Отражение

Тихие, медленные шаги вверх по лестнице разрывают густую, обволакивающую тишину спящего дома. Мёртвого дома. Опять мёртвого. Опять из-за неё! Даже смешно… С каких это пор он стал таким нормальным? Правильным? Хорошим?! С каких пор он стал тем, кто презирает убийства, когда у него самого руки по локоть в крови, а на месте когда-то бьющегося сердца зияет тёмная дыра, покрытая непробиваемой коркой льда? Когда большинство призраков, населяющих дом, стали таковыми благодаря его прихоти и забавам? Тейт Лэнгдон всегда считал, что у жизни, как и у людей, есть лишь две стороны медали. Люди делятся на «плохих» и «хороших». Нет никакой пресловутой золотой середины. Либо ты отчаявшийся в жизни человек, склонный к жестокости, разврату и похоти. Либо ты отчаянно борешься со своей тёмной сущностью, и тебя принято считать добрым и позитивным малым, с глуповатой улыбкой от уха до уха, незамечающего того отвратительного зловония и дерьма, что происходит в мире. Но сам Тейт явно не подходил ни под одно из этих описаний. Он был выше этого. Он был воплощением зла. Воплощением тьмы! Всепоглощающим пороком, убивающим, засасывающим в себя как в тягучую трясину и оскверняющим всё, к чему прикасался. Но теперь не он объект для страха, ненависти и презрения. Не он вселяет в бессмертные души призраков, навсегда запертых в доме, страх и отвращение. Теперь это почётное место заняла Вайолет. Его светлая, лучезарно улыбающаяся и доверчиво смотрящая в его тёмные глаза малышка, достойная лучшей участи чем та, на которую он обрёк её! Он никак не мог понять, зачем она это делает?! Зачем раз за разом убивает новых постояльцев? Сначала играет с ними как кошка с мышкой, пугая до седых волос и хриплых криков, заставляя их, позабыв свои вещи, бежать сломя голову из дома. А после не позволяет им спастись, переступить через порог, с каждым новым жильцом убивая всё изощреннее и кровавей! Забавы ради?! Для удовольствия? Или просто старается заглушить одиночество? Тейт сердито тряхнул головой, избавляя свои мысли от лишних и ненужных вопросов, на которые он уже больше трёх лет не может найти ответа. Сейчас не время, после у него будет сколько угодно: минут, часов и даже дней, чтобы подумать. А сейчас он должен собраться и быть предельно сосредоточенным. Он не должен сорваться и поддаться её игре, как это было в прошлые многочисленные разы. Он должен остановить её. Хотя бы попытаться вразумить и вернуть ту странную, не похожую на других, но светлую девочку, которая смогла пробиться сквозь его тьму. В которую он влюбился без памяти почти десять лет назад. Дойдя до второго этажа, Тейт невольно фыркнул и безразлично посмотрел на лежащее возле двери в её спальню тело молодой девушки с широко распахнутыми, наполненными ужасом остекленевшими глазами. Он даже не знал её имени. Эта неизвестная ему девушка со своим отцом продержались в доме меньше времени, чем кто бы то ни было. Меньше суток, прежде чем Вайолет вонзила в её тело кочергу, в весьма пикантное место, и так же изощрённо утопила её отца, пока тот мыл посуду. — Повторяешься… — тяжело вздохнув, тихо прошептал Тейт, переступая через окровавленное тело и толкая дверь. Зайдя в комнату, он сразу же неприязненно сморщил нос, ощутив металлический запах крови, которым пропиталась вся её комната и она сама. Стойкий, манящий аромат безумия, оставляющий за собой яркий шлейф смерти, витающий в воздухе, который не в силах заглушить даже едкий сигаретный дым. Запах, от которого она сейчас пытается избавиться в душе. Это чертовски сложно. Ему ли не знать, какого это, раз за разом окунать руки в горячую воду в нелепой, безрезультатной попытке смыть и вытравить тошнотворный запах со своей кожи. Он устало присел на кровать, с интересом посмотрев на скомканное, окровавленное светлое платье на полу, небрежно скинутое с её ослепительно прекрасного, стройного тела, память о котором до сих пор будоражит его безумное сознание, выуживая из памяти каждое сводящее с ума мгновение, которое они провели вместе, сплетаясь воедино. Каждый её тихий, приглушённый его страстными поцелуями стон, её неловкие движения и доверчивый, несвойственный её нынешнему образу, как у маленького котёнка взгляд, обещающий, что она его не оставит. Что она его! Что он наконец-то встретил ту, что поймёт его и примет таким, какой он есть. Какая изощренная ложь! — Чёрт возьми, опять ты? — выйдя из душа и наигранно недовольно скривив губы, спросила Вайолет, опираясь плечом о дверной косяк, с предвкушением ожидая его реакцию на свой внешний вид и откровенно ожидая того, что непременно должно случиться. Всё как обычно: она убивает, он приходит и пытается вернуть её на путь истинный, но заканчивается это одним и тем же. Это была их игра, которую она начала и которую не собирается заканчивать. — Тебе не надоело?! — А тебе?! — подняв уставший взгляд на полностью обнажённую девушку, сдерживая внутри себя похоть и желание, тихо уточнил Тейт, старательно пытаясь отвести голодный, пожирающий взгляд и бороться с двумя совершенно противоположными желаниями внутри себя. Глядя на любимые черты лица и этот похотливый, до сих пор непривычный взгляд её глаз, он не мог понять, чего в данную минуту хочет больше: овладеть ей, подчинить своей воле и вдалбливаться в любимое, самое нужное и желанное тело, терзая её шею, прикусывая кожу почти до крови, погружаясь в водоворот эмоций и наслаждений, которые могла подарить лишь она, до тех пор пока земля не расколется на тысячи атомов, погружая их в свои пучины. Или разбить эту бездушную оболочку, которой она стала, уничтожить тот образ, которым она живёт и силой вытряхнуть из него настоящую Вайолет, навсегда уничтожив то хрупкое равновесие, которое возникло между ними в этой кровавой, безумной страсти. Но где-то то глубоко в душе Тейт знает ответ. Он готов отказаться от её прикосновений ради её спасения. Потому что её чувства ему дороже собственных. Он не лгал, говоря что любит её. Всегда и навечно! Только её! Он готов отказаться от неё и вновь стать невидимым и покинутым! Готов наступить на горло своему эгоизму, потому что он единственный, кто ещё надеется на её спасение и верит в то, что его светлая девочка всё ещё там, за этой стервозной, похотливой и холоднокровной оболочкой. Он единственный, кто верит и пытается достучаться до настоящей Вайолет, спящей сейчас где-то внутри, словно спящая красавица. Даже родители махнули на неё рукой. Но он не может, не имеет права! Она такая из-за него, и это должно прекратится. — Ну-у-у, это не я гоняюсь за тобой по всему дому, мешая веселиться и пытаясь наставить на путь истинный, — лениво, словно кошка потянувшись, демонстрируя себя со всех сторон, произнесла Вай и подошла к нему вплотную, желая вновь утонуть в его чёрных, как сама преисподняя, глазах. И, заглянув в их пронзительную тьму, недовольно фыркнула, видя в их бездонной глубине усталость, боль и действительность. Действительность, доказывающую, что она уже не та светлая девочка, которую он любит и боготворит. Но ей плевать, по крайней мере, ей не так скучно в своём безумии и боли, как было, когда она только узнала правду, раз за разом, как мазохист, прокручивая её в своей голове, смакуя и умирая снова и снова. — Вайолет… — Т-ш-ш… Давай хотя бы в этот раз не будем всё портить и усложнять пустой болтовней и нравоучениями? Я ведь знаю, зачем ты здесь, — по-хозяйски коснувшись его лица своими холодными пальчиками, нежно очертив контур его губ, тихо и успокаивающе прошептали девушка. В то время, как сама подошла ещё ближе, и теперь лишь его колени мешали ей прижаться к нему всем телом. Раствориться в его тёплых руках и уверенных движениях. — Мы оба это знаем, Тейт. Как в старые добрые времена? Я твоя, а ты мой! Тейт перевёл возбужденный, немного хмурый взгляд, лаская им каждый сантиметр её прекрасного тела, с её упругой, потрясающей груди, идеально помещающейся в его ладонь, на её лицо, и былое возбуждение пропадает, будто он опустил голову в ледяную воду. И единственное, что он чувствует, это ужасную усталость и горечь потери. Потому что её лицо, похожее на застывшую маску, всё такое же безжизненное, а глаза, так смело разглядывающие его, всё такие же мёртвые. — Зачем ты убила эту семью, Вай? — прикрыв глаза, чтобы не видеть холода, исходящего от неё, спросил Тейт. И тут же скривился, услышав в ответ на свой вопрос её громкий, язвительный смех. — Зачем? Ты серьёзно? Ох, Тейт, Тейт, Тейт, ты такой милый… — смеясь и игриво склонив голову набок, издевательски мурчит она. И не заметив от него никакой реакции, демонстративно причмокивает губами, облизывая их и подаваясь чуть вперёд, обдавая Лэнгдона ароматом своего тела. Сегодня она пахнет спелой, сочной вишней, смешанной с металлическим ароматом крови, что лишь ещё больше возбуждает его. Больной ублюдок! — Тебе понравилась эта малышка? Или опять будешь корчить из себя святошу? Это как-то неправильно, ты так не думаешь? Заявляться сюда, точно зная, чем всё закончится, и по-прежнему изображать из себя наивного, доброго и влюблённого мальчика, которым ты никогда не был. Её слова режут Тейта больней, чем их излюбленные лезвия, проникая в самое сердце и разрывая его на части. Так и не дождавшись от парня ответа, Вай склоняется к нему ещё ближе, проводя своим языком по его плотно сжатым губам и довольно урчит, когда эта провокация действует, и в одно движение она оказывается подмята под его тело. Но даже сейчас, чувствуя на себе его вес, обездвиженная и беззащитная перед его силой и яростью, мелькающей в глубине его тёмных глаз, она остаётся такой же чужой и отстранённой. Будто бы она и не оказалась в железных тисках его праведного гнева, который за одну секунду может уничтожить её. Это уже не его Вай. — Вай, прекрати это! Ты заигралась, — сквозь плотно сжатые зубы шипит он, глядя в светло-карие, практически янтарные глаза, когда-то искрящиеся неподдельным интересом к нему и пониманием тошнотворности мира, а сейчас покрытые непробиваемой коркой льда. Холодно. Чертовски холодно и больно смотреть, что он сотворил своими же руками. Превратив её в чудовище, под стать ему самому. — И это говорит мне психопат и убийца, убивший за свою жизнь… Кстати, скольких ты убил? — она смеётся ему прямо в лицо и презрительно изгибает бровь, нисколько не страшась звериных черт, проявившихся в его красивом облике от услышанных слов. Играет с огнём. Будто пробуя его на прочность. Точно зная, что гореть они могут лишь вдвоём. Вместе они — ядерная смесь, сокрушающая всё на своём пути. Бомба, готовая взорваться в любую секунду. А по отдельности лишь сломанный механизм, который никто не в силах починить. — Давай посчитаем, а? Тейт попытался отстраниться, догадываясь, к чему она клонит и какую игру в этот раз затеяла. Но Вай не позволила ему этого сделать. С лёгкостью разведя стройные ноги в стороны, она позволяет ему прижаться своим пахом к её промежности, и тут же ловко сцепляет их у него на пояснице. И хищно улыбается, когда чувствует, как он постепенно возбуждается. Его тело как всегда реагирует на эту близость, но он уже не хочет её. Не такую! Тело — да. Оно желает её. А оставшийся разум бьётся в истерики, истошно кричит, что это не его Вай. Фальшивка. — Начнём с твоего неудавшегося отчима Ларри? Отец ведь не врал, рассказывая, что ты облил этого олуха бензином и поджёг как головешку? Изощрённо, ничего не скажешь, — одобрительно хмыкнула девушка и начала двигать бёдрами, тихонько постанывая от ощущения его возбужденной плоти. — Хотя его ты не убивал, лишь подправил мордашку. Ничего не напоминает? Тейт промолчал, понимая, что она имеет ввиду, и пытаясь найти в себе силы, чтобы отодвинуться, оттолкнуть её. Но он не мог, и Хармон, продолжая свои садистские ласки, начала загибать один пальчик за другим, перечисляя всё новые и новые имена. И Тейту казалось, что им не было конца и края. — Умник Амир, готическая Стефани, чирлидерша Хлоя и её парень Кайл. Я никого не забыла? — говоря медленно, с паузами, каждая из которых сопровождалась тихим стоном. — Ах да, тот щуплый паренёк в косухе, кажется, Кевин? Я не ошибаюсь?! А как звали остальных десятерых несчастных, Тейт? Ещё десять невинных жизней помимо тех, кто был в библиотеке? Я, к сожалению, не была им представлена. Зачем ты убил всех их? Шутки ради? Или будешь и дальше говорить, что очищал мир от грязи, и они попали в лучшее место? — Вайолет, хватит! — Нет! — упрямо сдвинув брови на переносице, покачала головой девушка, проникая своими пальчиками под его футболку, отчего миллиард мурашек обежал всё его тело, концентрируясь в паху. — Продолжишь список? Или я сама? Но прежде, чем юноша успел хоть что-то ответить, Вайолет слегка приподнялась, обхватив его корпус, и неприлично хриплым, дразнящим голосом продолжила: — Патрик и Чед. Наши милые вечно цапающиеся геи. Те ненормальные сектанты — Бьянка, Фиона, Даллас. Кто ещё? Точно, дезинсектор, которого вызвал отец из-за мух, появившихся из-за моего разлагающегося, гниющего тела, спрятанного под домом, словно кусок мяса! Давай Тейт, помоги мне, три последних имени! Вишенка на торте твоего безумства! — Я не убивал вас! — резко дёрнувшись, рыкнул Лэнгдон. — Фактически, нет, — согласилась девушка. — Но это ты виноват! И сейчас ты ведёшь себя так, будто это я монстр, а не ты. Но, Тейт, вспомни каждое своё убийство и проведи параллель. Малышка Бетти, которая сейчас протухает возле моей двери, убита не просто так. Не находишь сходства? Патрик был просто в восторге, когда увидел, что я сделала с этой девчонкой. — Раньше здесь было сердце, Вайолет! Была душа! — положив свою широкую, тёплую ладонь на грудь девушки, игнорируя её нарастающие от его прикосновений стоны, попытался достучаться до неё Тейт. — Ты умела любить и была для меня светом, которого я никогда не знал. Я любил тебя, Вайолет. — Господи! Какой же ты стал славный! Аж противно, — закатив глаза, презрительно фыркнула Вайолет, дёрнувшись в безрезультатной попытки выбраться из-под него. Потому что ей стало скучно. Тейт настроен решительно, будто действительно верит, что она изменится. А пытаться развратить недотрогу в её планы не входило. Раньше он первый проявлял инициативу и брал её так восхитительно жёстко, наказывая за каждую её жертву, что перед глазами в буквальном смысле темнело от наслаждения. И она была готова убивать снова и снова ради таких мгновений. — Ты стал скучен, Тейт! Раньше ты был лучше. С тобой можно было повеселиться, жаль, что тогда я этого не понимала. — Я никогда не… — Что? — звонко хохотнув, перебила его Вайолет. — Ты никогда не убивал забавы ради? Мне это порядком надоело! Каждый раз одно и тоже: новые соседи, развлечения, смерть и ты, следующий за мной по пятам после убийства и пытающийся донести какую-то светлую мысль. Но ни разу не попытавшийся остановить меня. Надоело! — Вай, я люблю тебя! Услышь, что я говорю, так дальше не может продолжаться, дом привлекает слишком много внимания! Твои игры привлекают много внимания! — Отпусти меня, — взъерепенилась девушка, упираясь ладонями в его грудь. Но он не двинулся с места, продолжая всё также вглядываться в её прекрасные, жестокие глаза. Чувствуя, как эта жестокость отравляет ядом отчаяния его сердце, и он горит в своих бессмысленных надеждах. Смотрит, будто умирая ещё раз и разрываясь на части. — Я не смогу тебя спасти… — Меня не нужно спасать! Ты глуп и слеп, раз считал иначе! Я сама выбрала свою судьбу, влюбившись в тебя однажды и продолжая любить! — Это не любовь, это яд! — И отравил меня ты! Не притворяйся, будто не замечаешь сходства в моих развлечениях с соседями, с твоим прошлым! Я твоё отражение, Тейт! Быть может, более жестокое и изощренное! И каждый раз, глядя на новую жертву, новый кровавый след, оставленный мной для тебя, ты понимаешь, что смотришься в зеркало! И я очень надеюсь, что увиденное не вызывает в твоей тёмной душе удовлетворения. — Так это наказание?! — Это возмездие! Я — это ты! Я та, кем ты меня сделал. Ты считал меня ангелом, но, Тейт, я давно пала во тьму! И знаешь, что было хуже всего после того, как я прогнала тебя? — тихо, практически одними губами спросила Вайолет, чувствуя, как предательские, непрошеные слёзы заволокли глаза. — Хуже всего было изображать спокойствие, слышать твои признания в любви и мольбы простить, когда в душе тихонько сходишь с ума. И поверь, я достигла границы своего безумства! А теперь прощай, любимый, до следующих соседей! И произнеся эту фразу, навсегда высеченную в памяти Тейта, девушка растворилась в воздухе, оставив после себя лишь лёгкий вишневый аромат её кожи, смешанный с кровью. Тейт не спасёт её! И это его вечное наказание! Видеть любимую девушку с жестокой маской смерти на лице. Видеть в ней своё отражение!