Погоня

Хранитель видит во сне звезды. Конечно, их уйма, прорва над кораблем, куда ни глянь — и над головой, и под руками, возложенными на парапет, в морских волнах, — но ей снятся особенные. Особенные три. Они сверкнули над головой за миг до того, как она встретилась с Берасом — второй раз в жизни. Шаги титана преследуют ее, как звон колокольчиков, сливающийся со стуком сердца. Они отдаются в груди трепетом натянутой струны. Внутри нее поет теперь целый оркестр, и от бесконечного гула охота кричать — дополнить аккомпанемент оглушающим соло. Эотас все дальше и дальше, хоть корабль и несется над волнами в полный бакштаг, и струна в груди поет все тоньше, все звонче. И от напряжения до полного вдоха ей порой не хватает одного-единственного глотка воздуха. Хранитель прижимает руку к животу, прямо под ребрами, пытаясь вдохнуть до конца. Горло царапает холодом. Она морщится и кашляет. — Не простудитесь, капитан. Эдер садится рядом, закинув руку на колено. Его взгляд нарочито беззаботно устремляется за горизонт. В другой руке дымится извечная трубка. — Что ты думаешь об этом? — Хорошая сегодня погода, — он глядит на импровизированную постель капитана “Непокорного”. Подушка, два одеяла и бутылка рома, сквозь которую просвечивает половинка луны. Море поздней весной все еще слишком холодно для прогулок. — Ты знаешь, о чем я. Об Эотасе. О нашей погоне, — отвечает Хранитель, натягивая одеяло на подбородок. Оно сырое и соленое от морских брызг. Она делает глубокий вдох — и язык щекочет вкусом красной водоросли. Она спит на палубе сегодня лишь в надежде отделаться от навязчивых сновидений. Отголоски прошлых жизней матросов, незнакомые, трепетные и грубые, гулкие и звонкие, окружают ее здесь фиолетовым вихрем, полупрозрачным, будто вуаль. Это никак не связано с ее прошлым. Это вынести легче, чем прикосновения душ старых знакомцев. Они помнят все. Каэд Нуа, Таос, Бесконечные Пути… и адровый гигант с тремя яркими звездами во лбу. А от крылатого убора Алота и вовсе тянет душным, старческим… упрямым и властным отголоском жестокой религии. Таос, развеянный по Колесу, до сих пор иногда тревожит ее душу. Голос Эдера царапает слух, выдергивая из болота воспоминаний — своих и чужих: — Думаю, нам нужно продолжать путь. Если уж мы снова с тобой встретились, значит, все это не просто так. Главное, чтобы тебе стало легче. А уж как справиться с Эотасом, мы способ отыщем. Он даже находит в себе силы улыбнуться. Его лицо синевато-белое в ночном свете, улыбка теплая, взгляд острый, живой, горит двумя крошечными звездами — и Хранитель тянет к нему руку, и ее ловят горячие грубые солдатские ладони. Как же она скучала по нему... Душа дрожит, влекомая зовом Эотаса далеко за горизонт. Бледный Рыцарь перебирает пергаментными пальцами натянутую струну.