Колыбельная

      Первым неприятный сюрприз обнаружил, конечно же, Лестат.       - Мда, mon cheriе, по возвращении в Америку тебе откровенно не везет. Впрочем, мы давненько не делали это вместе, - в голосе светловолосого вампира явно боролись сочувствие и лёгкая насмешка.       - Прекрати делать ситуацию ещё двусмысленнее, чем она есть, сделай милость, - сухо попросил Луи, буравя глазами гроб.       Гроб был сделан на совесть: добротная буковая древесина, покрытая темным лаком, массивные ручки с позолотой, монограмма на боку. Внутри скрывалось подбитое темным бархатом лежбище (красный, это конечно хорошо, но слишком претенциозно, Луи) с небольшой подушечкой для головы. Несмотря на все язвительные выпады Габриэль, там даже не было "мини экрана для фильмов, вентилятора от жары или каких-нибудь ещё технических глупостей, которые ты так обожаешь на пару с Арманом, mon chere." Иными словами, вполне солидный гроб для двухсотлетнего вампира. Все было хорошо, за исключением одного - он был в единственном экземпляре.       В повисшей тишине было слышно, как гуляющий в полупустом особняке осенний сквозняк гулко захлопнул форточку где-то на верхнем этаже. Особняк стоял пустым довольно давно, в таком современном городе как Новый Орлеан найдется немного желающих покупать старый дом за немаленькую сумму, да и ещё обязаться поддерживать в приличном состоянии, как городской памятник архитектуры. Это обстоятельство даже заставило муниципального представителя шутливо предостеречь счастливых покупателей от призраков после подписания официального договора о покупке. Впервые приевшаяся шутка толстоватого и лысеющего бизнесмена была оценена по достоинству - двое шикарно одетых молодых людей, блондин и брюнет, явно иностранцы по происхождению, расхохотались почти синхронно. Двум вампирам хватало и своих призраков, часть которых они оставили в своем старом особняке. Оба они в глубине души знали, что хоть сейчас дом и стоит запертым на ключ, когда-нибудь они туда обязательно вернуться. Но пока ни у одного из них не хватало духа оставаться там надолго, не говоря уже о том, чтобы затеять ремонт. Итогом стало общее решение купить дом примерно в том же стиле неподалеку от центра и пожить некоторое время там.       Что и было реализовано со всей возможной скоростью: часть их общих вещей и вся библиотека Луи была переведена в рекордные сроки, о чем с гордостью было сообщено Лестату его управляющим. Груз с менее востребованными вещами и часть вещей его друга будет доставлен чуть позже, чуть виновато добавил он. Естественно, исполнительному смертному и в голову не пришло, что понятие "необходимые вещи" у человека и вампира сильно отличаются. Например, у последних в данную категорию может входить и габаритный гроб, который вместе с остальными приблудами был определен в последнюю машину. Зачем его нанимателю гроб, сир управляющий старался не задумываться, у богатых ведь свои замашки, не правда ли?       Таким образом, прибыв в этот предрассветный час в дом, оба вампира имели сомнительное удовольствие лицезреть кучу кое-как наваленной по углам мебели, кипы книг, громоздившихся стопками на полу и один-единственный гроб.        - Двусмысленно или недвусмысленно, но тебе необходимо убежище чтобы выспаться, Луи, - фыркнул Лестат, наконец отмирая. Он медленно подошёл к гробу, деловито снимая по дороге пиджак и устраивая его на ближайшей софе. Аккуратно отодвинув крышку, он забрался внутрь и вопросительно повернулся в сторону Луи.        -Ну же, я не кусаюсь, - белозубо улыбнулся он.       Младший вампир неуверенно переминался с ноги на ноги. Суровый сдержанный Луи был чрезвычайно капризен в быту. Де Лионкур, получив отповедь на тему покупки очередной "чересчур дорогой, Лестат, ты слишком требователен для простой гостиной" картины только насмешливо фыркал вспоминая, как темноволосый вампир готов был закатить истерику из-за оставленной не на своем месте книги. Туда же относился перфекционизм в одежде, который в каком-то отношении Лестат разделял и сам, абсолютный порядок на рабочем столе и нелюбовь к лишним прикосновениям. Единственная, кто могла безнаказанно касаться, обнимать и поглаживать младшего вампира, была Клодия, каким-то магическим образом приучившая его к этому. Со всеми остальными Луи старался держаться на расстоянии и молча страдал, если этого сделать не удавалось. Впрочем, к частым прикосновениям Лестата, любившего при общении оказываться максимально близко к собеседнику ( французская кровь - ничего не поделаешь), он приноровился уже через несколько месяцев после обряда. Однако, воссоединившись после долгих лет разлуки, Лестат начал вновь замечать как непривычны для Луи касания. Не то чтобы он от них шарахался, но оказавшись в чьих-то объятиях он словно бы деревенел на некоторое время, как олень при свете фар. Что ж, эта ночь должна стать незабываемой.       Наконец Луи отмер и аккуратно сняв пиджак, положил его на софу. Нерешительно подойдя к гробу, он залез в него, отчаянно пытаясь устроиться поудобнее. Лестат захлопнул крышку.       Откровенно говоря, гроб, хотя бы и такой внушительный, не был рассчитан на двоих. У младшего вампира даже не было возможности поднять голову, чтобы не заработать на ней шишку. В конце концов, некое подобие гармонии было достигнуто: голова Луи покоилась на груди у Лестата, руки были надёжно зафиксированы по обоим сторонам его боков, ноги лежали вместе, неприятно давя тому на коленки. Светловолосого вампира такой расклад более чем устраивал, за исключением одного - напряжённым телом Луи можно было гнуть арматуру.        - Лу, ещё немного твои мышцы задеревенеют как у супруга Акаши. Расслабься хоть немного.       В ответ он услышал только злобное шипение, отдаленно напоминающее " я пытаюсь". Вздохнув, Лестат медленно положил руки ему на спину и начал его неторопливо поглаживать. В ответ тело молодого вампира напряглось ещё больше - хотя Лестат сомневался, что это вообще возможно.       Против воли ему вспомнилось время сразу после обращения, когда Луи сам залезал к нему в гроб в попытках согреться. Он был тогда беспомощней Клодии, щурился даже от света лампы и умудрялся постоянно мёрзнуть. Ещё не привычный к крови, он постоянно искал тепло в единственном живом существе, бывшем рядом - в нем. Луи ложился на него всем телом, словно большая кошка, и разве что не мурлыкал в то время, как старший вампир мягко поглаживал его по спине или игрался с его длинными темными локонами, пропуская из сквозь пальцы.        - Я знаю, mon chere, я знаю. Могу предложить только привычный способ.       Луи фыркнул, и Лестат кожей почувствовал, как тот улыбается.        - Не мели ерунды, я давно уже не ребенок.       " Привычным способом" была кровь. Укладываясь спать после хорошей охоты, Лестат охотно делился со своим птенчиком добытым, подставляя шею под клыки. Много позже Лестат иногда задавался вопросом, многие ли вампиры позволяли своим подопечным подобное. Но с Луи, тогда ещё таким беспомощным и подставляющимся под любое прикосновение, это казалось таким естественным...       - Кстати, ты когда-нибудь делал нечто подобное с Клодией? - вопрос будто сам слетел с языка, удивив даже самого светловолосого вампира.       Луи чуть приподнял голову, чтобы изумлённо посмотреть на него.       - Нет, она прекрасно засыпала и без этого. К тому же, разве подобную процедуру может проводить не только тот, кто обратил данного вампира?       Лестат пожал плечами, подняв руку чуть повыше, так что его пальцы зарывались теперь в локоны темноволосого вампира. Аккуратным движением он снова уложил голову младшего вампира к себе на грудь. Луи не протестовал.       - Не знаю. Полагаю, это в большей степени индивидуально.        На некоторое время в гробу воцарилась тишина.       - А каким был ты? В смысле, - Луи прочистил горло. - Каким был ты, когда только превратился?       Лестат на мгновение задумался.       - Мой создатель был очень древним, как я думаю. По крайней мере, таких проблем как у вас с Клодией у меня не было. Я довольно быстро привык к полусумраку, быстро научился добывать себе пропитание и прятаться. Как ты знаешь, учителя у меня не было. Единственное - я довольно сильно мерз, так что первое время часто носил свой плащ с волчьим мехом. Впрочем, во Франции было тогда гораздо холоднее, чем сейчас в Америке.       Луи шевельнулся, укладываясь на нем поудобнее. Его тело уже не напоминала могильную плиту, что Лестат счёл хорошим знаком.       - Расскажи о той Франции, в которой ты вырос, - попросил он тихим голосом.       И Лестат, повинуясь внезапно нахлынувшему вдохновению, начал свой рассказ. О прохладных комнатах родительского имения, где так хорошо было забыться с книгой в жаркий полдень, о прогулке среди виноградных лоз поздней осенью, когда весь урожай уже собрали, о заснеженных улочках своего маленького городка в преддверии Рождества, о лошадиных прогулках по окрестным полям, когда поднимаясь в стременах, ты можешь почувствовать приближение весны.       Не забыл он и о шумном Париже, о его жестокой роскоши, где по одной улице шествует богатство и нищета. О величественных готических зданиях, выглядящих так, словно могут поглотить полгорода целиком, о ярких улочках, освещенных вечерами тысячими огней, о модных магазинах, в которых от количества разноцветных тканей трещит прилавок, о полутемных ресторанах, в которых ты можешь наесться всего за су. Он говорил и говорил, с каждым словом все глубже погружаясь в воспоминания. Когда он закончил, его глаза уже слипались, а Луи и вовсе крепко спал на его груди. Лестат в последний раз ласково провел рукой по его волосам.        Все потихоньку возвращалось на круги своя.