Дарлинг

Вот и новое время в жизни: Точка старта — начало года. Отзвучала тоскливая тризна По мечтам и несбыточным мыслям. В ложке уксуса я — сода. Я нашла себе дело на зиму, Чтобы больше не быть обузой. Чтоб внутри и не жгло, и не ныло… Сколько можно мне быть унылой? Не пора ли расстаться с грузом? Сколько можно мечтать о странах? Из себя мнить поэта с даром? Стала взрослой я слишком рано? Исключительна и желанна? Не нужна никому и даром. Я посредственность, как и сотни. Я на фото в толпе бликую. Я затеряна в подворотнях. Не отсвечиваю в бессчётной. Все блефуют, и я блефую. Уж пора бы смириться, дарлинг. И понять: детства песенка спета. Ты обычна. Не уникальна. По иллюзиям тризна печальна, Но подпой, ты ведь знаешь куплеты. Только мысли с мечтами ноют, Что им тризна? Им хочется вдоха Кислорода и солнца, и волю. И не рады они под конвоем Покидать мою голову. Грохот Раздаётся с подстанции где-то. Это горькие слёзы вёсен: Плачут звери по позднему лету, Плачу я по разгульному ветру, Плачут иглами ветки сосен. Как бы символ, как понедельник Мне рассвет электрически светит. Я по жизни вечный бездельник, Всё живущий в четверг осенний. Где ты, пятница мая? Где ты? Чёрт не брал мои лучшие годы, Я сама отдала их чёрту. Не искала и знаний, работы. Моё хобби — искать заботы. Из всех мук мои — низшего сорта. Я всё думала, что останусь. Все умрём. Но со мной-то не будет… Мой Господь, а будет ли старость? Он молчит. Я молчу. И не каюсь. А вокруг умирают люди. Надо делать дела, шевелиться. Я же делаю вид: мне пятнадцать. Мне бы паззлы, вязанье, играться, Мне планшет бы хороший и спицы, Мне по кнопкам бы ноута клацать. Таковы мои двадцать два года. Я в конце. Или снова у входа?