Полгода назад случился Намджун.
И Джин треснул. Не выдержал просто. Ушел в себя и закрылся наедине с кладбищем чувств. Он надеялся сдохнуть той осенью, но глупое тело продолжало дышать. Поздно. Намджун успел въесться подкорку головного мозга. Сам того не понимая, сжирал Джина, как неизлечимая болезнь. Проник в кровь и захватил каждую клетку тела. Парень не смог защититься своим иммунитетом. Он увял на глазах. Морально сдох. Кончился. Только смотрел на потолок в своей комнате и молил, чтобы он упал быстрее. Размозжил череп и стер из сознания чертову улыбку с ямочками. Не хотелось существовать. Не хотелось быть. Жить хотелось. Долго и счастливо в кольце любимых рук. Похоже, тогда он взял в руки первую сигарету и сделал затяжку. Дым обволок полностью. Никотин вызывает зависимость.Намджун тоже…
Если бы Джин мог выбрать, сдох бы при первой возможности. А так, уже полгода дохнет от Намджуна. Лучше бы выбрал наркоту. Ощущение свободы, счастья и легкости. Джин готов распахнуть грудную клетку лишь бы ощутить это. Он так давно не спал один. Без мыслей об одном мудаке, который ворвался в его жизнь и уничтожил все, что там было. — Будь добр, свали нахер из моей квартиры, — в полупьяном бреду произнес парень. Когда-то, Ким был милый и тактичный. Теперь же, он шлет свое воспитание куда подальше. Раньше, он был похож на мамочку. Бегал за Юнги и вымораживал своей заботой. Ему стоило диких усилий заставить Мина есть. Из-за него, ребра андеграундного рэпера перестали выпирать, как поребрики. Теперь ему похер. В первое время, Юнги чуть ли не светился от счастья и наслаждался свободой, но через неделю соскучился. Соскучился за вечно докучающим, жизнерадостным и заботливым Джином. Он вечно мешался и сбивал с мыслей, и вроде без него классно, но Юнги на пороге квартиры «мамочки». Дверь он все же открыл, но сразу же послал, а следом захлопнул с такой силы, что даже штукатурка обвалилась. За эти пару секунд Юнги понял, случился тотальный пиздец. Увидел синяки под глазами, бледность и торчащие ребра и понял, Джин кончился. И ему как бы ровно, спасибо, что отвязался, но какого-то черта на следующий день, он стоит напротив двери с пачкой дошика и кофе. Долго долбит в звонок. Юнги наконец впускают в квартиру и тут масштаб тотального пиздеца становится ясен. Вроде спросить надо, но как-то ровно. Он просто ставит чайник и пристально смотрит на Джина. Тот же думает, что когда сдохнет никто не заметит. Он к своим годам осознал, что нахер никому не нужен. Как слепой котенок открыл глаза. Усмехнулся с горечью открытию. Но, какого черта Юнги курит на его кухне? По-хорошему, надо послать его который раз за день. Джин лишь просит прикурить. Юнги курит мерзкие сигареты с ментолом. Кима бесит, но говорить этого он не собирался. Они смотрят в окно на летнюю ночь. И вроде природа говорит: «Живи, радуйся», — от этого и тошнит. Не совпадает с разрушенным внутренним миром. Осенью мозг ебется легче. Напрягает, что к депрессующему Джину присоединился и Мин. Все ничего, но он силой пихает еду и не дает утонуть в себе. Как бы парень не посылал, он не уходит. «Если, чувствуешь вину за Намджуна, вали отсюда», — сказал он однажды. Юнги только прикрыл глаза на затяжке и тяжело выдохнул дым. Он сам не понимает, почему посещает квартиру Джина раз в день-два. Юнги ищет оправдания в вдохновении. Сам себе не верит, но другу втирает. И тот видит вранье, но как-то ровно. Джину надоело быть заебанным. Почти год, он как овощ, сидит в квартире и молча курит с Юнги. Вроде отпустило и надо перевернуть страницу. Джин решается. Находит подработку в баре на полставки. Выслушивает пьяных посетителей. Теперь он по другую сторону стойки. Теоретически он в норме. На деле к выпивке тянет магнитом. И проблема уже не в Намджуне. Он конечно тоже присутствует, но больше хмурая осень доставляет. Джин честно терпит. Самобичевание заталкивает в самый дальний угол сознания и старается жить. Лениво протирает бокалы и выслушивает очередного подвыпившего мужика. И, вроде, так и должно быть. Он вернулся к обычной жизни, собрал себя по кускам, но блять… В толпе людей он замечает эту улыбку и все разлетается снова. Год начинает идти по кругу. Джин наливает себе кальвадоса и залпом выпивает. Взгляда не отводит. Это ловушка. Настолько роковая ошибка, но Джин поймает это только минут через пять. Когда улыбка превращается в хищную, а ее обладатель оказывается рядом со стойкой. Между ними от силы метр расстояния. Намджун смотрит пристально. Джин единым себя уже не ощущает. Слишком близко. — Может, повторим? — Намджун с неприкрытым интересом смотрит в знакомое лицо. — Да пошел ты, — зло шипит Джин и кидает тряпку, которой он недавно протирал бокал. Намджун стал постоянным посетителем бара. Джин больше не депрессует. Плывет по течению и мечтает закончить со всем. Парень за это время больше не пытался поговорить, за что мысленно получил миллионы благодарностей от Джина. Он просто потягивает дорогую выпивку, смотря на бармена, пристально и внимательно. Сначала Джин сломался под взглядом. Потом стал чувствовать себя максимально неудобно. Сейчас уже стало как-то все равно. — Как обычно? — Джин готовит стакан. В ответ кивок. Он ставит на стойку привычный виски со льдом. Устанавливает зрительный контакт. На улице зима, холод. В помещении не жарко, Джин часто жалуется, что мерзнет. Но под этим взглядом жарко. Ну или от батарей, которые включили вчера. Не столь важно. Они смотрят в глаза друг другу. За то долгое время саморазрушения Джин выстроил стену. Высокую и толстую. Он нагло ухмыляется. Смена окончена и нет смысла продолжать этот цирк. Возможно, он стал счастливее, поэтому больше не зависим. Неужели смог побороть зависимость? На часах время около 11. Юнги опять останется спать на диване в гостиной. Джин еще с первых дней освободил ему ящик в шкафу и дал комплект постельного белья. Завтра рано на работу, но никого не парит. Они как обычно, облокотившись на подоконник, курят, влипая в окно. — Как Хосок? — Джин тушит сигарету. Спрашивает чисто из вежливости. У Юнги, Чон Хосок. Не так как у него. Они нормальная пара. И вроде Ким счастлив за них, но зависть ощутимо бьет по вискам. Он часто задается вопросом, а почему не он? Почему Юнги? Коротышка с дрянным характером, странным увлечением и дефектом речи в виде шепелявости. Ответа не находит. Он рад за друга. Но не все мы святые, да? — Нормально — Юнги отвечает, так же из вежливости. Он знает, что Джина не колышет. Юнги нашел свое, пора свалить и забыть адрес квартиры, в которой тусит год, но Хосок не психует и не истерит. Он вроде как понимает, что между этими двумя. С одной стороны задевает, с другой знал на что идет. Выбивает звонок в дверь. Мин поворачивает голову к Джину и удивленно поднимает бровь. Тот равнодушно пожимает плечами. Он с неохотой идет к двери. Чувствует, что хорошего ждать не стоит. На пороге Намджун. Пьяный в хлам. Улыбается своими ямочками и опирается на косяк. В руке бутылка красного полусладкого. Джин выпал. Как на это реагировать, вариантов ноль. — Кто там? — Юнги высовывается в дверной проем. Все происходит мгновенно. Словно кто-то поджег спичку вблизи взрывчатки. Мин, будучи ниже ростом на полторы башки, хватает Намджуна за грудки. Он начинает наносить хаотичные удары и получает удовольствие. Джин замер. У него нет ни малейшего понятия как это блять понимать. С одной стороны бухой Намджун, который ввалился в его квартиру. С другой Юнги, который будто не яростью, а ревностью пылает. И это на его пороге. Если честно, ему так это все осточертело, что он бы с радостью пнул тощую жопу Юнги, чтоб они выкатились в подъезд и закрыл бы дверь. Джин честно склонялся к этому варианту. По итогу оттащил Юнги и отправил домой. Намека на: «Поговорим потом», — не было. Откровенно злой взгляд и прямое утверждение. Намджуна пришлось затащить в дом. Джин усадил незваного гостя на кухне. Вид у него был потрепанный, но улыбка не сползала с лица. Ким осмотрел его снизу вверх. Пара ушибов и разбитая губа. Не смертельно. Он взял сигарету из пачки. Последняя. Выругался про себя и закурил. Все это время, Намджун не спускал внимательного взгляда. Джин опирается поясницей о подоконник и спрашивает: — Зачем пришел? — У Намджуна вид потерянный. Будто заблудился и нечаянно зашел. Джин с ответом не торопит. Медленно затягивается. На самом деле ему так все равно какого черта Намджун забыл в его квартире, самый хороший вариант чтобы он свалил. Джин опять думает над тем чтобы выпихнуть его в подъезд. На часах два часа ночи. Погода ни к черту. Слишком холодно для этого пальто, свисающего с плеча Намджуна. Джин тыкает бычком в банку и кивает на постельное. Готовил для Юнги, а в итоге Намджун. На деле разницы ноль, потому что ровно. Намджун дотягивается рукой до ладони Джина. Крепко сжимает. В глаза смотрит искренне и с надеждой. — Может, начнем с начала? — Джин еле удерживается, чтобы не плюнуть ему в лицо. Руку не убирает. Юнги зашел на следующее утро. Потерянный какой-то. Он зашел на кухню, где Джин с Намджуном пили мерзкий растворимый кофе. Рядом была кружка для него. Ким слишком хорошо его изучил и знал, что он вернется. Юнги кивнул в знак приветствия и сел за стол. Атмосфера никак не изменилась. В одном помещении собралось слишком много пофигистов. Хотя лицо Намджуну начистить повторно хотелось. Он отделался какой-то разбитой губой. Юнги пригляделся. Раны обработаны. Наверняка работа Джина. Его это задело конечно, но виду он не подал. — Я уезжаю, — кинул равнодушно Джин. На него уставилось две пары удивленных глаз. — Что? — первый пришел в себя Юнги. — Вы меня заебали, — Джин встал и отнес кружку в мойку. — Я устал жить так, — он окинул взглядом присутствующих. — Так что будьте добры забыть этот адрес. Надеюсь не до скорой встречи, — он криво усмехнулся и закурил. — Какого черта, Ким Сокджин? — взвыл Намджун. — Давайте поговорим, — опять эта глупая надежда в голосе. — Поговорим? — Джин затянулся и выкинул сигарету в окно. — Поговорить надо было раньше. Тогда, когда это что-то возможно и могло изменить, — на его лице было столько боли, но Джин в мгновение нацепил безразличие. Юнги тоже рад бы поговорить, но в отличие от Намджуна знает он больше. Словами не поможешь никак. Юнги понимает, чего хочет Джин и принимает его решение. Намджун кажется не замечает ничего. Для него, Ким слишком сильный и равнодушный. За это хочется врезать ему еще раз. Прошла неделя с тех пор как Джин свалил. Сбежал, если быть точнее. По-хорошему надо было разобраться во всем, но Юнги его понимает. Его самого заебало все это и сбежать хочется дико, но пока держится. Мин не знает, что говорить и как оправдываться. После того как Джин съехал с квартиры, он продолжает и дальше приходить. Какого черта?! Сидит на ступеньке, курит и смотрит на дверь. Он помнит, когда выпал тот кусок штукатурки. Думает, надо бы залатать, а потом матерится. В голове каша. Юнги настолько херово. В это дерьмо он умудрился ввязать и Хосока. Он хочет головой в стенку с разбега. И давно бы так, но рядом Намджун. Так же приходит уже неделю и курит рядом. Возможно, у него желание со стенкой такое же. Убитый шибко. Как Джин когда-то. Юнги ухмыляется про себя: «Это карма, чувак». Они не разговаривают, только молча курят. Сидят и ждут чего-то, как верные псы. Джин не вернется в эту квартиру. Вряд ли они еще увидятся. Он давно уже хотел оборвать все связи. Так, какого черта они ждут тут? Джину после переезда более или менее нормально. Он уволился из бара не хотя, но пересекаться с Намджуном не хотелось. Ким устроился в кафешку через три квартала от его нового дома. Эта квартира нравится ему намного больше. Тут царит уют и веет домом. Саморазрушаться не хочется вовсе. Он выкидывает пачку сигарет в ведро. Теперь все хочется начать хорошо. Джин прогуливается до работы пешком. Ему нравится этот тихий спальный район. Его отпустило. Он попрощался с прошлым. Больше возвращаться туда не намерен. В кафе ему уютнее. Нет пьяных посетителей и атмосфера куда жизнерадостней. Здесь он не мерзнет. Возможно, он обрел внутренний покой. В один из дней он замечает за столиком в углу знакомое лицо. Хосок. Узнает его сразу, хотя лично они и не встречались. Тот его не видит, и Джин надеется, что обойдется. Чон сидит до конца смены и подходит к стойке. — Можем поговорить? — от него не веет враждебностью или чем-то таким. Только безразличие и дикая усталость. — Конечно, — Джин выжимает из себя улыбку. Меньше всего он хотел говорить с кем-то из прошлого. У него вроде как, уже вторую неделю гармония с собой и ни одной сигареты. Зачем он соглашается, сам не знает. Делает два кофе и идет к дальнему столику, спрятанному от любопытных глаз. Хосок молчит долго. На Кима не смотрит. Его больше интересует узор на пенке капучино. У парня также нет желания начинать разговор. Он не видит в этом смысла, но остается сидеть. Хосок не отрываясь от чашки начинает первым. — Что дальше будешь делать? — взгляд все же поднимает. Абсолютно не читаемый. У него мурашки по коже от такого. — А, надо что-то делать? — он вернул себе безразличное лицо. На вопрос отвечает вопросом, чтобы не сказать много. С Хосоком откровенничать он не намерен. Не внушает он доверия особого. Хосок усмехается. Отпивает немного из чашки и продолжает. — Возможно и нужно, — Хосок перестает быть таким холодным, высокомерным или напыщенным. Не остается в нем наигранного равнодушия. Он прячет глаза за челкой. Даже тон голоса меняется. — Юнги почти поселился в твоем подъезде. С Намджуном. Пожалуйста, сделай что-нибудь, — он тяжело выдыхает и опускается на стол. — Я устал от пустой постели и завтрака на одного. Прекрати это. Ты начал и только ты можешь закончить, — в глазах мольба. Если бы Хосок знал, как Джин хочет закончить все. Не сбежать, а уничтожить. Уничтожить порочный круг, который начался с него. Но не хватает ни сил, ни храбрости. Нужна сигарета. Жизненно необходима. Джин просит прикурить. Снова теряет гармонию и погружается в личный ад. Он пропускает вопрос Хосока, но тот повторяет его снова. — С чего все началось? — он даже заинтересован. Заинтересован настолько, насколько может быть. Киму рассказывать не хочется. Воспоминания, которые он запихнул так далеко начали всплывать в сознании. Сейчас дикое желание перевернуть этот стол, разгромить все, а потом колотить Хосока в стену за это возвращение. Но Джин только затягивается. — Мы встречались с Намджуном еще в университете, — Ким выдыхает дым. Он пропустит многое. Например, как Намджун проиграл его в карты и отдал друзьям по кругу. Такие подробности знать Хосоку не обязательно. — С Юнги учились в одной группе. Он нас и познакомил. Привел когда-то друга по увлечению. Расхвалил великолепный рэп и вообще ссался от него. У них текстов написанных вместе очень много, — Джин улыбнулся. Это одно из немногих хороших воспоминаний, которые связаны с Намджуном из прошлого. — Они вместе завоевали сцену андеграундного рэпа, — он гордился тогда парнями. — Потом, случился кризис. Юнги разосрался с Намджуном из-за одного случая и закрылся в студии. Мне пришлось выламывать дверь и силой его кормить, — Джин издал смешок. — Были времена. Затем Намджуну снесло башню и последняя его выходка была из ряда вон. Я не смог смириться. Мы расстались. На этом, пожалуй, все, — в то время как Хосок со всем вниманием слушал и собирал кусочки истории из рассказов Юнги и Джина, Ким погрузился в себя. Если подумать, то он ни разу не говорил об этом с Юнги. Мин узнал обо всем через левых знакомых. Он не один раз пытался поднять эту тему, но Джин не может. Он сам не может переварить это. Его сломало поперек. Этот диссонанс взорвал черепную коробку. Несмотря на то, что сделал Намджун, он его любит. Любит до сих пор. Но простить… Простить такое, сможет ли? Джин не уверен в этом. Он боится вновь окунуться в этот кошмар. Он боится Намджуна.