* * *
Юнги не помнит когда встретил его первый раз, как и не помнит, когда стало поздно. Поздно убегать, как Мин делал всегда. Он убегал от своих чувств, от навязчивых мыслей, от сумасшедших идей, но в этот раз что-то пошло не так, просто убежать не вышло. Он не понимал, когда именно все пошло под откос, может когда Юнги первый раз увидел, как Хосок танцует и понял, что это самое прекрасное, что он когда-либо видел, или может когда Мин первый раз услышал смех Хосока и не мог отвести взгляд от милых ямочках на щеках, от ярких глаз и от улыбки в виде сердца или может тогда, когда Хосок не сдержался и прикоснулся своими губами к искусанным и слегка обветренным, но таким сладким губам своего хёна. — Прости, прости, я просто не знаю что на меня нашло. Не сердись на меня, хорошо? Юнги просто игнорирует слова растерянного парня и затягивает того в робкий поцелуй. Хосок не понимает что происходит, но не хочет отстраняться и прерывать поцелуй, но заканчивающийся воздух в легких, вынуждает остановиться. — Не сердись на меня, хорошо? — улыбается Юнги и обнимает парня.* * *
Достав и настроив проигрыватель, Мин вставляет кассету и усаживается на диван. На экране появляется парень с ярко-рыжими волосами и невероятно светлой улыбкой. «Запись ведь уже идёт, да?..» — не перестаёт улыбаться Хосок, но после фразы замолкает на несколько секунд, обдумывая что сказать и его улыбка медленно сползает с бледного лица. «Привет, хен, если ты получил это видео, значит, меня уже нет рядом…» Юнги пересматривает эту запись каждый день на протяжении месяца, но все ещё не может сдерживаться от подступающих слез, когда снова видит и слышит любимого человека, но не может прикоснуться к нему, забраться пальцами в мягкие рыжие волосы, прижать к себе и прошептать банальную фразу о том, что все будет хорошо. Сдержать слез не удалось и в этот, последний для Юнги раз. «Как ты? Все хорошо? Надеюсь, что ты в порядке…» — голос Хосока дрожит, а красных, опухших и заплаканных глаз не удаётся спрятать за неловкой улыбкой. «Ты знаешь, что мне нелегко говорить о своих чувствах, но сейчас нет никакой агонии, чтобы держать все в себе…» — парень запинается, голос начинает слегка хрипеть от подступающих слез, но он все равно продолжает говорить. «После долгого времени, я думаю, что наконец понял эту концепцию, называемую «любовь». Я помню наши счастливые времена.» — Хосок уже даже не пытается сдерживать слезы, но продолжает улыбаться, он хотел оставаться сильным до конца и до конца просто улыбаться, так легко, как делал это всегда, скрывая от всех свои слезы…от всех кроме Юнги. Он плакал, хватал ртом воздух, которого так не хватало, из-за подступающей истерики, но продолжал говорить. «Я действительно помню все наши счастливые моменты, но после диагноза все рухнуло. Я боялся, что ты уйдешь от меня, когда узнаешь, что я болен, но ты не сделал этого. Я уже даже стал надеяться и просить тебя о том, чтобы ты оставил меня, потому что не хотел причинять тебе боль. С самого начала, мы знали, что уже проиграли эту битву, но не хотели этого признавать. Так началось начало конца…» Юнги посмотрел эту запись за прошедший месяц не меньше тридцати раз, но только сейчас он осознал, каким же был глупым. Он не успел. Мин не обращал внимание на болезнь Хосока, делал вид, что все в порядке, он слишком любил Хоби, чтобы так просто принять это. Проще было забыть и сделать этот шаг, но он не успел, за что ненавидел себя. Поэтому и решил сделать его сейчас. — Сегодня или никогда, — проговорил Юнги вслух, лихорадочно поправляя галстук, смахивая слезы, трясущимися руками и продолжая смотреть запись. «Улыбка, сменилась слезами. И наши счастливые дни, превратились в борьбу за выживание. Когда я впервые встретил тебя, я просто захотел быть с тобой рядом, и, когда поговорил, то захотел узнать о тебе больше. Ты продолжал быть добр ко мне, что я неосознанно стал жадным. После встречи с тобой, я действительно начал желать больше времени, я хотел проводить больше времени с тобой. Ты сделал меня счастливым, я никогда не был так счастлив, понимаешь…» — Хосок уже не плачет, слез попросту больше не осталось, челюсть затекла от натянутой улыбки и от этого, голос дрожит ещё сильнее. Он выдыхает тяжелый воздух, смотрит прямо в камеру, из-за чего, у Мина создаётся ощущение, что Хосок совсем близко, словно Юнги сейчас вытянет руку и сможет дотронуться до своего парня. На протяжении всей записи, светловолосый парень крутит в руках маленькую коробочку. Темно-синий бархат выглядит в бледных руках парня ещё темнее, а открыть ее, Мин так и не решается. — Я открою ее, только перед тобой, Хоби, — говорит парень и перестаёт крутить ее в руках, откладывая в карман пиджака. «Ты мальчик…я впервые влюбляюсь в тебя, я впервые рассказываю о своих чувствах, я впервые кому-то доверяю. Все то время, я бы не хотел прожить его, если бы рядом не было тебя. Мин Юнги, Шуга, не сердись на меня, хорошо? Не беспокойся обо мне, даже если я умру, я буду следить за тобой сверху. И самое важное…спасибо тебе, спасибо, — улыбается в последний раз Хосок, так светло, без капли сожаления, абсолютно чисто и искренне, показывая те самые милые ямочки, яркие глаза и красивую улыбку в виде сердца, в которую и влюбился Мин Юнги. Хоби тянется к камере, чтобы выключить запись и шепчет, тихо, абсолютно интимно, только для самого близкого человека, — я люблю тебя.»Запись обрывается.
Мин встаёт с дивана, у него истерика. Он не понимает, почему судьба так несправедлива, Хоби не заслужил этого, у них были мечты, они хотели бросить все и уехать из этого душного города навсегда, оборвать все связи и просто быть вместе, быть вдвоём. Юнги теперь даже не пытается контролировать себя и свои эмоции, слишком долго он делал вид, что все в нормально. Парень крушит все, что попадается под руку. Слезы катятся градом, от них уже болят глаза и опухло лицо, он кричит, почти задыхаясь. Переворачивает стеклянный стол, что на нем появляются мелкие трещины, бросает графин с водой в проигрыватель, разбивает кулаком зеркало, когда видит в нем своё жалкое отражение. Срывает занавески, которые купил Хосок, говоря, что так будет уютнее, но без самого Хосока в этой самой квартире никогда не станет уютно, хоть десять таких занавесок повесь. Комнаты пропахли одеколоном Хосока, комнаты пропахли любовью Хосока к Юнги и теперь Мин ненавидит эту квартиру. Ему становится тошно находиться здесь, его охватывает паника каждый раз, когда он не находит своего парня в их комнате. Весь этот месяц Юнги жил в отеле и не переступал порог их квартиры. Но не сегодня, сегодня он пришёл. Пришёл первый и последний раз. Светловолосый достаёт канистру с бензином, которую принёс заранее из гаража дома. Не думая ни секунды, он начинает поливать бензином все: пол, шкафы, кресла, проходясь по всей квартире, до их комнаты. Открывая дверь и оставляя канистру перед комнатой, он достаёт зажигалку и кидает в конец квартиры. Теперь он счастлив, Юнги улыбается, проходит в комнату, задёргивает шторы и ложится на кровать, которая до сих пор пахнет Хосоком. Доставая из внутреннего кармана пиджака, ту самую темно-синюю бархатную коробочку с обручальными кольцами и надевая одно из них на свой тонкий палец, он все ещё улыбается. По его щеке катится слеза, но теперь это не слезы отчаяния и безысходности, как были до этого, сейчас это слезы счастья. Из соседней комнаты слышен треск огня и из-за дыма становится ничего не видно, Мин расслабляется, он уже не может ничего соображать, слишком много дыма, глаза слезятся, дышать становится все тяжелее и тяжелее. Мин Юнги счастлив, что все закончилось, Мин Юнги слишком любит Хоби, чтобы просто отпустить его, Мин Юнги дал обещание, что они всегда будут вместе. Он последний раз смотрит на аккуратное колечко из белого золота, что красиво смотрится на его пальце, крепко сжимая в другой руке коробочку со вторым кольцом. — Не сердись на меня, Хоби. Я люблю тебя.