Шерхан проснулся, когда солнце уже коснулось горизонта, и влажная жаркая духота пошла на убыль. День сменился приятной прохладой вечера. Он долго и с хрустом потягивался, разминая лапы, и рыком известил всех, кто был поблизости, что он голоден. Тут же всё смолкло. Визжащие обезьяны утихли, шмыгавшие в кустах тварюшки разбежались и попрятались, и только разноцветные птахи ещё звенели высоко в ветвях. Им не было дела до того, что происходит внизу.
Поднявшись с лежалой травы, Шерхан вышел из своего укрытия, где проспал весь день, и потянул носом, пробуя воздух. Запах свежего мяса он учуял сразу и пошёл на него, хоть и знал, что добыча не его. Просто было интересно, кто это такой наглый, что забрёл так близко.
Чутьё не подвело. Вскоре под огромным деревом обнаружилась кабанья голова и полуобглоданный хребет, над которым, урча, трудилась армия мелких грызунов. При виде Шерхана падальщики брызнули во все стороны, только серые шкурки мелькнули, и испуганно выглядывали из густой травы, тараща блестящие глазки. Шерхан глянул равнодушно, отвернулся и снова принюхался.
Долго искать не пришлось. Убийца кабана лежал неподалёку на толстенном суку огромного дерева и дремал. Чёрная шерсть отливала синевой, лапы свисали по обеим сторонам сука, и верёвкой болтался длинный хвост. Шерхан ухмыльнулся, зная, что эта расслабленность мнимая, и лежащий на суку не спит. Его, поди, давно учуял. За спиной Шерхана снова раздался писк: мелочь, выбравшись из травы, продолжала пировать над остатками.
— Удачная была охота, — сказал Шерхан. — Жирненький кабанчик.
Багира приоткрыл глаза и зевнул:
— О да. Он гораздо лучше той падали, которой привык питаться ты. Впрочем, там ещё осталось. Поторопишься — и тебе достанется.
Усы Шерхана тут же злобно встопорщились, но он сдержался, не зарычал, прошёлся по кругу, словно размышляя, уйти или остаться.
— Что-то ты всё один в последнее время. А где твой воспитанник?
— Соскучился? — равнодушно спросил Багира. — Давно шкуру не подпаливали?
Глаза Шерхана опасно сверкнули, на что Багира лишь рассмеялся. Сохранить спокойствие тигру стоило немалых усилий, но он справился, и жёлтые огоньки потухли.
— Мальчик вырос, — задумчиво сказал он будто про себя. — С человеческими самками ему стало интереснее, чем с тобой. И за ухом почесать некому. Может, я смогу заменить? Кто знает — может, тебе понравится.
Багира фыркнул.
— А ты спустись, проверим.
Багира не ответил, и Шерхан смерил взглядом расстояние от земли до сука. Он был низко и запрыгнуть проблем бы не составило. Но Багира легче и гибче, ловить его — всё равно что ветер. Порой было ощущение, что у него вообще нет костей. Шерхан не раз видел, как он стекал с дерева, словно огромная чёрная капля.
А ещё казалось, что он никогда не спит. Подкрасться тоже было нереально. Расслабленное тело напружинивалось, и Багира выскальзывал из лап за сотую долю секунды. Делал это словно играючи, и Шерхан не раз имел возможность в этом убедиться. А пару раз убеждались его бока. Багира запрыгивал на такие высокие ветки, докуда уже никак было не дотянуться с земли, и неторопливо уходил, даже не удосуживаясь обернуться. А если и смотрел, в глазах плескалось лишь насмешливое презрение. Так пантера смотрел только на глупых макак. И на него. Сколько выдержки требовалось, чтобы спокойно смотреть в ответ, знал только сам Шерхан. И уж никто не знал, как тигр бесился, зализывая израненный бок.
Но что сводило его с ума по-настоящему — это голос Багиры. Тягучий и всегда неторопливый, он завораживал, лился сладко, словно мёд. При первых же звуках, даже будучи голодным или в ярости, Шерхан забывался. Смотрел в обманчиво-безмятежные зелёные глаза и растворялся в них.
Несбыточная мечта — поймать эту изящную неуловимую кошку и подмять под себя. Чтоб не глядел равнодушно, а шипел, злился и разъярился по-настоящему. Чтоб в этих пренебрежительно прищуренных изумрудах новое выражение появилось. Может, страх… а может, что-нибудь ещё. От этих мыслей порой слюна наполняла рот, но голод был иной. Шерхан давно ловил себя на мысли, что при виде Багиры голод становился иным каждый раз.
Друзьями они никогда не были, но, может быть, и врагами не стали бы, если бы не этот голый бесхвостый выродок, вечно встающий у тигра поперёк дороги, потрепавший и нервы, и шкуру, кстати. Боль прошла не скоро, унижение сжигало ещё дольше. Перегрызть бы ему горло… даже жрать бы не стал, бросил бы тело где придётся, на радость крысам. А видя иногда их вместе, Багиру и безволосого, валяющихся в обнимку где-нибудь в тенёчке, Шерхан бесился не на шутку.
***
Багира внимательно смотрел на Шерхана и развлекался тем, что выпускал когти из подушечек лап и снова втягивал назад.
— Так и будешь стоять? — поинтересовался он.
Шерхан понимал, что выглядит глупо, нужно бы развернуться и уйти восвояси, но почему-то продолжал топтаться на месте. Багира поразглядывал его ещё несколько минут и сделал нечто неожиданное. Изящно выгнулся, вытянув передние лапы и приподняв зад. Потянулся и спрыгнул вниз. Всего пара шагов, но растерявшийся тигр только моргал.
— Ну что же ты стоишь, гроза джунглей? — сладко мурлыкнул Багира. — Застыл, как дерево. И даже не набрасываешься на меня? Ведь этого же хочешь, — Шерхан не двигался, и Багира продолжил: — Знаешь, ты сейчас похож на котёнка.
— На кого? — отмер тигр.
— Да, на рассерженного котёнка, который не может получить желанную мышку. Так и кажется, что замяукаешь сейчас.
В ответ Шерхан рыкнул и показал белоснежные клыки, на что Багира рассмеялся. Он не боялся ни секунды. Подошёл ближе сам, развернулся и провёл хвостом под носом ошарашенного тигра. Будь это кто другой — уже лежал бы с выпотрошенными внутренностями.
— Ты нарываешься, — с трудом сказал Шерхан.
— Я давно нарываюсь. Рычишь, скалишься, глазами сверкаешь… когда-то меня это впечатляло… но это было давно. Сначала нравилось тебя дразнить. Это было смешно — смотреть, как ты злишься. Только надоело. Так и будешь следом ходить и слюни пускать?
Шерхан с шумом выдохнул:
— Я…
— Лучше молчи, — ещё слаще пропел Багира. — Ничего умного от тебя всё равно не услышишь.
Обошёл вокруг тигра и вдруг длинно лизнул в бок, где были едва заметные полосы оставленных им глубоких царапин.
— Могу извиниться!
У Шерхана мелко задрожали задние лапы.
— Так стоит мне извиниться?
Через секунду Шерхан повалил его на траву. Под шёлковистой шерстью чёрной кошки перекатывались мощные мускулы. Он мог вырваться даже сейчас, но почему-то не спешил. Щурил изумрудные глаза и словно улыбался в усы. Вытянув шею, снова лизнул и на этот раз в нос. У Шерхана всё поплыло перед глазами…
***
Ночь в джунглях наступает быстро. Только что верхушки деревьев ещё золотило заходящее солнце — и вот уже темнота. Вдали двигались тени каких-то животных, тишину нарушали сонные вскрики птиц и обезьян. Вскоре взошла огромная луна, и в её свете шкура пантеры казалась синей. Шерхан приоткрыл мерцающие глаза, наблюдая за ним. Тот валялся рядом, глядя в звёздное небо блаженным полусонным взглядом и раскинув во все стороны лапы. Шерхан низко заурчал что-то невнятное, потянулся к Багире, но тот изловчился и словно вытек из лап тигра. Секунда… и он снова на дереве. Шерхан резко сел:
— Куда ты?
— Ненасытный тигр! — послышался сверху смешок. — У меня есть дела поважнее, чем валяться с тобой всю ночь. И тебе бы советовал заняться чем-нибудь полезным. У тебя в брюхе бурчит громче, чем…
— Я тебя не пущу!
Багира снова засмеялся тихо, и от его смеха у Шерхана снова всё завибрировало внутри.
— Не рано ли ты почувствовал себя моим хозяином? Мы неплохо провели время и только. Не преследуй меня, Шерхан, не будь глупцом.
И, исчезая во тьме, промурлыкал:
— Я сам тебя найду.
