***
Появление Феди в высших кругах нельзя назвать успехом. Да, здесь не воняет тухлым мясом и уличными бродягами, что покушаются на любой мало-мальски чистый предмет, дабы заложить его и прикупить хоть грамм гора. Но на Федю странно косятся, буквально облизывая взглядом, шепотом тут и там, незначительными прикосновениями к плечу. Видимо, таково «благородное» общество. Лёша тут выглядит куда уместней, чем дома у Феди. Он чуть улыбается, кивает знакомым направо и налево, но по сжатым в своей ладони пальцам Инсаров понимает, что здесь отнюдь не безопасно. Они садятся в центре всего клуба на длинный диван, но вокруг охрана, поэтому к ним никто не приближается. Феде хочется спросить, какого хуя это все значит, но Лёша предсказывает и кладет палец ему на губы. — Не нужно. Помни про свою безопасность, — серьезность тона моментально сменяется шальной улыбкой, и Лёша щелкает пальцами официантке. Спустя буквально минуту на столе красуется куча бутылок с разнообразным алкоголем, а также пакетики с темным порошком. — Отдохни сегодня со мной, расслабься. То ли правда все заебало, то ли этот сумасшедший будто в голову забрался и скребется там, но Федя все же решает отдохнуть. Как только они опрокидывают первые рюмки, толпа словно отмирает и перестает глазеть и шептаться. Яркие мерцающие огни скользят по танцполу, биты бьют по голове, люди двигаются в полной эйфории. Федя неотрывно глядит на Лёшу. Они делят одну бутылку на двоих, одну сигарету, одну дорожку, один поцелуй. — Заебался, — хрипит Федя, проводя языком по открытой шее. Лёша вопросительно мычит, сжимает его бедро и в ответ кусает за ухо. — Ждать тебя заебался. — Так нашел же, — хмыкает Лёша. — Нашел. Эффект от гора такой, что любое прикосновение отправляет в стратосферу. Они отвлекаются друг от друга лишь за тем, чтобы открыть новую бутылку, влить алкоголь в приоткрытые губы и перемешать его в поцелуе. Он стекает по подбородку на шею и одежду, но так похуй Феде давно не было. Все вокруг смешивается в единое разноцветное светящееся пятно, в центре которого Лёша, его руки и губы. Кажется, он видит то же. Лёша шепчет что-то невнятное про квартиру, кровать, стол и прочие горизонтальные поверхности, что там имеются. Федя хочет пошутить, что он и на вертикальные вполне согласен, но сил и воздуха в легких хватает лишь на твердое «поехали». Как Лёша умудряется ездить на байке в таком состоянии даже лучше, чем трезвым, остается для Феди загадкой. Как Федя сам согласился на такую поездку — тоже. Холодный воздух Горгорода режет лицо, неоновые вывески многоэтажек переливаются на куртке Лёши, и Федя позволяет себе раскинуть руки в стороны и заорать во все горло. Они останавливаются возле такого же небоскреба, коих вокруг них десятки. Федя не успевает зацепиться за мысль, что сейчас он окажется у Лёши дома, как настойчивые горячие пальцы уже забираются под футболку. И как он всегда угадывает? Федя не остается в долгу, встает с байка и уверенно целует в губы, собирая вкус алкоголя. Как они добираются до верхнего этажа, Федя не замечает. Краем глаза ловит огни ночного города в панорамных окнах, просторный пентхаус и большую кровать, на которую они в пьяном угаре заваливаются. Федя на секунду замирает, смотрит на растрепанного Лёшу, но тот снова кладет палец ему на губы. — Заебался, да, я помню.***
Эти воспоминания спасают, когда Федю снова бьют ногой по ребрам. Вкус крови во рту никак не похож на текилу с губ Лёши. Пальцы дрожат отнюдь не от страстных прикосновений. Федя пытается подняться, но его ударом локтя об спину заставляют лечь на мраморный пол. Он знает, где оказался, но не знает, почему. Книгу он так и не дописал. Слышатся звуки шагов, Федя заставляет себя поднять голову и натыкается на грузную фигуру мэра. — Не смей приближаться к моему сыну, — просто говорит он и уходит. Федя застывает пораженно. Воспоминания тлеют, он снова чувствует запах гари. Ему нечем дышать. Некуда бежать. Он понимает теперь все слова Лёши, все загадки, все недосказанные слова. Лёша одинаковый, но настоящий ли? Федя не знает, но он так заебался.