Случайности не случайны

      Высокие горы возвышались над не менее величественным густым лесом, в котором скрывалась деревня.       Через неё шло всего две дороги. Одна пешая в горы, а другая широкая, по которой приезжали или уезжали купцы или гости.       На окраине деревни располагалась площадь с рынком. По среди лавок с продуктами, одеждой и прочими товарами стояла единственная лавка с цветами. Небольшой двухэтажный домик: на первом этаже располагалась сама лавка с большими стеклянными окнами, которые чаще всего были раскрыты, а на втором — небольшая оранжерея, шкафчик и кровать (иногда хозяева оставались ночевать), на улицу выходило пара небольших окон.       Девушка со светло-русыми волосами присматривала за этим магазинчиком. Её бабушка являлась владелицей лавки, но за последние несколько месяцев ей стало сложно приходить. Мать девушки работала на дому, ремонтировала старые вещи или шила новые. Отец был лесником, часто оставаясь на ночевку в лесу.       По лесу и деревне промчался вой рога, что предвещало новых гостей. Соседние лавки явно оживились: шуршание, лязганье, возгласы. Девушка не обращала внимания, редко какой проезжий мимо путник заходил в цветочную лавку. Постепенно шум рынка становился все громче.       Прибыли новые купцы и странствующие воины.       Ближе к вечеру стало холодать, и девушка закрыла окна лавки. Не обратив внимание на звон дверного колокольчика, она продолжала осматривать цветы. Но так не услышав просьбы, девушка обернулась, и тут встретилась внимательными зелеными, и немного карими. Перед ней стояла девушка чуть выше её ростом: «Одежда явно поизносилась, значит много путешествует. Интересно одна или нет? Глаза необычные, в нашей деревне нет двух цветов, а если и есть приезжие… А прическа очень странная: слева коротко, а на макушке и с другой стороны длинные чуть ниже плеч, да какие-то русо-рыжие.»       У самой хозяйки волосы были до плеч. А глаза карие, но именно от них не могла отвести взгляд гостья.       — Добрый вечер. Я могу вам помочь? — Хозяйка словно не узнала свой голос, немного охрипший от непонятного волнения.       — Прошу прощения. — У гостьи тоже слышалась хрипотца, но девушка тут прокашлялась. — Добрый вечер. Простите за моё нашествие, но хотела узнать, что это за милая лавка, а тут такое чудо.       — Чудо?       — Цветы, я про цветы. — Волнение выдавало хозяйку с головой.       — Ааа, вы про цветы… — Кареглазной отчего-то стало немного грустно.       — Да… А можно с вами познакомиться?       Эти слова вылетели в одно мгновение, что бедная девушка не поняла, что от неё хочет новая знакомая.       — Конечно. Меня зовут Ева. А тебя? Вас?       — Чиса. И можно на ты. — гостья улыбнулась.       Чуть позже девушки весело болтали и шли в сторону дома Евы. Девушка рассказала о лавке, семье.       — В итоге бабушка отдает эту лавку мне. А мне приятно. Хотя есть тут некоторые особы. Один купец хочет отобрать место, но пока что не получается. Расскажи о себе.       — Ну, семья обычная отец пахарь, мама мастерица. У неё красивые украшения выходят. А я оруженосец. Конечно родителям было не по душе, но их радует тот факт, что девушек не посвящают в рыцари.       — А ты что в рыцарем хочешь быть?       — Хотела, точнее, потому что если носить доспехи, то это сущий ад, и уж извините, господа рыцари, вонизм.       Ева рассмеялась, потому что Чиса ещё и активно жестикулировала изображая все только сказанное.       Девушки расстались возле калитки дома Евы. И обе уходили с счастливыми улыбками.       Чиса приходила каждый день и помогала с лавкой. А после предложения поселится на втором этаже и вовсе переехала, становясь негласным охранником. Вскоре воины и купцы, с которыми приехала Чиса, отправились в путь. Девушка осталась.       Пролетел год. В один вечер девушки вышли прогуляться по лесу. Когда они возвращались с прогулки, то заметили дым над деревней в районе рынка. Чиса переглянулась с Евой и получив немой ответ помчалась вперед.       Ева тоже поспешила, но не могла успеть. Чем ближе она подходила к эпицентру пожара тем больше сердце екало. Она не дошла буквально десяти метров до горящей лавки, как оказалась в объятиях. Ева хотела вырваться, но ее не пускали. Она не помнила, как очутилась дома в своей постели.       На утро ее мама рассказала, что Чиса привела ее домой и была рядом пока Ева не заснула. А рано утром она куда-то отправилась.       Ничего не говоря Ева пришла к лавке, от которой остались погоревшие поленья.       Чиса сидела в окружении старых соратников, которые прибыли пару дней назад. И в нескольких метрах связанный по рукам и ногам тот самый купец со своими поддельниками, а вокруг него стояли разъяренные жители и купцы пострадавшие ото огня.       Никто не пострадал, но сгорело не меньше шести лавок. Чиса заметила Еву и встала. Губа была разбита, а кофта, которую Ева сама сшила под руководством матери на день рождения испачкана в золе и местами порвана. Кареглаза не долго думая подошла к подруге. Но подруге ли?       — И что тут происходит? — Девушка была расстроена.       — Ну, — Зеленоглазая замялась. — Просто я не смогла уснуть и пришла сюда. А тут этот тут как тут, ну и…       — Немного драка получилась. — Вступил бывший начальник Чисы. — Этот засранец пытался отобрать вашу лавку, а эта кумушка полезла с кулаками, когда поняла, что слова не помогают. А мы лишь подсобили.       — Спасибо. — Ева поблагодарила воинов, и тут же грозно посмотрела на Чису. — А с тобой отдельный разговор.       Взяв девушку за руку Ева быстрым шагом направилась к своему дому. И уже дома она отправила Чису в душ. Грязную одежду она конфисковала, новую положила рядом с полотенцем.       До конца дня Ева молча сидела в своей комнате, а Чиса чем могла помогала ее мама по дому.       — Ева.       — Что?       — Ужинать будешь?       — Почему ты стоишь за дверью?       — Ну, — дверь открылась, и в комнату зашла рыжая с подносом в руках, — я ужин принесла.       — Хорошо, раз ты принесла, то отказываться не буду. Дверь закрой за собой, пожалуйста.       Пока Ева ела, Чиса сидела рядом смотря в пол.       — Спасибо, — поднос с пустой тарелкой отправился на стол. — Но не думай, что тебя это спасет от серьезного разговора. Ты зачем полезла в драку?       — Он меня разозлил.       — Тем что хочет отобрать?       — Нет, он тебя и твою семью оскорблял, а тебя в особенности.       — Так это всегда… Так почему в этот раз не удержалась?       — Потому что он перешел все рамки дозволенного. Мало того, что сжег, так и смеялся, что ты станешь… Язык не поворачивается это сказать.       — Кем?       — Его служанкой.       — Что?       — Вот и я сказала «что?», потому что никто не имеет права обижать девушку, которую я люблю!       — Стой, что ты сейчас сказала?       Чиса подняла голову и посмотрела на Еву.       — Я тебя люблю… Извини, я пожалуй пойду.       Девушка направилась к выходу, но её остановила рука Евы. Они стояли и смотрели друг другу в глаза.       — Чиса… я…       Но ей не дали договорить чужие губы на ее собственных. Немного отстранившись, Чиса приобняла девушку за талию, прижимая к себе. Ева обвила шею зеленоглазой и снова поцеловала. Поцелуй не прекращался становясь все более страстным. Маленькими шагами девушки приближались к кровати, которую не заметили и свалились на её. Чиса прервала поцелуй и нависла над любимой. Но это было ровно до того момента, когда Ева вернув поцелуй, перевернула Чису на спину. Руки нижней блуждали по телу верхней постепенно сминая платье девушки.       В это же время руки Евы пробрались под кофту и гладили бока подбираясь к груди. Как только ладони накрыли полушария, кареглазая почувствовала стон сквозь поцелуй. И немедля больше не секунды, она стянула не нужную вещь. Перед ней лежала Чиса без верха, с дымкой в глазах. Такой расклад не понравился рыжей, и сев на кровати с девушкой на ее ногах, потянула платье вверх. На Еве остались лишь трусики. Руки зеленоглазой спустились по обнаженной спине к ягодицам и, смяв их, она прижала кареглазую к себе. А после встала, из-за чего Ева обвила Чису и руками и ногами.       Чиса с хрупкой ношей на руках залезла на кровать и опустила девушку на подушки. Во взгляде зеленых глазах читалась нежность вперемешку со страстью с толикой волнения. Ева лежала неподвижно, но ее возбужденное состояние выдавали те же эмоции в глазах и часто вздымающаяся грудь. От такой картины у Чисы перехватило дыхание.       И снова поцелуй. Быстрый, но такой необходимый. Поцелуями Чиса спускалась по подбородку к шее. Влажные следы вниз по шее с одной стороны, вверх с другой. Мочка уха оказывается в плену губ. Язык прошелся по краю уха. Руки тем временем изучали живот, бока, груди. Пальцы задели соски, и Ева выгибается на встречу, а ногти впиваются от новых ощущений в спину Чисы. Отчего получается непроизвольный рык и в шею впиваются поцелуем, и за ним следует язык.       Руки сминают груди, а губы спускаются к ключицам и ниже. Частое дыхание одной и сбитое — другой. Чиса захватывает губами один сосок, а второй — зажимает пальцами. Раздается первый стон. Тихий, но такой приятный для Чисы. Язык проходится всей своей длинной по горошинке. Дорожка поцелуев по ложбинке между грудей. Язык ласкает и второй сосок, пока руки блуждают по чужому, но такому родному телу.       Ева поддается ласкам, выгибаясь в спине. Рука Чисы двигается по бедру к колену и обратно, но по внутренней стороне, девушка поцелуями спускается вниз к кромке последнего элемента одежды. Ева руками сминает простыни, когда снимают последнюю преграду. Ноги сами собой сдвигаются закрывая самое сокровенное. Глаза до этого прикрытые, медленно раскрываются и внимательно наблюдают за тем как Чиса снимает с себя одежду.       Зеленоглазая осторожно приближается к лицу Евы и смотрит в эти покрытые дымкой карие глаза. Нежный поцелуй в губы, нежные ласки руками. И Чиса снова оказывается между ногами Евы, которые подрагивали от каждого касания. Поцелуи по груди, животу, по бедру, вокруг эпицентра жара. Рука Евы зарывается в волосах Чисы. Зеленые глаза смотрят на девушку. Спина выгнута, голова запрокинута, сбитое дыхание. Прекрасная картина.       И повинуясь желанию девушки, Чиса проводит языком снизу вверх, задевая комок нервов. Одной рукой приходится держать бедра, а другая сплетается пальцами со свободной рукой девушки. Стон слетевший с раскрасневшихся губ, говорит о верном направлении.       Язык вырисовывает замысловатые узоры, а Ева прогибается все больше. Тугой узел завязывается внизу живота. Ещё немного и в пространство комнаты вырывается последний стон и самый громкий. Дрожь проходит по всему телу Евы.       Чиса нависает над кареглазой, невесомо целуя в щеку. Прижимая к себе своё сокровище. Найдя край покрывала, заворачивает их обеих в одеяло.       Рано утром Ева просыпается первая на плече у Чисы. У ее любимой.