***
Пробуждение произошло резко, с всплывшей в голове картиной, которая невозможно было сразу полностью осознать. Казалось, все это произошло во сне и должно навсегда остаться там, за иллюзорной завесой. Но Орихиме слишком быстро осознала реальность, из-за чего сразу же схватилась за горло так, словно ей не хватало воздуха. Аккуратный, глубокий вдох. Выдох. Снова вдох. Все внутри немного успокоилось, позволило хотя бы на время отойти от всех проблем, осознать себя в полутемной комнате, на небольшом диване. Лишь слезы вновь текли из глаз. «Кучики-сан…» Она закрыла лицо руками. Все это произошло из-за нее. Она так и осталась бесполезной маленькой девочкой, которую все вынуждены защищать. Но теперь в это слово вкладывалось больше смысла — все это было игрой за жизнь. И свою, и чужую. Если бы ее хотели уничтожить, она бы уже была мертва. Но ей позволяли жить, и теперь одним за другим уничтожали ее друзей. А последней… будет она? Орихиме выпрямилась, убрала руки с лица. Слезы не перестали течь, но вместе с печалью о судьбе Рукии пришло и осознание — нужно что-то делать. Она не смогла подобраться к Конекуте, а друзья, не подумав, пошли за ней. Чем она могла помочь им?***
Кохуро и Тацуки остановились одновременно, кое-как посмотрели друг на друга. — Ошибка? Арисава покачала головой, добавив: — Я бы хотела считать это ошибкой. Но перед глазами вырисовывалась неприятная правда — реацу Рукии постепенно исчезала. И вместе с этим таяла надежда на то, что она способна выжить. Кохуро стиснул зубы. Хотел бы он убедить себя в поспешности первых выводов, но точно знал лишь то, что стоило скорей идти к ней, пока были хоть какие-то шансы. — Так вы заметили? — прозвучало где-то совсем рядом. Они задрали головы и увидели на лестнице, к которой успели подбежать, арранкара. Кохуро невольно нахмурился. Он быстро вспомнил, где видел его прежде — в Мире Живых, вместе со здоровяком. Все тот же худощавый вид, равнодушный взгляд, изучающий их достаточно надменно. Такое сложно забыть в одночасье. — Ты же… — охнула Арисава. — Кажется, Улькиорра, — закончил ее мысль Атанабаши. И по инерции закрыл собой Тацуки. Этот противник явно был сильнее предыдущего. Сердце неожиданно екнуло, причинив сильную боль, прошедшую по сосудам вместо крови. Они должны идти к Рукии на выручку. Но едва ли новый противник позволит им такую роскошь. Неспроста он оказался здесь сейчас, когда они почувствовали положение Кучики. — Арисава, возьми Нелл и иди к Рукии, — сглотнув, произнес Кохуро. Он уже использовал такое разделение. И в том, и в этом случае он желал одного — уберечь спутников от того, с чем они могли столкнуться. И именно в этих изумрудных неподвижных глазах ему отлично вырисовывался весь тот кошмар, который нес в своих руках владелец. Тацуки не успела возразить, как Улькиорра подал голос вновь: — Кучики Рукия мертва. В вашем разделении нет никакого смысла. Кохуро и не понял, что задело его больше: равнодушная констатация факта или этот голос, совсем неживой и холодный, как и его обладатель. Несколько капель пота прошлась по щеке, принеся разгореченности хоть немного прохлады. Рукия… Почему это произошло именно с ней? Сначала угасла реацу Садо, теперь ее… «Не имеет значения, если мы потерям несколько человек. Это не равно потере тысячи», — застучал в голове столь знакомый голос. Холодный и неприятный, выдавливающий в прежней мелодичности лишь сухую сталь. «Все равно, да?» — Кохуро стиснул зубы. Ни для кого не имело значение, сколько бойцов останется на поле боя. И сейчас все их стремления зависели только от них самих. И это совсем не то, на что он рассчитывал. Кохуро никак не ожидал оплакивать друзей столь скоро. Но (и от этого «но» становилось немного легче) их реацу не пропало полностью. Тогда было бы правильней расправиться с мешающим объектом вдвоем и отправится к друзьям. Кохуро взглянул на Тацуки. Та, будто поняв все его мысли, кивнула. Им действительно удобно сражаться вдвоем. Тацуки четко улавливала, когда следовало быть на передовой, а когда не нужно было мешать, а он… мог сокрушить врага огромным запасом реацу. — Банкай! Кайка Дорагон! — Меч откликнулся на его призыв. Тацуки тем временем призвала свои силы. Нелл, которая оставалась позади них, всхлипнула. Им всем было понятно, что с теми увечьями, которые им оставил Дордони, им следовало действовать быстро. Иначе они упустят свой единственный шанс на победу. — Это меня не впечатлило еще в прошлый раз, — сухо произнес Улькиорра, спустившись вниз, на один уровень с ними. Кохуро ухмыльнулся, но совсем ненадолго. Не его это насмехаться над кем-либо. Рука же сама собой потянулась к макушке и резким движением натянула на него ту привычную маску, к силе которой он так не готов был прибегать. Но выбора у него не оставалось — перед ним уже более серьезный противник и слишком жгучая необходимость скорее все разрешить. Тацуки понеслась вперед, вцепилась в опешившего арранкара и стала удерживать за руки, забравшись к нему на спину. Этого было достаточно для точного удара. — Дорагон Когеки. — С призывом в их сторону полетел огненный хвост дракона, сдобренный силой пустого. Более мощной и точечной атаки он и выбрать не мог. Тацуки быстрая, поэтому успеет увернуться в последние секунды. А этот арранкар едва ли найдет возможность избежать такой атаки. Тацуки переместилась к нему тогда, когда врага накрыло облако пыли. Она казалась запыхавшейся, но быстро пришла в себя, сбросила свою форму. Кохуро последовал ее примеру и убрал маску — все равно не мог долго ее удерживать. — Тебя не задело? — сразу же осведомился Атанабаши. Тацуки мотнула головой. Нелл тем временем сбила Кохуро с ног, заплакала у него на груди. Атанабаши это немного льстило, но в то же время было очень неприятно доводить ребенка до слез. Он погладил ее мягкие волосы, торчащие из-под грубой маски. — Идем, — Тацуки подала ему руку. Кохуро с блаженной улыбкой протянул ей свою, но тут же дернулся. Это чувство не могло быть обманчивым. Тацуки будто также это почувствовала, обернулась, и они оба посмотрели в ту сторону, где был противник. Он стоял на том же самом месте, лишь верх его полностью слез, огонь обжег руки и плечи, но совсем некритично. Его взгляд при этом не изменился, даже казалось, выдавал больше разочарования. И перед глазами Кохуро мелькал ответ — в виде цифры четыре, вытатуированной у него на левой стороне груди. — И это все? — тем же равнодушным тоном спросил он. После ткнул в них пальцем. — Серо. Кохуро отреагировал быстро, вновь натянул маску и спрятал их в огне Кайки. Но часть удара ему все равно пришлось принять на себя. В мгновение маска разрушалась, а некоторые детали одежды и участки кожи сгорели под гнетом столь сильной реацу. У Атанабаши похолодели ноги, но враг не стремился давать им передышку. Он в мгновение ока оказался перед Кохуро. Тацуки попыталась атаковать его за спиной, вновь использовав свою форму, но он схватил ее за руку и отшвырнул в сторону. Следующий удар пришелся на грудь Атанабаши, выдав новую порцию боли — сильнее той, что коснулась тела вместе с используемым серо. В глазах начало медленно темнеть. Он и не понял, как упал на земь, лишь услышал, как с каким-то странным тоном, похожим на отчаянье или плач, Тацуки закричала: — Кохуро! И вкусив столь знакомое чувство дежавю, провалился во тьму.