В отсутствие Противоположностей никакого движения нет. Притяжение и Отталкивание, Рассудок и Энергия, Любовь и Ненависть насущны бытию Человека. — Уильям Блейк, “Песни Невинности и Опыта”
Гермиона! Дорогая моя девочка! Ты хоть представляешь, что сталось с мамой, когда она прочла твое письмо? Теперь у нас только и разговоров, что о твоем новом приятеле. Такое ощущение, что мы никогда не переставали общаться. Умоляю, пожалей родителей, расскажи нам о нем еще что-нибудь! Не слушай его, Гермиона. Так и знала, выкинет что-то эдакое! Если хочешь, посылай ответ совиной почтой, так быстрее, насколько я помню, ведь нам столько нужно сказать друг другу! Мы помним, что ты нам рассказывала о магловедении. Не так уж давно это было, знаешь ли. Похоже, именно от такой работы ты могла бы получать массу удовольствия. Припоминаю, как ты злилась на своего учителя, который сам толком в предмете не разбирался. Ты нам еще все время рассказывала, как пыталась объяснять своим друзьям из волшебных семей — чистокровным, так ведь они зовутся? — устройство нашего мира. А твой друг Рон и его отец со своей привычкой коллекционировать всякие штуки! Ну, лишь бы ты была счастлива... Что до того, как мы оказались во Франции, переехать сюда мы решили внезапно. Мы пытались вернуться в Англию, но поняли, что не можем там больше жить. Назад в Австралию не хотелось, а Франция нам всегда нравилась, ты же знаешь. Один коллега рассказал, что здесь продается частная практика. Место оказалось замечательным, было глупо упустить такой шанс. Тебе тут точно понравится — здесь просто чудесно. Может, когда мы окончательно помиримся, ты нас навестишь? А теперь хватит намеков, юная леди. Расскажи нам все об этом мужчине! Ты ведь понимаешь, иначе я буду волноваться, тем более раз тебе кажется, что мы его не одобрим. Я хочу знать все! (Папа хохочет: говорит, “все” рассказывать не надо). Ну, ты поняла, о чем я... Передай привет Крукшанксу. Любящие мама и папа.
* * *
Дорогие мамочка и папочка! Извините, я просто хотела вас немного подразнить. Дело в том, что ситуация… непростая. Думаю, лучше выложить все сразу и покончить с этим раз и навсегда. Во-первых, насчет разницы в возрасте, я уже об этом упоминала. В январе ему исполнилось пятьдесят, он старше меня на двадцать лет. Погодите паниковать, вспомните: ведьмы и волшебники живут намного дольше маглов, так что на самом деле все не так уж страшно. Наверное, будь я моложе, сильнее бы переживала. Но пятьдесят и тридцать — не такая уж большая разница, кроме того, если нам повезет, мы оба проживем еще не меньше ста лет. Ненавижу так говорить! Как будто я хвастаюсь… Простите, но это правда. Я ведьма, и от этого никуда не деться, вот почему наш мир так отличается от вашего. Мне это не нравится, но что есть, то есть. Надеюсь, вы сможете меня понять. В любом случае настоящая причина, почему мне сложно говорить о своем друге… Черт, даже не хочу писать об этом, потому что ужасно переживаю, что вы подумаете, но что уж… Его зовут Северус Снейп. Если имя покажется знакомым — все верно, я уже о нем говорила. Когда-то он был моим учителем. Прежде всего, должна сказать, между нами ничего, слышите — НИЧЕГО! — не было в то время. На самом деле, мы друг друга на дух не переносили. Наши отношения начались только прошлым летом, не раньше. Надеюсь, вы не бросили мое письмо с отвращением и дочитаете до конца. Северус вел у нас зельеварение и возглавлял Слизерин, я вам о нем рассказывала, только не припомню точно, что именно говорила, и не знаю, что вы запомнили. Мы не ладили. По сути, Северус — единственный преподаватель, на которого мои знания не производили впечатления. В те дни он вел себя совершенно иначе. Гарри на дух не выносил, а заодно и меня. По крайней мере, я ему точно не нравилась. Думаю, я так старалась завоевать его признание, что только усугубила ситуацию... Когда началась война… Уф-ф, столько всего надо объяснить! Я никогда вам толком не рассказывала, что происходит... Если бы вы поняли, что творится на самом деле, ни за что не позволили бы мне вернуться. Впрочем, я сейчас не об этом. Короче говоря, никто не знал, за кого воевал Северус. В юности он совершил ошибку — прибился к Волдеморту (надеюсь, вы помните, кто это), он просто не знал, куда влез. Долго рассказывать и тут много личного, но еще во время первой войны он перешел на нашу сторону и стал шпионить для Ордена Феникса. Когда началась вторая война — та самая, в которой пришлось принять участие и мне, он продолжал шпионить для нас. Я не знаю всего, что с ним тогда происходило, да и не хочу знать. Времена были страшные, Северусу никто не верил — признаюсь, и я тоже. Вот теперь вы должны бы вспомнить, что я рассказывала после войны. Может быть, вы вспомните, как я говорила, что директора школы, Дамблдора, убил Снейп. Не пугайтесь, дайте объяснить: директор умирал и знал это. Он сам просил Северуса его убить. Конечно, все намного сложнее, но подробностями я с вами поделюсь как-нибудь в другой раз, а пока — кратчайшая версия, это письмо и так уже слишком длинное. В общем, Северус всегда был на нашей стороне, он лишь исполнял приказы директора, но тогда никто еще не был в курсе. Все думали, он нас предал и переметнулся к Волдеморту. Во время Последней Битвы (опять же, не стану сейчас описывать все детали, кроме тех, что касаются Северуса) я видела кое-что меня ужаснувшее. Армия Волдеморта напала на школу. Темный Лорд беседовал с Северусом, пытался выяснить, почему его палочка не работает, как должно. Сложно объяснить ход мыслей Волдеморта, но он счел, что единственный способ заставить работать его палочку — убить Снейпа. Вся суть трагедии в том, что это было не так. Лорд напал на профессора и бросил умирать. Все мы — Гарри, Рон и я — видели это своими глазами. Но Северус не погиб. Он оставался в сознании достаточно долго и успел передать Гарри некоторые воспоминания. Это довольно сложная магия, мы можем извлечь у человека воспоминания и поместить их в некий сосуд — Омут памяти, — где их могут посмотреть другие люди. А потом... — в общем, мы решили, что он умер. Он не дышал, пульс мы найти не смогли. Нам пришлось его оставить там, ведь битва была в самом разгаре. Воспоминания эти я посмотрела, только когда закончился бой — у нас наконец появилось время разобраться во всем и сложить кусочки головоломки вместе. В основном воспоминания были очень личные, из них стало понятно, почему Северус перешел на нашу сторону и почему продолжал за нас сражаться; стало ясно, что он лишь следовал приказам директора. Также там были инструкции для Гарри, как выиграть войну и победить Волдеморта. Потом мы обнаружили, что тело Северуса исчезло. Все решили, что Снейп мертв, и думали так всё это время, все десять лет. А два года назад я внезапно встретила его в Лондоне, и это еще одна очень длинная история (говорю же, всё сложно), но в итоге он снова стал преподавать в Хогвартсе и мы подружились. Он вовсе не тот человек, которого я так ненавидела в свои школьные годы; у нас оказалось много общего. Я уже писала — вместе мы с прошлого лета. Не знаю, читаете ли вы еще мое письмо. Не удивлюсь, если нет, я все еще не решилась рассказать о нас даже друзьям — им это точно не понравится. Северуса никогда не любили и даже теперь, когда все знают мотивы его поступков во время войны, многие ему не доверяют. Но вы — мои родители, я люблю вас обоих и хочу, чтобы вы о нем знали. Ведь именно этот человек делает меня счастливой. Итак, какой же он? Ну, для начала надо сказать, он ужасно умный — наверное, умнее меня — и так же, как я, любит книги. У него очень специфическое чувство юмора: сухое и саркастичное. Порой он грустит, а иногда у него случаются перепады настроения — из-за всего, что ему пришлось пережить, да он и сам по себе личность непростая. Немного своенравен, как, впрочем, и я, так что мы достигли своего рода гармонии — временами у нас случаются забавные перепалки. Если вы его когда-нибудь встретите, наверное, вам он покажется строгим и сдержанным. Ему нелегко довериться людям, и требуется больше времени, чтобы освоиться, чем другим (вообще-то, мне кажется, он все еще ведет себя естественно только со мной наедине). С виду он всегда настороже и довольно суров, но в душе — очень милый и нежный человек (даже если ему нравится притворяться полной противоположностью). Любит музыку и животных — Крукшанкс его обожает. Северус отлично разбирается в людях; всегда знает, чего я хочу. Остальные относятся к нему просто ужасно, это жутко несправедливо! Он спас всех нас, так же, как Гарри. Несколько раз он спасал жизнь и мне. Ему больно, что люди смотрят на него, как на преступника, но он очень сильный человек, хоть и не выставляет это напоказ. Не знаю, что еще сказать. Ближе Северуса у меня никого нет. Я люблю его и совершенно счастлива с ним. Я ужасно хочу, чтобы вы нас благословили, но, сдается мне, прошу слишком много. Ну почему мы не начали переписываться раньше! Тогда бы вы уже успели узнать его, и все это не было бы таким шоком. Отправляю вам сигнальный экземпляр буклета, над которым работают преподаватели школы, — о войне и причинах возникновения конфликта. Мы с Северусом тоже внесли свой вклад. Эта книжка самыми простыми словами объясняет, что произошло и почему, или, надеюсь, будет объяснять, когда мы доведем ее до ума. Простите, что вывалила на вас столько всего сразу, но иначе никак. Таков уж мой мир и моя жизнь. Надеюсь, вы снова станете ее частью, но не знаю, возможно ли это. Люблю вас, Гермиона.
* * *
Ответ родителей на письмо был по меньшей мере странным. В основном, они задавали вопросы о войне, оставляя без внимания то, что рассказывала в своем письме Гермиона. Только в самом конце кратко сообщалось, что они так и не решили, одобрять ли ее выбор, и все еще об этом размышляли. Вроде бы все ясно, но Грейнджер все равно волновалась. В одно прекрасное апрельское воскресенье Северус даже лениво на нее прикрикнул. — Расслабься уже! Погода стояла славная, поэтому решили поработать прямо на улице. Как в прошлом году, они уселись в густой траве в ярких отблесках солнечного света, рассыпанных среди колокольчиков. Снейп проверял работы студентов, а когда закончил, просто лег в траву и закрыл глаза. Он не спал, однако, ему было удивительно легко. К тому же, так он мог почувствовать, если вдруг кто-то пожалует к ним в гости. — Я же тебя не беспокою, — надулась Гермиона. — Да что ты? — Снейп открыл один глаз, потом приподнялся на локтях и пристально на нее уставился. — Знаешь, когда рядом все время вздыхают и бормочут себе под нос, немного раздражает. — Ну, конечно, прости! — огрызнулась Гермиона, глядя на него исподлобья. — О, только не начинай. В чем проблема? — Не хотела тебя раздражать, — фальшиво осклабилась она. В ответ Снейп закатил глаза. — И все же на диво в этом преуспела. — Он осторожно уселся и потянулся. — Все еще переживаешь насчет письма от родителей, да? — Да. Не знаю, как ответить на некоторые вопросы. — Дашь взглянуть? Она протянула ему письмо и свой недописанный ответ. Зельевар снова улегся и принялся вдумчиво читать. — Х-м-м… — промычал он, дойдя до конца. — Дело в том, что ты пытаешься выкрутиться. Ты выбрасываешь одни кусочки истории, другие пытаешься сформулировать иными словами, лишь бы произвести нужное впечатление — вот почему у тебя ничего не выходит... — Он протянул ей письмо обратно, сел и оперся спиной на дерево, под которым они лежали. — Скажи им все или не говори ничего. Немного поздно пытаться изменить их мнение. — Все не так просто, Северус. — Нет, просто, — спокойно парировал он. — Ты сама все усложняешь. Тебе нечего терять, Гермиона. Вы не разговаривали… сколько? Восемь или девять лет? При самом плохом раскладе они снова перестанут с тобой общаться. — И, смягчившись, добавил: — Скажи им правду, Гермиона. Вот и все, что тебе надо сделать. — Ну, ты известный любитель резать правду в лицо, да только это тебе не очень помогло, не так ли? — Вот потому я делаю это нечасто. Не стоит извиняться, — сухо ответил профессор. — Начни с начала и расскажи про крестражи и Дары. Расскажи им о Томе Риддле. О том, как он жил, как пришел к власти. Пройдись по всем пунктам, которые ты им уже рассказывала, если нужно. — Он немного помолчал и чуть тише сказал: — И обо мне расскажи. О Поттерах, о пророчестве. Расскажи им всё. Иначе история не имеет смысла. Она и так с трудом укладывается у них в голове. Гермиона повернулась к нему, посмотрела в глаза и мягко спросила: — Ты уверен, Северус? Он пожал плечами. — Рано или поздно правда выйдет наружу. — Профессор устроился поудобнее. — Твои родители не поймут, если не будут знать все. Гермиона задумалась, может ли кто другой догадаться, как тяжело Северусу добровольно раскрывать свои тщательно оберегаемые секреты. Именно потому это было так для нее важно… — Спасибо, — тихо сказала она, перекатилась на траве и опустила голову ему на ноги. Она сложила бумаги по порядку и принялась сочинять ответ. Гермиона чувствовала, как профессор перебирает ее волосы, разделяя спутанные кудряшки. И только спустя какое-то время, вернувшись в замок, она поняла, что Снейп вплел ей в волосы колокольчики. Следующее письмо от отца с матерью оказалось более обнадеживающим. Ясное дело, оба они переживали, но понимали — судить пока рано, ведь они только-только узнали все факты. Поэтому пока они согласились оставить все как есть, но настоятельно отметили, что желают увидеть дочь во время летних каникул и, по возможности, познакомиться с Северусом. Об этом Гермиона пока ему не сообщила — ждала подходящий момент.* * *
Пасхальные каникулы начались уныло: сменилась погода. Ясное небо и солнечные дни уступили угрожающим темным тучам и резким порывам ливней. В итоге замок заполнили слоняющиеся без дела школяры. Умножились обычные мелкие происшествия, и Северус Снейп, глава самого непопулярного факультета, был ужасно занят. После одного, особенно тяжелого дня Гермиона задумчиво посмотрела на него: зельевар готовил снадобья для пополнения запасов Больничного крыла. Гермиона частенько ему помогала, базовые зелья она варила так же хорошо, как и сам профессор. Но сегодня он определенно нуждался в работе, чтобы отвлечься. В своей ипостаси Мастера зельеварения Северус мог загипнотизировать кого угодно, лениво заметила Гермиона. Двигался он не быстро, но точно и эффективно — немудрено засмотреться. Знал, где находится все его оборудование и ингредиенты, ему не было нужды останавливаться, чтобы отыскать что-то или вспомнить, что делать дальше. Простые зелья, подобные тому, что Северус варил сейчас, он мог варить с закрытыми глазами. — Северус, — тихонько позвала Гермиона. — Что? — отвлеченно откликнулся профессор, делая вид, что сосредоточенно режет корешки. Но Гермиону не проведешь: Снейп определенно принял во внимание тон ее голоса и ждал от нее следующего знака, а пока решал, как ему отреагировать. — Я тут подумала, навещу-ка я завтра Гарри и Джинни. Северус аккуратно добавил нарезанные корешки в исходящий паром котел и помешал почти готовое зелье. Казалось, он даже не слышал, что сказала Гермиона, но она-то знала: профессор отлично понял, что она имела в виду, и за работой обдумывал ее слова. Она понятия не имела, как он это воспримет. Наконец он негромко произнес: — Хочешь, составлю тебе компанию? Гермиона сразу вспомнила, что Северус совсем не такой, как прочие мужчины. Кто-то другой стал бы без конца спрашивать, уверена ли она в том, что делает. А Снейп и так знал, что она тщательно все взвесила и совершенно уверена в своем решении. — Не глупи, я же знаю — ты скорее напьешься из сточной канавы, чем захочешь увидеть Гарри. Добавив тщательно отмеренное количество измельченного порошка в котел, Северус повторил тем же самым тоном: — Составить тебе компанию? Гермиона оценила великодушный порыв. — Нет, но спасибо, что предложил. Со мной все будет хорошо. — Знаю, — наигранно оживленно ответил профессор, слегка улыбнувшись ей. Он потянулся за бутылкой с темной тягучей жидкостью, отмерил сироп и добавил в зелье. — Как всегда. Что бы ни заставило его характер смягчиться, подумала Гермиона, пусть это продолжается. — Тебя ждет неприятный разговор, — уже более серьезным тоном предупредил Снейп. — Угу, — кивнула она. — Пусть Гарри и знает всю правду, пусть винит себя за то, что так тебя недооценивал, уважает тебя и в некоторой степени восхищается, в глубине души он все равно тебя ненавидит. Не могу понять, почему. — Потому что я очень плохо к нему относился, — хмыкнул Северус. И внезапно добавил: — И потому что он сын своей матери. — Ты имел в виду, сын своего отца? — Нет. Джеймс был слишком ленив, чтобы таить обиды. К тому же, частенько слишком толстокож, чтобы помнить, что кто-то может его ненавидеть. То, что случилось со мной, было исключением из правил. Из них двоих прощать не умела именно Лили, — задумчиво произнес он, медленно помешивая содержимое котла и наблюдая за клубящимся паром. — Кажется, тебе стало легче о них говорить, — осторожно заметила Гермиона. — Да. Профессор не уточнил, а она решила не допытываться. Гермиона на своей шкуре знала, как больно, когда лучший друг не хочет простить тебе какое-то нечаянное слово или дело. — Я не жду, что Гарри меня сразу же простит, — вернулась к основному предмету их разговора Гермиона. — Однако надеюсь, он теперь не такой вспыльчивый, если тебя это беспокоит. А также надеюсь, его сдержит присутствие Джинни. — Я бы на это не рассчитывал. Она меня не выносит так же, как ее муж. И у нее для этого гораздо больше оснований — учитывая последний год моего директорства. — Может и так, — признала Гермиона. — Но Джинни не такая несдержанная, она не склонна судить сгоряча. Да, она тебя не любит, но, по крайней мере, не испытывает ненависти. Она понимает мотивы твоих действий и понимает — хотя бы теоретически, — что ты сильно изменился после войны. — Гермиона вздохнула. — Посмотрим. Знаю, приятного будет мало, но если уж мои родители смогли смириться, что я живу со своим бывшим учителем и убийцей, мои лучшие друзья могут, черт их дери, смириться, что ты мой любовник. Северус еще несколькими отточенными движениями перемешал зелье, затем отложил палочку, подошел к Гермионе и уселся рядом. — Ты не обязана им рассказывать. Она коснулась его руки, упиравшейся в грубую поверхность скамейки. — Знаю, но я этого хочу. Хочу, если мне приспичит о тебе поговорить, не взвешивать каждое слово. Мне не нравится скрывать что-то от друзей, тем более такое важное. Он переплел свои пальцы с ее. — Ты точно не желаешь, чтобы я пошел с тобой? Уловив, как изменился его голос, Гермиона ухмыльнулась. — Нет, Северус. Не собираюсь давать тебе шанс безнаказанно проклясть Гарри. Тебе так долго удавалось сдерживаться, несмотря на жестокие провокации, не хочу испытывать твою стойкость. К тому же, — добавила она, — если он скажет что-нибудь, заслуживающее проклятий, я его лично заколдую. — Да ты, оказывается, маленькая злобная фурия? — Вот именно, черт побери! — Я могу и обидеться, что ты считаешь меня таким агрессивным. — Можешь. Но не обидишься, — поддразнила Гермиона, прекрасно зная, что профессор предложил вмешаться только потому, что хотел ее защитить. Она также могла предугадать, как он отреагирует, вздумай она его отчитывать. Легче было обратить все в шутку. Оба они знали, что хотели сказать на самом деле. Но шутки шутками, а на следующий день к полудню Гермиона безумно нервничала. Возможно, сегодня, через час или два, она потеряет своих лучших друзей, маловероятно, но все же... Гермиона чувствовала лишь обреченность и ничего более. Северус же пытался казаться оптимистом. Оптимистичный Снейп выглядел так же естественно, как корова с седлом, так что его потуги к успеху не привели, но наблюдать за ними оказалось забавно. Он искренне верил, что все кончится полной катастрофой, но мужественно пытался притвориться, что думает иначе. Гермиона это оценила. Профессор пытался всячески ее отвлечь. Он действовал достаточно изощренно, так что Гермиона не поняла, чего он добивается, пока он не довел ее до крика. И то она догадалась, лишь когда заметила, что зельевар старается не смеяться. А что еще больше бесило, что она и правда почувствовала себя лучше. Угрюмо доедая обед, Гермиона вздохнула и в сотый раз посмотрела на часы. — О, да это просто нелепо! — занервничала она. — Надо уже пойти и покончить с этим! Профессор к тому времени испробовал уже все известные ему методы отвлечения, кроме разве что секса и вызова на дуэль. Но для первого у нее не было настроения, а последнее точно хорошо бы не кончилось. — Звучит, словно ты собираешься на эшафот, — сухо заметил Снейп. — Впрочем, по моему скромному мнению, любой, кто собирается с визитом к Поттерам, так и должен реагировать. — Северус. Он тут же сдался. Определенно, его странное чувство юмора не способствовало улучшению ситуации. — Кто там будет? — Только Гарри и Джинни. Дети отправились в Нору и пробудут там до завтра. Не знаю, надолго ли задержусь... Задумчиво уставясь в свой кофе, он двусмысленно произнес: — У меня не намечается никаких дел сегодня, так что, полагаю, пробуду весь день тут. — Спасибо, — улыбнулась Гермиона. Профессор наградил ее порицающим взглядом. Гермиона разгадала этот ребус раньше, чем он успел произнести хоть слово. — Не надо хмуриться. Мне можно вести себя так откровенно и эмоционально, я же гриффиндорка, помнишь? — Очень старался забыть, — сварливо буркнул зельевар, однако в его глазах блестели смешинки. — По крайней мере, постарайся держать себя в руках, если сможешь. Не хочу потом слышать, что тебя трагически расщепило при аппарации или что тебя арестовали, потому что ты прокляла Мальчика-Который-Так-Необдуманно-Выжил-Чтобы-Всех-Доставать. — То есть ты возражаешь, чтобы я проклинала Гарри, только потому, что мне это с рук не сойдет? — сухо поинтересовалась она. Она всегда подозревала: Снейп спит и видит, чтобы она в отместку за него прокляла Поттера. — Схватываешь на лету. — Северус встал и собрал со стола тарелки. — Вперед. И не слушай, если он начнет пороть чушь, ты стоишь сотни таких, как Поттер. Последнюю фразу профессор бросил через плечо, исчезая за дверью маленькой кухни. Гермиона осталась обалдело таращиться ему вслед. Она потрясла головой и посмотрела на Крукшанкса, кот довольно прищурился в ответ. — Ой, да заткнись ты, — поморщилась она, глядя на полуниззла. Ее фамильяр явно провел слишком много времени со Снейпом — нормальные коты не должны уметь вот так ухмыляться. А мне лучше поторопиться, пока я тут совсем с катушек не съехала. Гермиона вдохнула поглубже, повернулась и отправилась в долгий путь к воротам замка.* * *
— Ну ладно, — с расстановкой сказала Гермиона, нервно покручивая кольцо. — Для начала я хочу, чтобы вы оба пообещали выслушать меня до конца, прежде чем поднять крик. — Ты что — серьезно? — непонимающе спросил Гарри. — Я же тебе говорила, она конченый параноик, — пробормотала Джинни. Рыжую ситуация, кажется, забавляла. Гермиона знала, что это ненадолго. — Просто скажи, кто он?! Гермиона вдохнула поглубже и облизала губы. Хватит уловок, хватит намеков. Пора. — Северус. У Поттеров стали такие лица, что в душе Гермиона просто покатилась со смеху. Джинни открыла рот — и забыла закрыть, выглядело это крайне неприлично и делало ее омерзительно похожей на братьев. Гарри так выпучил глаза, что, казалось, они вот-вот выпадут из глазниц. Все краски сбежали с его лица. Джинни выглядела немногим лучше. Когда Гарри наконец открыл рот, Гермиона быстро заговорила, не давая ему вставить и слово: — Нет, я не шучу, нет, ты не ослышался: я живу со Снейпом. Гарри очень медленно закрыл рот. Джинни хрипло уточнила: — Снейп? — Да. Потянулись минуты мучительной тишины. Наконец дрожащим голосом Джиневра сказала: — Ну что ж… Теперь я понимаю, почему ты не хотела нам рассказывать. — Она помолчала и выпалила: — Но почему?! И Гермиона неожиданно для себя очень легко произнесла те самые слова: — Потому что я его люблю. — Любишь? Я думала, ты в этом не уверена! — Просто не хотела говорить вслух. Это же не означает, что я не догадываюсь о своих чувствах. Я люблю его и знаю это уже давно, — вздохнула Гермиона. — Ну хватит, Джин, это правда такой уж сюрприз? Я все тебе про него рассказала, кроме имени. Умнейший слизеринец-полукровка, на двадцать лет старше меня, ветеран войны. Кто-то, кого я знала прежде, с кем снова начала общаться пару лет назад, связь с которым вы не одобрите. Кого еще я могла иметь в виду? — Ну не Снейпа же! Мерлин, Гермиона, как, черт возьми, я могла заподозрить, что ты кувыркаешься с сальноволосым ублюдком? — Не называй его так! — Но ведь он именно такой! — Нет, не такой. В нем есть нечто гораздо большее. А если ты будешь просто оскорблять его, я могу уйти. Потому что не собираюсь этого слушать. — Я… Ладно, ладно. Просто… какого черта?! — покачала головой Джинни. — Безумие какое-то. — Неужели? — тихо уточнила Гермиона. — Не понимаю, почему. Ты знала, что мы стали близкими друзьями, когда он вернулся, и даже как-то сама сказала: у нас больше общего, чем ты думала. Я говорила, как сильно он изменился, как не похож на того человека, которого все ненавидели. Почему так трудно смириться, что на самом деле он нравится мне больше, чем я рассказывала? — Потому что он все еще Снейп, вот почему. Он не мог настолько измениться. — Не мог, — на удивление хладнокровно согласилась Гермиона. — Просто перестал притворяться. Мы думали, что многое о нем знаем, а это оказалось частью необходимой маскировки. Настоящий Северус совершенно другой. Но я тебе это и раньше говорила. Если ты мне тогда не поверила, не поверишь и сейчас. Гермиона вздохнула и повернулась к другому участнику разговора. — Гарри… Ты так ничего и не сказал. Гарри посмотрел на нее тяжелым взглядом, и Гермиона внутренне дрогнула, зная, что будет больно. Они дружили очень давно, то есть даже ничтожная мелочь может ранить очень сильно — кому, как не другу, знать все болевые точки? — А что сказать, — огрызнулся он. — Ты спишь с Пожирателем. — Да. — Ты признаешь это? — Ну, отрицать уже бессмысленно, не так ли? — раздраженно отрезала Гермиона. — Да, Северус был Пожирателем смерти. Он сам всегда признавал. И если бы он им не был, мы бы проиграли войну, как ты знаешь. Ты ведь это сам говорил. — Если бы он им не был, мои родители все еще были бы живы. — Нет, Гарри, это не так, — мягко сказала Гермиона. — Они трижды бросали вызов Волдеморту, это было в Пророчестве. В конце концов, Лорд все равно достал бы их просто из принципа. А предал их Петтигрю. Северус не в ответе за смерть твоих родителей, хоть все еще винит в этом себя. Он сделал все, чтобы предотвратить трагедию, как только понял, что произойдет. — Он убийца. — А разве мы нет? Большинство из нас убивали, ведь шла война. — Гермиона непреклонно смотрела в глаза другу. — Что тебя на самом деле беспокоит, Гарри? Почему ты против? Какая-то тень мелькнула в зеленых глазах Поттера. — Да разве он человек, Гермиона? Я видел, что Снейп понимает под словом “любовь”, он просто больной, извращенец! Он предатель! Он так искусно врал, что никто не смог его разоблачить! Снейп предаст любого, неважно кто это или что этот человек для него сделал! Как ты вообще можешь ему доверять?! — Это все из-за твоей мамы, Гарри? — подозрительно прищурилась Гермиона. — Я… Ну... Отчасти — да! Он ведь... Она протестующе подняла руку. — Я не стану с тобой это обсуждать. Это слишком личное. Но мы с Северусом в прошлом году много разговаривали, в том числе и о Лили. Да, однажды он полюбил ее, и я уверена, в глубине души он все еще по-своему ее любит. Но для нас это не проблема. Волдеморт умер, и Северус наконец-то может жить дальше. Джинни, ты же видела его Патронус тогда, перед Рождеством? — Она подвинулась и на мгновение прикрыла глаза. — И никакой он не предатель, Гарри. Кому, как не тебе, это знать? Когда он понял, что служить Волдеморту ошибка, то все равно оставался ему верным. Он перешел на нашу сторону, только чтобы попытаться спасти твоих родителей. И раз уж он это сделал, он остался с нами, даже когда они умерли. Ему незачем было продолжать служить Ордену, зато куча причин, напротив, оставаться с Лордом, но Северус доказал свою верность Дамблдору — даже когда мы обернулись против него. — Он убил Дамблдора! — Я знаю, Гарри! — разозлилась Гермиона. — Он, как всегда, повиновался Дамблдору, хотя знал, чем это грозит. А Дамблдор подставил его, отдав ему этот приказ! Он мог намекнуть Минерве или Кингсли о своих планах, или оставить посмертное письмо, или его портрет мог рассказать кому-нибудь после всего! Но Альбус ничего такого не сделал, и Северус провел год, который мог вполне стать последним годом его жизни, помогая людям, которые презирали его за то, что он поступал, как должно. — Я как-то не заметила, чтобы он помогал людям, Гермиона, — тихо сказала Джинни. — Но если бы он делал это в открытую, он провалился бы как двойной агент, разве нет? Проклятье, Джинни, не начинай снова, мы уже говорили об этом. Любой другой Пожиратель на его месте не стал бы устраивать целое представление, пытая тебя за восстание, которое ты подняла в школе. Он просто замучил бы тебя до смерти, чтобы преподать урок остальным. Ты была юной хорошенькой девочкой — и в то же время предательницей крови, близкой подругой Гарри. Если бы не Северус, ты умирала бы не одну неделю, все это время умоляя о смерти. Он оставил тебя в живых, в относительной безопасности, представь, как он рисковал! Поверь, он ненавидел все, что ему пришлось делать! Это все еще его терзает. — Как ты можешь ему верить? — снова спросил Гарри. — А как ты можешь не верить? У него было столько возможностей спасти свою шкуру, и он ни разу ими не воспользовался! Сколько раз он спасал тебя, хотя у него не было для этого никаких мотивов и для него же было бы лучше этого не делать? — Она потрясла головой. — С меня хватит. Устроили тут судилище. Я не собираюсь сидеть и оправдываться за его преступления. Просто хочу сказать, что вы — самодовольные лицемеры! — Что?! Гермиона… — Да. Вы оба! Всего час назад вы называли его непризнанным героем, так винили себя, что ужасно его недооценивали, даже собирались назвать своего сына в его честь! А тут ты вдруг узнал, что я люблю его, и Снейп сразу же в твоих глазах стал подонком, предателем и Пожирателем смерти. Точно так же ты думал про него, когда мы еще были неразумными детьми, не понимающими, что происходит на самом деле. И все это из-за того, что он наконец начал жить, почувствовал себя счастливым — первый раз за всю жизнь! Поэтому ты перестал его уважать? Только в прошлом году ты говорил, что без него нам было не выиграть войну, что мы ему обязаны! Что изменилось? — Это не… — Нет уж, ты мне объясни. Я хочу знать, почему ты думаешь, что Снейп не заслуживает счастья — и это после всего, что он из-за нас пережил? Ты ведь не знаешь и десятой доли того, через что ему пришлось пройти, служа Ордену. Никто не знает. Даже я не знаю всех подробностей. Но я видела его шрамы, слышала, с каким криком он просыпается среди ночи от кошмаров, я всегда рядом, когда у него срывает крышу. Кажется, в такие моменты с ним вообще кроме меня никого никогда и не было. — Тут ее терпение лопнуло, и Гермиону наконец понесло, слова так и лились сами собой: — Поверь, я не сошла с ума, я точно знаю, что делаю. И я не слепая. Да, Северус далеко не подарок, и я первая это признаю. Он злобный, циничный, порочный, мелочный, ожесточенный, капризный, депрессивный, мстительный аферист и манипулятор! Он эмоционально нестабилен, психически травмирован, безжалостен, беспринципен! К тому же, он совершенно чокнутый и вообще полный мерзавец. Но еще он верный, храбрый, проницательный, решительный. Я за ним, как за каменной стеной! Он одинокий, нежный, заботливый, заброшенный, виноватый, упрямый, гениальный и такой сильный, что в это трудно поверить! Понятия не имею, как ему удалось выдержать все, что он перенес, и остаться самим собой, но он как-то смог. Он делает меня счастливой, я и мечтать о таком не могла. Я люблю его и, черт побери, уверена, что и он меня любит так сильно, как только может. — Постепенно гнев ее начал утихать. Гермиона заставила себя немного расслабиться, слишком хорошо понимая, что еще минута-другая и она выхватит палочку и выплеснет свою ярость на Поттеров. — Я знаю его, а вы — нет. Все, что вы видели, все, что о нем знали (или думали, что знали), неправда. На самом деле Северус не такой. Она вздохнула, ненадолго задержала дыхание и постепенно успокоилась. Поттеры выглядели совершенно ошеломленными вспышкой её гнева и явно не знали, что сказать. — Это из-за Рона? — вдруг спросил Гарри. Снейп всегда сомневался в умственной полноценности Гарри. Всего лишь тремя словами лучший друг Гермионы в ее глазах эти сомнения полностью подтвердил. Возмущение Грейнджер выросло в разы. — Что?! — Ну… Ты так сильно страдала, когда с ним рассталась… — Гарри взглянул на ее лицо и запнулся. — Прошло почти десять лет! Ты что же, думаешь, я безумная старая дева, которая годами по нему чахла, пока не нашла себе кого-то настолько отчаявшегося, что он готов подобрать объедки после Рональда долбаного Уизли? Ты удивишься, Гарри, но у меня есть собственная, отдельная от вас, жизнь! Серьезно, кроме Рона, на меня никто второй раз и не посмотрит, что ли? Ошибаешься! К тому же, я вполне способна сама принимать решения. Мне надоело все время слушать, как вы двое без конца трещите о своем и игнорируете мои проблемы! Наконец-то я встретила умного и внимательного мужчину, который заботится обо мне и хочет, чтобы и я о нем заботилась — что я, собственно, и делаю. И с Роном у меня такого никогда не было! Мне не нужно ваше разрешение или одобрение. Просто хочу напомнить, что это я его бросила, а не наоборот! — Немного успокоившись, она добавила: — Простите, но я пришла к вам не для того, чтобы защищать себя или Северуса, и уж точно не для того, чтобы оправдываться. Я лишь хотела рассказать вам о нас, ведь вы мои друзья и мне не нравится иметь от вас тайны, особенно такие важные! Кроме вас почти никто не знает. Я сказала только Луне после моего дня рождения, да Невилл сам додумался пару месяцев назад. Еще я рассказала родителям, а вот теперь и вам. Больше никто не в курсе. Пожалуйста, злитесь на меня сколько угодно, но не болтайте об этом. — Да мы бы никогда… — слабо запротестовал Гарри. Гермиону это не убедило. — Я знаю, на что ты способен в гневе, — пожала она плечами. — Мы знакомы почти двадцать лет. Я просто хочу, чтоб ты подумал, прежде чем что-то сделать. Северус для меня важнее всего на свете, важнее тебя. — Как ты можешь говорить такое? — болезненно скривился в ответ Поттер. — Это любовь, Гарри. Надеюсь, Джинни для тебя важнее меня. Это то же самое. — Гермиона увидела, как ее друзья обменялись взглядами, и медленно встала. — Ну, мне пора. Все мы немного перенервничали, а у вас теперь есть о чем поговорить и подумать. Успокоимся, тогда и встретимся еще разок. Не знаю, когда я снова буду свободна и смогу вас навестить, так что пишите, если хотите, задавайте вопросы… Но на обвинения или оскорбления я отвечать не буду. И пока вы не дадите мне веские основания этого не делать, все ваши письма я буду показывать Северусу. — А он сам-то где? — спросила Джинни. — Наверняка где-то рядом ошивается! — Он предлагал, — устало вздохнула Гермиона, — но я не согласилась. Вряд ли он готов встретиться с Гарри, еще рано. Он в Хогвартсе, делает вид, что нисколько не волнуется. Он знает, как для меня важен этот разговор. Радуйтесь, что его здесь нет! Может, он бы позволил вам допрашивать и судить себя, но ни за что не дал бы вам говорить со мной в таком тоне. Пусть ты аврор, Гарри, ты истек бы кровью раньше, чем заметил, что Северус взмахнул палочкой. Последняя фраза явно уязвила Гарри. Глаза его на секунду вспыхнули гневом, и Гермиона поняла, почему Снейп так презирает гриффиндорский темперамент. Гарри почти тридцать, а его все так же легко вывести из себя, он все еще сначала делает, а потом думает — вот его самое слабое место. — Хватит, — покачала она головой, стоило лишь Гарри снова открыть рот. — Что бы ты ни сказал, я этого слышать не хочу. Мне пора. Поговорим, когда вы оба настолько успокоитесь, что поймете, как сильно меня обидели. С огромным трудом Гермиона подавила желание захлопнуть за собой дверь.* * *
Боль всей тяжестью обрушилась на нее только возле точки аппарации рядом с воротами школы, что на самом деле было не так уж плохо, иначе ее бы точно расщепило. По счастью, шел сильный дождь и никто не болтался поблизости, поэтому, когда Гермиона разрыдалась, этого никто не видел. Она вяло попыталась успокоиться, но быстро капитулировала, прислонилась к стене и дала волю слезам, тщась справиться с потрясением. Возможно, Северус почувствовал ее в то же мгновение, как она ступила на землю Хогвартса, — Гермиона все еще не знала всех его директорских полномочий и хотела прийти в себя и разобраться в своих мыслях раньше, чем он явится на выручку. Боже, как больно! Дело не в том, что именно они говорили. За исключением того, что было сказано по поводу Рона, все слова были ожидаемы. Но эти взгляды, особенно взгляд Гарри… Это ранило. Его гнев и, что еще хуже, презрение, даже отвращение! У лучшего друга, который давно стал ей почти родным, Гермиона надеялась найти большее понимание. Не пытаясь вытереть глаза, Гермиона подставила лицо под струи дождя, позволяя ему смыть слезы, пытаясь вновь вызвать в себе ту ярость, что поддерживала ее у Поттеров. Ничего не вышло, зато она, по крайней мере, перестала рыдать. Все не так плохо, как кажется, сказала себе Гермиона. Ведь она понимала, сначала они вспылят. Поттеры несдержанны от природы. Гарри все еще сначала действует, а уж потом думает. На первый взгляд, мысль о Гермионе и Северусе сложно принять. Но среди ее друзей не водится идиотов, стоит им успокоиться и подумать немного, все уляжется само собой — и это вселяло надежду. Она медленно потащилась по дорожке, гадая, что скажет Северус. Он будет переживать за нее, отчего впадет в дурное настроение, а ей вовсе не хотелось сейчас с ним воевать и уж точно не хотелось отговаривать Северуса бежать к Гарри устраивать скандал. Для всего этого Гермиона слишком устала. Она не желала сталкиваться с яростью Снейпа. До подземелий Гермиона добиралась окольными путями, чтоб уж наверняка никого не встретить. Она промокла до нитки, дрожала и абсолютно вымоталась не только эмоционально, но и физически. Северус сидел за столом. Вряд ли он занимался там работой. Стоило ей войти, он тут же уставился на нее, однако лицо его сохраняло абсолютно хладнокровное выражение. Он вновь удивил ее, так ничего и не сказав. Просто встал, шагнул ей навстречу и принял в свои объятия. Попытку отстраниться он оставил без внимания, лишь крепче прижал к груди и прислонился щекой к ее влажным волосам. Гермиона для виду посопротивлялась, а потом расслабилась и уткнулась лицом в его рубашку. Она слишком устала, чтобы снова расплакаться, поэтому просто позволила себе сделать передышку и закрыла глаза. — Я тебя насквозь промочу, — пробормотала она хриплым голосом. — Что за вздор. Рубашка Северуса на ощупь казалась подозрительно мятой. — Ты не так давно накладывал Высушивающее заклятие. Долго ты стоял там, под дождем, и наблюдал за тропинкой? — Достаточно долго, чтобы успеть почувствовать себя полным идиотом, — мягко ответил Снейп, целуя ее в макушку. Гермиона почти улыбнулась в ответ. Совсем недавно зельевар ни за что бы не признался и до конца стоял бы на том, что промок, когда выходил покурить, и сей факт не имеет к ней ни малейшего отношения. — Пойдем. Тебе надо обсохнуть, ты совсем продрогла. — Со мной все хорошо, — неуверенно возразила она. — Ты вся дрожишь. Снейп крепко взял ее за руку и отвел в ванную. Взяв полотенце, он принялся промокать ее волосы, начиная с кончиков и постепенно продвигаясь вверх. — Вся твоя одежда насквозь промокла. Ты долго там стояла? — Не знаю, хотела сначала успокоиться, а потом уже идти к тебе. — Глупая женщина, — нежно упрекнул профессор, поднял руку и невербально призвал ее халат из спальни. — Надень это. Гермиона подчинилась. Дрожа как осиновый лист она сняла промокшую одежду. Не сказав ни слова, Снейп взял еще одно полотенце и опять стал вытирать ей волосы, не обращая внимания на ее наготу. Она оценила это: чувствовала себя слишком несчастной, ей ничего не хотелось, только забраться в теплую постель, заснуть там, проснуться утром и обнаружить, что все произошедшее оказалось лишь плохим сном. Вытеревшись, Гермиона завернулась в халат и позволила профессору отвести ее в спальню. Он мягко усадил ее на край кровати и смерил предупреждающим взглядом, перед тем как ненадолго выйти. В ожидании его возвращения, она осознала, что любой из них мог высушить ее магическим способом, но протестовать не собиралась. Профессор вернулся и протянул ей небольшой флакон с зельем от головной боли и кружку с какой-то кремообразной субстанцией со слабым запахом ванили и специй. Гермиона не имела ни малейшего понятия, что это такое, но питье было теплым, и она выпила его без единой жалобы. Он уселся на кровать позади нее и принялся распутывать влажные волосы, тщательно разделяя на отдельные пряди, а потом осторожно их расчесал. Они так и сидели в тишине, пока Снейп не почувствовал, как ее тело начинает расслабляться, и только тогда задал единственный вопрос: — Что случилось? Гермиона глянула в зеркало, ловя его отражение. Северус полностью отдался своему занятию. Его глаза еще горели гневом, но он держался спокойно, с облегчением поняла Гермиона. — Как и ожидалось, — тихо ответила она. — Они не обрадовались. Он промолчал, бережно водя гребнем по волосам, и просто ждал, пока она выскажется. Гермиона откинулась назад, гребень выпал, Северус обнял ее и притянул к себе. Она закрыла глаза, наслаждаясь теплом его тела. — Дело не в том, что они сказали или не сказали... — Гермиона до боли устала, но попыталась объяснить. — Они несли обычную чушь, перечисляя мне твои преступления, как будто я о них не знаю. А! Еще Гарри спросил, может, это из-за Рона, мы же так плохо расстались — несмотря на то, что мы с ним вообще-то уже восемь лет как разошлись. Я так хотела ему вмазать, даже рука чесалась. Кажется, он думает, я превратилась в мисс Хэвишем(1) или кого-то в этом роде. Это мерзко, но... — Но? — тихо спросил профессор, положив подбородок ей на плечо. Она чувствовала тепло его щеки рядом со своей, вдыхала родной запах и постепенно успокаивалась. — То, как они на меня смотрели. Особенно Гарри, но Джинни тоже. Так… Не знаю, как это описать. Не то чтобы с отвращением, конечно, или с презрением, но так, будто я их предала. Будто от моего счастья их тошнит, но это тоже не совсем так. Было больно. — Он сжал ее крепче, но ничего не сказал. Гермиона вздохнула. — Умом я понимала, что это не навсегда. Я уже как-то говорила тебе о школьной дружбе. Мы не думали, что станем настолько близки. Но я знаю Гарри почти двадцать лет. Он был мне как брат, и вот все кончено. Когда-нибудь мы с этим разберемся. Он извинится или я, мы помиримся, но как раньше уже не будет. — Она слабо улыбнулась, но глаз так и не открыла. — Не думаю, что мне нравится быть взрослой — я не говорю о наших отношениях. В детстве жизнь была немного проще. Часто опасной, но не такой сложной. — Ты всегда казалась такой счастливой, — задумчиво проговорил Северус. — По крайней мере, по большей части. Сложно преподавать, когда завидуешь неискушенности своих учеников. — Он нежно погладил ее по щеке и добавил: — И уж конечно ты не будешь извиняться. Виноват Поттер, не ты. — Дело не в этом, слизеринец. Уж ты-то должен знать. Часто вообще не имеет значения, кто виноват. — Тебе не идет цинизм, Гермиона. Тебе пришлось бы вывернуться наизнанку, чтобы это звучало убедительно. — Вдруг он сказал: — Давай передвинемся. В такой позе у меня нога болит. — Северус отодвинулся. Скинул ботинки и вытянулся на кровати, подтягивая ее к себе. — Ты выглядишь совсем измотанной. Поспи. — Но до вечера еще далеко, — недовольно возразила Гермиона. — Ты устала. Если будешь упрямиться и бодрствовать до тех пор, пока не придет пора лечь в постель, только почувствуешь себя еще хуже и, наверное, еще сильнее расстроишься. Отдохни немного. Проснешься другим человеком. — Обещай, что не пойдешь к Гарри, пока я сплю. Не хочу, чтобы его дети получили травму, глядя, как ты убиваешь их отца в его собственном доме. Снейп возмущенно фыркнул. — Поттер не стоит моих усилий. Хватит переживать о нем, подумай для разнообразия хоть раз о себе. Подавив зевок, Гермиона пробормотала: — Если ты меня опоил каким-нибудь успокоительным зельем, Северус Снейп, я с тобой разберусь. — Хотел бы я на это посмотреть, — протянул он, обнял за талию и прижал спиной к своей груди. — Уж вы-то, профессор, должны были узнать зелье, которое я вам дал. Это всего лишь обезболивающее. Ты сама не понимаешь, насколько устала. А теперь спи. Спорить она не стала, закрыла глаза, прильнула к нему, плюнула на все и почти мгновенно провалилась в сон. 1) Мисс Хэвишем — героиня романа "Большие надежды" Ч. Диккенса, один из самых известных и ярких персонажей, созданных английским классиком. Безумная старуха-затворница, властная и жестокая, пугает всех в округе, расхаживая в истлевшем подвенечном платье с осыпавшемся букетиком на груди.