Три дня

Душа напоминала мне лодку, на которую одну за другой грузили столько тяжестей, что она в конце концов начала тонуть. Константин Симонов

Лухан сильный, но он устал. Устал физически, устал морально, устал бороться. Но несмотря ни на что, продолжает упорно трудиться, всё ради брата, всё ради того, чтобы его маленькое солнце ни в чём не нуждался. Он не может пустить всё на самотёк, мальчик никому не нужен, если только доброй соседке, которая иногда заходит и угощает вкусной выпечкой, а также смотрит за малышом, пока Хань работает. У этой старой женщины есть свои дети и внуки, но они не часто её посещают, они оставили её одну. Этим они похожи, их тоже бросили. Как ненужных кукол, которые перестают нравиться. Жадность. Она погубила не только отца, но и всю их семью. И сейчас Лу опять натягивает улыбку и идёт к клиенту, выслушивая, записывая и уходя. Так каждый день, но Лухан не жалуется, он продолжает искать подработки, потому что стипендии не хватает, чтобы накопить на новый рюкзачок и мишку, а также тетрадки так необходимые мальчику, ведь малыш идёт в первый класс. Сам Джун уже считает себя взрослым, на что Лухан смеётся, а мальчик постоянно говорит: «Хён, скоро я стану взрослым и куплю большую машину, квартиру и медведя, большого-большого, только подожди, хён». Лухан улыбается, гладит мальчишку по голове и тихо шепчет: «Хорошо». Сейчас Лу стоит около высокого, застеклённого здания. Солнце печёт ужасно, а на улицах душно и жарко. Сухой ветер не спасает, а кондиционеры в машинах не справляются. Синоптики говорят, что это лето будет жарче всех предыдущих, хотя кого это волнует, люди, в основной своей массе, остаются дома. Парню было всё равно, Лухан сминал небольшую визитку, что дал ему добрый хозяин кафе, сказав, что нельзя терять такую красоту. Ветерок игрался с волосами блондина, забирался под белую майку, обжигал своим хриплым дыханием. Парень вошёл в здание, осматриваясь, большой холл и молодая девушка за стойкой, Лухан помялся, а затем зашагал к ней. Узнав, что нужно на десятый этаж, где проходит набор юношей, Хань зашёл в лифт и посмотрел на своё отражение в зеркале, висевшее на правой металлической стене. Если присмотреться, то можно заметить его усталый вид, парень со светлыми волосами, немного прикрывающими уши, в которых были чёрные серёжки-гвоздики и потухший взгляд, такой мёртвый, что хотелось больше не видеть этих глаз, и Лухан отворачивается. Лифт пискнул, открывая тяжёлые створки. На кожаных диванчиках сидело десять человек, некоторые о чём-то переговаривались, другие были погружены в свои телефоны, изредка улыбаясь. Все они были очень красивы, каждый по-своему, так что Хань не сильно надеялся, что его могут не взять. Заметив Лухана, один из них помахал рукой, приглашая сесть на свободное место около себя. Этот парень пах клубникой, сам же Лу предпочитал блокировать свой запах, чтобы отгородить себя от альф. Он натянуто улыбнулся и присел, омега, сидящий рядом, начал о чём-то рассказывать, но Ханю было не до него. Он кивал из вежливости, отвечая на улыбку собеседника своей отточенной, за год работы в кафе он научился мастерски заменять настоящую улыбку. Лухан не питал любви к этим вечным разговорам омег, которые не переставали трещать о шмотках и альфах, возможно, из-за того, что у него не было таких друзей, постоянно обсуждающих всё на свете. Омега затих, наконец поняв, что Лухану это неинтересно, и решил найти другую жертву, готовую выслушать его бредни. Лу же задумался, крутя в руке недорогой телефон. Нужна ли ему эта работа? Наверное, но сможет ли он совмещать и учёбу, и работу, и заботу о маленьком брате? Шум быстро стих, когда в комнату вошёл невысокий бета, объявляя начало кастинга. Парней распределили на две группы, ту в которую попал Лухан, заводили первой, что радовало его, быстрее начнёшь, быстрее домой попадёшь. Их завели в большой просторный зал и попросили выстроиться, затем спросили имена и номера телефонов. Как отметил Лу, больше всего было омег, примерно его возраста и младше. Кто-то нервно теребил конец своей майки, а кот-то, гордо подняв нос, был уверен в том, что пройдёт. Сначала их всех померили, записали общие данные, сразу помечая, кто не проходит, к счастью или нет, Хань прошёл. Потом ребятам задавали много разных вопросов, связанных с их работой и учёбой. Сделали несколько фоток и сказали ожидать. Тот же самый бета сообщил о том, что первые пробные съёмки пройдут сегодня, а на них будет присутствовать владелец популярного журнала и их инвестор, так что надо хорошо проявить себя. Прошло, как оказалось, всего три человека: Лухан, Кёнсу, который болтал без умолку, и Минсок, сидевший тихо, лишь изредка перебрасывавшийся фразами с остальными. Хань взглянул на белые часы, украшающие стену, без десяти три, а съёмки в пять. Решив остаться, и подождать, Лу поудобнее устроился и достал телефон. Лухан вздыхает, чувствуя необоснованное волнение, и открывает дверь. Минуту назад сообщили о том, что их троицу уже ожидают. В зале было много разной техники и небольшие софиты, освещающие часть комнаты, где висела белая ткань. Бета, заметивший Ханя, подошёл к нему и что-то начал говорить, но Лу не слушал. Его взгляд был устремлён в другом направлении. Их взгляды пересекаются, и Лухан пытается дышать реже и глубже, подавляя желание подойти, и вдохнуть чужой и одновременно родной запах. Миндаль. Лухан любил этот орех, он помнит, как папа пёк вкусные пироги, а маленький Хань с восхищением за ним наблюдал. Он даже оставил где-то рецепт, написанный своими маленькими ручками, главным ингредиентом которого, как говорил папа-омега была любовь. Но Лухан уже никогда бы не смог приготовить такой же вкусный пирог, так как у него не было этого главного ингредиента. Парень отвернулся, попытавшись переключиться на бету, что-то торопливо ему говорящего. Но миндальный запах засел глубоко, не хотят оттуда выходить, сколько бы блондин не выдыхал. Ему хотелось уйти подальше отсюда, чтобы не чувствовать этот аромат. Глаза Ханя бегали туда обратно, пытаясь зацепиться за что-нибудь. Взгляд альфы всё ещё был направлен в его сторону, заставляя омегу поморщиться от пронзающих глаз. Бета, трещавший над самым ухом, отдал Лу несколько документов и ретировался. Лузга, окончательно опомнившись, похлопал себя по щекам и, плотно сжав зубы, сразу почувствовал клокочущую злость. Все альфы выводили его из себя, он считал, что все они одинаковые скотины, думающие только о себе и карьере, наглядным примерок стал его отец. Альфа решил, что может ещё урвать кусочек прибыли и пошёл на рожон, забыв о безопасности своей семьи. У него была большая компания, но ему было мало. Они ворвались внезапно, убив сначала старого альфу, пришедшего к ним в гости, а затем изнасиловав омегу, так же поступили и с ней. Лухан тогда сильно испугался и спрятался в шкафу, прихватив с собой брата и телефон, через который позвонил в полицию и ломающимся от истерики голосом, назвал адрес. Он слышал крики, выстрелы и тихо плакал, прижимая к себе маленького брата, пока ничего не понимающего. Лу ещё долго сидел в гардеробе, полиция прибыла достаточно быстро, ещё бы минута, и рыскавший неприятный мужчина нашёл бы их. Было даже страшно думать, что он сделали бы с ними. Судьба — ненасытная сволочь. Они жили слишком хорошо, вот жизнь и решила внести лепту, потому что не может быть так идеально. Лу винил отца, если бы не его жадность, возможно, всё было бы по-другому. Его отец сбежал, как жалкая шавка, почуявшая более сильных собак. Тогда он возненавидел альф, думающих только о себе. Вот ему уже двадцать три, а он всё не может забыть, тот злосчастный день отчётливо отпечатался в его памяти, таким красным и едким следом, который не вывести никакими средствами. Лу не бросил обучение лишь из-за папы, которому обещал выучиться и стать независимым и сильным. Даже сейчас, встретив своего истинного, он отвернулся, делая вид, что увлечён бумажкой, что дал бета. Он не хотел этого, ему не нужна любовь, не нужны сильные руки альфы, которые будут защищать. Он сам сможет позаботиться о себе, но где-то глубоко, Хань хотел человеческой теплоты, все хотят теплоты. К нему снова кто-то подошёл и, схватив за локоть, подтащил к Кёнсу. Лухан с ним поздоровался, снова уходя глубоко в воспоминания. Из раздумий его вывел голос, раздавшейся прямо перед ними. — Познакомьтесь, — сказал симпатичный бета. — Наш инвестор, О Сехун. Брюнет не отрывал от него взгляда, даже когда пожимал руку Кёнсу. Лухан, как можно холоднее и безразличнее ответил: «Приятно познакомиться». О Сехун был выше, но не намного, идеального роста, как раз для него, отчего захотелось плюнуть в идеальное лицо. Всё в нём было идеально: невысокий, но хорошо сложенный, не слишком смазливый, с приятным голосом и улыбкой. От этого Лухану хотелось просто блевать, слишком идеально, но он был уверен, за всем этим стоит такой же, как и его отец, жадный и неприятный человек. Хоть Лу и блокировал свой вишнёвый запах, альфа его почувствовал, потому что, когда Кёнсу отошёл, прошептал себе под нос: «Люблю вишню». Сам Хань ненавидел вишню, ненавидел себя, альф, всех, это эгоистично, но ему наплевать. Он не хотел менять своё мнение, слишком много раз обжигался, чтобы поверить сейчас, что О не такой, как все. Сехун открыл было рот, чтобы что-то сказать, но наткнувшись на грозный взгляд напротив, промолчал. Фотограф объявил начало съёмок и ещё долго мучил Кёнсу и Ханя, предъявляя огромное количество претензий. А Сехун продолжал его прожигать, не реагируя на Кёнсу, который видимо, положил на него глаз, постоянно за ним ходил и заигрывал, хотя О было до фонаря на него. И как бы блондин не хотел себе признаваться, но он чувствовал укол ревности, хотя пытался это скрыть за маской безразличия. Вот она какая истинность. Закончив съёмки, Лу подписал договор и попытался избавиться от навязчивых мыслей. Пулей вылетел из здания, глубоко вдыхая. На улице стало чуть холоднее, поэтому он поёжился, лёгкие наполнил запах выпечки из небольшого магазинчика около офиса. Днём было жарко, а к вечеру уже похолодало, что не могло не радовать, дышать стало легче, а ветер уже не был таким неприятным. Сзади послышались шаги, Лухан не дурак, он сразу его учуял, но поворачиваться ему не хотелось, а зачем? Лу не хотел лишних разговоров, не хотел этих чувств, сейчас он понял, что лучше вообще бы сюда не приходил. Он повернулся, встречаясь с тёмными глазами напротив, они смотрели с негодованием и немым вопросом. Лухан сделал шаг назад, Сехун вперёд. Блондин вздохнул и потёр переносицу, О вызывал у него отвращение, впрочем, как и все альфы. Но ему почему-то не хотелось грубить, именно этому человеку, поэтому он развернулся, собираясь уходить. Лу вздрогнул, когда почувствовал его руку, крепко сжимающую его запястье. Он с силой рванулся, освобождаясь от захвата, и побежал в сторону метро. Сехун пытался до него докричаться, но Хань уже скрылся в громко гудящей толпе. — Хён, ты выглядишь грустным, — встретив блондина, заметил мальчик. — Нет, что ты, всё хорошо, — целуя его в лоб, ответил Лу. — Просто устал. — Тогда, чего ты тут стоишь? — воскликнул мальчик. — Быстрее иди в постель, а я сделаю вид, что поверил. Лухан грустно улыбнулся, Джун видел его насквозь, и Хань был благодарен ему за понимание. Он заглянул на кухню и, поздоровавшись с соседкой, которая присматривала за мальчиком, решил сходить в магазин. На улице совсем похолодало, пробирая до дрожи. Лухан не спешил, хоть и чувствовал сильный холод, он отрезвлял. До магазина Лу шёл долго, несмотря на то, что он находился недалеко. Лухан набирал необходимые продукты, радуясь про себя, что может себе сильно не отказывать, большое количество подработок позволяло иногда себя баловать. Хань перевёл взгляд дальше, натыкаясь на парочку, ведущую под руку малыша, он печально вздохнул, почему им повезло, а ему нет. Почему судьба решила, что кому-то всё, а кому-то ничего. Решив не забивать этим голову, парень поплёлся к кассе. Но разве не он сам в этом виноват? Какого же было его удивление, когда у порога он увидел чужую обувь. Гостей он не ждал, да и друзей у него особо не было, кроме Чондэ, да и тот предпочитал встречаться на нейтральной территории. Лухан в недоумении поднял брови и замер, почувствовав знакомый запах. Альфа вышел навстречу, видимо, почуяв Лу, на его шее сидел Джун, крепко держась за шевелюру парня. За ними появилась женщина, которая улыбнулась, увидев Лухана. — Он сказал, что из агентства, где ты собираешься работать, — заметив удивлённый взгляд, объяснила женщина. — Говорит, хочет поговорить о контракте. Лу который раз за день, вздохнул, плотно сжав зубы, чтобы не выкинуть грубость. В это время Джун, весело болтающий ножками, слез с О и подбежал к брату. — Дядя Сехун подарил мне медведя, большого-большого, — заверещал мальчик. — Такого, которого я хотел. Джун ярко улыбнулся и убежал, собираясь принести и показать игрушку. Лухан посмотрел на женщину, а затем на спокойного О Сехуна. — Мари, погуляйте с Джуном, пожалуйста, — начал Лухан, мягко улыбаясь. — Нам надо поговорить о работе, наедине. Женщина кивнула и пошла за мальчишкой, Лу холодно взглянул на О и прошёл на кухню. Сехун последовал за ним, он молча присел, принимаясь наблюдать за парнем. Лухан не спешил, ожидая, когда Джун вместе с женщиной уйдёт. Он поставил чайник и достал несколько коробок с печеньем. Дверь хлопнула, но молчание не прекращалось. Лу разлил напиток, ставя одну чашку перед О, другую напротив. — Давно ты пришёл? — прерывая молчание, спросил Хань. — Не очень, буквально, десять минут назад, — ответил О, опуская взгляд на чашку. Лу продолжал холодно на него смотреть, отчего у второго бегали мурашки по спине. Неприязнь Ханя очень хорошо чувствовалась, его глаза были похожи на две льдинки, и Сехуну хотелось расплавить их, увидеть, что скрывается за холодной стеной. — Ты сказал о каком-то контракте, — напомнил Лу, зарываясь пальцами в волосы, отчего те упали на лицо, закрывая глаза блондина. — Я хотел с тобой поговорить, — завороженно наблюдая за Луханом, сказал О. — Так говори, — не желая долго с ним возиться, буркнул Хань. — Почему ты меня избегал? — спросил Сехун, неотрывно смотря в ледяные глаза напротив. — У тебя были какие-то проблемы в семье? — Не хватало мне ещё тебя в своей голове, — всплеснув руками, отчаянно произнёс Хань. — Уходи и найди себе другую омегу, которая будет рада тебе, вон Кёнсу например, да любого. — Зачем мне другие омеги, если у меня есть истинный, — растерянно произнёс О, отпивая немного из кружки. — Просто уходи, мне не нужен никакой альфа, никакой истинный… — Но ведь у каждой омеги, должен быть свой альфа. Должен быть. Ага. Только почему-то Хань в эти сказки не верил. Или его окружали одни подонки, или все альфа такие. Лу вспомнил своего бывшего друга. Это был единственный альфа, которого он к себе подпустил, такой радужный и весёлый, он постоянно подбодрял вялого Лухана. Ему было комфортно с ним, они вместе гуляли с Джуном, писали конспекты, помогая друг друга, альфа вытаскивал его из всех передряг. На какой-то момент Лу показалось, что альфы всё-таки не очень плохие. Но тут же всё разрушалось, когда Лу заметил, как Чонин и ещё несколько парней издевается над бетой, который вроде учился в его группе. Куда ему с такими шкафами тягаться. Чонин был в небольшой компашке, они вместе пинали бедного студента, прикрывающего голову портфелем. Лухан тогда вмешался и пожалел. Они, заметив омегу, присвистнули и, потеряв интерес к валяющейся на мокрой земле тушке, двинулись к Ханю. Чонин тогда побледнел, но не остановил этих громил, спасибо ему, хоть за то, что отговорил их «поиграть с милой омежкой». Сам Ким не участвовал, а только наблюдал, как Ханя били, а точнее вообще отвернулся. Тогда Лухан снова понял, что альфам наплевать на всех, кроме себя. — Уходи, — твёрдо сказал Лу, поднимаясь. — Нет, — ответил О, а Хань подавился от возмущения. — Я никуда не уйду, пока ты мне не скажешь, почему не хочешь меня принять. — Принять?! — повысил голос омега. — Вы гадкие ублюдки портите чужие жизни, вы возомнили себя самыми лучшими, а ты говоришь мне принять? — перешёл на крик Хань. — Да ты наверняка живёшь припеваючи, никогда не думаешь о других, у тебя всё прекрасно. Вам альфам обеспечен путь наверх, но вам всего мало, вы готовы идти по трупам, даже не замечая этого, только ради себя. Ненавижу, ненавижу! — голос охрип, а слёзы подступили к глазам, но Хань не остановился. — О чём думал мой отец, когда шёл в казино и проигрывал все наши деньги, когда решил, что ему мало власти и подверг нашу семью опасности. А когда приходил домой, смотрел в глаза папы и врал, а папа верил, пока к нам не пришли. Я боялся, сильно боялся, а что я мог сделать против огромных альф? Почему отец нас бросил? Почему, когда я пытался помочь, чуть ли не сдох, лежа в своей луже крови, а лучший друг спокойно меня оставил, да он даже не взглянул на меня! Почему вы все такие сволочи?! Воспоминания всплывали в голове Ханя, окутывая его неприятным чёрным дымом, не давая вздохнуть. Он осел на пол, подтянул колени и тихо всхлипнул, спрятав голову. Сехун подошёл ближе, опускаясь рядом, ему было очень больно. Он хотел разорвать глотки тем, кто посмел обидеть его омегу. Лухан было дёрнулся, но обмяк, ему нужно сейчас человеческое тепло. Сехун гладил блондинистую макушку, успокаивающе что-то шепча. Когда Хань более менее пришёл в себя, он снова надел маску безразличия и попросил Сехуна уйти, и не возвращаться. О послушался, но в его планах не было пункта «не возвращаться». Джун много говорил о Сехуне, когда ложился спать, хотя они были вместе совсем недолго. Мальчик говорил о том, что Сехун очень добрый и смешной, спрашивал, придёт ли ещё дядя Сехун. Лухан уклончиво отвечал, чтобы не обидеть маленького Джуна. Тот быстро заснул, пока рассказывал о том, какой Сехун красивый и сильный и даже утром щурился, спрашивая, не нравится ли Лу дядя О. Лухан мастерски избегал встреч с О, то говоря, что нужно отойти, то о том, что, а горле пересохло и убегал, завидев альфу. Сехуну это не нравилось, но как бы он не пытался, омега не подпускал его к себе. Лухан уже сам понимал, что привязывается к Сехуну, но глубоко прятал такие мысли. Несмотря на слова о том, что брюнет не должен был приближаться к квартирке Ханя, Сехун часто приходил и играл с Джуном, расспрашивая о Лухане. Мальчик с охотой отвечал и спрашивал нравиться ли дяде О Лу. Тот улыбался и постоянно отвечал: «Да, очень». Тогда мальчик спрашивал, скоро ли они поженятся, а Сехун кивал и говорил ещё немного подождать, и он сможет растопить сердце ледяной королевы. Однажды Джун бежит к брату, спрашивая, когда же разморозится сердце Лухана. А Лухан, пока не готов принять его, но всё-таки сдаётся, хуже уже не будет, думает он. Однажды Лу не выдерживает и, хватая Сехуна за рукав пиджака, тащит подальше от любопытных глаз, а затем говорит: — Слушай, что тебе от меня нужно? — отчеканивает Лу, не отрывая взгляда от Сехуна. — Чтобы ты брал трубку, отвечал на мои звонки, здоровался при встречи, смотрел только на меня, касался только меня… — перечисляет тот, загибая пальцы. — Ты ведь понимаешь, что со мной будет сложно? — говорит Лухан, внимательно смотря в глаза напротив. — Понимаю, — улыбается Сехун. — И очень люблю. Я знаю, что с тобой многое случилось, но позволь мне попробовать доказать тебе, что в нашем мире не всё так плохо. — Три дня. — Что три дня? — У тебя есть три дня, чтобы доказать мне это, — говорит Лухан, касаясь чужих губ. Или настырность Сехуна, или рассказы Джуна, смогли поменять мнение омеги о Сехуне, но он открыл ему вход в своё сердце, отдал ключик от дверки в свою душу. Это конец истории Лухана и начало их общей истории.