньше, чем интереса. — Майк? — Максин беспрестанно вглядывалась в ничуть изменившиеся черты лица бывшего одноклассника и… не узнавала его. — О, да, Майк, — кивнул он, растягивая губы в злой усмешке, — Майкл Уилер к вашим услугам. Когда мне грустно, я либо режу вены, либо пеку пироги. Сегодня, кстати, вишневый, так что, — парень игриво подмигнул, отходя в сторону от проема, — проходи, будем очень рады. — Ричи, — через звон перебираемой посуды послышался с кухни недовольный голос Уилла, — не держи ее в дверях, пожалуйста, там холодно. — Да заходи уже, — закатив глаза, вздохнул Майк, — а то принцесса гневается. Стараясь не показывать своего непонимания, Макс прошла в прихожую, где сняла с себя сапоги и пальто. Оставшись в серой толстовке, под которой для тепла еще была надета полосатая футболка, девушка оглядела полы. — Не боись, носочки свои не запачкаешь. — На смешок Макс подняла голову и нахмурилась. Майк вел себя ни много ни мало странно. Парень сладко улыбнулся. — Чисто у нас, Уилл вчера уборку делал. Решив для себя, что сегодня у Майка просто плохое настроение, как нередко бывало и во время обучения в школе, Макс последовала за ним на кухню, где Уилл возился около духовки, вынимая противень. Здесь всё было обставлено не по самому минимуму, как обычно бывает в доме, обладателями которого являются парни. На окне висели занавески, на столе, что стоял возле окна, блестела миленькая красная сахарница, а еще стояла ваза с фруктами. Нет, Мэйфилд бы не сказала, что к оформлению приложила руку девушка, но вряд ли полотенца с изображением спелой клубники выбирал Майк. — Макс, садись, — Уилл в процессе обернулся к девушке и кивнул на один из трех свободных стульев, — сейчас будут пироги. — Да ее как парня зовут, — стоило Макс сесть, послышалось позади тихое ворчание, и она едва сдержалась, чтобы не обернуться. То есть, Майк ее не помнит? Или попросту издевается? — Рич, если ты опять забыл, — Уилл открыл первый ящик стола слева от плиты и, достав оттуда очки в массивной оправе, протянул их подошедшему Майку, — то вот. Неужели трудно запомнить? — Трудно, принцесса, очень трудно, — скорчил гримасу раскаяния темноволосый парень, цепляя на нос очки, — у тебя ведь голова не забита видами обнаженной Алексы Беккер, как у меня, место свободного побольше будет. — Ладно, — усмехнулся Уилл, легонько толкая в плечо Майка, — я повешу записку на этот ящик, окей? — А с каких… — Макс запнулась, когда оба парня обратили на нее свой взор. — С каких пор ты носишь очки? Уилл, метнув быстрый взгляд на Майка, опять повернулся к плите и взял в руки лопаточку, а вот Уилер совершенно будничным тоном произнес: — Да как причиндалы Уилла увидел, так чуть не ослеп, — пожал он плечами, глядя в сторону выхода из кухни, — вот и пришлось у окулиста помощь вымаливать. Столько денег ушло на это! — По-моему, ты так и не прибрался в гостиной, — настойчиво протянул Уилл, беспрестанно работая лопаткой. — Достал, — фыркнул Майк, но из помещения все же вышел, нехотя повинуясь Уиллу. — Что это с ним? — невольно вырвалось у Максин, когда Уилер исчез в другой комнате. — Он такой странный. — Так ты не знаешь? — Изумленно приподняв брови, Уилл оглянулся на девушку. — Чего не знаю? — ничего не понимая, поморгала Макс. — Ты ведь в курсе, что Майк не работает? — спросил Уилл, ставя на стол тарелку с кусками пирога, от которых исходил умопомрачительный запах вишни, но Макс было не до еды — она с интересом впитывала каждое слово. — Мать тебе наверняка рассказала. — Да, она сказала, что Майк, вроде как, — Макс, закусив губу, замнулась, — болеет, да? — И ты не поинтересовалась, чем? — Уилл, поставив на стол две кружки с ложками и чайник, сел напротив Мэйфилд и стал наливать разливать им двоим ароматный чай. — Я решила, что у него началась депрессия после смерти его сестры, — неловко ответила Макс, пододвигая одну из кружек к себе, — и это и есть вся болезнь. — Почти угадала, — повел плечом Уилл, упираясь пустым взглядом в сахарницу, — это и правда началось после смерти Нэнс, но… Это не депрессия. — А что? — всё же осмелилась спросить Макс, чувствуя, что от стыда сейчас провалится вместе со стулом в самый подвал этого дома, если таковой имеется. — Диссоциативное расстройство идентичности, — четко произнес Уилл и, оторвавшись от сахарницы, поднял глаза на перепуганную Максин, — или, проще говоря, раздвоение личности. *** — Что? — пролепетала Макс, чувствуя, как руки, сжимающие горячую кружку, начинают дрожать. — Раздвоение личности? — Сейчас с нами был не Майк, — Уилл, видимо, понимал, что Мэйфилд трудно осознать это, потому говорил слегка успокаивающим тоном, — это Ричи. Макс никак не могла сосредоточиться на тех словах, что произносил Уилл — они будто просто не долетали до ее ушей, звуча лишь отголоском. — Ты… Ты можешь рассказать об этом? — Да, вполне, — вздохнул Уилл. Поерзав на стуле, он подобрал под себя одну ногу и, положив руки на стол, взглянул на Макс. — Начну с того, что у Майка с того момента, как я второй раз ушел в Изнанку, случился… сдвиг. Он просто стал более восприимчивым ко всему, что происходило вокруг него, и это сделало его в буквальном смысле открытой раной. Любое сильное переживание ухудшало его психическое состояние. И если полгода назад всё было более терпимо, то после смерти Нэнси всё стало слишком, — Уилл прикрыл глаза и, покачав головой, вновь открыл их, — слишком плохо. Для Майка. Поначалу я думал, что он всего лишь пытается оградиться от меня тем, что порой ведет себя, как полный мудак… — Я всё слышу! — послышалось из гостиной возмущенное восклицание Ричи. — … но когда он сказал мне, что плохо видит и ему нужны очки, я подумал, что это как-то слишком ненормально, чтобы зрение вот так враз испортилось. В общем, после этого пошли врачи, клиники, тесты… Почти через месяц в руках я держал справку о том, что у Майка раздвоение личности. С того момента он окончательно осел дома, а я устроился еще на одну работу. Как-то так. Макс лишь обескураженно хлопала ресницами. Плавный рассказ помог всё слегка уложить в голове, но хотелось бестактно попросить подробностей. Но следовало для начала посочувствовать. — Это, думаю, очень трудно переживать, — поджала Макс губы, боясь смотреть Уиллу в глаза. — Мне жаль. — Да всё нормально, — Уилл коснулся руки Макс, заставляя ее нехотя поднять взгляд и увидеть ничуть не несчастного Байерса, — я справляюсь. На самом деле всё не так плохо, как может показаться. Вот только, — парень поджал пальцы, болезненно приподнимая уголок рта, — Ричи не шутил, когда пародировал Майка — он правда печёт пироги и режет вены, когда ему грустно. Я просил его не делать этого, постоянно прошу, и он всегда клянется, что больше не будет, а потом я вижу бинты на его руках. Иногда это становится слишком, но лишь за редким исключением. — А что ты теперь чувствуешь к Майку? — неуверенно спросила Макс то, что больше всего хотела узнать, силясь не думать о том, каково приходится Уиллу, когда он видит у Майка порезы. — То есть? — непонимающе улыбнулся Уилл. — Я люблю его. Его болезнь ничего не меняет. — Прости, — смущенно пробормотала Максин, желая воспламениться прямо здесь и сейчас. — Я понимаю, что тебе трудно принять всё это, и не надо извиняться, — мягко успокоил ее Уилл. — На твоем месте мне бы тоже было интересно. Макс сжала ручку и поднесла кружку ко рту. Перед тем, как отпить переставшую дымиться жидкость, она произнесла негромко, думая, что Ричи может их услышать: — А как ты тогда относишься к Ричи? Уилл подпер щеку кулаком и, облизав губы, неопределенно пожал плечами. — Я не знаю, как объяснить это. Ричи считает меня парнем Майка, и поэтому относится ко мне как… Как к человеку, с которым вынужден жить. Он часто говорит, что ненавидит меня, — Уилл кисло улыбнулся, — а я делаю вид, что мне плевать, но… Я знаю, что это прозвучит странно, но я чувствую к нему то же самое, что и к Майку, хотя понимаю, что это два совершенно разных и непохожих друг на друга человека… Парень, пожевывая губу, вдруг замолк, будто задумавшись. Макс никак не могла сообразить, что сказать. Мысль о том, что Уилл любит сразу двоих, не давала ей утихомирить бушующее сознание. У Мэйфилд никогда не получалось любить сразу двоих, сколько бы она не пыталась себя переубедить, и такая информация от Байерса несколько… сбила. — Извини, что загружаю тебя всем этим, — сказал Уилл виноватым голосом прежде, чем Макс нашлась, что ответить, — просто иногда я чувствую, что перестаю понимать происходящее… — Я сама попросила тебя рассказать об этом, — поспешила перебить его Максин, — всё в порядке. Знаешь, это так необычно для меня, что ты любишь сразу двоих. У меня такого никогда не было. — Повезло Лукасу с тобой, — озвучил свою мысль Уилл, которая была для Макс неправильной во всех возможных смыслах. — Может быть, — слабо улыбнувшись, решила не уточнять Мэйфилд. — Теперь ты расскажи, как у тебя дела. Всё-таки уже семь лет не виделись. Черт, семь лет… — Да, — кивнула Мэйфилд, — семь лет, сама в шоке. — Почти вечность, верно? — Подмигнув Макс, Уилл сделал небольшой глоток из своей кружки. — Я… — Глядя на такого Уилла, Максин запнулась, ярко ощущая, как поперек горла встал ком. — Да, слишком долго. А так, мне рассказывать особо нечего. Работаю журналисткой в журнале «Голдстор», веду небольшую колонку, и в целом нам с Лукасом хватает. Кстати, Лукас недавно получил повышение — в рекламе карьеру строит — его назначили заместителем отдела. И, раз уж мы тут на задушевные темы начали говорить, — усмехнулась Макс и, взяв небольшой кусочек слегка остывшего пирога, положила его в рот, — то скажу, что Лукас стал очень многое скрывать от меня в последний месяц. Так что-либо он собирается сделать мне наконец предложение, либо он изменяет. — Надеюсь, что первое, — нахмурился Уилл, — ты этого заслуживаешь. Будь я на месте Лукаса, давно бы свадьбу отыграли. — Спасибо, — едва не подавившись, пробормотала Макс. Она изо всех сил старалась не прокручивать последние слова Байерса у себя в голове. Но следующую фразу она не смогла сдержать, это было невозможно. — Приятно знать, что тебя расценивает в качестве жены парень, который в школе был твоим крашем. — Чего? — Видимо, для Уилла это оказалось весьма приятным удивлением. — Серьезно? Макс, не выдавая смущения, кивнула, отпивая чай. Счастьем было то, что у Байерса после такого сообщения на лице появилось выражение довольства, а не отвращения или чего похуже. — А я тебе нравилась? — лукаво подмигнула парню Мэйфилд, понимая, что еще немного, и сердце попросту выпрыгнет из груди и трусливо сбежит. — Ну, просто, как та, которая могла бы тебе нравится, если… — Если бы я был натуралом, я понял, — весело усмехнулся Уилл. — На самом деле, до тебя мне никто не нравился из девочек. И после. Как ты переехала в Хоукинс, я даже начал думать, что, может быть, я нормальный? — бросил Байерс смешок, смотря на Макс искрящимся взглядом, от которого той тоже захотелось засмеяться. — Ты была типа такая… Супер кайфовая. Но потом как-то с Майком всё завертелось, и я, знаешь, забыл об этом…    — Забавно, — оценила Макс, но Уилл ее словно не услышал. -… но как-то мы с Джонатаном играли в «Kiss marry kill», давно это было, и он сказал мне выбрать кого-нибудь из школы. Я сказал, что, само собой, убью Троя, женюсь на Майке или даже Джейн, а вот, — парень чуть наклонился вперед, будто рассказывая какой-то большой, нежелательный для чужих ушей, секрет, и продолжил шепотом, видимо, желая добавить наигранной атмосферы «тайны», — поцелую тебя. Макс замерла с приоткрытым ртом, боясь произнести лишнее слово, в то время, как для самого Уилла, казалось, его «признание» ничего не значило. — Принцесска! — позвал из гостиной Ричи чуть хрипло, будто его голос ослаб, пока он молчал. — Где лежит чертов веник? — Так ты еще не нашел что ли? — воскликнул Байерс, поднимаясь из-за стола и уходя в другую комнату. — Тогда какого черта ты делал? Боже мой, Ричи… Ты идиот. — Возможно, — уклончиво ответил Ричи и тут же послышался тихий дружный смех, ослабляя натянутые струны внутри Макс. Уилл бы поцеловал ее, будь у него возможность? Уилл Байерс? На всякий случай девушка ущипнула себя за руку и после даже попыталась прочесть записку на холодильнике «Искупать Иллай», что у нее, конечно, получилось. Убедившись, что всё происходит наяву, Макс вцепилась пальцами в подол толстовки и стала судорожно комкать его до тех пор, пока телефон в ее сумке на залился громким звоном. Выхватив из бокового кармана сумочки мобильник, Мэйфилд нажала на кнопку «Принять» и приложила его к уху. В динамике сразу зазвучал голос матери Макс, что постоянно прерывался из-за отвратительной связи как следствие непогоды за окном. — Максин, алло, слышишь меня? Лукас звонил нам и сказал, что ты недоступна. Перезвони ему, он очень хотел с тобой поговорить. И вообще, долго ты там еще? — тараторила ее мать, не давая вставить Макс ни слова. — Ну, хотя не важно, прощайся со всеми и иди домой, мы еще к Соллерам собирались сходить, не забыла? Всё, пока, целую, солнышко. В трубке пошли короткие гудки, и Макс едва сдержалась, чтобы не расколошматить мобильник прямо об стол. — Уилл! — позвала парня Мэйфилд, со злостью запихивая телефон обратно в сумку и вставая из-за стола. — Мама позвонила, мне пора идти! — Уже? — разочарованно произнес Уилл, появившись в дверном проеме. —  Да, у мамы свое мнение насчет того, скольким подружкам она должна показать свою успешную дочь, — скривила губы Макс. Пройдя мимо Уилла и забрав с вешалки пальто, она стала неспешно надевать его со словами: — Кстати пироги очень вкусные, передай Майку, что мне понравилось, хорошо? — Тогда подожди, — бросил Уилл перед тем, как снова исчезнуть на кухне. Спустя минуту возни, за которую Макс успела не только пуговицы застегнуть, но еще и сапоги натянуть. он вернулся в прихожую с синим пакетом, похожим на подарочный, внутри которого лежали завернутые в салфетки куски вишневого пирога. Он протянул их Максин и произнес со смешком: — Вот, пусть твоя мама пожалеет, что не разрешила тебе остаться еще на ненадолго, тогда бы я тебе всё отдал. — Спасибо, — поблагодарила Макс, забирая пакет и укладывая ее в сумку (к счастью, не клатч). — Не знаю, когда мы еще увидимся, но я надеюсь, что это будет скоро и… мы с Майком тоже сможем поболтать. — Обязательно, — уверенно кивнул Уилл, слегка покачиваясь из стороны в стороны. Такой забавный незаметный жест, показывающий, что Байерс волнуется, — обязательно встретимся. И пиши мне, ладно? Надо же поддерживать связь, мы ведь столькое пережили вместе, и из-за меня… — Буду, Уилл, я буду тебе писать, — перебила Уилла Макс, поняв, что он снова ушел в воспоминания. Она хотела сказать что-нибудь еще, чтобы не уходить подольше, и ругала себя за то, что поторопилась с уходом. — И, знаешь, еще я… Макс чувствовала, как трясутся ее пальцы, потому стиснула ими запястье Уилла и, притянув таким образом к себе, прижалась к его губам. Она не могла прекратить думать о том, какие они мягкие и как до чертиков приятно целовать их. И как больно осознавать, что лучше отступить, пока не зашла слишком далеко. Уилл ее не оттолкнул, но своим бездействием заставил ее отстраниться самой. Макс взглянула на него, плавясь от болезненной тоски в груди, и увидела, что Уилл… не удивлен. На его лице буквально читался вопрос «Kiss marry kill, Макс? И кого же в таком случае ты хочешь убить?». Максин казалось, что ее вот-вот вырвет; она не так объяснила и ее не так поняли. — То есть, — прочистив горло, негромко начал Уилл, — теперь мне осталось пристрелить Троя и после сбежать с Майком в другой штат, да? — Именно, — совсем тихо ответила Макс, заставляя себя выглядеть самодовольной, какой наверняка и ожидал увидеть ее Байерс после подобного. — Сможешь похвастаться перед братом. Прямо ткнуть его носом в факт. — Тогда от тебя мне нужна расписка, — развел руками Уилл, — на словах Джонатан не поверит. — В следующий раз, — фыркнула Макс, мысленно молясь, что больше ее ничто не задержит здесь, где так остро пахнет ванилью, вишней и Уиллом Байерсом. — Ладно, я пойду. — Прощальное объятие? — усмехнулся Уилл и, не дождавшись ответа, притянул Макс к себе за плечи. — Удачи тебе. Надеюсь, Лукас поторопится с предложением. — Прощай, Уилл, — одними губами произнесла Максин Байерсу в плечо, — прощай. *** Закончив со всеми делами, Уилл понял, что устал до дикости, до давящей боли по всему телу. Бросив взгляд на часы, что указывали половину одиннадцатого вечера, Байерс завалился на диван в гостиной. Сидя в кромешной темноте, он думал о сегодняшнем дне. Визит Макс его порадовал, потому что давно уже ни с кем не беседовал по душам, а поцелуй… Он привел Уилла в смятение, но парень сумел не показать этого. Да и незачем было обращать на поцелуй внимание, раз он был лишь «отголоском прошлого», маленькой не исполненной мечтой детства. Ричи вел себя остаток вечера как-то по-другому. Он помог Байерсу убраться на кухне, о Макс расспрашивал без гадких шуточек, а когда Уилл предложил ему посмотреть вместе фильм, то согласился почти сразу. Конечно, они не смотрели телевизор, как обычно это делают Уилл с Майком, укрывшись одним пледом и попивая горячий какао. Нет, Ричи сидел на полу, Байерс — на диване, но смеялись они на этот раз вместе. Это было несколько странно для Уилла, но спрашивать он ничего такого не стал — мало ли, что скрывалось в Ричи. — Уилл? Ты тут? Байерс открыл глаза, стараясь во мраке комнаты различить, есть на пришедшем очки, или нет. Их не оказалось. Хотя, одного зова казалось достаточным — Ричи не зовет Уилла по имени. — Да, — тихо ответил Уилл, — иди сюда. За целый день, пока свет был у Ричи, Байерс зверски соскучился по Майку. По тому, как мягко смотрит на него, как без слов понимает и как горячо целует. Майк будто замнулся в нерешительности, но потом уже более уверенно подошёл к дивану и сел бок о бок с Уиллом. Байерс сразу ткнулся кончиком носа ему в шею прикрыл глаза и вдохнул родной запах Уилера. Уилла несколько удивило, что Майк секундно дернулся от этого, но его следующие действия заставили Байерса забыть об этой мелкой неприятности. Майк подцепил его подбородок пальцами и уверенно прижал свои теплые губы к чужому рту. Уилл, будучи неготовым к подобному, от неожиданности что-то невольно проскулил, и Уилер тут же отпрянул, словно током прошибленный. В такой жуткой тьме Уилл едва мог различить его черты лица, но видел глаза, в которых плескалось нечто вроде вины. Боясь упустить момент, Байерс сам прильнул к губам Майка, словно те были единственным спасением от неловкой паузы. Майк почему-то ответил запоздало, да и ответ был скромный и неловкий, но всё равно от него стало еще жарче. Уилл ярко ощущал это светлое чувство внутри себя, которое каждый раз убеждало его в том, что он готов ради Уилера на всё, что угодно. Оно и помогало ему не утонуть в тех событиях, которые уже полгода не давали спокойно спать. — Уилл, — Майк прислонился к нему лбом, стараясь отдышаться, — я… Я люблю тебя. Байерс никак не мог понять, отчего Майк ведет себя так, словно первый раз признается в любви, но это всё казалось таким неважным, когда рядом и когда говорит такое. — И я тебя тоже, Майк. — Ричи, — прозвучало отрывисто и как-то совсем жалко. — Что? — Уиллу показалось, что он не расслышал. Неужели?.. — Я не Майк. — Ричи нерешительно взглянул на Байерса, и у того аж дыхание перехватило. — Ты… Ты сказал сегодня, что любишь меня. — Да, — выдохнул Уилл, обнимая Ричи за шею и облегченно повисая на нем, — люблю, конечно, очень люблю. Уилл был так рад, так неописуемо счастлив из-за того, что это оказался Ричи. Чертов Ричи Тозиер, вторая личность Майкла Уилера, к которой Байерс не знал, как подступиться. Ричи, которого любил любовью нежной и трепетной, скрываемой за замками и засовами. Ричи, которого хотелось исцелить от мысли, что он — второй. — Рич, — Уилл обхватил лицо Тозиера ладонями и горячо зашептал ему прямо в губы, — Рич, ты не после Майка, ты не второй. Ты просто мой. И всегда будешь моим, понимаешь? Ричи прикрыл глаза и, шумно сглотнув, кивнул. Уилл не беспокоился о Майке. Он ярко осознавал, что всё это… правильно. Безумно и правильно. *** Холодный ветер раздувал расстегнутое вельветовое пальто, трепал огненные рыжие волосы и уносил в сторону дым от сигареты Максин. Она курила, стоя на краю обрыва. Того самого, с которого прыгнул Майк в шестом классе. Дастин сотни раз рассказывал ей об этом, каждый раз приукрашивая всё больше и добавляя себе геройских реплик, но версию самого Майка Макс помнила гораздо лучше. Уилер описывал это просто — если бы он не прыгнул, Дастину бы перерезали горло, и это решало всё. Он не испугался тогда. — А тоже не боюсь, — сорвалось с губ Мэйфилд и утонуло в реве ветра и в запахе близкого дождя. Она опустила руку и расслабила пальцы — не потушенная сигарета упала возле ее ноги, обутой в те самые сапоги с желтыми цветами, и стала тихо тлеть в сырой траве. Макс, на секунду оглянувшись на брошенный неподалеку старый велосипед, достала из кармана пальто телефон и, найдя нужный контакт, стала набирать смс. «Я пообещала писать тебе. Прости, что больше ты не получишь от меня ни одного сообщения, но я все же должна выполнить свое обещание. Лукас приехал сегодня в Хоукинс и сделал мне предложение. Он явно давно готовился. Я согласилась. Но свадьбы не будет. У меня никогда не получалось любить двоих сразу и уже точно не получится. Лукасу не повезло выбрать ту, что влюблена в тебя с седьмого класса. Прости. Передай Майку, что здесь почти не страшно. Я люблю тебя». Она поставила палец на кнопку «Отправить» и, скользнув в нерешительности по ней вверх-вниз, нажала. Сообщение ушло. Уилл прочитал его минутой позже, едва оторвавшись от Ричи. Байерс как ни в чем не бывало схватил мобильник и зашел в «Сообщения». Пока он читал пришедшее смс, Макс бросила свой сотовый вниз, в свистящую бездну, оканчивающуюся острыми пиками скал. Звука приземления она, конечно, не услышала — ветер закладывал уши. — «Передай Майку, что здесь почти не страшно», — шепотом повторил Уилл, глядя на тусклый экран мобильного и силясь понять, что значит это сообщение. Признание повергло его в шок, тон смс напрягал, но прежде всего он хотел додуматься, где же находится Макс. — «Здесь не страшно». — Прицесса, дай сюда. — Ричи забрал у своего парня телефон и вскоре быстро прочитал написанное. — Это от Макс? А я так и знал, что она на тебя… — Не время, Рич, — нервно перебирая пальцами футболку, перебил его Уилл, — это прощальная записка, понимаешь? Где она может быть? — Слушай, — в свете дисплея Уилл увидел, как лицо Ричи озарилось догадкой, — помнишь, ты мне рассказывал, что Майк типа как-то спас вашего одноклассника или как там было? Я тогда еще сказал, что это и была его первая попытка суицида… — Обрыв, — выпалил Уилл и, сорвавшись с места, побежал к входной двери, на ходу пытаясь набрать Макс, но ее телефон, само собой, оказался недоступен. — Ричи, поехали. Тем временем Максин встала на самый край. Так близко, что даже страх перестал быть страхом — всё тело наполнилось адреналином и ярким желанием закричать от подгребающих под себя эмоций. Хотелось жить. Но Макс понимала — не в двадцать пять, не с пробоиной в скулящем сердце, не с чувством, от которого не избавиться. Просто не сейчас. Она вдохнула поглубже почти морозный воздух, что тут же прошил легкие насквозь. Оторвала одну ногу от цельного камня. Занесла над пропастью. — Я рассказывала тебе, что уйду красиво, — произнесла она вслух, громко и четко, словно говорила с самой жизнью. Рывок вперед, будто не она уже властвовала над своим телом. Бешеный стук в груди и свист в ушах. Отпустило. Уилл не знал, что спасать уже некого. Он просто изо всех сил давил на газ, надеясь, что успеет. Ричи молча смотрел в окно, слушая рев мотора и гул собственного сердцебиения. Долю секунды назад Майк тихо сообщил ему, что Максин уже нет. — Макс всё выполнила, Уилл, — бесцветно произнес Майк, расфокусировавшимся взглядом упираясь в мчащуюся за ними темень, — она победила. Максин Мэйфилд прошлась по всем трем пунктам за какие-то жалкие пять часов. Поцеловала Уилла Байерса. Согласилась выйти замуж за Лукаса Синклера. И убила себя. — Kiss, marry, kill, — по слогам проговорил Ричи, — kiss, marry, kill, сучка.   Но Уилл не слышал его. Он просто хотел успеть.