Давайте потанцуем, детектив

— Я был уверен, что этим должны заниматься грёбаные федералы, специальные агенты или кто-то в этом духе, но уж никак не офицеры полиции, — Рид раздраженно оправляет рукава смокинга. — Знал бы — больничный взял. — И упустили возможность раскрыть одно из самых громких дел последнего десятилетия? — RK900 бросает взгляд на своё отражение в идеально отполированной стеклянной двери и затягивает узел галстука потуже. — Не смешите, детектив Рид. Вы слишком амбициозны для этого. — Порой меня напрягает, что бракованная кофеварка знает обо мне так много, — отмахивается Гэвин, доставая из внутреннего кармана смокинга два пригласительных и протягивая их портье. Самодовольная ухмылка тенью блестит на губах RK900 и тут же тает, уступая место привычно спокойному и равнодушному выражению. Портье критично оглядывает двоих мужчин: один из них чуть выше другого, на обоих — дорогие, сшитые на заказ смокинги, сидящие настолько идеально, что даже наплечную портупею с кобурой и табельным «Глоком» не заметно. Удовлетворённый увиденным, портье дежурно улыбается и, желая удачного вечера, указывает гостям на вход в большой торжественный зал самого известного и дорогого в Детройте отеля. Зал сейчас свободен от столов и стульев, но наполнен толпой, чей роскошный блеск почти затмевает свет огромных хрустальных люстр, освещающих каждый уголок просторного зала. Гэвин, нацепив на лицо одно из самых заносчивых и высокомерных выражений, кивает портье и, сопровождаемый невозмутимым андроидом, шагает внутрь. Обстановка и правда выглядит дорогой и роскошной. Настолько, что не привыкшему к такому Риду становится чертовски не по себе. Он вновь нервно тянется к запонкам, когда прохладная ладонь RK900 накрывает его руку. — Не стоит так нервничать, детектив, — вкрадчиво произносит он. — Всю операцию провалите. Гэвин почти брезгливо одёргивает руку. — Не будешь меня трогать без моего разрешения — я буду нервничать значительно меньше. И хватит звать меня детективом. Если хоть одна из этих пафосных мразей поймёт, что тут полиция — разбегутся как тараканы, и будем опять полгода к ним подбираться. А Джефферсон и так под прикрытием больше года. Он узнал почти все, что нужно. Сегодня — главная сделка этого мудака Кармайкла. Джефферсону только взять его со всеми уликами, а мы уж весь этот мафиозный бордель повяжем. — Понял, — андроид коротко кивает. — Могу я обращаться к вам по имени? — Только сегодня, — фыркает Рид. — А теперь пошли, останемся стоять на пороге — точно ненужное внимание привлечём. Детектив и андроид проходят дальше, останавливаясь у столов со всевозможной выпивкой и угощениями, где Гэвин под неодобрительный взгляд напарника берет с подноса одного из снующих туда-сюда официантов бокал шампанского и делает маленький глоток. — Пить на задании — непрофессионально, — не мог не заметить RK900. — Осмотрись внимательнее, пустая металлическая башка, — Рид, не глядя на андроида, обводит рукой толпу богато одетых мужчин и женщин. — И заметь одну деталь — у каждого в руке бокал. Без него я уже буду бросаться в глаза. Ты со своей механической выправкой, кстати, тоже. — Прекрасное оправдание, Гэвин. Если бы вы всегда так эффектно оправдывали свой зарождающийся алкоголизм — однажды я бы вам даже поверил, — хмыкает RK900 и тоже берет в руку бокал, не обращая внимания на полный ненависти взгляд, брошенный на него Ридом. — Кстати, — он наклоняется к уху напарника, — я думаю, вам стоит чаще вспоминать о существовании бритвы. Без щетины вы такой симпатичный. — Если это ирония, то после задания я прострелю тебе какой-нибудь важный биокомпонент, — Рид старается сохранять невозмутимо-высокомерное выражение лица, внимательно осматривая гостей. — А если комплимент — то какой-нибудь не очень важный. Он усмехается, довольный собственной остротой, но почти сразу замолкает и весь будто собирается, почти навострив уши. — Вижу Джефферсона с Кармайклом, — говорит он андроиду, когда они, словно невзначай, отходят от столов, следуя сквозь толпу параллельно замеченной ими паре, состоящей из копа под прикрытием и одного из самых влиятельных наркобаронов Детройта. — Если информация верна, они должны подцепить ещё троих и подняться наверх, в один из конференц-залов. — Мы должны следовать за ними? — интересуется RK900, анализируя и реконструируя возможные варианты подхода. — Совсем шестеренки растерял? — тихо рычит Гэвин. — Я повторю ещё раз для особо тупых и электрических: сделка должна пройти без осложнений, чтобы Джефферсон мог взять Кармайкла с поличным. Он задержит его, охраной займутся офицеры, заменившие некоторых из сотрудников отеля. Если бы у андроида сейчас был диод, который Рид накануне самолично выцарапал из виска RK900, он бы остервенело мигал желтым. Андроид усваивает, анализирует и систематизирует информацию. — В чем состоит наша задача, Гэвин? Рид останавливается, чтобы смерить напарника взглядом. Он бы соврал, если бы сказал, что такой вопрос со стороны всезнающего детища Киберлайф не льстит ему. Сейчас, против обычного, RK900 действительно выглядит, как его подчиненный, готовый выполнять указания и приказы. Гэвину такой андроид, несомненно, нравится. Всегда бы так. — Я руковожу всей операцией отсюда, чтобы координировать действия в случае любого изменения обстановки. Ты тут нужен, чтобы выполнять мои распоряжения и связываться с командованием, усвоил? Андроид медленно кивает и для вида отпивает шампанское, невольно анализируя состав. Он пробегает взглядом по лицам в толпе, окружающей их сейчас, и под каждым именем и фотографией видит записи о преступлениях: мошенничество в особо крупных размерах, укрытие от налогов, дача взяток должностным лицам, махинации с ценными бумагами, несанкционированный игорный бизнес, проституция, и, то, что встречается чаще остального, — хранение, сбыт и транспортировка наркотических веществ. Рид с RK900 медленно и вальяжно прогуливаются по залу, кивая совершенно незнакомым людям с такой уверенностью, что можно сказать, будто они знакомы, как минимум, с половиной присутствующих. Зал гудит от разговоров, изредка заглушаемых музыкой живого оркестра, расположенного на небольшой сцене в глубине. Кто-то из гостей позволяет себе парные танцы в центре зала — ничего особенного, но в условиях всей обстановки выглядит довольно лаконично. Андроид периодически нашёптывает Риду имена особо «примечательных» гостей, которых Гэвин моментально различает в толпе. Одновременно с этим детектив старается не упускать взглядом окна конференц-зала, выходящие на торжественный зал. Он ждёт условного знака. — Группа захвата начала эвакуацию персонала отеля, — шепчет, не глядя на Рида, RK900. — Отлично. Сейчас нужно сделать все, чтобы эти расфуфыренные ублюдки ничего не заподозрили. Скоро Аллен с группой начнут подготовку к захвату. Блокировка дверей и окружение, — Рид закусывает губу, а на лице его отражается активная работа мысли. — Нам нужен отвлекающий манёвр. Никто не должен помешать сделке, и никто не должен догадаться о нашем присутствии раньше времени. Лучше всего будет отвлечь внимание на себя, но не подвергая собственные шкуры опасности. Как? Железка? Гэвин переводит взгляд на андроида, и по всему виду RK900 ясно, что он в этот момент перебирает возможные варианты решения возникшей проблемы, раз за разом откидывая неподходящие. Если бы диод был на месте, он, вероятно, мигал бы с красного на желтый и обратно. Рида молчание андроида напрягает сильнее обычного. — По личному опыту могу сказать, что лучше всего привлечь внимание толпы можно парой выстрелов в воздух. Но схватят нас быстрее, чем я успею сказать «Полиция Детройта». Нужно что-нибудь другое, вроде… — Гэвин, вы умеете танцевать? — вдруг спрашивает RK900, перебивая рассуждения Рида. — Что?! — Гэвин в первое мгновение думает, что ослышался, но на всякий случай окидывает андроида ошарашенным взглядом. — Я спрашиваю, вы умеете танцевать? Танго, если быть конкретным. — Что?! Конечно, нет! Что за хуйню ты спрашиваешь вообще?! Андроид усмехается самым уголком губ. — Вот и отлично, значит, не будете мешаться под ногами. — Что ты, блять, задумал?! — шипит Рид, стараясь не привлекать внимания. RK900 смотрит на затихший оркестр, и только внимательный взгляд может заметить, как электронные планшеты на пюпитрах перед музыкантами в этот момент немного видоизменяются, а на нотных станах выстраивается совершенно иная мелодия. Со всей возможной галантностью, оправив галстук, андроид оборачивается к Гэвину и протягивает ему руку. — Давайте потанцуем, детектив. Рид окидывает возмущённым взглядом сначала руку, а потом и всего RK900. — Ты программным обеспечением поехал, что ли? Какое, нахер, потанцуем?! Андроид терпеливо наклоняется и шепчет: — Это — лучший способ отвлечь внимание толпы на себя. — С чего ты это взял?! — отвечает Рид в унисон. — Я же сказал, что не умею танцевать! — Это не так важно. Мои данные позволяют мне танцевать достаточно хорошо, чтобы компенсировать ваши недостатки, — по улыбке андроида пробегает хитрая тень. — Недостатки?! — Рид готов взорваться. — Да чтобы ты знал, в детстве я… — он осекся. — В детстве вы…? — довольно протягивает девятисотый. — Неважно, — отмахивается детектив. — Ты серьезно? Андроид имитирует усталый вздох. — Из более ста возможных проанализированных мной способов, этот — наиболее эффективный и безопасный. — Из всех мне известных танцев привлечь внимание тут может только стриптиз. RK900 равнодушно пожимает плечами. — Не выйдет с танго — я вас раздену под музыку. — Совсем охуел?! — змеей шипит Рид, норовя расплавить андроида взглядом. — Поверьте, я сделаю все так, что мы обязательно привлечём всеобщее внимание. — Мне не нравится эта формулировка… — Времени нет, Гэвин. Решайтесь! Рид оглядывается, бросая взгляд сначала на окна конференц-зала, а потом на готовящийся к исполнению очередной композиции оркестр, и тихо выдыхает. — Только в интересах дела. И ты унесёшь этот секрет с собой на свалку. Понял? — сквозь зубы шипит Рид, подавая руку андроиду. — Понял, — RK900 расплывается в улыбке и, крепко сжав протянутую руку, уверенно и гордо ведёт Гэвина за собой, в самый центр зала. Толпа расступается перед ними, а Рид почти уверен, что пожалеет об этом. Когда раздаются первые аккорды мелодии, андроид, все ещё крепко сжимая ладонь детектива, свободной рукой собственнически обхватывает его талию и придвигает к себе слишком властно и интимно близко. В это же мгновение, как по щелчку общий свет немного затихает, оставаясь особенно ярким в самом центре, чертовски удачно выделяя их пару. — Я своими руками разберу тебя на металлолом, — тихо фыркает Рид в ухмыляющееся лицо андроида. — Я буду подавать вам инструменты, детектив, — шепчет RK900 на ухо Гэвина. — А пока — доверьтесь мне, прошу. С этими словами и вступившей в игру скрипкой он делает пару пробных шагов и удовлетворенно отмечает, что Рид хоть и не без труда, но поддаётся, отступив назад. Прекрасно. — Умница, — шепчет андроид, ловя резкий стальной взгляд детектива, и делает ещё несколько шагов, крепче сжимая в своей чужую руку. Музыка медленно набирает темп, вырисовывая сложную, то замедляющуюся, то разгоняющуюся мелодию аргентинского танго. Рид больше не встречается глазами с андроидом, чтобы тот не увидел смущения и неловкости, так ярко там отражающихся. Он, сам того не осознавая, прислушивается к музыке, прислушивается к движениям напарника, поддаваясь им и покорно следуя, боясь ошибиться с каждым новым шагом. Андроид хмыкает тихо, еле слышно. — Не бойтесь ошибиться, Гэвин. В танго не бывает ошибок, это не жизнь. Они скользят по танцполу, как новые любовники, осторожно и медленно притираясь, привыкая друг к другу, смотрят поверх чужого плеча в наполненную людьми пустоту, ощущая давление и желания друг друга. RK900 понимает, что Гэвин, если правильно вести, способен на большее, чем просто скользящие в стиле танго шаги по паркету, и собирается ему самому это продемонстрировать. — Известно ли вам, — томно выдыхает андроид, на очередном резком повороте прижимая Рида вплотную к себе и касаясь губами его уха, — что танго изначально был чисто мужским танцем? Гэвин чувствует, как от прикосновения чужих губ по шее бегут мурашки. Он резко поворачивает голову, их лица оказываются на расстоянии дюйма друг от друга и, поддаваясь давлению партнера, Рид отступает в сторону, удивительно ловко щёлкнув каблуками. — Его исполняли только мужчины, — шепчет андроид, перехватывая руку Рида. Он подталкивает его совсем немного, кружа и отпуская от себя. Гэвин неуверенно делает пару шагов в такт разыгравшейся музыке, и его тут же притягивают обратно, словно боясь отпустить дольше, чем на пару мгновений. Ещё ближе, чем прежде. Обвитая вокруг его талии рука сжимается сильнее. — Представляете? Главный танец страсти был танцем-игрой для мужчин. Давление нарастает, настойчивые шаги, летящие по паркету, точно в такт льющейся, завораживающей своей изящностью музыке, несут пару по все разрастающемуся вокруг них пространству. Рид замирает тогда, когда этого хочет его андроид, он двигается согласно его желаниям, впервые в жизни подчиняясь чужой воле: воле танца, музыки и партнера. — Танец-соревнование, танец-соперничество, — продолжает шептать RK900, чувствуя разгоняющееся вместе с мелодией чужое сердце. Рид так близко, что это самое сердце словно бы уже бьется о пластиковую грудную клетку, пробивая человеческие рёбра. Резкий поворот, крохотная подножка, и вот Гэвин нервно выдыхает, вцепляясь в плечо андроида, когда, замирая вместе с музыкой, оказывается в полуметре над землей, поддерживаемый лишь крепкой рукой поперёк спины. RK900 поднимает его резко и быстро, носком туфли обводя полукружие по паркету. Он щёлкает каблуком, выдерживает жгучий взгляд детектива и, подмигнув ему, снова ведёт. Теперь каждый шаг — вращение двух, крепко прижатых друг к другу тел в урагане разгорающейся страстным огнём мелодии. Андроид ласково прижимается щекой к непривычно гладкой щеке Рида и тянет за собой, заставляя наступать, но лишь первые пару шагов. Гэвин вливается быстро и уже через мгновение на очередном шаге разворачивает их пару сам, театрально дерзким движением вскидывая руку андроида на своё плечо и собственнически обнимая его за талию. — Соперничество, говоришь? — хмыкает детектив, приподнимая бровь, и наступает сам, корпусом, телом и взглядом заставляя подчиниться. RK900 нравится эта игра, и он покорно отступает, всем своим видом утягивая за собой, но, не позволяя себе отстраниться от разгоряченного тела Гэвина. Затихшая толпа вокруг завороженно следит за каждым движением, то плавным, то резким и страстным, то влюблённым, то жестким и почти ненавистным. Рид дышит сбивчиво, с новой поющей нотой отпуская чужую руку, скользя по талии андроида и отступая на шаг в сторону. Плечом к плечу, не расцепляя взглядов, они идут по кругу, как хищники, готовые с новой неверной нотой ринуться друг к другу и то ли разорвать на куски, то ли слиться в крепком, почти болезненном поцелуе. — Соперничество, — еле заметно кивает андроид. — За женщину. За власть. За доминирование. Рид все также крепко держит руку на талии андроида, а RK900, позволяя себе вольность, скользит кончиками пальцев по лицу детектива от виска к скуле, по щеке и до уголка губ. Проводит большим пальцем по неровной линии верхней губы, почти срывая невольный острый поцелуй, завораживая, отвлекая, чтобы в следующее мгновение со взвизгнувшей скрипкой толкнуть в плечо, крутануть и обнять со спины, прижать к груди, заставив глухо и пошло выдохнуть. Гэвин накрывает чужую руку на талии своей, сжимает, переплетает пальцы. Поддаваясь затуманившей сознание музыке, он откидывает голову на плечо андроида, в его объятии крест-накрест переступая под мерный стук каблуков. RK900 сжимает свободную руку Гэвина в своей, наклоняет его совсем немного, чтобы еле ощутимо коснуться губами призывно открытой шеи. Рид вскидывается в то же мгновение, вырывается, отступая спиной, испепеляя взглядом, но не отпускает руки андроида. RK900 усмехается, заставляет вращаться резким движением, и ловит скользящего по инерции в его объятия детектива, чтобы в следующее же мгновение следом за распевающейся трубой проскользнуть вперёд, наступая, настойчивее ставя свою ногу между ног растерявшегося Гэвина. Рид сжимает в пальцах ткань смокинга на спине андроида, чувствуя подступающий к горлу жар, то и дело вырывающийся тихими сорванными вздохами, которые прекрасно улавливает острый слух его партнера. — Гэвин, — шепчет RK900, по велению музыки замирая вновь, и прикрывает глаза, касаясь кончиком носа лба детектива, — Это пистолет в кармане твоих брюк… или я так хорошо танцую? Гэвин рычит, и его тут же утаскивают в новое вращение, где единственный ориентир — губы андроида с победоносной ухмылкой на них. Его рука нагло скользит по талии Гэвина: в мгновения сумасшедшего своей страстью танца андроид позволяет себе больше, чем когда-либо. Они так близко, как это возможно, ощущают друг друга сквозь тонкую ткань одежды, что сейчас кажется преградой, которую необходимо преодолеть. Рид на мгновение представляет, с каким бы звуком под его руками рвалась белоснежная сорочка RK900 и возбуждается только сильнее. Они летят по паркету, не замечая замерший вокруг мир, они то ловят взгляды друг друга, то прикрывают глаза почти синхронно, разделяя один на двоих глоток разгоряченного воздуха. Вместе с надрывающейся скрипкой, окутывающей их страстным переливом, они двигаются и замирают, уже без стеснения оплетая друг друга, как сплетаются в смертельном танце ядовитые змеи, как в жарком объятии сливаются любовники, словно вокруг не ласкающая музыка, а мягкие шелковые простыни. Словно каждый новый шаг навстречу — не шаг вовсе, а движение, толчок, резкий, проникающий, взрывающий сознание миллионами ярких искр. Почти соприкасающиеся в общем дыхании губы — горячий бесконечный поцелуй. Рука не держит ладонь, а вдавливает запястье в податливую подушку, объятия — сжимающиеся на талии пальцы, подталкивающие навстречу, заставляющие соприкасаться разгоряченные тела снова и снова. Каждый поворот — попытка перехватить инициативу и вернуть ее обратно. Новая поддержка — изгибающееся, вскидывающееся в сладостной агонии тело. Отстраниться, не отпуская взглядом, — лишь попытка глотнуть обжигающего гортань воздуха, чтобы с новым стремительным аккордом прильнуть к чужой груди, ища отдых, а находя только новые, сводящиеся с ума движения, превращающие кровь в пылающий бензин. Во всем этом танце — скрытое желание, влечение, в котором они никогда не признаются друг другу, которое уже давно тлеет, сжигая обоих изнутри. И Рид краешком сознания улавливает мысль о том, что если и есть что-то интимнее и горячее самого секса, то это их проклятое танго. Затихающая музыка — лишь прелюдия к кульминации. С новым поворотом андроид подцепляет каблуком туфли колено Гэвина, заставляя закинуть ногу на свое бедро, перехватывает ее рукой и делает медленный скользящий шаг. Пальцами он одергивает брючину чужого костюма, чтобы скрыть блеснувший кончик ножа, закреплённого на голени — любимую игрушку Гэвина. Рид глухо выдыхает в шею андроида, и слышит еле различимый в дурманящем тумане шёпот. — Весь персонал отеля покинул здание. Группа капитана Аллена окружает зал. — Превосходно, — Гэвин быстро облизывает пересохшие губы и, как только андроид отпускает его, обходит напарника все так же медленно, скользя рукой по его плечам, в ожидании сладкой развязки, как в предвкушении оргазма. Гэвин обводит взглядом завороженную их танцем толпу, усмехается чему-то перед тем, как толкнуть андроида в плечо, заставив развернуться и поймать себя в новые объятия. Детектив крепко сжимает его ладонь и, даже находясь в ведомой позиции, настойчиво заставляет отступить. Несколько шагов, переплетение ног, отчетливый стук каблуков, отсчитывающих такт за тактом, как удары сердца. И вслед за последней растянутой нотой, Рид откидывается на поддерживающую его руку, чтобы бросить взгляд на окна конференц-зала, наконец, закрытые жалюзи. Знак. — Почти готово, — шепчет он на ухо RK900, когда тот резким движением поднимает его обратно. А мелодия тем временем в последнем рывке разрывает почти застывшую тишину, заходится скрипка, сопровождая финальные движения, самые быстрые, самые страстные, готовые вот-вот переступить шаткую грань приличия. Гэвин прижимается к андроиду, следуя за ним, отдаваясь его рукам, почти побеждённый. Он не поднимает взгляда, прекрасно зная, что он расскажет RK900 слишком много. Вот только его напарник все знает и так — податливое, желающее его горячее тело в этот раз кричит громче самого красноречивого взгляда. Он шагает, обходит Гэвина, тянет за собой, и плачущая навзрыд скрипка кружит своей мелодией в последних, предоргазменных нотах, застывая в самой высокой точке невыразимого наслаждения. Андроид замирает посередине зала, резко прижимает к себе Гэвина, вырывая глухой выдох, так сильно напоминающий стон удовольствия. Он не дает ему выбора, кроме как поднять голову и застыть, почти коснувшись губами чужих полураскрытых губ. Они дышат вместе — поверхностно, сорвано, быстро, пока отыгрываются последние затихающие аккорды. — Группа захвата окружила зал. Все входы и выходы перекрыты, — шепчет андроид приглушенно, приоткрывая серые глаза. Рид смотрит на них затуманенно, но кивает, понимая сказанное. — Капитан Аллен ждёт только вашего сигнала. — Сейчас дождётся, — хмыкает Гэвин, высвобождая руку из ладони RK900. Пальцами он скользит по лицу андроида, чувствуя, как быстрее начинает биться и без того разогнавшееся сердце. Рид обводит тонкую линию челюсти, спускается ниже к вороту, ключице, кладёт ладонь на грудь, не отводя завороженного взгляда. Андроид повторяет движения в точности, как зеркало, заводит пальцы за отворот пиджака, словно изучает ими тонкий покрой рубашки. Гэвин делает то же самое. В этих жестах все — словно продолжение танца, синхронного и интимного. Их ладони будто пытаются коснуться чужого сердца, но вместо этого смыкаются на рукоятках спрятанных в наплечных кобурах пистолетов. На их губах одновременно появляются идентичные ухмылки и за мгновение до того, как зал готов разразиться громкими овациями, они, кивая друг другу, резко вытаскивают пистолеты, вставая вновь, как в танце, плечом к плечу и наводят оружие, готовые стрелять точно и без промаха. — Полиция Детройта! Никому ни с места!