Такие, как она, сияют на Бродвее. Такие, как он, загибаются в Бруклине. Таким, как она, горло сдавливает жемчужная нить. Такие, как он, выгрызают себе путь. Такие, как она, могут лишь мечтать о таких, как он. Такие, как он, задыхаются от мыслей о таких, как она.
Нью-Йорк встречает Веронику Лодж тёплыми объятиями тёти, пасмурной погодой и хмурыми прохожими. Этот город — город контрастов, и Вероника вновь в этом убеждается, когда возвращается в «Большое яблоко» — место, которое раньше было домом. — Моя девочка, — Сесилия улыбается и протягивает к племяннице руки, — вернулась. — Тётя, — Вероника улыбается в ответ и крепко обнимает её в ответ, вдыхая запах любимых духов Сесилии. Спустя столько времени она до сих пользуется только одними духами — «Cherry in the air» — и это вызывает чувство ностальгии, — я тоже рада тебя видеть. — Ну, рассказывай, что сподвигло уехать тебя из Ривердейла кроме отца-тирана, — Сесилия приобнимает племянницу за плечи и смеётся. — Университет, — Вероника закатывает глаза на слова тёти. — Я несколько лет мечтала поступить в Академию Искусств. Но, ты права, мой папа поспособствовал моему переезду сюда. Я планировала провести лето в Ривердейле и приехать в Нью-Йорк с началом нового учебного года, но «отец-тиран» ускорил события. — И хорошо, что так, потому что я хочу показать тебе этот город так, как ты его ещё не видела. Сесилия предвкушающе улыбается. По коже Вероники ползут мурашки.***
Вероника думает, что оставила Ривердейл позади, перевернула страницу в этим местом в своей жизни и начала новую. Думает так до того момента, пока Шерил Марджори Блоссом не врывается в её жизнь огненным вихрем, хватает за руку изящными и ухоженными пальцами (ярко-красный маникюр — константа в жизни) и словно не на вечеринку приглашает, а на казнь, выдаёт: — Завтра у меня и Арчи годовщина. Мы уже год вместе. Скажу честно — я не планировала тебя приглашать. — Почему? — Потому что ты, Вероника, его бывшая. Вы встречались с ним, и он был по уши в тебя влюблён. — Ты видишь во мне конкурентку? — внезапная мысль посещает Лодж. И она оказывается права, потому что Шерил склоняет голову и мило улыбается. — Вижу. — До сих пор? — До сих пор, — подтверждает Блоссом. — А Бетти? Ты бы её пригласила? — Уже пригласила. Она не ты, Вероника. Арчи сам отшил её, и я не сомневаюсь в том, что она для неё всего лишь друг детства. А ещё я не сомневаюсь в Арчи. — Арчи сказал тебе пригласить меня? — А ты невероятно проницательна, Ронни. И ещё кое-что — его лучший друг так же будет на этой вечеринке. Только попробуйте оба что-нибудь выкинуть, я придушу и тебя, и его. — Сочувствую Арчикинсу, — хмыкает Вероника. Шерил закатывает глаза и отпускает локоть Лодж. — Вечеринка — костюмированная, — бросает напоследок Блоссом и по-королевски удаляется. Вероника смеётся.***
Она и Кевин Келлер вдохновляются «Острыми козырьками», которых посмотрели на выходных за бокалом красного полусладкого и нарезанными фруктами, когда думают над костюмом Вероники. — Красотка, — целует её в щеку Кевин, наблюдая, как Ронни крутится перед зеркалом в платье из прошлого века. — Моё лучшее творение. — Это в сотни раз лучше мумий, ведьм, вампиров и зомби, — Вероника подкрашивает губы помадой оттенка марсала и подмигивает своему отражению. — Надеюсь, что кто-нибудь на вечеринке поймёт, каким сериалом я вдохновилась. Она, однако, удивлена костюмами присутствующих на годовщине, потому что мумий, ведьм, вампиров и зомби гораздо меньше, чем она рассчитывала увидеть. Бетти сидит возле барной стойки в образе Алой ведьмы и приветливо машет Лодж рукой, когда видит её. Вероника машет в ответ и решает подойти к Купер позже, чтобы скоротать вечер. Сами же «виновники» торжества копируют пару из «Титаника». Губы Арчи растягиваются в улыбке, когда Вероника обнимает его и вручает подарок — она преподносит ему и Шерил неделю в Венеции, потому что Вероника Лодж может позволить себе баловать близких людей. — Почему Кевин не пришёл? — спрашивает у неё Шерил, благодаря за билеты. — У него планы на вечер. Я звала его с собой, но таинственная незнакомка оказалась сильнее меня, — пожимает плечами Вероника и интересуется: — Здесь есть тихое место? — На балконе в нашей спальне, — Шерил достаёт ключи от комнаты из кармана платья и вкладывает их Веронике в руку. — Переночуешь? — Боюсь, что ты убьёшь меня, если я останусь ещё и на ночь. — Умные и проницательные девушки прекрасны, — Шерил делает ей своеобразный комплимент и направляется к новым гостям. Ронни закатывает глаза и сбегает на балкон. Балкон оказывается занят брюнетом в костюме и пальто. Вероника сглатывает и замирает на его пороге, не решаясь войти или вернуться в комнату. — Не стой на пороге. Я не кусаюсь, Вероника Сесилия Лодж. — Джагхед Джонс, — она закрывает за собой дверь, сбрасывает с ног туфли и садится рядом с Джагхедом, — Третий. Какими судьбами? — Ради Арчи, а ты? — У Шерил всегда вкусное шампанское, — Вероника склоняет голову и улыбается. Джагхед поворачивает голову и смотрит на неё, не сводя глаз, — хоть она меня и не переваривает. Куда ты поступил? — Академия Искусств, — отвечает ей Джагхед, и Вероника вздрагивает, потому что ей кажется, что совпадений не бывает. — Видел тебя пару раз. — Я не видела. — Увидишь, если будешь наблюдательной, — он щурится. — «Великий Гэтсби»? — А ты у нас Шерлок Холмс? — Вероника скептически оглядывает его и задерживает взгляд на кепке. — Или же… Да ладно, это… — «Острые козырьки», — подтверждает Джонс, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку. — Мне понравился сериал, вдохновился главным героем. Как и ты, я смотрю. — Мы прямо как пара из «Острых козырьков», как Томас и Грейс, — срывается с губ Ронни. «Это же надо, — думает она, — что нам нравится одно и тоже, невзирая на то, что мы словно с разных планет». — Тогда ты знаешь, как у них всё закончилось, Вероника, — словами Джагхеда можно разбивать все девчачьи мечты. — Я знаю, но я думала не об этом, а о том, что она тоже изначально не испытывала симпатию к Томасу. Со временем она поняла, что он не такой уж и плохой, как ей его описывали. — Грейс ему сразу понравилась. Он продолжал её любить два года спустя, пусть она и разбила ему сердце. Веронике кажется, что их разговор зашёл не в ту степь. Да, они обсуждают персонажей, но слова двусмысленны, и ей кажется, что Джагхед говорит не об агенте под прикрытием, а о ней самой. Джагхед, очевидно, думает о том же, потому что резко замолкает и переводит тему: — Костюм Реджи — отстой. — Костюм соответствует тому, кто его носит. Он запрокидывает голову и хрипло смеётся. Вероника ловит себя на мысли, что смотрит на его кадык. Ей богу, как же это странно, что он смеётся над её шутками.***
Джагхед сидит на лекции, расставив ноги и запрокинув голову. Рядом с ним сопит Эйда — его однокурсница и просто хороший человек, у которой такая же страсть к фотографии, как и у него. И вообще, с Эйдой можно неплохо скоротать субботний вечер: выбраться в парк, сделать фотографии и засесть в кофейне неподалёку от университета. — Вау, вот это красотка, — раздаётся рядом голос Аллена — ещё одного однокурсника. — Интересно, кого это она ждёт. — Нормальные на ней туфли… Услышав эту фразу, Джагхед поворачивается и смотрит в окно, где Вероника Сесилия Лодж стоит рядом со своей машиной и знаком «Парковка запрещена» и ослепительно улыбается в своём чёрном шёлковом комбинезоне и чёрных туфлях-лодочках. Улыбается ему, потому что её улыбка становится ещё шире, когда она видит, что он смотрит на неё. — И чего ты ждёшь? — раздаётся сонный голос Эйды, которую будит суматоха из-за Вероники. — Давай, Джонс, иди к ней. — У нас лекция, Эйда. И потом, мы даже и не друзья, чтобы я срывался к ней… — И что? — выражение лица Эйды из разряда «Господи, что за дурак». — Сделай что-нибудь безумное, не думай об ограничениях! Прости бери и делай! И потом, миссис Стюарт всё равно, кто посещает её лекции, потому что это — самое скучное занятие на свете. Джагхед вновь смотрит на Веронику. Она улыбается, показывает ему ключи от машины, что держит в руке, и призывно машет рукой. Он вздыхает, чертыхается, хватает вещи и покидает аудиторию. — И что это было? — интересуется Джагхед, садясь в машину. Вероника с улыбкой пожимает плечами и выезжает на дорогу. — Не знаю, просто настроение хорошее. — Ты — странная, ты знаешь? — От странного слышу. Вероника Лодж — девушка-загадка с глянцевой обложки журнала и с черно-белым фильтром на фотографиях. Она включает какую-то попсовую песню и негромко подпевает исполнителю, пока Джагхед осматривает Нью-Йорк. — Арчи не показывал тебе город, когда вы переехали? — Вероника замечает его взгляд и то, с каким восторгом в глазах Джагхед любуется зданиями, витринами и прохожими — настоящий рай для фотографа. — Арчи «Добраться только из пункта «А» в пункт «Б»» Эндрюс не создан для того, чтобы устраивать экскурсии. — Мне показать тебе город? — задаёт вопрос Вероника, а затем одёргивает себя: чтобы Джагхед согласился провести время с ней? Он удавится, чем согласится провести с ней время. Но Джагхед нарушает все мыслимые и немыслимые законы, говоря: — Покажи. Вероника вновь улыбается (на этот раз, Джагхед, уверен, что искренно) и начинает рассказ со стандартных мест для посещения, заканчивая своими любимыми. Они оставляют машину где-то в начале улицы и идут по авеню. Вероника улыбается, смеётся и жестикулирует, подробно рассказывая про каждую витрину, про каждый магазин, про каждый закоулок. Она выглядит настолько беззаботно и счастливо, что Джонс не выдерживает и достаёт фотоаппарат, несколько раз фотографируя Ронни, когда она склоняется к одной из витрин и что-то рассматривает. Дождь подкрадывается незаметно, и Вероника ахает, когда её дорогущие лодочки оказываются в воде, но Джагхед решает эту проблему, обхватывая Веронику за талию и помогая ей переправляться через лужи. Она зажмуривается и утыкается лбом ему в плечо, пока они разбираются с лужами и укрываются под навесом. — Мы не дойдём до твоей машины, — произносит Джонс, убирая мокрые пряди волос с лица ладонью. — И что ты предлагаешь? — Мой дом недалеко. Точнее, наша с Арчи квартира. — Что ж, веди меня в вашу крепость, — она кивает ему и обхватывает себя руками за плечи. Арчи с потрясением открывает и закрывает рот, глядя на сидящих перед камином парочку. Он решает, что ему мерещится, поэтому поскорее уходит в свою комнату, вызывая смех у Вероники и Джагхеда. Она кутается в серую кофту Джонса (самое главное, кофта сухая) и прижимает колени к груди, смотря на пламя. Вероника — домашняя, и Джагхеду нравится то, что он видит. Никаких тебе бордовых помад, жемчужных нитей и глянца с обложки журнала. — Спасибо, — Вероника заправляет за ухо прядь влажных волос и смотрит на Джагхеда. — Не за что. Она кивает и возвращается к рассматриванию пламени в камине, а Джагхед сглатывает, потому что Вероника Лодж начинает занимать его мысли. Как и в школьные годы. Чёртова влюблённость никуда не делась.***
Арчи Эндрюс никогда не умел держать язык за зубами. И не научился. Это Вероника понимает тогда, когда сидит на кровати и читает журнал, а Шерил Блоссом стоит в дверях её комнаты с выражением лица «Что ты натворила?». — Что? — Вероника вздыхает и откладывает журнал в сторону. — Арчи рассказал мне о том, как мило вы ворковали возле камина в их квартире. Меня чуть не стошнило, пока я слушала эту чудесную историю. — Арчи, ты трепло, — бормочет себе под нос Вероника. Шерил закатывает глаза и в следующее мгновение оказывается рядом с Вероникой. — Вероника, у меня есть определённые правила, и я им следую, — Шерил хватает Веронику за руки, поднимает их и буквально выплёвывает ей в лицо: — Первое, не поднимай трубку. Ты знаешь, он звонит лишь когда он пьян и одинок. Второе, не впускай его. Ты должна выставить его прочь снова. Третье, не будь ему другом. Ты знаешь, что утром проснешься в его постели, и, если ты поддашься ему, тебе не справиться с ним. Блоссом щурится и опрокидывает Лодж на кровать, забираясь на неё с ногами. — Напоминай себе эти правила, Вероника, иначе будет слишком поздно. Джонс разобьёт тебе сердце, и ты останешься одна. — Шерил, ты действительно поехавшая. — Вероника, а ты действительно идиотка, если не понимаешь, что происходит между вами. — Хорошо, и что происходит между нами? — Джагхед был влюблён в тебя в школе. И, как мне кажется, это всё ещё продолжается. Вероника вжимается в матрас.***
— Нам надо поговорить. Джагхед пожимает плечами и поднимается с дивана следом за Вероникой. Они пробираются сквозь толпу танцующих, и она ведёт его наверх, в жилые комнаты этого огромного дома, который они сняли, чтобы отпраздновать День рождения Шерил. Вероника закрывает дверь в комнату и поворачивается к Джагхеду, ставя стакан с виски на столик. — Арчи рассказал мне. — Рассказал что? — Ты, оказывается, был влюблён в меня. — А ты веришь всему, что говорит Арчи? Ещё и пьяный? Вероника, он выпил половину бутылки виски, — Джагхед стоит посредине комнаты, вздернув бровь. Вероника вздыхает и подходит, смотря в глаза. Свет от пламени в камине красиво оттеняет её лицо, очерняет волосы и подчёркивает скулы. — Виски, Джагхед, хорошо развязывает людям язык, — лучшая защита — нападение, чем и пользуется Вероника, — поэтому я не сомневаюсь, что Арчи был прав, потому что Бетти подтвердила его слова. — Бетти влюблена в Арчи, Вероника. Она подтверждает любые его слова, если ты ещё не заметила. — Я разбила тебе сердце, — прерывает его Вероника дрожащим голосом, — когда начала встречаться с Арчи. — Оно уже было разбито, — замечает Джагхед, — потому что Бетти до тебя приспичило показать ему, что она счастлива и без него. И показать со мной. Он понимает, что прокололся, потому что Вероника смотрит с таким потрясением на лице, что можно фотографировать и в рамочку на стенку. «Оно уже было разбито до тебя». — Это… — Но это в прошлом, — Джагхед старается выплыть. — Ты так уверен? — Что ты мне не нравишься? Раньше не был, но сейчас уверен. Так что, Вероника, допивай виски в своём стакане и возвращайся к друзьям. — Мне хватило и одного бокала. Она подходит ближе, нарушая границы личного пространства, и накрывает губами его. Это их второй поцелуй, и Вероника в очередной раз проявляет инициативу. Джагхед отвечает кладёт ладонь ей на талию и толкает Лодж к стене, к которой её прижимает. — В самом деле хочешь лишиться девственности с пьяной и богатой Вероникой Лодж? — шепчет она ему в губы, урвав несколько секунд. — Да, — хрипло отвечает ей Джагхед, а затем отстраняется и приподнимает бровь: — Погоди, что? — Джеллибин сказала, что ты… Ну… Джагхед хрипло смеётся и жадно целует её. — Поверь, я точно не девственник. Он вновь целует Веронику, и она берёт его за руку. Пальцы Джонса торопливо скользят по талии Лодж и нащупывают язычок молнии, за который он и дёргает. Джагхед стаскивает лямки платья с её плеч и, наклонившись вперёд, прижимается губами к левой лопатке Вероники в каком-то благоговейном поцелуе, на что она тихо смеётся и прижимает его голову к своей груди. Джагхед ложится на спину и увлекает её за собой на пол, Вероника садится сверху и стаскивает с его волос шапку, наклоняется и целует. Его пальцы исчезают под юбкой, и Вероника зажмуривается и резко выдыхает, пока её пальцы нащупывают ремень и расстегивают джинсы Джагхеда. Он запрокидывает голову, а Вероника прикусывает его плечо так, что проступает кровь, чтобы не звучать очень громко и не рассказать всему дому, чем они здесь занимаются, пока именинница внизу принимает поздравления и получает подарки. От его хватки на бёдрах наверняка останутся синяки, и Вероника знает, что Кевин обязательно их увидит (потому что Кевин внимательный и чуткий) и завалит её вопросами, но Вероника так же знает, что она выдержит его допрос. Ей кажется, что Джагхед везде: его пальцы на её бёдрах, его губы накрывают её, а ещё Джонс, кажется, въелся в кожу. Его тяжелое дыхание (из-за неё, что с нескрываемым удовольствием отмечает Вероника) — лучшая музыка за сегодня, как и рваные глубокие движения. Он осторожно опускает её на пол, и Вероника сворачивается у него под боком, кладя голову ему на грудь. Джагхед запрокидывает голову назад и часто-часто дышит. Ронни вновь ловит себя на мысли, что пялится на него, а точнее — на его кадык. — Я как-то спросила тебя, — начинает она, быстрее него восстановив сбившееся дыхание, — какая твоя любимая сцена в «Острых козырьках». Ты мне так и не ответил. — Моя любимая сцена, — он так же часто дышит, давится воздухом и смеётся, — только что была. — Да ладно, — Вероника поднимает голову и смотрит ему в глаза, пытаясь найти в них опровержение его словам, но он не врёт. — Забыла подушить тебя, как это делала княгиня. — Успеешь, — Джагхед обнимает её одной рукой, а пальцами второй скользит обнажённому плечу Лодж. — А твоя любимая сцена? — Дай-ка подумать… — она улыбается и вновь кладёт голову ему на грудь. — Пожалуй, когда Томас и Грейс танцуют у неё дома. — Так и знал.***
— …Да ладно?! — удивляется Кевин, когда он и Вероника завтракают на балконе. Сесилия готовит на кухне яичницу и негромко напевает себе под нос. Вероника с улыбкой пожимает плечами. Келлер хлопает в ладони, подсаживается к подруге и кричит: — Я так и знал, знал, чёрт возьми! — Кевин! — Чего с утра раскричался? — на балкон заглядывает Сесилия с яичницей на тарелке. — Перебудите всех соседей, миссис Уайт опять будет ругаться… — У Вероники появился парень! Теперь уже очередь Сесилии хлопать в ладони и кричать. Вероника смеётся, когда её с двух сторон зажимают Кевин и тётя. — И кто этот счастливчик? — Прекрасный парень, тётя. — А у тебя неплохой вкус, — одобрительно кивает женщина. — Вся в меня, племянница. А если скажешь, кто это, то я буду любить тебя ещё больше. — Я бы пока хотела оставить наши отношения в тайне, — Вероника делает глоток кофе и пожимает плечами. — Я хочу наслаждаться тем, что он принадлежит мне и только мне. — А я и не знал, что Вероника Лодж ещё та собственница. — Ты много чего обо мне не знаешь, Кевин.***
Вспышки ослепляют, и Вероника крепче сжимает пальцами приятную ткань пиджака Джагхеда. Рядом жмурится Арчи и прикрывает глаза ладонью, потому что фотографы, кажется, решили их ослепить. Шерил вцепляется ему в руку, продолжая гордо смотреть на фотографов. «Настоящая львица, — думает Вероника, когда её с другой стороны обнимает Кевин, а рядом мелькает светлый хвостик Бетти. — Или настоящая змея. Сложно определиться». — Господи, когда уже этот дурацкий приём закончится? — стонет Арчибальд, когда их отпускают и начинают фотографировать других студентов. — Он только начался, — невесело хмыкает Бетти. — Готовься улыбаться, Арчи. И дежурно отвечать на все вопросы. — Мы можем сбежать? — произносит Джагхед на ухо Веронике, когда она стоит возле шведского стола и тянется к бокалу с шампанским. Вероника смотрит на него из-под завитой чёлки и кивает. В конце концов, ей эти приёмы, как «нью-йоркской золотой девочке», уже давным-давно приелись. — Хоть на край света, — Веронику больше не интересует бокал. Её интересует Джагхед Джонс.***
Вероника — это хриплый смех, бежевые туфли-лодочки, которые она умудряется надевать каждый раз, когда на улице дождь; чёрное платье-футляр и изогнутые в улыбке-ухмылке бордовые губы. Она лежит рядом с ним на кровати в короткой шелковой пижаме, состоящей из майки на тонких бретелях и шортах, наблюдая за событиями в «Острых козырьках», в сериале, который они решили недавно пересмотреть. — Почему мы вместе? — спрашивает Джагхед. Его ладонь покоится чуть ниже талии Ронни, и ему очень даже удобно. Вероника переводит взгляд с героев в сериале и смотрит на Джонса, загадочно спрашивая: — Спроси себя: «Хочу ли я знать?». Если да, то я отвечу. — Хочу, — срывается с губ Джагхеда прежде, чем он понимает, что говорит. Вероника убавляет звук и мягко поворачивает Джагхеда к себе за подбородок, заставляя заглянуть в глаза. Вероника Лодж выглядит необычайно серьёзно. — Тебе кажется, что мы с разных планет, да, если не миров? Что там говорят? «Женщины с Венеры, а мужчины — с Марса»? Я и сама до недавнего времени думала, что это так, потому что мне казалось невероятным понимать тебя и, более того, признаться себе в том, что ты мне нравишься. А ещё… Я не верила в любовь с первого взгляда, считала это банальностью, но когда увидела тебя в кафе, то мой желудок сделал сальто. — Господи, я так ревновал тебя, когда ты пошла с Арчи на свидание. — Это самое прекрасное признание в любви, что я слышала, — Вероника улыбается, осознавая, что в них есть что-то предначертанное звёздами. В том, как Джагхед смотрит на неё, когда они остаются наедине. В том, как он цитирует ей сонеты Шекспира, которого не любит от слова «совсем», но потому, что ему нравится видеть сияющие глаза Вероники. В том, как они гуляют по вечернему Нью-Йорку в новых районах, чтобы не столкнуться со своими друзьями и насладиться друг другом. — Это не то признание в любви, Вероника, — он обхватывает её лицо ладонями. Брови Вероники приподнимаются, — которое я хотел тебе сделать. Я люблю тебя, Вероника Лодж. И я уверен, что мы справимся, потому что у меня есть ты, а у тебя — я. — Справимся, — тихо подтверждает Вероника и облизывает вмиг пересохшие губы, расплываясь в улыбке. — Люди называют это «любовью»? — Да.