Home Sweet Home/Дом, милый дом

— Здесь всё в порядке, не нужно никому звонить. Рук настолько был в бешенстве от ярости и от блажи, исходящей от Иосифа, что он едва воспринял ответ Нэнси. Его желудок сводило от осознания, что Иосиф прав, ему никто не поможет, но Рук постарается спастись сам. Иосиф схватил его за подбородок и шипел, подобно змее: «Никто не придет за тобой». Иосиф провел большим пальцем по щеке и челюсти Рука, чувствуя, как тот сдерживает ярость, отвращение и страх. Иосиф умиротворенно шептал, словно пытался успокоить маленького ребёнка. Лишь завидев фары машин, Иосиф похлопал Рука по щеке в последний раз и выполз, чтобы поприветствовать своих последователей. Рук видел, как Хадсон начинает приходить в себя вместе с остальными, как паника охватывала их. Он слышал, как они начали ёрзать в путах и ругаться, но его глаза были устремлены на Иосифа. Потребовалось несколько секунд, чтобы, наконец, сосредоточиться на его словах и понять, какой именно приказ отдает отец. — Начинайте жатву! Он видел, как Хадсона и Пратта тут же вытащили из вертолета. Оба кричали Руку, чтобы он двигался, чтобы бежал со всех ног. Так он и сделал. Выстрелы и крики гремели в ушах Рука, отдаваясь эхом в мозгу, звучали так же громко, как и ор Хадсон и Пратта. Он сосредоточился на беге, не обращая внимания на боль, что электрическими импульсами била по мозгу с каждым сделанным шагом. Его легкие горели, умоляя остановиться, сомнения подсказывали немедленно сдаться, а блажь соблазняла вернуться обратно к Иосифу. Он бросился в небольшой овраг и начал следовать за течением воды, надеясь, что она приведет его в безопасное место, если оно здесь вообще есть. Когда он приблизился к берегу, его надежды прахом развеялись по ветру. Он почувствовал острую боль в ноге, и его повалили на землю. Белый волк начал тащить и трясти его, хватило времени только на один удар, пока его резко не подняли на ноги. Он смотрел в глаза Иакову, который явно был в восторге от охоты. — Хватит беготни, щенок, пора домой, — глухо сказал он. Иаков швырнул Рука на землю и прикладом пистолета вырубил его. *** Память была ясной, напряжение сковало плечи Рука, угроза висела в воздухе. Его первый шаг с вертолета казался ему последним, каждый вздох был напряженным, как будто дышал через соломинку. Он чувствовал пульсирующее давление в висках по мере приближения к церкви. Всё будто замерло, когда он увидел Иосифа. Он медленно положил ладони на подставленное запястье и почувствовал удивительно спокойный пульс под подушечками пальцев. И тогда что-то внутри него перевернулось, кожа будто горела, разум помутился, и он ненавидел, что ему это нравилось. — Надень на него наручники, Рук! — крик Маршалла вытянул его из оцепенения от блажи, и его пронизало сожаление. Надев на его запястья прохладный металл, он услышал щелчок, схватил Иосифа за плечо и почувствовал, что его кожа была такой же теплой, как и его собственная. Ему не хотелось отпускать его. Но беда вот-вот нагрянет. *** Рук не чувствовал ничего, кроме тепла, которое успокаивало его и заставляло держаться ближе. Не открывая глаз, он почувствовал запах сосен и чего-то сладкого, вероятно, цветка, отчего опять загудела голова. Чувствовались такие знакомые пульс и вдохи, которые заставляли его бороться со сном. Он медленно открыл глаза; увиденное укрепило его страх, скрутивший желудок в тугой узел. Он узнал татуировки, украшавшие грудь и ключицы Иосифа. Рук в панике дернулся и почувствовал, как сжимается на нем хватка, он услышал звон цепи на лодыжке, что сильно натирала кожу. Сколько времени прошло? Как долго он боролся? Усталость нахлынула с головой, он не мог больше сопротивляться, и Иосиф знал это. Он почувствовал, как руки Иосифа начинают выводить небольшие круги по его спине, иногда потирая бедра. Иосиф начал шептать о чем-то, Рук не мог сосредоточиться на его словах, да и не хотел. Иосиф приподнял его голову за подбородок, чтобы посмотреть на него, и нежность в его глазах согревала сердце Рука, но дурное чувство не отступало. Он положил руки на грудь Иосифу, его дыхание участилось. — Милое дитя, ты так потерян и тебе так страшно, но теперь это твой дом, здесь ты в безопасности, — его слова были подобны сладкой патоке, но Рук внезапно снова начал сопротивляться, он потребовал, чтобы отпустили и его, и его людей. Он прошелся ногтями по шрамам на груди Иосифа и оттолкнул его, рыча, как дикое животное. На мгновение он почувствовал себя таковым, он чувствовал себя в клетке, чувствовал безнадежность и опасность. Когда он более-менее успокоился, Иосиф сказал ему: — Тебе плохо от того, что ты так переживаешь, но ты привыкнешь, и на протяжении всего пути я буду вести тебя, — Иосиф медленно поднялся с постели, опустив руку тому на плечо, чтобы он лежал на месте. На заднем фоне звонко прогремела цепь. Затем он ушел, а Рука оставили в комнате, что выглядела подобно раю, но чувствовалась, как клетка. Похожую комнату наверняка можно найти в старых бревенчатых домиках, но эту явно преобразили. Кровать была огромна и экстравагантно спроектирована, деревянная и с гравюрами спереди. Простыни были темно-красного цвета, вероятно, хлопковые, хотя Рук и не мог с уверенностью сказать. Было две двери, одна входная, а другая вела в ванную, которую Рук не мог разглядеть досконально, но выглядела она явно превосходно. Над кроватью висел крест, а на тумбочке лежала Библия. Комната была удивительно сносной, тут были вещи, явно принадлежавшие Иосифу. Справа от кровати стоял комод с зеркалом, и Рук не мог не осмотреть себя. Его темно-коричневые локоны выглядели коротко, будто его подстригли совсем недавно, а макушка была слегка растрепана. Его волосы были короче по бокам, а макушка, что обычно была пушистой и объёмной, теперь была аккуратно уложена. Кто-то, вероятно сам Иосиф, следил за его внешним видом, но у него был небольшой порез на лбу и повязка на лице от Иакова. Его кожа выглядела бледнее, чем обычно. Его ярко-зеленые глаза выглядели уставшими и более серьезными, у него были синяки под ними, но не слишком заметные. Тем не менее, он был красив, у него были высокие скулы и четкая линия подбородка, отчего девушки часто западали на него. Он был среднего роста и, несмотря на то, что он похудел, теперь его ребра было легко видно. У него все еще были мышцы, но теперь почему-то он чувствовал себя маленьким и слабым. Он придвинулся, чтобы осмотреть лодыжку; казалось, что прошло всего несколько дней, кожа была красной, но не изувеченной. Он двинул ногой, стараясь не шуметь, и понял, что был прикован к каркасу кровати, и также подтвердил, что цепь не сломать без шума, да и сил не было. Рук откинулся на спинку кровати и начал искать что-нибудь, что можно было бы использовать в своих интересах. К сожалению, Иосиф, казалось, был готов ко всему и убрал все предметы, которые мало-мальски могли сойти за оружие. Дверь распахнулась так внезапно, что Рук вскочил на месте и сел, узнав Иоанна и Веру с широченными улыбками. В улыбке Веры был намек на невинность, но в ней все еще было что-то отталкивающее, возможно, это была блажь. У Иоанна, с другой стороны, был злобный блеск в глазах, как будто он, наконец, нашел давно потерянное сокровище. — Значит, это посланный Богом подарок Иосифа? Его затерявшаяся в море не меченая вторая половинка? — Иоанн направился к кровати. Он осторожно взял конец цепи и намотал на руку, чтобы получше рассмотреть. Рук сидел неподвижно, как добыча, надеясь, что ее не заметят. Вера подпрыгнула позади Иоанна и села рядом с Руком, она протянула руку, чтобы коснуться его волос. Инстинктивно он дернулся назад, и она выглядела обиженной, но что-то в нем говорило ему не испытывать жалости или вины по отношении к этой девушке. — Это бедное создание так напугано, Иоанн! Ты думаешь, его разум действительно отравлен? — Иоанн хмыкнул на слова Веры, как если бы ответ был очевиден: — Конечно, Вера — таково наказание для грешников, но он искупится и его грех будет отпущен, как и воля Отца, — как будто удовлетворенная его ответом, она опустила руку, решив напеть мелодию, пока осматривалась. Рук был напряжён из-за них, но он сосредоточился на звуке тяжелых шагов в коридоре, Иаков и Иосиф решили присоединиться к ним. Иаков посмотрел на Рука и усмехнулся: — Мне взять его на обучение сначала, или мы отдадим его Иоанну на время? — заговорил Иаков твердо, обойдя Иоанна и схватив Рука за лодыжку, чтобы тот не двигался. Иосиф тяжело вздохнул: — Я подумал, что ему будет лучше, если он привыкнет ко мне, поскольку он по праву принадлежит мне. Вы двое лишь напугаете его, а я хочу, чтобы он был в здравом уме, — последнюю часть фразы он сказал Вере и положил руку ей на плечо. Подойдя к кровати и убрав руку Иакова, он прижал Рука к себе. Рук не может удержаться и, наконец, огрызается на Иосифа: — Ты так и не ответил мне. Где мои друзья? — слова, кажется, заставили всех в комнате замереть, когда Иосиф слегка поднял руку, чтобы помешать остальным заговорить. — Их взяли на попечение три моих проповедника, каждый из которых имеет особое задание, которое впоследствии и ты получишь от меня, — Рук смотрит на Иосифа, а не на трех его «проповедников», каждый из которых пытливо рассматривает его. Он откинулся на спинку стула, решив сосредоточиться на побеге, а не на бесполезном трёпе или сопротивлении. Иосиф мягко сказал ему на ухо: — Тебе нужно восстановиться, моё дитя, предоставь всё мне. Ты дома, и я позабочусь о тебе, — его слова сработали, как по волшебству, ломая его волю на части. Рук устал, и он почувствовал, как тепло Иосифа убаюкивает, и в этот момент он не имел никакого контроля над собой и над своими действиями. Все они наблюдали, как он откинулся на Иосифа, послушно засыпая. Иосиф поднял голову и улыбнулся: — Он наверняка мой, я это чувствую, — у его родных были свои реакции на произошедшее. Вера с ликованием улыбнулась тому факту, что Иосиф нашел свою вторую половинку. Иоанн и Иаков были настроены скептически, но у всех была общая мысль: план Иосифа был совершенен.