Плачь и кричи

      Слёзы ручьями капали с его щёк, оседая на ровно постеленный зелёный газон на «Фишт». Они проиграли... из-за него. Этот турнир был превосходным шансом, реализовать и показать себя, как многие ребята и сделали, а Федя... А Федя просрал всё. «Боруссия» Дортмунд и «Вест Хэм» лишь на прощание помахали ручкой. Карьера полетела в тартарары. А главное, он подвёл всю команду, свою сборную. Стоя на коленях перед всем стадионом, он смотрел в спины уходящих, раздосадованных результатом игры российских болельщиков, и не мог даже в это поверить. Так лихо провалиться на самом ответственном и важнейшем этапе жизни надо ещё постараться. Зачем? Вот зачем он решился пробивать пенальти?! Хотел выебнуться? Стать супергероем? Похватать с неба звёзд? Марио простителен незабитый мяч в ворота. Как говорится, самые лучшие, как правило, один на один с вратарём не забивают. Бразилец на своём горбу вытащил игру и перевёл в серию, это дорогого стоит. От психологической нагрузки напротив ворот у Феди сводило ноги, тело дрожало, как осиновый лист, а в уголках глаз выступили слезинки. Он чувствовал. Не забьёт. Хотя… А что, а вдруг? Уже нечего терять. Без разбега Смолов бьёт в своём фирменном издевательском стиле — паненкой, слишком рискованным, для такого случая, ударом. И всё.       — Ты собираешься уходить? — спросил Антон, поправляя спортивную сумку на плече.       — Можешь меня не ждать. — стоя профилем, не умудрившись посмотреть в сторону брата-близнеца, ответил Алексей. Во мраке подтрибунного коридора он зациклено хмуро оглядывал фигуру, теперь уже тень нападающего сборной страны. Небесное ЧСВ Смолова сыграло с ним злую шутку. Хорошо знать, что ты в «Краснодаре» номер один, никем тебя не заменить и ты всегда в любом случае будешь выходить в стартовом составе. А здесь в сборной имеется конкуренция в лице того же Дзюбы. Провал за провалом. Уверенность в себе тает на глазах и кто-то встаёт на твоё место. Именно это случилось и с Фёдором. Признаться, честно, Алексею его ни капельки не жаль, поделом уж.       Картина выглядела до крайней степени никчёмно и даже до комичности смешно. Валяться в грязи, плаксиво раскаиваться перед незнакомыми людьми, осталось только начать грызть землю зубами, для полного унижения в глазах общественности. Но Смолов уж сильно себя любит, чтоб опуститься до такого уровня.       — Лёш, что ты тут делаешь? — Миранчук пребывая в полной прострации, даже не заметил, что пока он тут стоял, трибуны полностью опустели. Лишь яркая подсветка стадиона продолжала до сих пор освещать футбольное поле.       — Тебя жду. — какое же ничтожество с блядской мордашкой сейчас смотрело на него. Внутри всплеснулось томное желание. Но Алексей понимал, не стоит пока запугивать рыбку раньше времени. Нужно, чтобы она хорошенько заглотила свой крючок, протыкая собственное горло.       — Меня? — в красных припухших от слёз глазах читалось недоумение.       — Ага. — безлико согласился полузащитник.       Пухлые обкусанные до крови губы, пошло раскрытые буквой «О», не давали покоя. Алексей уже в мыслях представлял, как чудесно будет срываться с них истошный крик о помощи.       Тёмные расширенные зрачки напротив пугали своей бездной. Фёдор не видел перед собой человека и чувство страха начало его пробирать до костей. Правда, возможно, это лишь подавленная реакция на проигрыш в шаге от полуфинала в лице полузащитника. Так он и хотел думать до конца. Но как же Федя ошибался. Нужно было бежать, бежать, не оглядываясь назад.       — Пошли.       Немногозначительно кинув последний взгляд на Смолова, Миранчук скрылся из виду. Фёдор, опустив голову, поплёлся следом за ним. Он даже не заметил, как Алексей его ловко завёл прямиком в ловушку. Приоткрытая кладовка, сильный толчок в плечо и он с грохотом летит на пол. На коленках точно будут багроветь синяки, оставляя следы на светлой матовой коже, ладони щипят от жгучей боли. Смолов уже собирался привстать, как его правую руку вывернули за спину и он закричал, слёзы с новой силой хлынули из глаз. Он абсолютно ничего вокруг себя не видел и не понимал.       — А знаешь, мне понравился матч.       Если сказать, что Федя был в шоке, то это значит ничего не сказать. Тяжёлый вес другого тела его придавил к холодному кафельному полу. В произнесённом предложении сквозило столько ненависти и отчаянной злобы.       — И я точно хочу его продолжить в компании с тобой, лучший нападающий РПЛ.       — А может не надо?       Смолов уже был готов умолять, лишь бы его отпустили.       — Надо, Федя, надо.       С него уже содрали шорты вместе с трусами. Холодный воздух опалил нежную кожу ягодиц, мурашки пробежали марафон. Чужие руки развратно трогали, но когда они коснулись такого заветного колечка мышц, тело напряглось до предела возможностей и не хотело в себя принимать что-либо потустороннее.       — Сука должна быть послушной, да, Федя? — как с умалишённым общался с ним Миранчук. — Расслабься и получай удовольствие.       Щёки позорно раскраснелись от стыда.       — Ну-ка, оближи. — Федя железно сомкнул свои челюсти, но стоило лишь надавить на больную руку, как два пальца проникли в раскрывшийся в немом крике рот. Смолов пытался всеми силами воздерживаться от рвотных позывов, которые его одолевали. —  Укусишь. Убью. Понял?       Смолов испуганно закивал, в нём бушевал настоящий звериный страх. Страх за свою никчёмную жизнь, а чтобы обезопасить себя от ещё более ужасающих последствий, нужно научиться подчиняться сильному, тот кто значительно стоит выше тебя. Язык машинально облизывал чужие пальцы, омывая слюной. Нужно просто забыться и отключить сознание.       — Ох, классно же ты сосёшь. Где учился?       Молчание и хлюпанье стало ответом на его риторический вопрос.       — Ну ладно, пора переходить к главному блюду,       Миранчук вынул скользкие пальцы и резко вторгся прямо вовнутрь. Смолов застонал от разрезающей на части адской боли. Он хотел убежать, скрыться от всего мира. Позор, позор ему. Сразу два пальца блуждали в нём, в его анусе. Слёзы лились солёными дорожками водопада по лицу. Всхлипы эхом отталкивались от стен закрытого на щелчок помещения. Федя, терпи. Давай, терпи.       — Приподнимись.       Смолов был в полном забытье, он ничего не слышал и даже не заметил, того как начал чуть подаваться толчкам умелых пальцев.       — Приподнимись, я сказал. Трижды повторять не буду. — угрожающе произнёс Миранчук, наотмашь ударив по заднице.       И Федя словно на короткое мгновение проснулся и сделал то, что от него требовалось.       — Хороший, мальчик. — шепнул на ухо упоённый голос, зубами чуть оттянув мочку.       Рука уже давно отпустила другую, легла на стоящий член и стала двигаться в такт толчкам. Лёгкое поглаживание, надавливание, там где нужно и крыша слетает мгновенно, будто кто-то нажал на кнопку переключателя. И теперь в полной эйфории Федя нежно выстанывает имя насильника раз за разом, оно так просто ложится на языке, словно пёрышком слетает с губ. Лёша, Лёша, Алексей.       Он кончает вместе с этим дьявольским именем на устах.       — Я знаю, ты прибежишь ко мне. — прошептал Миранчук, закрыв дверь, оставляя сонное тело нападающего в покое.       Федя лежал на полу, словно сломанная кукла, закинутая в старый запылённый чулан. Кровь вместе со спермой вытекала из ануса.       Через месяц состоялся трансфер Фёдора Смолова в московский «Локомотив».