Другая история

      Пробуждение оказалось болезненным. В глазах мутными мазками вырисовывался потолок. Тело неприятно ныло, руками невозможно было даже пошевелить.       Что вообще это значило? Он все еще Абарай Ренджи, поверженный в бою. Его не убили? Но тогда откуда взялась та темнота, которая стала его временным пристанищем? Абарай ничего не понимал, но был чертовски рад осознать, что он все еще жив.       — Абарай-кун… — прозвучал откуда-то сбоку неуверенный, но столь знакомый голос.       Ренджи приподнялся. На него сквозь решетку обеспокоенно смотрела Хинамори Момо — лейтенант пятого отряда и по совместительству хорошая знакомая самого Абарая. Взгляд скользнул на решетку. Он заключен? Вряд ли его подвезли к чужой темнице.       Заметив его движения, Хинамори улыбнулась.       — Я рада, что ты жив, Абарай-кун. Мы боялись, что медики не успеют, — она заботливо осмотрела его.       — Мы?.. — тихо спросил Ренджи, выдавливать из больной гортани слова оказалось слишком проблематично.       — Я и Кира-кун, — Момо кивнула. — Когда мы нашли вас, то думали, что это конец… Капитан Куросаки слишком жесток…       — Но почему я заключен?       — Капитан Куросаки сказал, что ты предал нас. Но… но мне сложно поверить в это, Абарай-кун, — она в миг сникла, в ее темных глазах проскользнули нотки грусти. — Именно поэтому я надеялась поговорить с тобой.       Ренджи нахмурился. Ничего другого он от Куросаки не ожидал. В его духе спасать лишь собственную шкуру. Да и кто бы в здравом уме признался в чем-то противоречащем закону и общей морали?       — Почему же ты сомневаешься? — Ренджи вновь опустился на койку, уставился в потолок.       — Я хорошо знаю тебя, Абарай-кун, — неуверенно отозвалась Хинамори.       — Рукия тоже считала, что хорошо знает своего друга… — буднично произнес Абарай.       — Я думала, мы могли обсудить… Но раз ты не хочешь, я не буду настаивать, — Момо чуть отошла от решетки. — Но я все равно верю тебе, Абарай-кун. Капитан Куросаки может говорить все, что угодно, капитан Кучики может с ним соглашаться, сколько ему захочется, но я все равно останусь при своем.       После этих слов она ушла. Ренджи даже не сомневался, что сейчас впопыхах она утирала подступившиеся слезы, но с другой стороны он был рад, что не одинок. Слова Хинамори немного воодушевили его, хоть тело ужасно ныло, а руки были скованы кидо.       Рукия… Каково ей сейчас? Частично теперь он понимал ее, но лишь совсем немного. Даже если его заключили в тюрьму, не значит, что скоро убьют. Но он отдал бы все, чтобы оказаться на ее месте. Уж лучше его так. Уж лучше он так.       Ренджи тяжело вздохнул. С самого начала с ними было что-то не так, с самой первой встречи. Тогда он с друзьями выкрал несколько емкостей с водой, чтобы помочь товарищам по несчастью, которые родились уличными беспризорниками и были ими по сей момент, но их почти поймали. И лишь вмешательство маленькой, прыткой девочки спасло положение. Чтобы передохнуть, она привела их в скромное обиталище, где ее старшая сестра уже приготовила скудную еду, которой едва хватило бы на двоих. И несмотря на это, мальчишки тоже получили свою часть.       Каждый бедняк старался помочь другому. И Хисана с Рукией были не исключениями. С того дня они подружились. Мальчишки помогали им, таскали всего понемногу, а сестры кормили их, давали кров в суровые ночи.       Ренджи все это казалось идиллией. Да, они были много лишены. Но они вместе. Этого было достаточно. Но однажды девушки ушли, в один день они просто пропали. В деревне расползлись разные слухи, но Ренджи не доверял ни одному из них. Он хотел лично убедиться в том, что действительно послужило весомой причиной их пропажи.       И спустя десятилетия он узнал…       Исполнив мечту стать шинигами, Абарай поступил в академию. Там он и повстречал Рукию вновь. Все вокруг шептались о девушке из благородного дома, которая соизволила снизойти до простого обучения, но она не слушала никого. Увидев Ренджи, Рукия мягко улыбнулась и позволила увлечься разговором с ним. Тогда Абарай и узнал, что Хисану взял в жены молодой наследник одного из благородных домов. Рукия не знала всех подробностей, и такой поворот событий тогда ошарашил и ее. Но она просто признала это. А по настоянию Хисаны клан Кучики принял и саму Рукию.       Это поразило Ренджи тогда. Когда они играли в детстве или что-нибудь проделывали, в некоторых вещах она превосходила его. Но теперь эта разница превратилась в огромную пропасть между ними, которую невозможно пересечь и за несколько жизней.       Ренджи не сдался. Он хорошо учился, усиленно тренировался, прошел тяготы одиннадцатого отряда. И так до тех пор, пока не стал лейтенантом шестого отряда, под предводительством Кучики Бьякуи. Расстояния становились все меньше и меньше.       Но произошло новое обстоятельство. В жизни Кучики Рукии появился он — мальчишка-гибрид с ярко-рыжими волосами. Ренджи не мог отрицать его существование, и за последние несколько лет понял, что во многом уступал капитану пятнадцатого отряда. И если раньше его это не сильно волновало, то теперь он видел, к кому тянулось сердце Рукии. И это злило его. Особенно сейчас, в свете последних событий.       Ренджи оскалился. И почему он так слаб сейчас?       — Надеюсь, что этот парень, Кохуро, не такой… — тихо протянул он, как заезженную пластинку.       Это ниже его достоинства, но он сам проиграл.       — Прошу тебя, Кохуро, спаси Рукию. Теперь только ты сможешь это…       Возможно, когда-нибудь Кохуро уловит мимолетное колебание этих слов в напряженном воздухе. Но сейчас вокруг была только тишина.

***

      — И как мы вновь оказались в этой канализации?! — рыкнул Гандзю, поморщившись от колкого ощущения вскрывшейся раны.       Ханатаро старательно лечил его, но для полного восстановления требовалось время. Стоило немного потерпеть.       — Ты сам виноват, что дал себя покалечить, — грубо произнес Кохуро.       Гандзю был известен истинный ответ на этот вопрос, повторять его было бессмысленно. Хотя временами Атанабаши ловил себя на мысли, что он слишком мягок с ним. Но сейчас не было времени для этого, его сердце наполнилось другими трепетными вещами.       — Даже если и так, то на тех шинигами мы нарвались из-за тебя. На кой-черт ты повернул назад? — негодовал Гандзю. — Сдался тебе этот красноволосый шинигами.       — Мы бросили его вот так, с противником, который его превосходил… — неуверенно отозвался Кохуро. После тихо добавил: — Вам вообще необязательно было идти со мной.       Ханатаро перевел взгляд на Атанабаши. После еле заметно качнул головой и тихо произнес:       — Мне кажется, дело не только в этом.       Кохуро сначала скривился и хотел возразить, но быстро сдулся, коротко вздохнул и присел. Помолчав и немного подумав, он повернулся к Ханатаро и с толикой сомнения в голосе произнес:       — Думаю, ты прав. Все же Ичиго близок мне.       — Ичиго? — удивился Гандзю.       — Насколько я знаю, это имя капитана пятнадцатого отряда… — не менее удивленно заметил Ямада.       — Вас это так удивляет? — холодно ухмыльнулся Кохуро. — Мы с ним друзья… были… есть… Я не знаю, кто мы теперь друг другу, — он закрыл голову руками, оперившись подбородком в ноги. — Вроде бы друзья, но я не уверен, что эти чувства не односторонние. Он слишком отдалился…       — Но причем тут его терки с тем красноволосым? — поинтересовался Гандзю.       Кохуро не сердился на него. Из его спутанных объяснений было сложно что-то понять. Но начинать все сначала слишком сложно, утомительно. Все это не более, чем пройденный этап.       — Я и сам не знаю, не понимаю, — выдохнул Атанабаши. — Наверное, я хотел остановить его от опрометчивого шага. Или же понять его. Я не знаю. Он так изменился. Я просто не узнаю его.       Ханатаро поднялся и присел рядом с Кохуро. Тот вяло взглянул на него и слабо улыбнулся. Ямада неуверенно заговорил:       — Я думаю, прежде чем делать какие-то выводы, вы должны кое-что услышать.       Ханатаро вновь отбросил события назад, вспомнив время до вторжения, когда Рукию содержали в тюрьме шестого отряда. Однажды, когда Ямада убирал там в очередной раз, туда явился капитан пятнадцатого отряда. В требовательной форме он попросил Ханатаро уйти. Тот не стал спорить, но и уход свой закончил прямо за дверью, прислонившись к ней и тихо вслушиваясь.       Часть разговора была настолько обыденна, что Ямада ее попросту не запомнил. Но кое-что отложилось в памяти. Обрывки мутных воспоминаний начала Рукия:       — Я думаю, это бесполезно. Нам обоим просто нужно принять это.       — Тебе так нравится мысль о смерти? Может, тогда решим все сейчас? — грубо ответил ей Куросаки.       — Я не против…       Ханатаро не мог видеть лиц, но даже через дверь ощущал напряжение, возникшее между ними. Какое-то время все пребывало в болезненной тишине, перебиваемой окриками и разговорами где-то вдалеке. Прервал все Куросаки.       — У тебя совсем поехала крыша… Ты вообще о ком-нибудь думаешь, кроме себя?!       — Я понимаю, что задеваю чужие чувства, твои чувства. Но прошу, Ичиго, отпусти меня. Ничего не изменишь, — ее голос надрывался, но она старалась держаться.       — Хватит! Я не желаю это слышать! Почему ты не можешь поверить в меня?! В то, что я тебя не брошу?! — практически кричал Куросаки. — Не сработал один план, сработает другой. Да и если все полетит в тартарары, то мы просто сбежим. Нет безвыходных ситуаций!       — Может быть… — уступила Рукия.       Но Ханатаро не поверил ей. Ичиго был настроен также.       — Хорошо. Жди своей смерти. Я и пальцем не пошевелю ради тебя! — после этого разозленный капитан ушел прочь.       Ханатаро не поверил и ему. Так же, как и Рукия — Ямада четко увидел это в выражении ее лица. Она даже мимолетно улыбнулась тогда. Не так задорно, не так приятно, но тепло и нежно.       — Мне тогда показалось, что они слышат и не слышат друг друга одновременно. Это странное чувство. Но увидев это, я не могу поверить в слова лейтенанта Абарая… — закончил Ханатаро.       Кохуро был в смешанных чувствах от услышанного. После немного повеселел и поднялся с места.       — После того, как я спасу Рукию, я найду его и поговорю с ним. Только тогда буду рассуждать над всем этим, — он мягко улыбнулся спутникам. — Простите, что заставил ждать. Как только Гандзю поправится, продолжим путь.

***

      Утром Макото пришла на встречу первой. И даже не удивилась такому раскладу — Рангику уж очень любила опаздывать.       Кусараги взглянула на чистое небо. Она не любила такие моменты. Каждый раз, когда ее мысли не были заняты чем-то, проталкивались те старые ощущения, которые она безуспешно зарывала в себе. Ей нравилось работать, ей нравилось слушать пустую болтовню Мацумото. Это ограждало ее, давало возможность двигаться дальше. Если бы не это, то, возможно, она вновь вернулась бы к старому укладу жизни. Вновь пыталась бы заглушить в себе эту пустоту, дыру от того, что у нее отняли, разорвали, уничтожили.       Подруга вскоре появилась перед ней, и они обсуждали сторонние моменты. Каждая хотела бы поделиться личными переживаниями, но что-то останавливало. Никто так и не рискнул этого сделать.       Крик прокатился по заспанным утренним улочкам. Девушки напряглись.       — Это, кажется, была Хинамори, — заметила Мацумото.       Они побежали в сторону источника шума. Там уже собралось несколько лейтенантов. Каждый был болезненно заворожен находкой.       — Это же… капитан Айзен… — выдавил из себя Хисаги.       — Не может быть, — подхватила Мацумото.       Макото тоже посмотрела туда. Но не почувствовала того облегчения, на которое рассчитывала. Лишь сплошное разочарование, разбившееся о холодную серую стену.       Она никогда не понимала, почему другие любят Айзена. Он виделся ей самым омерзительнийшим типом, которого только можно было себе представить. Но лживая лесть и мягкая улыбка на красивом лице делали свое дело — если Айзена и не любили, то говорили о нем, как о хорошем и порядочном человеке.       Но сейчас с ним происходила странная история. Макото ничего не понимала, но не собиралась высказываться по этому поводу — таков был приказ капитана.       — Если что-то озадачит тебя, то молчи. Не задавай вопросов. Скоро вся картина прояснится, — так он ей сказал, слабо улыбнувшись.       Подобное ей казалось странным, но она не возражала. Кусараги не пошла бы за Куросаки и его идеями, если бы не разделяла их хотя бы на чуть-чуть.       Среди лейтенантов в это время возникла потасовка. И лишь включившись, Макото поняла, что Момо по неведомой причине пыталась напасть на капитана Ичимару, но ее остановил Кира — подчиненный Гина. Завязалась драка, которую прервал капитан Хитсугая. Провинившихся лейтенантов отправили на временное заключение.       Макото напряглась. Уже трое. Сколько еще отрядов затянет эта странная канитель?

***

      В этот раз главнокомандующий Ямамото Генрюсай обошелся без вызовов всех капитанов отрядов. Ему, в принципе, не нравилась обстановка в последнее время, а пятнадцатый отряд со своей разрушительной деятельностью и вовсе расстраивал его. Поэтому, услышав о смерти Айзена Соуске, он вызвал к себе лишь капитана пятнадцатого отряда.       Ичиго спешно появился, продемонстрировав всем своим видом безграничное безразличие. Встав напротив Генрюсая, он спокойно спросил:       — Вызывали?       Ямамото приоткрыл глаза и внимательно осмотрел его. Этот шкодливый мальчишка мог хотя бы сделать вид, что ему не все равно.       — Вы слышали о произошедшем, капитан Куросаки?       — Да. Мой лейтенант был среди тех, кто первыми обнаружили его.       — В связи с этим было объявлено чрезвычайное положение. Пора решить проблему с вторженцами, если вы бессильны, капитан.       — Я не думаю, что вторженцы причастны к смерти капитана Айзена, — Ичиго немного занервничал, но это можно было уловить лишь в мимолетной дрожи взгляда.       — Они или нет — мы выясним позже. Сейчас они как бельмо на глазу. И именно из-за вас! — голос Ямамото стал строже.       — Вы правы. Но никакого существенного вреда они еще не нанесли. Едва ли они способны незаметно расправиться с капитаном…       — Что-то подсказывает мне, что под шумок это мог сделать кто-то, кто имел личную неприязнь к капитану Айзену, — Генрюсай отвернулся и прошел чуть вперед, слегка повернув голову к Куросаки. — Кто-то, кто позже под видом благородной цели нападает на якобы предателей, например.       — К чему эти намеки, главнокомандующий? — Ичиго холодно усмехнулся. — Если вы обвиняете меня, то посадите меня в тюрьму, отдайте под суд Совета Сорока Шести. Ах да, — его ухмылка стала более зловещей, — со мной это не так просто.       Ямамото нахмурился. Этот шкодливый мальчишка уж слишком полюбил свое положение. Любой другой на его месте чувствовал бы себя птицей, заключенной в клетке. Но этот связанный по рукам и ногам гибрид ухитрялся ходить по краю и получать от этого своеобразное удовольствие.       Ямамото мог бы злиться на него, но он наоборот был несколько рад такому раскладу. Уж слишком Куросаки Ичиго напоминал его — первого капитана пятнадцатого отряда Аоки Такехико. А тот всегда был предан лишь себе и своим идеалам — на этом же он вырастил сам Сейретей.       — Единственное, что я подозреваю, — здесь все слишком непросто. Причастны вы частично или полностью — не имеет значения. Я просто хочу знать, что ожидать в дальнейшем, — спокойно произнес Генрюсай, вновь повернувшись к собеседнику.       — Вам ничего не нужно ждать. Если капитаны не погибнут в стычках друг с другом, то ничего практически не изменится, — в том же тоне ответил Ичиго, его лицо стало серьезней. — Просто пора понять одну вещь — у вас завелась крыса.       После он замолчал, что-то решил у себя в голове и заговорил вновь.       — Мои методы сложно принять. Да и учитывая обстоятельства нашего знакомства и начала сотрудничества, вы подозреваете меня в мятеже. Но все это меркнет на фоне моей цели — сохранения баланса. Меня не волнуют люди, средства, возможные жертвы. Я желаю видеть этот мир в том положении, в котором ему положено быть. Вот и все.       — Это все, что вы можете сказать, капитан Куросаки?       — Пока да. Я хотел бы посвятить вас в некоторые мои соображения, но не вижу смысла. Не увидев это, вы мне просто не поверите, — после этих слов он прошел к выходу.       — Если все так продолжится, я найду способ избавиться от вас, капитан Куросаки, — проводил его грозными словами Ямамото.       — Как вам будет угодно, — бросил вслед Куросаки.       На выходе он развернулся, неуверенно взглянул на главнокомандующего и негромко произнес:       — Правда в том, что никто так и не умер…       После он ушел. Ямамото изумленно смотрел ему вслед, не понимая, что означали его слова. Похоже, все намного сложнее, чем ему представлялось.