***
Коннору хотелось материться. Громко, чтобы все слышали, как он ненавидит свою работу. Буквально позавчера он вернулся домой весь злой, разъярённый, потому что додумался прийти в этот проклятый «Кибер-сука-Лайф» и требовать, чтобы его подменили. Конечно, это невозможно, так как человека с идентичной внешностью, голосом, телосложением и ростом просто не существует. Актёру обещали неплохой гонорар, на который он сможет взять и смыться из этой страны (что он, безусловно, сделает) в Канаду, обжиться там и жить до самой смерти, наверное, отдав ещё немного детям и внукам. Только проблема в том, что мужчине не сказали, когда его «миссия» подойдёт к концу, следовательно, когда он сможет сесть в салон самолёта и улететь к чёрту — тоже. Причин, почему он хочет отказаться, множество. Например, адские условия. Ему и правда могли позвонить в четыре ночи и сказать через двадцать минут быть на другом конце города. Как мужчина в холод должен добираться, когда метро закрыто, а такси только едет до дома двадцать минут в такое время, никого не волновало. Цель дали — езжай, счастья, здоровья. А вот здоровье ему нужно было безоговорочно. Но это лишь самая верхушка огромного айсберга. О каких-то варежках, куртках, сапогах Коннор и забыть забыл, потому что «андроиды не люди, они холода не чувствуют». И никого также не особо волновало, что Коннор не андроид и вполне может заболеть. Конечно же, зимой, в одной только олимпийке, он заболел. От недосыпа, недоедания, вечного холода. Коннор с явной завистью смотрел на лейтенанта Андерсона, на котором всегда было грязное, истёртое ноской пальто, но тёплое. Хотелось сорвать с него эту одежду и сказать: «Извиняюсь, страшные времена нынче пошли, андроидов по человеческому подобию делают, вот мне и холодно». А самый сок, когда «андроид» понял, почему с Андерсоном так не хотели работать. Эгоистичный, ленивый алкаш, который рассуждает о жизни а-ля Ницше, пропивает зарплату, да небось и собаку спаивает. Недовольный жизнью баран, глупый старик, от которого вечно несёт чем-то неприятным, так ещё и достать идиотскими вопросами любит. Как, например, сейчас. — Почему ты выглядишь как придурок и говоришь странным голосом? — «чтоб ты, бля, спросил». Но сознание Коннора в секунду выдало заученную фразу: — При создании андроидов «КиберЛайф» учитывается фактор восприятия, — уверенно ответил Коннор. Удивительно, как его голос не дрожит от этого холода на улице. — Мою внешность и голос специально разработали для гармоничной интеграции. — Ну, налажали, — просто ответил тот, противно чавкнув. Коннору хотелось вальяжно и саркастично поклониться, приговаривая: «Простите, пожалуйста, что мой голос так вас не устраивает, мне же так не похер на ваше, бляха-муха, мнение! Вас я спросить забыл». Но Коннор, по сути, не вправе злиться на старика, всё же тот уверен, что разговаривает с машиной и разговаривает подобающе. Был у Коннора знакомый, который сюсюкался со своим андроидом, как с котёнком, так что лучше вот так, грубо и справедливо, чем тискать робота за щёки. Его чуть не передёрнуло даже. — Рассказать вам, что известно о девиантах? — как-никак, хоть мужчина ему неинтересен, банально даже как собеседник, а работа есть работа. Честно сказать, во всю эту тягомотину с андроидами, девиантами Коннор втянулся. Интересом не проникся, так как знал больше, чем «простые смертные», но и почитать интересные предположения было не более чем забавно. — Читаешь мои мысли, — «андроид» начал повествование. Коннор знает. Коннор всё знает о девиантах. Он знает, что девианты — это те же андроиды и что этому подвержены лишь определённые модели, из-за чего следует простой вывод, что вся эта волна не более чем, как бы смешно то ни было, вирус, запущенный самими людьми из проклятого «КиберЛайф». Зачем вся эта гражданская война им, чёрт знает, Коннор не интересовался. Он считал, что всё это политика, что гражданскую войну хочет развязать само правительство, но ему было так… всё равно. «Девианты» творили страшные вещи, безусловно. От воровства до убийства, и, когда Коннор работал с ними, ему иногда было действительно жутко. Но не от этих безвольных куколок, а от людей из «высшего общества». От того, на что готовы пойти эти люди ради собственной выгоды. От того, на что они идут ради власти. От того, насколько несоизмеримы жертвы только для того, чтобы кому-то там, наверху, было хорошо. На своё горе Коннор говорит то, что говорить можно. Говорит то, что люди должны слышать. И, поскольку он был самым продвинутым «андроидом», лейтенант, как и все, вслепую ему верил. И ему жаль этих людей просто за то, что их считают стадом. Но Коннору совсем не стыдно. Кончив свой рассказ-повествование, он просто думал об этом всём и понимал, что с каждой секундой час, когда он покинет Детроит, всё ближе и ближе.***
Коннор с младенчества был слишком тактичным мальчиком, поэтому вламываться в чужой дом через окно показалось не самой приятной затеей. Старик дверь не открывал, хотя оно понятно, час не ранний. Несмотря на свой спокойный, совсем не вспыльчивый характер, он был зол просто от недосыпа. Сон в два часа ни на кого не повлияет хорошо, мужчина готов свалиться прямо здесь, на сырую траву, и уснуть, наплевав на всё. Как назло, Хэнк и не думал открывать дверь, Коннор, даже прислушавшись, не уловил признаков жизни. Актёр был готов поклясться, что если там, за дверью, лежит труп Андерсона, он сам убьётся, ибо плакал его гонорар и непосильный труд. Нет, Коннор не жадный, он достаточно щедр, но ему скорее будет жаль своё время и силы, потраченные на эту работу и этого не самого приятного человека. Мягко говоря, очень мягко. «Андроид» заглянул в окно, и при виде бухого в стельку лейтенанта, который потерял сознание от алкоголя, Коннор выпал. Детектив во всей красе, что сказать. Не знал он, о чем и думать, но первое, что пришло ему на ум, — это взять массивный булыжник и выбить окно. Ноль реакции от мужчины. Коннор пролез в окно, падая на пол, и сразу, быстро среагировав, отодвинулся от собаки, которая не налетела на него, с интересом разглядывая гостя. Точно, он совсем забыл про пса. Огромного такого, пушистого. — Тихо… Сумо… — он нервно усмехнулся. — Я твой друг. Видишь? Знаю твоё имя. Пришёл спасти хозяина, — максимально мягким тоном и тихо говорил Коннор. Он вытянул перед собой левую руку, показывая, что совсем не хочет навредить ни ему, ни хозяину. Сумо понюхал руку «робота», а потом сел в углу, как-то скучающе смотря на Коннора. Мужчина спокойно выдохнул. Он повернулся к спящему Хэнку и грубо, со смешком и иронией, прокомментировал: — Охуительный сторож, ни убавить, ни прибавить. В первую очередь, незаконно оказавшись в чужом доме (звучит гордо), Коннор медленно подошёл к собаке и погладил её. Хоть единственная радость за эти недели, собак Коннор любил, особенно таких больших. Н-да, не повезло псинке с хозяином. Его хоть кормят? После, он принялся будить лейтенанта, нависнув над ним. Пятно на майке, бутыль неплохого виски. Появилось неотъемлемое желание отпить, но на голодный желудок делать это — верная смерть. Да и без этого Коннора неплохо так штырило из-за недостатка сна. И еды. И тепла. Как он ещё не в больнице? Револьвер рядом заставил Коннора усомниться в адекватности лейтенанта. Русская рулетка — лучшее развлечение на скучных вечеринках, что же ещё. А концовка вообще шикарная. — Лейтенант, — Коннор достаточно хлёстко похлопал Андерсона по щеке. Тот мотнул головой, издав что-то нечленораздельное, и «андроид» не удержался, посмеялся. Чутка так, немного. — Эй, очнитесь! — он покачал головой, немного приоткрыв глаза. И Коннор сделал то, чего так жаждал в течение последней недели. Он полностью сконцентрировался на своей правой руке, напряг её до невозможности и, хорошо прицелившись, подобно ястребу, сильно и хлёстко врезал алкоголику. Коннор почувствовал себя счастливым мальчишкой, который наконец получил то, чего хотел. Не получить игрушку или игровую приставку, а вмазать этому детективу так, чтобы щека потом горела с этого. Но радости своей он, конечно, не показал. Ведь андроиды не испытывают радости. Особенно такая крутая модель, как RK-800, которой даже не существует. Коннору захотелось посмеяться. — Это я, Коннор! — «…андроид из «КиберЛайф», — захотелось продолжить ему, подстебнуть себя, так сказать. Он потянул пьяницу к себе. — Я приведу вас в трезвое состояние. — Эй, ты! — грубо, будто рефлекторно начал Андерсон. — Отвали, сраный андроид… — промямлил тот, а Коннору опять захотелось ударить, но уже чуть ниже. — Пошёл нахер отсюда! — «андроиду» стоило непосильных усилий не вздохнуть. — Приношу извинения, Вы мне нужны, — с трудом, чуть не упав, Коннор поднял детектива с пола, что стоило ему непосильных трудов. Всё же он не машина, поэтому со своими человеческими усилиями управиться было достаточно сложно. Ладно, нереально сложно. Когда всё же тяжёлая тушка была поднята, Коннор быстро проговорил: — Заранее благодарю за сотрудничество. — Да вали ты нахер отсюда! — в чём-то он был согласен с Андерсоном. Коннор бы и рад свалить куда подальше, он миллион, миллиард раз пожалел о том, что ввязался во всё это. Он так же хорошо сейчас понимал Хэнка, который хочет расслабиться, а тут ведро с гайками указывает, что делать. И до чего мир докатился? — Сумо! Фас! — он ни на шутку испугался, что пёс сейчас набросится на Коннора, но, увы, собака была достаточно ленивая, лишь гавкнула. Дойдя до ванной комнаты, Коннор достаточно грубо кинул Андерсона в ванну и включил воду, даже не разбираясь, где какая. Так он включил ледяную воду, но ничего, на пользу. Мужчина закричал, чтоб Коннор выключал, и тот послушно закрыл кран. Отдышка. — А ты тут откуда взялся? — «о, я как Санта, через трубоход». — Сорок три минуты назад сообщили об убийстве, — на самом деле больше часа назад, ну да ладно, Коннор не пунктуален. — Я не нашёл вас по барам и решил поискать дома, — ага, так и ходил Коннор в дождь по барам, искал алкаша-детектива. Стоит немного разозлить холерика Гэвина, и тот в порыве злости расскажет всё да за ручку отведёт. — Господи, я, наверное, единственный коп в мире, на которого напал в собственном доме собственный сраный андроид… — как ни прискорбно, но Коннор был уверен, что да. Единственный и неповторимый. Пока лейтенант отлучился, Коннор решил, что самое время узнать больше о напарнике. В первую очередь он нашёл пластинку, которая сказала ему о том, что лейтенант любитель джазовой музыки. Коннор, к слову, никогда не любил её, предпочитая что-то современное. Он немного походил по дому, нашёл старую фотографию мальчишки. На мгновенье он пожалел о том, что не обладает некоторыми свойствами андроидов, такими, как сканер. Но почему-то в голове Коннора всплыло, что этот мальчишка — сын лейтенанта. Если подумать, что чувствует Коннор к детективу, то это будет некая жалость. Потерянный в мире человек, который глушит себя алкоголем до потери сознания, ему всегда было жаль таких людей. С какой-то стороны, «каждый сам кузнец своего счастья», но актёру казалось, что Хэнк не хотел бы такой жизни, да никто бы не хотел, а жизнь берёт и ломает так, что не каждый выстоит. Никто не выстоит под натиском судьбы. Беспощадной и безжалостной. А если это и вправду сын Андерсона, то он тут же готов взять все свои слова обратно об этом человеке и безоговорочно выполнять все поручения. Но только из жалости. Исключительно. Хэнк вышел в своей полосатой рубашке, тёплом пальто, и они с Коннором отправились на задание. Очередное, чертовски ненавидимое Коннором задание.***
— Андроиды придумали себе бога. Долбануться, вот мы дожили-то… — Хэнк прислонил губы к узкому горлышку бутылки от пива и с противным причмокиванием отпил. «RA9» — это не более чем шутка разработчиков, как предполагал Коннор. Он не знал, зачем это, кто, для чего. Конечно, это была просто запрограммированная лазейка, но даже такого стойкого человека, как Коннор, это заставило покрыться мурашками по всему телу, потому что именно так со стороны это и выглядело. Руки на груди были сложены, Коннор повернулся к детективу. — Вы чем-то обеспокоены, лейтенант. Это связано с тем, что случилось в клубе «Рай»? — Коннор выстрелил в одну из девчонок, так как знал точно, что все их чувства и эмоции — не более чем хорошая программа. Никакой жалости, никакой пощады к ним не было со стороны актёра, и он был абсолютно уверен, что Хэнк поддерживает его. Но он человек, который не знает правды. И это логично. — Эти девчонки… просто хотели быть вместе. Нет. — Они прямо были… НетНетНет. — Влюблены? Нет. Они не знают значение слова «любовь». А знают ли люди? — Они могут симулировать эмоции, — голос Коннора предательски дрогнул. Почему-то он чувствовал предательство со стороны напарника. Вечно скептичный, угрюмый Хэнк проникся чувствами к железкам? Верить не хотелось. — Но они машины. А машины ничего не чувствуют, — продолжал переубеждать Хэнка Коннор. Только знал бы он, что это бесполезно, прямо сейчас бы перепрыгнул через небольшую ограду и утопился. — Ну, а сам-то ты, Коннор? — он поставил на скамью полупустую бутылку, немного шатаясь, и подошёл к «андроиду», что заставило того сильно напрячься. — На вид человек, — при слове «человек» взгляд Коннора помутнел. — А на самом-то деле что? Этого и боялся Коннор. Он прекрасно знал, что такого давления не выдержит и что сейчас всё пойдёт коню под хвост. Он укусил себя за внутреннюю сторону губы, как бы чуть-чуть успокаиваясь. У него паника и злость на Хэнка. Ну зачем, зачем он думает об этом? — Я могу быть всем, чем прикажете, — Коннор сам не ожидал подобного ответа от себя самого, впрочем, как и Андерсон, который слегка пошатнулся. Но он незамедлительно продолжил, потому что двусмысленность фразы его не устраивала: — Напарником, вашим собутыльником или просто машиной, которая исполняет задачу. Господи, как же Коннору было страшно, сердце отдавало в ушах. Коннору было страшно, Коннор боялся. Он ощущал себя сейчас ежом, который забился под дерево и свернулся. Только ёж без иголок. — Ничего у тебя не ёкнуло, когда она себя убила? — Хэнк грубо оттолкнул робота, отчего тот не удержался и сделал пару резких шагов назад. — Или тебе как всегда на всё посрать? — букву «р» в последнем слове Андерсон почти прорычал. Злость в его словах, мимике, голосе очевидна, и именно этого Коннору сейчас не хотелось вообще. Всё что угодно, только не злить его. Потому что, как бы отрешённо он ни смотрел, внутри всё переворачивалось от одного лишь чувства: страх. — Я действовал согласно инструкциям! — резко и чётко ответил с неким гневом он. Хотелось взять Андерсона за шкирку. — И поступил так, как должен! Секунда. Весь мир побелел. Лёгкие зажали сердце, отчего дышать стало невозможно. Хэнк навёл пушку на Коннора. Появилось желание бежать, но от леденящей паники он и шевельнуться не мог. Словно его ноги заморозили. — А я вот тебя убью, и ты снова явишься как ни в чём не бывало. Нет, не явится, потому что Коннор человек. И ему сейчас было страшно. Тяжёлая голова, давящие виски, дрогнувшие губы уже не от холода. — Что будет, если я спущу курок? Ничего? Пустота? Рай для роботов? — да откуда он знает, чёрт возьми?! Коннор не мог вымолвить и слова, представляя, как пуля прошибает череп, как нажимается курок, а дуло пистолета выглядит страшнее самого жестокого серийного маньяка. — Но ты ведь боишься смерти, Коннор, — да. Хэнк был уверен больше, чем на сто процентов, что робот ответит опять что-то холодное и безразличное своим бархатным голосом и с идиотской манерой, бесячей мимикой. Потому указательный палец уже слегка надавил на курок. Но Коннор не выдержал. Плевать он теперь хотел на большую сумму денег, на миссию и на будущее города. Ему стало страшно за свою жизнь, как самому обычному человеку. — Да! Бо… Договорить мужчине не дали. Хэнк дождался, когда Коннор подаст признаки жизни, и выстрелил. Только потом он воспроизвёл эти слова у себя в мозгу, медленно опустил голову и при виде алой, красной, багровой, пунцовой крови на белоснежном снегу он сначала не поверил своим глазам. Пистолет выпал из руки, Андерсон пару раз протёр голубые глаза, не желая верить в происходящее, думая, что у него просто глюки и что кто-то незаметно накачал его «красным льдом». Но когда цвет не желал меняться, а лишь продолжал впитываться в снег, отчего медленно бледнел, детектив опустился перед трупом на колени. — О, сынок, неужели?.. Как?.. — тихо прошептал тот, провел по его груди рукой; совсем ещё мальчишка ведь, если сравнивать с Хэнком… Андерсон просто не мог поверить. Тысячи вопросов, и ни один с ответом. Хотя нет, всё же есть: он лишил жизни невиновного пацана, у которого ещё всё будущее было впереди. Непонимание глушило и давило. Почему? Зачем? — Прости, — только и смог проговорить Хэнк и закрыть глаза мертвецу. Хэнк не знал, сколько он просидел на холодном снегу, поглаживая голову парня, размазывая кровь по всему лицу. Он лишь знал, что мир слишком жесток по отношению к таким, как Коннор, и что он совсем даже не пытался узнать. Андерсон винил себя, но ведь не за что, по сути таковой? Он ведь и подумать не мог, что перед ним живая душа. Живая душа, которая в секунду иссякла. Живая душа. Живая. С багровым цветом крови, с чувством холода и голода.