Сага о Тейгре, ведьмаке. Пролог: битва за Содден

1

Свинцовые перистые облака покусывало за краешки малиновое зарево. На Спикероог опускался апрельский вечер, лёгким морозцем напоминающий о недавно ушедшей зиме. Солнце некоторое время назад скрылось за горным хребтом на западе, иссиня-чёрные тени мгновенно поглотили деревню Сворлаг, создавая особое северное настроение. Жители завершали работы, дабы быстрее оказаться у очагов и отъесться на ночь глядя. Юный Удальрик, сын главы клана Броквар, которому только стукнуло пятнадцать, ещё раз осмотрел собранные вещи прежде, чем приторочить к заспинной раме с лямками для плеч: два одеяла, сменную пару обуви, топор, нож. Нужно было ещё наполнить мешок провизией, захватить горшки с водой и крупой. Рядом он сложил копьё, щит с рисунком клана Броквар и боевой топор. Оглядев снаряжение ещё раз, Удальрик хмыкнул и прислушался. В доме, кажись, никого. Отцу завтра плыть куда-то по делам, вот и вышел с распоряжениями, мать направилась проведать жену кузнеца, младший брат Акки, вероятно, бегает где-то с мальчишками. Пора бы заглянуть на кухню. Сердце застучало чаще. Тихо пересёк главную залу и появился на пороге кухни. Навстречу повеяло приятным теплом, ласково обдавшим грудь и плечи под свободной льняной рубахой. Возле очага, что посередине комнаты, ловко двигалась служанка лет пятнадцати-шестнадцати — мать Удальрика Хельга недавно взяла её на работу. — Вечер добрый, Сигрид. Служанка обернулась через плечо. Она была на голову ниже Удальрика, светло-русая, с мягкими чертами лица, в светлой серой рубахе до щиколот, поверх которой было длиннополое тёмно-серое платье, смахивающее на фартук. Рукава рубахи были закатаны, девушка встряхивала горшочек. — Ох, господин, ну и напужали вы меня! Я вот вам маслица сбиваю в дорогу, едва из рук не выронила! — хихикнула девица, отворачиваясь. Удальрик неспешно подошёл. В груди застучало чаще, а щёки загорелись. "Наконец-то миг, когда никого нет рядом", — подумал он. — Спасибо, Сигрид, не одной сушёной рыбой давиться в дороге. — Да уж, вам, наверное, помёрзнуть придётся... — служанка слегка потупилась. — До начала лета мой черёд овец пасти. Жить в хижине, круглый день на ногах, носиться за стадом по ту сторону гор, — парень протяжно вздохнул, а сам скользнул взглядом по спине девицы, — Вспоминать буду твою стряпню с удовольствием. С этими словами он положил руку ей на локоть. Девушка отпрянула, поставив масло на стол: — Что это вы, господин? — казалось, она была недовольна и смущена одновременно, но в синих глазах мелькали задорные огоньки. Или это угли в очаге попыхивали. Удальрик ухмыльнулся: — Приходи за дом после ужина. Попрощаться. — Зачем это? — Ну как же? Два месяца в сторожке куковать, со мной только пара пастухов будет. Женщин нет, некому ужин сделать, некому рядом прилечь. — Горе какое, вот вы и заставьте пастуха вам койку греть, — нахально съязвила служанка и упорхнула к столу. Удальрик прыснул и смачно шлёпнул девку по жопе, сжав приятную мягкость пальцами. Сигрид охнула, паренёк развернул её к себе и заключил в объятия. Брови его сошлись на переносице. — Шалишь, — шепнул он. Руки девушки легли ему на плечи, а из декольте пахнуло одурманивающим ароматом женского тела, смешавшимся с запахами муки, молока и дров. Лица их были так близко, что Удальрик разглядел пушок на щеках служанки. Она не отстранилась, дала привлечь к себе. Сын ярла не слишком умело, по-юношески, зацеловал её губы и щёки. В этот момент послышались шаги. Молодые резко отстранились, Удальрик схватил горшок с маслом, будто за ним зашёл, а Сигрид отвернулась к столу. На кухню ворвался коренастый чернобородый мужчина. Кнут Брокварссон, ярл клана Броквар. Без слов поманил сына и вышел за дверь. Отрок скис и поплёлся следом. Сигрид съёжилась, ожидая услышать ругань, но до неё долетел смех из жилых комнат, куда ярл увёл своего отпрыска. — Ха-ха-ха, с каких это пор ты взялся помогать на кухне? — хохотал отец, — Видел бы себя! "Я масло сбиваю, батенька, а то служанка притомилася!". Удальрик стоял пунцовый, как свекла. Ярл посерьёзнел: — Чем к прислуге домогаться, снаряжение проверил бы. — Уже сделал. — Ещё проверь! По ту сторону гор, в долине, у тебя только то, что из дома возьмёшь. В сторожке запас стрел... Мда, вижу, тратить их было бы не из чего — лук ты взять не додумался! — Лук будет у Бьярни, я возьму копьё! — пытался оправдаться парень. — Копьём от сирен не шибко отобьёшься, а из лука — другое дело! Давай смотреть ещё раз. Мужчина досконально проверил снаряжение сына, вплоть до заточки ножа. Нашлось, что исправить. — Пастухи отвечают за стадо обеих деревень. Ведьмаки, конечно, навестят побережье, уничтожат гнёзда рыбобаб, но расслабляться не стоит. У нас проблемы с Ан Крайтами, делим рыболовные места. Завтра поеду на переговоры в Каэр Трольде, меня не будет с неделю. Поэтому если что хочешь спросить, то давай сейчас. — Ты готовишь меня будто на битву какую. А ведь это всего лишь выпас овец, — Удальрик заметил, как после этих слов отец на секунду задумался. — Победа любит подготовку, особенно, когда в первый раз принимаешься за важное дело , — буркнул Кнут Брокварссон. — Победа любит подготовку... Как под Содденом было? Бонд нахмурился. — Забирай провизию, укладывай. К девке не лезь, а то возомнит лишнего, — тихо, но жёстко сказал он, — Сигрид к тебе сейчас как к равному относится, как к мальчишке. А ты — сын ярла, тебе предстоит первое дело взрослого мужчины. Вернёшься с него, тогда и будешь гулять. — Расскажи про Содден, — настаивал сын. — Уже не раз рассказывал. — Ещё расскажи. — На ночь. Сейчас собирайся. После ужина ярл уселся у очага в большом зале и стал натирать воском меч. Удальрик пристроился рядом. — Ну, слушай...

2

Более двадцати лет назад король Скеллиге Эйст из клана Тиршах оказал большую услуг королеве Цинтры Калантэ, после чего они обвенчались. Эйст повелел, чтобы каждые два года кланы по очереди высылали к нему в Цинтру молодых и сильных воинов для службы в дружине. Попасть в неё считалось за честь и большую удачу. Бойцы отправлялись на континент, обучались грамоте, письму, назаирскому наречию нильфгаардского языка. Король не жалел личных денег на доспехи, оружие и коней. Да, не удивляйся, это здесь, на островах мы бьёмся друг с другом небольшими отрядами в несколько десятков человек, пешими, по старинке выстраивая стену щитов. На Большой Земле уже лет пятьдесят воюют конными, потому как и место есть, где разгуляться, и богаче живут. Наши парни выучивались конной сшибке на копьях, владению шпорами. В пешем строю освоили длинные пики в два человеческих роста, которыми только и можно в сомкнутом строю остановить удар бронированных всадников. На островах мы носим кольчуги, да и то те, кому по средствам, часто бывает, что добрый человек может позволить себе лишь шлем да топор. Король Эйст одевал нас в пластинчатую броню, каковая держала и стрелы, и меч. Хорошие были времена. Мальчики, вроде тебя, женились на местных девушках, привозили их домой потом. Бывало, что и в Цинтре оседали, предпочитая виноделие морскому разбою с рыбным промыслом. В 1262 году закончилась та жизнь, навсегда закончилась. Весной из Назаира побежало много народу, предупреждая о небывалой по численности армии, что встала на постой в соседней Меттине. Королева Калантэ тут же разослала призыв о помощи ко владыкам Севера, но те заняли выжидательную позицию. Собрали общую армию из охочих до войны людей — рыцарей, наёмников, — и встали в Бругге, якобы для нашей бодрости духа. Король Эйст скликал цинтрийских дворян в столицу на смотр. Явилась разве что половина — стояло жаркое лето и многие предпочли откупиться, чтобы не отрываться от ухода за виноградниками. Ополчение из крестьян собрать тоже получилось плохо, хозяева не хотели отпускать батраков. Итого набралось тысячи три пеших, семь десятков рыцарей с оруженосцами, да прислугой, почитай две сотни конных. И нас, дружинников-гвардейцев, две сотни. Старые товарищи, кто после службы остался жить в Цинтре, тоже откликнулись. Единственные, кто сообразил вывезти семьи к родне на острова и распродать добро. Таких набралась ещё сотня. Вот и всё войско. Чёрные хлынули через перевал в горах Амелл в конце сентября. Урожай почти собран и лежит по хранилищам, но его ещё не успели продать или употребить. Торговцы готовятся сорваться на ярмарки, батраки чают завершение сезона, дворяне откупоривают бутылки. Армия короля Эйста уже месяц как стояла в долине Марнадаль, закрывая перевал. Многие рыцари подумывали отъехать в поместья, чтобы поспеть к весёлой осенней поре сытости и благополучия. Нильфы атаковали внезапно. Войско чёрных было тысяч двадцать — это только то, что было видно с нашего левого фланга. Дружина со Скеллиге должна была прикрывать восточную дорогу, которая уходила в Содден, а большая часть ополчения и дворянская конница закрывали западную дорогу на столицу королевства. В войсках императора было много наёмников из разных провинций, в том числе кочевые конные лучники. Они засыпали стрелами западную позицию, а когда знать сорвалась в атаку, то отступили, уступив место своей тяжёлой кавалерии. Такой тактики я никогда не видел до того. Конная схватка на копьях носит мимолётный характер. Лошади начинают тормозить, не желая столкнуться, поэтому перед самым ударом сила его падает. Линейный строй может разорваться — у кого появится разрыв, тот и проиграл. Стороны сходятся и расходятся до тех пор, пока кто-то не дрогнет. Чёрные были выдрессированы великолепно. Две сотни конных вышли на две сотни цинтрийцев, ударили и отошли в порядке на юго-запад, то есть вбок. Вслед отходившим на исходную дворянам Цинтры ударила следующая волна в двести нильфгаардский латников, а за ними наготове была и третья. Не потребовалось. После второго удара знать сине-жёлтых побежала с поля боя. Король Эйст организовал заслон из пикинеров ополчения и выдержал ещё одну волну кавалерийского катка. Проклятые нильфы и тут легко справились — откуда ни возьмись возле Эйста возник вражеский маг и убил его злокозненно, тут же испарившись. Ополчение бросилось врассыпную, его преследовали конные лучники и рыцарство. Пехоту и собственных стрелков нильфы даже с места не двинули. Как же нам удалось выжить? Очень просто. И сейчас, Удальрик, я скажу тебе кое-что, о чём надо помалкивать при людях из других кланов. Дружиной руководил брат короля — Бран Тиршах. В начале сражения мы отбили атаку лёгкой кавалерии из Мехта. После второй волны чёрной конницы, когда цинтрийские всадники бросили центр поля, Бран скомандовал нам отойти по восточной дороге. Мы в порядке отступили. Нам думалось, что мы действуем согласно плану сражения, но вышло совсем иначе. Вскрылось это довольно скоро.

...

Дорога петляла между побуревшими пиниями, уводила дружину всё дальше от Марнадаля. Четыре десятка конных и около двухсот двадцати пеших. Бесчисленные оттенки красного, рыжего и жёлтого пламени, пожиравшего растительность в эту осеннюю пору, радовали глаз. Трава по полям вокруг и кустарник темнели глубоким зелёным. С запада доносился запах гари. Там в небо поднимались столбы дыма. Тигг, Аттре, Хочебуж, Четыругл. Особенно жирный виднелся со стороны Цинтры. Воинство шло уже третьи сутки. Порядок сохранялся, даже тыловой и головной дозоры не забыли выставить. И всё же по тому, как молчаливо шаркали пешцы по отполированным за десятилетия дорожным плитам, как сгорбившись сидели всадники, можно было догадаться о тяжёлой думе, занимавшей бойцов. Живописная природа не впечатляла их. На многих пыльных бородатых лицах стояла немая печать скорби. — Привал! — донеслось от головы колонны. Несколько человек отделилось от отряда всадников и ушло назад, на дальность прямой видимости, чтобы поменяться в тыловом дозоре. Пешие разошлись по обочинам, сбившись в небольшие группки по кланам. Заговорили, кому была охота. — Далеко ушли. — Далеко. Эх, узнать бы, добралась семья до дома или нет? Хоть бы письмецо получить, — вздохнул начинающий седеть воин. Звали его Торкель, он был из деревни Сворлаг на Спигерооге. Земляки окружили его. — Неужто ты читать выучился? — подначил его молодой и дерзкий блондин по имени Свейн. Он был из деревни Хов с того же острова. — В отличие от тебя, молокососа, — невозмутимо парировал Торкель, — я и писать умею. Слава Эйсту Тиршаху, восемь лет в дружине прослужил, землёй обзавёлся, женился здесь, в Цинтре. Где ты видел гвардейца-островитянина, который бы не умел писать, считать и читать? — Да вот же, — ткнул пальцем в Свейна лучник Гуннар Барсук. Он прослужил два полных года и ещё сто дней, чем гордился, особенно перед первогодками. — Я и так могу оскорбить тебя, овцеёб, — ощерился Свейн. Гуннар хотел было вскочить, но его сдержали. — Ладно вам, с нильфами лучше сцепились бы! — буркнул Торкель, доставая из мешка сухой хлебец кнекеброд. — Не всю злобу на Марнадальском поле выпустили, смотрю. Свейн продолжал кипеть: — Конечно, сучье вымя! Как можно бежать от битвы? Куда смотрит Бран? — Убавь гонор и потише говори, — погрозил ему подошедший Кнут Брокварссон. Он как раз слез с коня, сменившись из тылового дозора. Ламеллярный доспех на нём потускнел от пыли. Кнут присел к компании. Помолчали. — Ну, старики, как по-вашему будет, справедливо нас Бран из боя вывел, али нет? — прошипел Свейн в полголоса. — Это же позор на всю дружину! Торкель переглянулся с Кнутом, Гуннар и ещё несколько опытных воинов уставились на них, ожидая вердикт. — То, как посмотреть, — хрустнул хлебцем бывалый. — С одной стороны бросили Цинтру, а с другой, в порядке отошли и дорогу в Содден держим. Насколько знаю, нильфы в устье Яруги переправиться не смогут, с той стороны крепости вердэнские реку держат. — И бросили своего короля! — А вдруг Эйст сам брату нас отвести приказал, если дело провалится? — вставил Гуннар. Дружинники повернулись и посмотрели на Кнута. Тот был командиром пятидесяти человек из клана Броквар, островитян и осевших в Цинтре. Он задумался: — Догадки болтать всякий может. Лучше спрошу, когда случай будет. Сейчас пока ноги сполосните — неизвестно, окончился ли наш путь. Вот это я вам точно скажу. К собравшимся подошёл темноволосый худощавый юноша в длинной, до колен, кольчуге, перехваченной ремнём на поясе. Шлем и ножны меча у него были отделаны лучше, чем у остальных, кроме, разве что, Торкеля и Кнута. Щит был каплевидным, как и у других всадников. Молодой человек с достоинством обратился к вожаку брокварских: — Ярл Бран Тиршах и Хакон Ан Крайт зовут вас на военный совет. Торкель, вы, как ветеран, тоже приглашены. — Спасибо, Эйлейфр, — кивнул головой Кнут и бросил своим: — Похоже, скоро всё узнаете. Гуннар поманил парня, собравшегося проследовать за ушедшими на сбор. — Рассказывай, что там слыхать, младший Брокварссон. Эйлейфр улыбнулся: — Королевский секрет, — и двинул по своим делам. — Ну да, — скривился Свейн, — секрет королевства, которого больше нет.

...

Когда Кнут и Торкель подошли на совет, говорил Хакон Ан Крайт, двоюродный брат ярла Краха Ан Крайта. С десяток ветеранов, по паре представителей от Крайтов, Брокваров и Тиршахов, собрались подальше от остальной дружины. — ...наших сил не так уж и много для битвы в поле. Посему поддерживаю предложение Брана. Кнут хмуро вперил взгляд в Хакона: — Брокварцев не желают известить? В чём твоё предложение, Бран Тиршах? Ярл Тиршах выдержал паузу. Он был старшим братом короля Эйста, седина тронула его тёмные волосы. Бран был богат — это было видно по его броне. Пластинчатый доспех поверх длинной кольчуги, поножи и налокотники надёжно защищали мощное туловище. Одной рукой ярл опирался на двуручную секиру, а второй держал под мышкой шлем с мощным наносником и кольчужным воротником. На лбу у шлема был отчеканен символ клана Тиршах, его покрывало золочение. Шлем ещё ни разу не бывал в бою. — Отходим к переправе через Яругу. Сегодня мы вступим на Содденскую землю. Нас двести шестьдесят три человека, этого не хватит, чтобы причинить нильфам урон в поле. — Против их орды нужно узкое место, — вторил Хакон. Кнут взглянул на Торкеля и промолвил: — Марнадаль был таким местечком. Что же мы не воспользовались? И нас было более трёх тысяч. — На что намекаешь? — рассвирепел Ан Крайт. — На упущенную возможность. И мы хотим знать, чьё было решение на оставление поля боя? — Кнут и Торкель воззрились на Брана. Тот не отвёл глаз. — Моё, брокварцы. Перед боем Эйст наставлял меня спасти соплеменников, если бой будет проигран. — Но мы ушли раньше! Нильфы начинали третью атаку! — процедил Торкель. — Ох, — закрыл лицо рукой один из ветеранов клана Крайт. — Исход был ясен после первой атаки, — грохнул Хакон, — Ты можешь сколько угодно показывать гордыню, Кнут! Гибель трёхсот островитян не сдержала бы орду. — Да, но мы могли спасти короля, — неожиданно поддержал один из оставшихся на поселении воинов клана Тиршах. — Именно этого сделать было нельзя, — мгновенно отвечал ему Бран, — Поймите, мой брат прежде всего был верен Цинтре и супруге. Такова его судьба, его Предназначение. Наша судьба связана с островами, как бы тяжело ни было уйти. — К тому же никто не бежит! — подхватил Хакон Ан Крайт, — Нам лишь нужно выбрать лучшее место для боя. Скоро зима. Перевалы в горах Амелл занесёт снегом, и чёрные останутся до весны в Цинтре. Вряд ли вся орда двинется на нас. Надо только сдержать их на переправе. Вот о чём разговор, Кнут! — Ну, похоже, решено всё равно было без нас. — Большинством голосов, — парировал Бран. — Ты... Может тебя ещё и королём так изберут? — взъярился Торкель, — Не по обычаю это, за спиной братьев дела делать! А ты пока что в дружине, здесь равный голос у каждого! Казалось, драка была неминуема. Войны из Тиршахов подскочили, Крайты пытались встать между сторонами. Блеснул чей-то клинок. Сигнал тревоги раздался с запада. Из-за росших вдоль дороги пиний и кипарисов вылетел тыловой дозор. Дружина сама собой пришла в движение. Командиры десяток выстроили людей поперёк тракта. Всадники разошлись по флангам, пешие ощетинились пиками. Вождям кланов оставалось лишь примкнуть к своим людям. — Человек сорок конных, — бросил командир дозора, — Издалека заметили, но на нильфов не похожи. Островитяне молчали и слушали. Да, вроде как, несколько десятков всадников встало в полукилометре. Кнут был со своими пятьюдесятью на левом фланге и увидел, как со стороны чужаков на поле выехало несколько конных фигур. Те заметили построившихся дружинников и стали совещаться. Через некоторое время на прямую видимость по дороге выехало трое воинов. Стали заметны их красные сюрко поверх доспехов. — Полагаю, вы не из чёрных, господа, — крикнул один из кавалеристов. — Скеллиге! Дружина короля Эйста из Цинтры! А вы кто такие? — Конная разведка армии его величества Визимира Реданского! Мы союзники! — Подъезжай, потолкуем! — отвечал Бран Тиршах. Реданцы приблизились. Их главный был облачён в бахтерец, на каплевидном щите красовалось сине-голубое поле в шашечку и чёрный ромб. На боку виднелась роскошная офирская карабелла. Наибольшее же впечатление производил остроконечный шлем с забралом в форме глаз и кривого клюва хищной птицы — орла или грифа. Незнакомец представился: — Граф Богумил фон Эверек, к вашим услугам. Мы возвращаемся к основным силам, в лагерь возле Содденского холма, пропустите нас, уважаемые. — Армии королевств всё же перешли на эту сторону Яруги? — спросил ярл Тиршах. — Точно так. Если вы друзья и жаждете намять нильфам бока, то предлагаю присоединиться. Это половина суток перехода отсюда, на восток. Бран и подоспевший Хакон переглянулись. К ним подошёл и вождь клана Броквар. — Видишь? Не серчай, Кнут, северяне на нашей стороне Яруги. Будет славное дело, — промолвил Ан Крайт. — А как вы оказались позади нас? — спросил реданца Брокварссон. — Переправились по реке, поближе к дельте. Мы нашли войска чёрных. Они грабят цинтрийские города, усадьбы и деревни, запасаются будто на зиму. Разбрелись в разные стороны. Нашему разъезду удалось уничтожить их разведчиков, шедших на восток по вашим следам. Представляете, мы взяли в плен правителя Туссента! Пришлось его отпустить, чтобы полководцы нильфов послали за нами более одного полка. — Лихо! — заметил Кнут. — Поторопитесь, господа, встретимся в лагере! Не прощаюсь, — поклонился граф фон Эверек и дал знак своим людям. Реданцы промчались сквозь строй дружины. Островитяне быстро собрались в походную колонну и поспешили следом. На тракт опускались сумерки.

3

Война получалась весёлая, других за последние пятнадцать лет в армии Нильфгаарда и не знали. Опытные вояки вспоминали покорение Меттины и Назаира, но Цинтра, пожалуй, затмевала эти имперские провинции вместе взятые. Добрая драка на Марнадальских полях сменилась триумфальным захватом нескольких городов, городков и крепостей. Местные жители верно понимали, что шутить с двадцатитрёхтысячной армадой не стоит. И вывешивали белый флаг, едва маги из специального отряда обрушивали на стены град огненных шаров. После чего начинался милый сердцу каждого солдата грабёж. Богатые нильфгаардские рыцари позволяли брать себе только золото и драгоценности. Они презрительно считали шараханье по амбарам уделом завоёванных дикарей. Виковарцы и геммерцы предпочитали уводить лошадей и наиболее выдержанное вино. Наёмные арбалетчики из Эббинга не брезговали домашним скотом. Представители Мехта, Меттины и Назаира забирали птицу. Ниже всех по иерархической лестнице мародёрства стояли парни из провинции Мак-Турга, покорившейся Великому Солнцу пару лет назад — эти набивали обозные повозки в том числе тканями, посудой и, кое-кто, даже садовыми инструментами. Новички в войске спрашивали стариков, от чего же сложилась такая традиция? Те загадочно улыбались и за порцию трофеев раскрывали секрет: выходцы из недавно присоединённой провинции стремились восполнить то, что украли, разбили, сожгли, изнасиловали у них самих. Конечно, было не без эксцессов — на то и война. Взятие цитадели в столице королевства обернулось кровавой бойней, в которой полегло несколько десятков добрых слуг Белого Пламени, Пляшущего на Курганах Врагов. И туссентский отряд странствующих рыцарей нашли перебитым на дороге в Содден. "На войне, как на войне!", — гласила старая поговорка. Сегодня в лагере пили за здравие командующего, за упокой храбрых лазутчиков и за завтрашнюю победу. Кое-кто вспоминал гибель королевы Калантэ, после чего неизменно раздавались возгласы "Ведьма мертва! Слава Великому Солнцу!". Ваттье де Ридо был в прекрасном расположении духа. Командующий — генерал Браге ван дер Хиден, герцог Геммерский, — любил хорошие вести. И очень не любил плохие. Войсковая разведка, которой руководил Ваттье, постаралась на славу, благодаря чему стало известно место пребывания армии северян, её примерная численность и диспозиция. Оставалось лишь вовремя донести об успехах во время совещания. Ваттье ещё раз приказал слуге смахнуть пыль с башмаков и вышел из палатки. В лагере царила обычная вечерняя суета — горели костры, пехотинцы обменивались ворованным, кто-то играл в азартные игры, господа разного уровня знатности прогуливались, обсуждая предстоящее сражение. Ещё больше народу занималось делом: проверяли и перепроверяли заточку оружия, крепость натяжения тетивы на арбалетах, чистили доспехи, обрабатывали натоптанные мозоли, молились и умывались. Возле шатра командующего собрались офицеры различных рангов. Ваттье де Ридо влился в благородную толпу, прислушиваясь к куртуазным разговорам. — Доводилось ли вам, милый дер Фюрстенберг, сталкиваться с кем-то из северян на турнирах? Рыцарь в великолепной чёрной бригандине, не стискивающей движений и держащей подчас арбалетный болт, кивнул: — В Туссенте. Манера поединка диковата, много лишних движений. Насколько мне известно, мессир Шмиц, на Севере нет ни одного трактата по фехтованию, кроме школ наёмников-мутантов. — Оу, vattgern, да-да-да. — Но те не сражаются в армии, поэтому, милейший, скорее всего вам нечего опасаться, — подначил собеседника дворянин. — Минейр Фюрстенберг, изволите пари? — кивнул ещё один рыцарь. Лёгкий акцент выдавал в нём провинциала. — На что, минейр Виллем? — Пять бутылок цинтрийского, урожая 1232 года на вражеский штандарт. Я ротмистр в лёгкой кавалерийской хоругви из Мехта, под Марнадалем мы заставили отступить дружину свирепых скеллигских островитян. — Соблазнительно. Добавлю от себя ещё три бутылки урожая 1230-го, ведь я из бригады "Наузикаа", наш тройной таранный удар не сдержала ещё ни одна армия. Бригада ещё на марше с основными силами, но передовые сорок человек прибыли под моим руководством. Надеюсь, его светлость пошлёт нас в самый жаркий участок. — Надейтесь, любезный, — щёлкнул шпорами ещё один провинциальный дворянин, — Первым вражий стяг захвачу я, Джаап из Назаира, ибо наша хоругвь ничем вам не уступает, к тому же мы полностью сосредоточены в лагере, в отличии от вас, дорогой друг. — Похвально, что господ охватывает жажда боя, — подошёл к ним седовласый офицер в роскошной одежде. Дворяне склонились в поклоне, закованные в доспехи отсолютовали. Перед ними был командующий армией. — Но перед завтрашней схваткой нужно посоветоваться. Для того вы и приглашены. Прошу в мой шатёр. Громыхая латами, рыцарство двинулось за генералом. Ватте де Ридо, будучи всего лишь виконтом, уступал место более знатным господам, хотя сведения, которыми он располагал, были важнее для всего войска, чем десяток-другой "жестяных банок".

...

— ...благодарю, господин интендант. Теперь попрошу доложить господина квартирмейстера. Как скоро я буду располагать всеми силами? Барон Реинир фон Ландсманн, квартирмейстер, встал: — Мессир, в лагере сейчас размещено три пехотных полка алебардистов и пикенеров общей численностью в три тысячи человек. Назаирская хоругвь в триста человек, лёгкая конница из Мехта — пятьсот человек, ещё двести в патрулях. В течении ночи ожидаем полки арбалетчиков и лучников из Эббинга и Мак-Турги, две тысячи человек. Тяжёлая кавалерийская бригада "Наузикаа" пока что представлена авангардом в сорок человек, полностью все девятьсот всадников сосредоточатся к рассвету. К полудню завтрашнего дня скорее всего прибудут конные лучники из Орхунского ханства, ещё три тысячи. Итого, в наличии к завтрашнему утру будет шесть тысяч девятьсот человек. К середине дня в вашем распоряжении будет почти десять тысяч человек. Остальные силы сосредоточены против вердэнских крепостей в устье Яруги. — Проблемы с размещением? — Никаких, мессир. Однако, после ночного марша прибывшим потребуется отдых и хотя бы один приём пищи. — Я учту ваши пожелания, господин фон Ландсманн, — кивнул командующий, — Что же, у нас будет только половина войска. Отряды обеспечения включают в себя ещё три с половиной тысячи человек, но их можно задействовать лишь при обороне лагеря. И в то же время, северяне располагаются на заранее укреплённой позиции. Господин де Ридо, вам слово, поведайте нам о противнике. — Мессир, благородные господа, прошу вас взглянуть сюда, — с этими словами Ваттье де Ридо расстелил свою рабочую карту, испещрённую отметками о передвижении вражеских войск. — Вы позволите? — спросил находившийся среди офицеров чародей. Командующий кивнул, и маг спустил с ладони светящийся шар. Источник света завис над картой, подобно абажуру. — Благодарю, магистр Вольф, — сказал начальник разведки, — Наш лагерь находится здесь, в четырёх милях на юго-запад от Содденского холма, где засели северяне. В километре к северу от их позиции протекает Яруга, берега сильно заболочены и непроходимы для войск. Дальше на юг простирается лес, опушка которого на сотню метров не достигает северного склона холма. В этом месте следует ожидать заслона северной пехоты, сильного заслона, так как лагерь располагается на северо-восточном склоне и у подножья холма, прямо за их правым флангом. Сам холм имеет крутые участки на северо-западной и южной стороне, подняться по нему можно с юго-запада. Но здесь мои люди заприметили возводимый частокол. Не сплошной, пока что в нём есть проходы. Также они видели попытки выкопать ров, но пока не слишком удачные. Центральная позиция у северян расположена на холме, предположительно там будут стрелки и копейщики. Практически всю наличную конницу — до тысячи двухсот человек, — северяне разместят к югу от холма, перекрывая дорогу. Позиция кавалерии с левого фланга упирается в Мехунский лес. Наблюдаемые силы противника достигают не более трёх-четырёх тысяч человек, включая до полутора тысяч всадников. Замечены цвета и гербы Редании, Темерии, Каэдвена, Лирии и Аэдирна. Наблюдались наёмные пехотинцы, а также карлики-краснолюды, которые у северян строят укрепления и ремонтируют оружие. — Хм. Настроения в их лагере? — Судя по подслушанным разговорам, мессир, можно заключить, что у северян нет единой позиции по битве. Дворяне возмущены гибелью королевы Калантэ и жаждут мести, но простой люд из пехоты и стрелков воспринимает войну несколько пассивно. Некоторые запуганы слухами о зверствах, которые мы, якобы, учинили в Цинтре. Лучше всех сплочены темерцы, их возглавляет сам король Фольтест. И реданцы — король Визимир командует армией. Между каэдвенской и аэдирнской знатью заметны разногласия. — Спасибо. Исходя из изложенного, складывается следующая картина, — откинулся в кресле генерал, — Мы превосходим северян числом, дисциплиной, обеспечением. Но наши силы не полностью сосредоточены. Свинолюбы же крепко засели у нас на пути. Им даже свойственны вспышки воинской доблести, хаотичные, как и всё в этом диком краю. Наш летучий отряд был уничтожен, пощадили лишь одного. Сдаётся мне, если мы не атакуем их завтра утром, то они даже могут попытаться нагрянуть сюда. И втянуть в сражение. Хотя мы в целом превосходим варваров, следует помнить, что скоро перевалы в горах перекроет снегом, а значит подкреплений не будет до весны. Император же считает, что до конца этого года вся земля к югу от Яруги должна быть приведена к присяге Великому Солнцу. Посему, приказываю пехоте, назаирцам и лёгкой кавалерии Мехта быть готовыми в девять утра. Мы ошеломим противника одновременной атакой кавалерии по флангам и пехотой в центре. За это время бригада "Наузикаа" и стрелки успеют восстановить силы и прибыть на поле боя. Либо им доведётся развивать успех и преследовать отступающих северян до переправ на реке, либо они возглавят вторую атаку... да, господин фон Ландсманн? Квартирмейстер покраснел: — Дозвольте заметить, что армии в целом понадобился бы всё же полный день отдыха после постоянных перемещений. Особенно — перед генеральным сражением. Мы могли бы укрепить лагерь и обеспечить надёжную оборону... — Побеждает тот, кто навязывает инициативу, — отрезал Браге ван дер Хиден, — В данных обстоятельствах у нас просто нет иного выхода. Неизвестно, производится ли в данный момент сбор ополчения в Темерии, Бругге и Вердэне. Скорее всего производится. Свинолюбы сделают всё, чтобы локализовать нас в Цинтре и не пустить в Заречье и Доль Ангру. Но вы правы в том, что противника следует ослабить до начала сражения. Магистр, что можете предложить? — Мессир, — поднялся из-за стола Аксель Вольф, командир отряда боевых магов, — Мы прощупывали расположение врага на предмет магической энергии... Найдено около десятка источников, то есть людей, сведущих в магии. Обнаруженные разрознены, в основном мы перехватывали телепатическую связь и импульсы магии восстановления средней и слабой силы... — Короче, господин Вольф, что вы имеете в виду? — нетерпеливо махнул рукой генерал. — Свинолюбы не способны защитить всё войско магическим способом. Мы можем обрушить на них град, метеоритный дождь или бессонницу. На ваше усмотрение, мессир, — склонился в поклоне маг. Офицеры зашептались между собой. Командующий провёл взглядом по подчинённым, правильно угадав природу их сомнений. — Завтрашняя победа должна показать варварам достоинство нашего порядка, господин маг. Порядка, установленного его Величеством, Белым Пламенем, Пляшущим на Курганах Врагов. Мы покажем им, чего стоит их сброд и их магия. И чего стоят наши воины. Не нужно красть боевую славу дворян и кнехтов, пусть варваров терзают плохие сны, они будут утомлены, но не более. К полным возможностям вашего отряда я прибегу лишь в случае опасности для победы. — Есть, ваше сиятельство, — ещё раз поклонился маг. — Хорошо! Теперь возвращайтесь к своим людям. Подъём в шесть утра, завтрак, господин интендант, должен быть отменным. Впереди вся ночь, готовьтесь. Перед битвой зачитайте солдатам приказ, — после этих слов два канцеляра раздали офицерам свитки, — В битве на Содденском холме решается судьба всего Севера! Heil Kaiser! Офицеры резко поднялись и вскинули руки: — Heil!

...

Аксель Вольф летящей походкой ворвался в огромный чёрный шатёр с вышитыми золотом имперскими знаками в виде солнца. — Общий сбор, — телепатически скомандовал он. В следующие несколько минут раскрывались телепорты, из которых выходили волшебники. На всех была скромная чёрная одежда, близкая по стилю к купеческой. Только магистр мог позволить себе чёрно-оранжевый дублет. Иных отличий от подчинённых он не имел. Перед магистром стояло двенадцать чародеев и чародеек. — Атака назначена на девять часов утра, — без предисловий начал Вольф, — Наша задача состоит в том, чтобы наслать бессонницу на войско северян... Молодой черноволосый чародей с ненормально синими глазами скептически хмыкнул. —...Да, Йозеф, дворяне не хотят, чтобы мы украли у них победу. И поэтому завтра атакуют половинным составом войска. — Без кавалерии "Наузикаа" и орхунских кочевников? — всплеснула руками растрёпанная магичка. — Да, мефрау вар Анагыд. Здравый смысл подсказывает мне как следует подготовиться, потому как северяне хоть и "свинолюбы", как изволил выразиться командующий, но в войне тоже кое-что понимают. Режутся друг с другом уже добрых полвека, опыт есть. Поэтому слушайте задачи! Ассирэ! Остаёшься в лагере, выполняешь приказ генерала ван дер Хидена, варвары и глаза не должны сомкнуть. Пошли им видение сгорающей Цинтры и побольше сцен зверств наёмников из Мак-Турги, что мы видели в Четыругле. Йозеф, Готлиб, Морган и я берут на себя подготовку метеоритного шквала — скорее всего наши споткнутся о позицию на холме, надо будет разрушать вражью фортификацию. У северян ею занимаются краснолюды, так что заряды должны быть достаточной мощности. Фрингилья и Хайнрих — вам следить за чародеями, телепортируетесь и ликвидируете по одиночке, когда наша четвёрка разнесёт частокол вдребезги. Туда скорее всего слетятся варварские маги, чтобы противостоять нам. Убивайте наиболее сильных. Адольф, Рабан и Герман — на вас прослушка связи по мегаскопам, а Ортвин, Тилло с Вольдемаром обезопасят от слежки наш лагерь. Вопросы? Маги молчали. — Хорошо, за дело! Сколько у нас эликсиров усиления, Морган?..

...

...Ветер пронизывал до костей. Нужно было дойти и предупредить. Во что бы то ни стало. Ещё поворот, ещё. Каменный лабиринт петлял, уводя Трисс Меригольд всё дальше от входа. Странно, в Каэр Морхене раньше не было лабиринта... — Про ноги не забывай! — донеслось до неё. Где-то совсем близко. Она слышала скрип цепей и шуршание подошв. Трисс выглянула из-за очередного поворота. Спиной к ней стоял высокий беловолосый мужчина, внимательно следивший за столь же беловолосой девочкой, которая крутилась возле манекена. В руках у девочки был деревянный меч. — Иеээх! — малявка с выдохом нанесла удар по ведру, покрывавшему голову чучела. — А где защита? После удара обязательно надо выйти из дистанции и поставить блок! Трисс залюбовалась было, ей хотелось посмотреть подольше прежде, чем отвлекать Геральта. Что-то липкое упало на неё сверху и спеленало. Руки невозможно было выпростать, бедную чародейку аж притянуло к земле. Она вскинула голову и увидела огромного волосатого паука, абсолютно бесшумно спускавшегося к ней на паутине прямо с потемневшего неба. Шерсть на шкуре монстра завивалась буйными иссиня-чёрными локонами, сам паук был чёрным с белыми пятнами. Двумя передними лапами он стал стремительно скручивать Трисс в кокон. — Геральт, спаси! — воскликнула чародейка. Но ведьмак не слышал, весь поглощённый заботой об ученице. — Рыжая зараза, — прошипел паук, раскрыв отвратительные жвала. Трисс подняла глаза и задрожала. На неё смотрело несколько пар фиалковых глаз, а из пасти несло сиренью и крыжовником. — Прощай, дорогая подруга, — паук стремительно кинулся и сомкнул жвала на горле волшебницы... Трисс вскрикнула и открыла глаза. — Приснится же мерзость, — вслух попыталась она приободриться. Но кошмар ещё владел ею вместе с остатками сна. Чародейка стала одеваться. На улице занималась тусклая заря, небо затянуло будто бы молочной пенкой, сквозь которую местами пробивался прохладный свет. Влажный воздух тут же покрыл лоб и щёки испариной. Трисс направилась к соседней палатке. Изнутри донёсся тонкий аромат абрикоса. На такой же полевой кровати вальяжно лежала Литта Нейд. Взгляд её был устремлён на грубый столик, на котором стояло несколько разнообразных фигурок — сгорбленный в позе умоляющего купец, нильфгаардский рыцарь, энергичным движением будто бы призывающий кого следовать за ним, танцор в обтягивающем трико и бородатый варяг со Скеллиге, замахивающийся топором из-за щита. — Тоже не спится? — бросила Литта закидывая левую руку за затылок. Ватное одеяло было слишком тяжёлым и не отреагировало на столь лёгкий жест, из-под него показалась нежнейшая округлость. Пальцем правой руки Литта провела по шлему статуэтки нильфгаардца. — Да, — буркнула Трисс, усаживаясь на краешек кровати, — Такая дрянь привиделась, брр. — А я и не спала. Всё выбирала, кого бы из них расколдовать и позабавиться. — Как ты можешь думать о сексе накануне сражения? — изящная, ухоженная бровь Трисс поползла вверх. — Зерриканки говорят, что надо как следует разрядиться перед дракой. А уж эти бой-бабы знают толк. Но тут нужен мужик поинтереснее. Меригольд фыркнула. —...ты прекрасно знаешь, о ком я, правда? — расхохоталась Коралл, сбрасывая одеяло и садясь, скрестив ноги. Её не прикрывало абсолютно ничего. — Я, ты и Геральт, ха-ха-ха! Потею от одной мысли, — Литта сделала горячий жест рукой, характерный скорее для южных женщин. Тем более он делал неотразимой островитянку с точёными чертами лица. — Приди в себя, подруга, и не расточай страсть, — на лице Трисс промелькнула грусть, — Я даже не знаю, где он сейчас. И жив ли вообще. Коралл обняла её за плечи: — Напиши ему письмо, ещё успеешь, — с этими словами Литта встала, опершись на подругу, и накинула бельевую рубаху белоснежной чистоты, пропитанную ароматом фрезии. — Напишу. А ты? Тебе есть кому написать? — спросила Трисс, поднимаясь с кровати. Тут она поняла, что не слишком осторожно задала этот вопрос. Коралл на секунду задержала руку над салатовым шерстяным платьем, которое хотела поднять с крышки сундука. — Нет, — холодно произнесла она и обернулась. От Трисс не ускользнул дрогнувший уголок великолепных пунцовых губ. — Прости. — Пустое, — махнула рукой Коралл и неожиданной улыбнулась. Трисс непонимающе посмотрела на неё. — Я видела сегодняшний день. Видела уже давно, — Литта смотрела ей прямо в глаза, брови и скулы чародейки напряглись, — Беги скорее. Если хочешь, возьми чернила вон из сундука. У тебя ещё есть немного времени. — А у тебя? Литта Нейд по прозвищу Коралл не ответила — она натягивала платье через голову. Трисс взяла пузырёк из сундука, хотя у неё был точно такой же, и вышла из палатки подруги.

4

"Тум...тумм...туру-тум-тумм" — грохочет барабан. "Шагом, шагом!". Сотня человек раскачивается, ритм на всех один. А всего таких сотен десять в атакующей колонне. Колонн же три — ударная в центре, левая и правая прикрывают с флангов. Холм приближается. Раздаётся команда, её повторяют по шеренге многократно. "Стой!". Исходная позиция занята. Лес копий, алебард, молотов, чеканов поднимается над коробкой. Кольчуги, койфы и айзенхуты тускло блестят на октябрьском солнце. Что может остановить ровную поступь имперской пехоты? Слева и справа глухой грохот копыт. Это благородные господа и искатели приключений из Назаира и Мехта занимают левый и правый фланги. Кто-то из пехотинцев тянет шеи, чтобы вглядеться. Голубые розы на жёлтом поле на щитах, ультрамарин и малина с коронами и рыбами. "Красавцы!", — подмечает кто-то внутри коробки кнехтов. "Сейчас будет напутственное слово", — передаётся шепоток по рядам...

...

Король Визимир хмуро разглядывал разлившуюся с юго-запада и запада чёрную массу, пестреющую гербами провинций и имперским символом золотого солнца. От бессонницы болела голова. Поглядев на свой левый фланг, он плюнул с досады —каэдвенская кавалерия ещё только занимала позицию на дороге. Правый фланг радовал больше. Там скеллигская дружина вместе с ландскнехтами уверенно перекрыла промежуток от кручи до лесополосы. Больше всего он, конечно, мог гордиться своими реданцами, которые стояли в резерве позади холма — коннетабль Гржимультовский поднял Алую Хоругвь сильно заранее и без спешки. "Когда меж людьми нет единства, остаётся надеяться на богов", — подумал Визимир, а вслух сказал: — Варнас, видишь, что бывает, когда разведка проваливает задание? Егерь ответил что-то оправдательное. — Не бубни. Чёрные переиграли вас, выставили образцовое охранение, вы не смогли вскрыть их полную численность. Я бы примерно наказал лазутчиков, егерь, да других людей сейчас нет. Наблюдайте за ходом боя, и чтобы посыльные постоянно были при мне, Фольтесте, Вандергрифте и Тиршахе. Это всё, идите! — Есть! Король Редании посмотрел прямо. Там, в тени частокола притаились лирийские лучники. "Вчерашние кметы... Положиться сейчас можно только на вас", — Визимир попробовал покачать головой, хотя этому сильно помешал шлем.

...

Больше всего ей хотелось оказаться сейчас где-то очень далеко отсюда. Желательно, сразу в Мариборе, в своей башенке. Прохладный ветер стремился в подмышки, от него краснели пальцы. Холодела спина, хотя на чародейке было тёмно-синее шерстяное платье с поддёвкой, а плечи покрывал пуховый платок. Не отвлекал от мрачного состояния даже пылающий осенней листвой Мехунский лес. Трисс отвела взгляд от образцово аккуратных колонн нильфгаардской пехоты. Стоя здесь, на Содденском холме, неподалёку от командующего северянами короля Визимира, чародейка имела возможность осмотреть обе армии. В рядах чёрных был порядок. Около трёх тысяч человек и по несколько сотен всадников на флангах замерли почти в один момент. И чего-то ждали. Меригольд поёжилась, она как молодая женщина, в эту минуту хотела видеть на своей стороне уверенных защитников. Но не видела. Вместо этого она с сожалением наблюдала ватагу каэдвенских латников, с руганью вяло разбирающихся в неровную линию. Позади них, в паре сотен метров, расположилась темерская хоругвь. Справа был ёж пик и стена щитов, за которой на удалении виднелась жидкая группка рыцарей в цветах Аэдирна. Контраст пугал. А ведь силы были почти равные. В этот миг рядом с ней раскрылся телепорт. Трисс вздрогнула, потому что запах сирени и крыжовника опережал появившийся чёрно-белый силуэт, увенчанный роскошной кудрявой гривой. Йеннифер встала рядом и быстро оглядела поле. — Доведёт нас бардак, подружка, охо-хо... Посмотри-ка на меня, — за локоть Йеннифер развернула к себе Трисс. — У нас есть кое-что в секрете. Кое-что, что им не понравится. Но применить будет возможно только в переломном моменте. А его ещё надо создать! — Йен похлопала рыжеволосую чародейку по щекам, — Ты давно не стажёрка, дорогая. Ну же, соберись! Трисс поглядела в фиалковые глаза — в них было столько тепла и, в то же время, решимости. Как она могла сомневаться? — Вот так-то. Теперь ступай на южную кручу, спрячься и настройся на самые тонкие колебания Силы. От тебя зависит, как быстро мы засечём нильфгаардских магов.

...

— СОЛДАТЫ! — громыхнуло сзади так, что некоторые пехотинцы аж присели. Голос командующего потрясал своей стократ усиленной мощью. Генерал Браге ван дер Хиден отнял пальцы от ушей и показал одобрительный жест чародею Йозефу из специального отряда, который оперировал каким-то хитрым аппаратом с внушающим уважение раструбом. Обращение к войскам командующий нильфгаардской армией наговорил накануне, маги обещали, что эффект будет произведён неизгладимый. И, похоже, не соврали. Из раструба чётко и раздельно, будто чугунные шары, выкатывались слова: —...ПЕРЕД ВАМИ СТОИТ СБРОД, НАЗЫВАЮЩИЙ СЕБЯ АРМИЕЙ! АРМИЕЙ ДИКИХ ЗЕМЕЛЬ, ИМЕЮЩИХ НАГЛОСТЬ НАЗЫВАТЬ СЕБЯ КОРОЛЕВСТВАМИ! ХАОС ГУЛЯЕТ ЗДЕСЬ! ВОНЬ ЕГО ДОСТИГАЕТ СТОЛИЦЫ. СОЛДАТЫ! ВЫ ИЗБРАНЫ ВЕЛИКИМ СОЛНЦЕМ И ИМПЕРАТОРОМ, ЧТОБЫ ПРИНЕСТИ СЮДА БРЕМЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ, ЕДИНОГО ЗАКОНА, ЕДИНОГО ПОРЯДКА! ВОЗЬМИТЕ ЭТОТ ХОЛМ, НА ЕГО ВЕРШИНЕ ВАС ЖДЁТ БЕССМЕРТИЕ И ВЕЧНАЯ СЛАВА! HEIL KAISER! Четыре тысячи ртов исторгло возбуждённое "Heil!". К небу взметнулись десятки рук, сжавших смертоносную сталь. — HEIL KAISERRRRR!!! — пронеслось над полем, волна звука, казалось, сотрясала землю. — Heeeeiilll! — взревела чёрная армада. Атака началась.

...

Холм приближался с каждым шагом. Левой! Левой! Раз-два-три! Держать строй! Колонна мерно раскачивалась. Первая линия частокола была наклонена к противнику, до неё оставалось метров триста. Вторая линия чуть выше, заострённые столбы стояли вертикально. "Проклятие, будет давка", — мысль, поселившаяся в голове у одного кнехта, без слов разнеслась по камрадам. Иные уже примеривались, как будут протискиваться в видневшиеся в первой линии проходы. Особенно занимало это обстоятельство щитоносцев из самых первых шеренг. Левой! Левой! Раз-два-три! За императора! Внутри коробки жарко и душно, а ведь стояла самая середина осени. Пар поднимается над сотнями тел. Слышно, как давно не мылись, слышен убойный запах чеснока изо ртов и сапожной ваксы. Засаленные тёмно-серые акетоны, над которыми позвякивают кольчуги, медленно пропитываются потом. Левой! Левой! Раз-два-три! Зловещий частокол всё ближе. Солнце, хоть и прячется иногда за облаками, то и дело бьёт по глазам. Что-то тут не так. Никто не произнёс и слова, слышно только сопение. Шеренги мерно раскачиваются в ритм. А в груди растёт напряжение, растекается по колонне. Вот они! Вверх по холму взбегает десяток лучников. Всего десяток?! Что-то здесь точно не так!

...

Марксман Джон Болтон огляделся. Позиция великолепна, атакующие колонны как на ладони. "Ясно почему плаху мне заменили на воинскую повинность, мдэ. В конце концов, что купчиков отстреливать по лесам, что нильфов по полям. Только за чёрных меньше платят", — цинично подумал бывший разбойник и не улыбнулся. К нему подбежал помощник и поставил рядом небольшую жаровню. Марксман достал специально снаряжённую зажигательную стрелу из особого колчана. — К бою! — прозвучала команда. Спрятавшиеся за частоколом лирийские лучники бросились на линию, занятую марксманами. Минута, и на тетивах длинных луков лежат стрелы. В рассыпном строю встала тысяча триста двадцать два лучника, но все ждут его. Джон Болтон ухмыльнулся: — Какая честь для вчерашнего смертника, — процедил он сквозь зубы и поднёс наконечник к жаровне. Промасленная пакля вспыхнула. Марксман быстро прицелился и пустил стрелу куда-то в центральную колонну, за ряды щитников. Лучники проследили за её дымным следом. Сделали поправку на ветер и дальность. Скрипнуло дерево, натянулись тетивы. И тысяча триста двадцать два жала взвились в воздух. ...

Смерть с нежным шелестом опустилась на колонну, собрав обильную жатву. Щитоносцы не могли защитить центр колонны от падавших навесом залпов. — Бегом, вперёд! — кнехты охотно бросились к частоколу. Только в движении можно было спастись от лучников. Там и тут валились на землю копейщики и алебардисты, бойцы с гизармами и боевыми молотами. Стрелы пробивали иных насквозь, застревали в животах, плечах и черепах. Те из раненых, кто пытался выдернуть наконечники, оставались с обломками в руках — железо безвылазно гнездилось в теле.

...

По команде выстроились стремя в стремя, пятьдесят в первой шеренге, пятьдесят во второй. За первой сотней на некотором удалении должна была идти вторая, ещё дальше третья. Виллем из Турна, ротмистр полка лёгкой кавалерии провинции Мехт, искал глазами хоть один штандарт в стане противника, расположившегося в шестистах метрах. И не находил. Слева от крутого обрыва, что был у холма, виднелась лишь стена щитов островитян со Скеллиге. "Должен же быть там хоть какой-то флаг, а то плакали мои пять бутылок цинтрийского!" — с возмущением подумал он, вставая во вторую сотню. Трубач вопросительно взглянул на него. Виллем заметил, что пехота уже выдвигается под мерный бой барабана. Рассчитал скорость и время. Есть ещё минутка. Неприятный холодок пробежал от затылка вниз, когда он вспомнил Марнадальское дело. Тогда мехтские всадники въехали прямо в гущу свирепых варягов. Тех вовсе не испугала конная атака. Пики схлестнулись с пиками, первый ряд дружины выкосило почти весь. Но после этого замелькали двуручные секиры, и уже конным пришлось уносить ноги. Как-то сложится теперь? "Наших в этот раз больше — весь полк. Должны пробить", — подумал Виллем и махнул трубачу рукой. Подан первый сигнал. Резвые южные кони делают шаг за шагом. Соблюдать равнение! Разбег должен быть ровным! Две сотни метров позади. Виллем из Турна достаёт меч и командует трубачу. Второй сигнал. Рысью! Три эскадрона идут почти без изгибов в шеренгах. С вечера оглядели плоский как стол луг. В самый раз. Кони рвут удила, им не терпится разыграться, разгуляться после хорошего отдыха. До стены щитов, из которой торчат пики, остаётся полторы сотни шагов. Третий сигнал!

...

С грохотом несутся на южном фланге три сотни назаирцев. В галоп! В галоп! Жёлтое поле, на котором пляшет чёрный единорог, во множестве повторённое, — надвигается стремительной массой. То каэдвенское рыцарство несётся навстречу. "На свою погибель", — отметил Джаап Назаирский. Тяжёлый доспех надёжно закрывает грудь, копье уже опустилось под мышку. Щит вытянут вперёд так, чтобы вражеская пика скользнула по нему, уродуя герб, но сохраняя жизнь всаднику. Ему показалось, что он видит глаза своего противника, летящего прямо на него. Из тени узких прорезей топфхельма его ощупывал полный ненависти и напряжения взгляд. Ещё мгновение... Ещё... Ещё чуть-чуть... Сшибка!

...

Пехота чёрных втягивалась в узкие проходы в первой линии частокола. Здесь местами был неглубокий ров. Щитники приняли уже немало стрел на павезы, но лирийские лучники безнаказанно расстреливали подходящих кнехтов настильными залпами. Марксман Болтон не торопясь выбирал цели. Звенела тетива, очередная жертва падала замертво или оглашала припадочными воплями поле битвы. Нильфам нужно было время, чтобы прорубить проходы во втором ряду частокола. — Беглая стрельба! — пронеслось по шеренге. Командир отряда хотел увеличить скорость пусков до максимальной. Самый обычный лучник из Лирии выпускал в минуту шесть стрел. Это семь тысяч девятьсот тридцать две стрелы в минуту или тридцать девять тысяч шестьсот шестьдесят стрел за пять минут... Нильфгаардские кнехты падали один за другим. Помощи ждать было не откуда. Только несколько десятков счастливчиков, что добрались до преграды, сооружённой северянами, были в безопасности. — На хер! — произнёс один. — Назад! — подхватил второй. — Хватит! — выкрикнул третий. — Слезь! — визжал, извиваясь раненый, которому на грудь наступил попятившийся товарищ. Но и товарищ упал с воплем. Давка. Тот, кто упал под каскадом шуршащих жал, более не мог подняться. Одни затихали сразу. Другие страдали. Особенно паскудно помирали те, чьи рёбра трещали под сапогами камрадов. Штурмовая колонна начала рассеиваться. Шагом, шагом, затем бегом. Кнехты отступали. В спины им то и дело вонзались разрывающие мышцы калёные железки. Марксман Болтон криво ухмыльнулся, разглядывая свою работу. В колчане оставалось всего две стрелы.

...

— Холееееера! — воскликнул Виллем из Турна, натягивая удила. Конь и сам стал тормозить, как и лошади во всей линии. Из-под копыт летели комья земли. Ротмистр мехтской кавалерии бессильно исторгал ругательства, глядя выпученными глазами на первую сотню. Та буквально провалилась под землю. Кони второй пятидесятки перелетели через затылки всадников самой первой шеренги. Практически мгновенно грохочущий воздух атаки наполнился животным визгом боли. Всадники провалились в волчьи ямы, замаскированные прямо перед стеной щитов скеллигской дружины. Колья приняли на себя трепещущие лошадиные потроха, обагрились людской кровью. Варяги гаркнули "Скеллиге!" и "Эйст!". Страшные двуручные топоры поднимались и опускались на головы пытающимся выбраться из ям нильфгаардцам. Слышен был треск костей и черепов. Вопли пощады никого не интересовали. Началось кровавое месиво. Из-за расправлявшихся с очутившимися в ловушке нильфами островитян, через проходы между ямами вперёд выбежали ландскнехты Вольной компании, дружно насаживая на пики потрясённых врагов. Работали по два-три человека. Двое валили лошадь, а один всадника. Трава стала скользкой от крови. Кнут Брокварссон прикончил очередного нильфа и осмотрелся. Под давлением кнехтов шеренги чёрных дрогнули и пустились в бегство. — Ох, какой меч! — услышал он восторженный возглас. Это Свейн полез на гору провалившихся в яму трупов, чтобы разжиться добром. — Не время, мальчишка! — рявкнул на него старина Торстейн, сражавшийся рядом с ярлом, — Битва ещё не закончена. — На коней! — раздалась команда откуда-то сзади. Кнут обернулся и увидел прыгающих в сёдла дружинников. Вместе с ними из тыла приближался отряд аэдирнских дворян. — В погоню! — донеслось со стороны людей из клана Тиршах. — Что они, бес их загрызи, делают? — воскликнул Торстейн, утирая кровь с бороды. Кнут не нашёлся, что ответить, он целиком был сосредоточен на одном из всадников, пустившихся вслед удирающим нильфам... ...Сын уносился от него всё дальше и дальше. Ярл наддал пятками по бокам коню, но сделать ничего не мог. Эйлейфр продолжал нестись на орду чёрных щитов с золотыми символами солнца. Внезапно из земли выросли побеги плюща, схватили Кнута и сбросили с лошади. Его затягивало под землю. Пыль щипала глаза, застилая нильфгаардские полчища. Издалека донёсся крик боли. Кто-то рухнул наземь. — Эйлейфр! Ярл вздрогнул, вспомнив ночной кошмар и бросился в центр разбредавшейся в поисках трофеев шеренги островитян. "Где же ты? Где же ты, троллья башка?!". Бран Тиршах переговаривался с парой варягов, когда к нему подбежал Кнут. — Ты отдал приказ о преследовании, Бран?! — взревел ярл Брокварссон. — Я. Чёрные бегут. — Куда же ты смотришь?! Битва разве выиграна? Что на другой стороне холма происходит мы знаем?! — Неважно, Кнут, сейчас мы должны отомстить чёрным за Эйста! — вскричал Бран, — И лучше тебе не вставать у меня на пути! Вокруг Тиршаха стали собираться его воины. Торстейн похлопал своего ярла по плечу и увлёк в сторону. — Только меж собой ещё распри не хватало, — ворчал он...

...

...Коннетабль Вандергрифт по прозвищу Домоправитель уже вторично огрел своего назаирского противника по шлему. Тот наконец повалился на шею лошади, и каэдвенский военачальник прибавил ему ещё шестопёром по спине прежде, чем был оттеснён в сторону... Когда каэдвенцы сшиблись с назаирской хоругвью, то Вандергрифту повезло — изрядно мотавшийся на скаку наконечник копья в самый последний момент удалось направить в низ живота рыцарю-чужаку по диагонали справа. Назаирец, что наехал прямо на коннетабля, своим копьём лишь скользнул по щиту, не причинив каэдвенцу вреда. Домоправитель тут же поднял коня на дыбы, и тот лягнул передними ногами, отгоняя соперника. Шестопёр был уже в руках, нильфа оставалось только добить, что и было сделано с немалой запальчивостью. Вандергрифта можно было понять — его соседа слева аж выбило из седла. "Чёрный" с хрустом проломил тому кольчугу и отправил наземь, под копыта. Начался ближний бой. ...Вандергрифт защищался и нападал, с большим искусством скрывая щитом атаки с неожиданной стороны. Вот ему попался бедолага с устаревшим шлемом, у которого лицо защищал лишь наносник. Пожадничал, носил "дедовское", видать. Что ж, скупой платит дважды — Домоправитель ловким ударом снизу превратил небритую морду назаирца в крошево мышц и костей. Вопль боли извещал, что урок противник запомнит, если выживет, конечно. Шестопёр каэдвенца становился всё более липким от крови по мере того, как находил уязвимые места врагов. Процесс увлекал, вытесняя из головы всякие мысли. Особенно о том, что коннетабль упустил управление войском, превратившись в рядового рыцаря. Он не видел картины в целом, не мог её видеть. А между тем назаирское рыцарство снесло немало каэдвенцев и давило по флангам. Казалось, ещё немного, и мужественные "единороги" будут окружены и раздавлены. Только помощь всё же пришла. Это король Фольтест во главе темерских дворян ударил с левого фланга, проведя свою хоругвь вдоль Мехунского леса. Теперь уже назаирцы оказались в полуокружении. Хотя силы были примерно равными, "чёрные" обратились вспять. Поначалу они пытались ещё сбиваться в группки по несколько человек и прикрывать друг друга, но когда к каэдвенцам пришла вторая часть их конницы на правом фланге, у подножия холма, то назаирцы бросились к исходным позициям, закрываясь щитами. Многие из них пали, но вырваться из клещей всё же смогли. ...Домоправитель силился настигнуть уже седьмого, который стремился удрать от него. Но на того сбоку налетел воин с темерскими лилиями на сюрко. Нильф повалился из седла с рассечённым лицом. — Приведите в порядок людей, коннетабль, — отчеканил Фольтест, поднимая глаза от убитого, — Перестраивайтесь во вторую линию за моими парням. — Сделаем, сир, — грохнул Вандергрифт и отъехал к знаменосцу, удерживавшему стяг с чёрным единорогом на жёлтом поле.

...

Эйлейфр гнал коня, что было мочи. Нагнать, нагнать "чёрных"! Тех было больше, чем преследующих аэдирнцев и конных дружинников из бывшей гвардии короля Эйста, но если кто пытался сопротивляться, то быстро отправлялся на тот свет. За бегущей мехтской кавалерией поднялась пылевая завеса. Солнце было уже достаточно высоко, но всё равно видимость была отвратительная. Спины с рыбами и коронами на малиново-голубом поле мелькали перед носом во множестве — выбирай любую для удара. Внезапно "чёрные" стали разделяться на два потока, расходясь в стороны. И сквозь клубы пыли преследователи увидели прямо перед собой составленные одна к другой повозки, так называемый вагенбург. Из-за которого в них залпом полетели арбалетные болты, причёсывая немногочисленные шеренги. Эйлейфр поднял коня на дыбы — это спасло его. Несчастное животное получило сразу четыре жала в грудь и живот, взвилось, испуская нечеловеческие звуки боли. Молодой варяг выпрыгнул из седла. До вагенбурга было рукой подать, над повозками были видны айзенхуты арбалетчиков, так некстати возникших на пути. Не оглядываясь по сторонам, парень перемахнул через повозку и обрушил удар меча на искажённое от испуга лицо стрелка, который замер, загипнотизированный приближающейся смертью в виде разъярённого островитянина. Кровь брызнула из-под лезвия, но Эйфлейр не стал разглядывать рухнувшего под ноги, а занялся следующим. Этот трясущимися руками спустил тетиву, мощный щелчок юный воин услышал прямо перед собой, но "чёрный" умудрился промазать, за что тут же поплатился — получил ногой в пах и сбоку мечом по шее. Хотя её защищал кольчужный воротник, меч просто сломал шейные позвонки, и нильф кулем повалился на траву. Всё же Эйлейфра зажали у телег впятером. Арбалетчики побросали основное оружие и взялись кто за топор, кто за молот, кто за плохонький, но меч. Вышла свалка. Островитянин вспорол одному живот уколом снизу, рассёк второму кисть, но его свалили на землю и настучали по металлическому куполу до потери сознания. Паренёк так и не заметил, что сражается один — соплеменники и аэдирнцы во весь опор скакали до своих, преследуемые мехтской конницей; слева и справа из-за вагенбурга выбирались арбалетчики и лучники, бегом выстраиваясь в небольшие коробки и направляясь к правому флангу северян.

...

Генерал ван дер Хиден сохранял спокойствие, хотя первая атака окончилась неудачей. Центральную позицию взять не удалось, но под частоколом скопилось несколько десятков спасшихся пехотинцев, не желавших подставлять спину лирийским лучникам. На своём правом фланге северяне устроили сюрприз в виде волчьих ям, но затем бросились в неосмотрительное преследование, потеряв до двадцати убитых у вагенбурга, после чего бежали, преследуемые мехтской конницей. Командующий имперской армией направил ей в поддержку арбалетчиков из провинции Эббинг для облегчения второго боя за ямы. К югу от Содденского холма каэдвенцы и темерцы с некоторым трудом смогли одолеть назаирскую хоругвь, но только благодаря охватывающим ударам. — Фольтеста можно даже назвать талантливым, — усмехнулся герцог Геммерский, — Но теперь они раскрыли все свои козыри, а у меня есть ещё кое-что в рукаве. Магистр Вольф! Создайте ребятам из бригады "Наузикаа" подходящие условия для атаки на нашем правом фланге, а затем поджарьте-ка лучников в центре. И уничтожьте уже этот частокол! — Слушаюсь, ваше сиятельство, — поклонился маг. — Господин фон Ландсманн, давайте отъедем в тень Мехунского леса и перекусим, покуда происходит перегруппировка. Через пару часов северяне будут бежать до Яруги, поэтому самое время для второго завтрака. Мимо командующего и офицеров проезжали закованные в чёрные бригандины всадники, на сюрко, подседельных чепраках и флажках которых сверкали белые черепа. Бригада "Наузикаа" занимала позиции для атаки.

5

Конница Темерии и Каэдвена закончила перестроение. Теперь люди короля Фольтеста выстроились двумя линиями впереди. Пользуясь перерывом, к господам поехала и побежала вереница пажей, оруженосцев и прочих слуг. Нужно было подать рыцарям новые копья, напоить по требованию водой или чем покрепче, перевязать раны. Несколько десятков слуг кинулись подбирать убитых хозяев, поглядывая в сторону нильфгаардских позиций, где было видно движение перегруппировывающихся хоругвей. К Фольтесту, который встал во вторую линию и только что забрал новое копьё у оруженосца, подъехал человек в неприметном кафтане на вате, покрытом кольчугой. Голову его защищала железная шляпа-айзенхут, а в качестве оружия был небольшой щит и чекан. Подождав, когда оруженосец отъедет, человек приблизился. — Сир, разрешите обратиться? — Обращайтесь, — кивнул король. — Меня зовут Варнас, меня послал король Визимир в качестве личного посыльного, закреплённого за вами до особой необходимости. — А, точно-точно. Видимо, всё идёт к тому, о чём догадывался реданский владыка. Встаньте поблизости, позади нашего строя. — Есть сир. — Пока есть время, съездите к Вандергрифту, командующему каэдвенскими всадниками, и напомните о вчерашнем уговоре. Насчёт отражения второй атаки. — Слушаюсь, — поклонился егерь. — Ну, вперёд, я вижу, что "чёрные" скоро закончат подготовку.

...

— Возвращаются! — крикнул кто-то из дружины. Рыцари Аэдирна и гвардейцы короля Эйста галопом неслись к своим позициям. Нильфы отстали. Кнут Брокварссон внимательно разглядывал каждое лицо. Не досчитался восьмерых бойцов из дружины. Сына среди вернувшихся тоже не было. Всадники проехали между ямами, полными трупов "чёрных". — Что произошло, отсюда ничего толком не разглядеть? — спросил Гуннар Барсук у одно из вернувшихся. Тот был из Ан Крайтов. — Нильфы вывели нас на вагенбург, там было не меньше двух сотен арбалетчиков и лучников. Дали залп в упор, кто ехал впереди — почти всех наглухо. Мы сразу бросились назад. Гуннар поглядел на Кнута. Тот покачал головой. Бой вот-вот должен был возобновиться, нужно было вернуться к исполнению командирских обязанностей.

...

Первую часть битвы Трисс провела под маскирующими чарами. Она видела, как лучники из Лирии отразили атаку имперской пехоты, видела и сшибку конницы у дороги. Девушка старалась не отвлекаться, сражение волновало её лишь с точки зрения личной безопасности. Трисс следила за перемещениями нильфгаардских магов. Пока что ей удалось обнаружить одного, чья аура исходила со стороны предположительной позиции имперского штаба. Один чародей, а Йеннифер предупреждала, что у "чёрных" целый отряд натасканных убийц. Нельзя было их прошляпить. Северные маги, хотя их и было более двух десятков, были разрознены и находились в тылу. Кто занимался исцелением раненых, как Коралл, кто связывался с коллегами, пересказывая ход битвы, а кто поддерживал защитное поле на лагерем, дабы его не уничтожили и не могли проследить магическими средствами за положением дел. Вопреки расхожему мнению, далеко не все из чародеев владели в совершенстве боевыми заклинаниями, в связи с чем не горели желанием присоединяться к бою. Уговорились о поочерёдном дежурстве на позиции наблюдателя. В результате Трисс так и сидела, невидимая для обычных людей, скрытая серьёзнейшими помехами, в которых знала толк с академии. Поменять её не спешили. Магичка собралась передохнуть — сканирующее заклинание начало выматывать, как бег по затяжному подъёму. Она заприметила, как к нильфам прибыло крупное подкрепление. Всадники, закованные в чёрную броню, несколько сотен. Большая их часть сосредотачивалась вдоль дороги, а до трёхсот встало в центре, нацелившись на частокол. Внезапно Трисс ощутила приступ давления, в висках застучало. "Какое мощное противодействие!", — успела подумать она прежде, чем прошептала защитные чары. Разом — и откуда взялись? — заработало пять источников магии, забивая голову шумом. Погода стремительно испортилась, небо заволокло свинцо-серыми тучами, из которых хлопьями повалил снег. Поднялся сильнейший ветер, гнусно хлеставший в лица северянам. Видимость снизилась до минимальной. Трисс едва могла разглядеть темнеющую линию частокола в двадцати шагах от себя. Строй лучников попятился, заслоняя головы руками от налетевшего вихря. Снег залеплял глаза, сыпался за шиворот, мгновенно покрыл тёмно-зелёную траву скрипучим ковром. Именно тогда Меригольд почувствовала, как по ту сторону частокола появилось несколько источников. "Что-то сейчас будет?!", — едва успела подумать рыжеволосая красавица, как из-за преграды вылетел огромных размеров сгусток пылающей жидкости и приземлился возле неё, разлетаясь миллионами прожигающих капель...

...

— Буран!!! — воскликнуло сразу несколько человек в дружине. Только что они стояли, засыпаемые с предельного расстояния болтами и стрелами. Мехтская кавалерия вовсе не торопилась атаковать, дав стрелкам из Эббинга и Мак-Турги поработать на ослабление противника. Щиты скеллигцев были утыканы стрелами и болтами, появилось много раненых. Ландскнехтам Вольной Компании пришлось хуже — щитов у них не было. Пришлось спрятаться между островитян, но немало наёмников валялось убитыми. Кнут Брокварссон осторожно выглянул. Противника было не видать. — Что за бесовщина происходит? — крикнул Гуннар Барсук. — Не знаю, но нам на пользу. Давайте попробуем перебить стрелков в буране! — предложил ярл. — Ну, терять нечего, всё лучше, чем давать себя расстреливать, — ответил Торстейн. Через несколько мгновений Кнут добрался до места, где в строю стояли люди клана Тиршах. — Бран! Идём вперёд, арбалетчики не могут стрелять, попробуем к ним подобраться! — Ха, верно Брокварссон, возвращайся к своим, сейчас будет сигнал. Прогудел рог, и островитяне стремглав бросились в метель...

...

Фольтест ругался внутри топфхельма, потому как не было видно ни зги. Снег густо сыпал на темерцев и каэдвенцев, покрывая людей и лошадей. Из морозной мглы послышался грохот, будто вал морского прибоя. Рыцари в первой шеренге стали приглядываться, а затем быстро, но невпопад стали опускать копья. Потому как грохот дополнился лязгом стали. Буран прорезал боевой клич "НАУЗИКАА!!!", и из него вылетела волна чёрных всадников. Перед их лошадьми по воздуху двигались светящиеся шарики, освещая путь и ослепляя северян. Первую линию темерцев просто снесло. Их копья с треском ломались о воронёные кирасы и покрытые чёрным бархатом бригандины. Напротив, копья нильфгаардцев со скрежетом пробивали кольчуги и ламеллярные доспехи темерцев. Несколько десятков всадников с лилиями на попонах, сюрко и флажках были выбиты из седла и погибли в муках, нанизанные на копья "чёрных". Вторая линия темерцев бросилась в атаку, но разбег был слишком коротким, чтобы с рыси добиться нужной для таранного удара скорости. Завязалась рукопашная, а сзади к имперцам подъезжала уже вторая волна...

...

...Шерстяное платье Трисс пылало на груди, чародейка пыталась сбить магическое пламя пуховым платком. Субстанция была подобна желе, размазываясь по одежде и прожигая кожу. Вспомнить контрзаклятие девушка никак не могла, просто забыла его и пыталась руками сорвать залитую клейкой горящей массой ткань. Она не замечала, как из-за частокола вылетали всё новые и новые сгустки, ей было не до того. А вот лучники оценили внезапное вторжение магов и дали стрекача. Залп пылающего магического клейстера накрыл шеренгу и испепелил несколько десятков стрелков. Те даже не успели шелохнуться, как превратились в груду жареного мяса. — Да снимите же её с меня!!! — визжал какой-то несчастный, которому жидкая дрянь залилась под кольгу. Он стал кататься по земле, но вскоре замер. На его спине зияла ужасающая дыра, сквозь которую был виден позвоночник. — Кто-нибудь, на помощь! — телепатически завопила Трисс из последних сил. Она не чувствовала ладоней, в нос било палёной кожей и волосом. Рядом открылся телепорт, из него выпрыгнула Литта Нейд. Коралл вздрогнула при виде подруги, сидевшей на коленях и голой по пояс. Кожа на груди у Трисс покрылась бело-розовыми пузырями, на припорошённой снегом траве валялись тлеющие остатки одежды. Обгоревшие почти до щёк, некогда великолепные тёмно-рыжие волосы жалко свисали. Взгляд пострадавшей чародейки был рассеял, но в глазах стояли слёзы. — Я здесь, девочка, всё порядке, слышишь? Всё будет хорошо! — Литта наложила обезболивающее заклятие, чтобы сдержать отслаивающуюся кожу. Трясущимися руками Коралл достала из медицинской сумки мазь и стала густо наносить на отвратительный ожог. "Главное, не допустить сплошного некроза тканей!", — думала она. Сзади грохнуло и посыпались щепки. Ещё, ещё. Это нильфгаардские маги проделали проходы в частоколе. Коралл заторопилась, надо было телепортироваться с раненой в тыл, пока не поздно. Где-то справа открылось несколько порталов, из них выбежали северные чародей, но из проделанных проходов в них полетели новые сгустки лавы, молнии и огненные шары. Не прошло и нескольких секунд, как на Содденский холм пало несколько обугленных до неузнаваемости тел. Это были Йойоль Гретхен, Горазд, Аксель Эспарза и ещё двое, которых Литта не знала. — Heil Kaiser! — послышалось из ближайшего к двум магичкам прохода, и оттуда полезли нильфгаардские пехотинцы. "Чёрным" страшно хотелось отомстить за пережитый ужас под каскадом лирийских стрел. Они бросились добивать извивающиеся обожжённые тела ещё живых лучников, а затем исчезли в метели куда-то в направлении северного лагеря. Меж поломанных древесных столбов показался офицер. Его взгляд упал на двух женщин, что были возле кручи холма. Ярость заклокотала в нильфгаардце, он кинулся к ним с мечом наперевес. Он уже предвкушал, как изрубит этих непонятно каким образом выживших северянок на куски. Даже не смотря на то, что одна из них была тяжело ранена. Но когда до девушек оставалось всего несколько шагов, стоявшая на коленях светло-рыжая, с тонкими скулами резко развернулась и раскинула руки. Тело офицера сжало, ему казалось, что кожа усыхает на нём и стягивается, а суставы вот-вот треснут... ...Литта ухмыльнулась, глядя на аккуратную фигурку имперца, удивительно похожую на живого человека. "Пополнение коллекции", — подумала она и обернулась к Трисс, которой всё ещё нужна была помощь. Что-то заколебалось сзади. Коралл не успела среагировать, её расщепило на фрагменты. Трисс ещё секунду назад видела живую подругу. В следующее мгновение то, что было Астрид Литтнейд Асгейрфиннбьорнсдоттир, облепило раненую. Девушка потеряла сознание. Нильфгаардцы сняли чары невидимости. Их было двое — мужчина и женщина с коротко стриженными чёрными волосами. — Можно было бы и погуманнее, Хайнрих, мясник ты эдакий, — презрительно буркнула Фрингилья Виго. — Главное, что работа сделана, — отрезал он. — Мы убили почти столько же магов, сколько в нашем отряде. Кажется, остался ещё один чародей или чародейка. Тогда северяне окажутся вовсе без защиты, — Фрингилья рассматривала то, что осталось от Литты Нейд. И мускул не дрогнул на её лице. За спиной у них открылся телепорт. Оба развернулись, чувствуя враждебную энергию. Из портала вылетела острая, как бритва, ледышка, снеся Фрингилье голову. Хайнрих отскочил в сторону и выстрелил в зияющую дыру дезинтеграционным заклятием. Портал взорвался и исчез, но второй возник возле лежащей без чувств Трисс. Оттуда выскочила Йеннифер. Фиалковые её глаза были полны жажды мести, а волосы развивались на ветру, засыпаемые снегом. Нильфгаардец едва успел заслониться энергетическим щитом, когда в него ударил электрический разряд. "Чёрный" понял, что ему не справиться со столь могучим противником, и перед тем, как сбежать, он вложил максимум сил в заклятие. Он подло направил его на подавшую признаки жизни раненую северянку. Йеннифер пришлось спасать себя и подругу щитовыми чарами. Заклинание нильфгаардца с грохотом разлетелось о преграду. Сам он бросился к проходу в частоколе, за которым, видимо, были его камрады. Йеннифер телекинезом вырвала из земли один из кольев и рявкнула формулу. Кол развернулся в воздухе и с гулким чавканьем пробил Хайнриха насквозь. Тот упал на колени и так и остался сидеть, навалившись на массивную заточенную деревяшку. От заострённого жала и до спины убитого на колу были внутренности. Чародейка обернулась к подруге. Трисс шевелилась, её всю трясло от холода. Йеннифер деловито диагностировала состояние её внутренних органов и с облегчением обнаружила, что прямой угрозы жизни раненой сейчас нет. И в этот момент она почувствовала обжигающую, страшнейшую боль в глазах, которая наросла за доли секунды! Йеннифер завизжала прижав ладони к глазницам. Из них потекла кровь. — Как тебе? — крикнула Фрингилья Виго. Она вышла из-за частокола, воздев правую ладонь вверх, будто нечто сжимала и хотела раздавить. — Ты думала, что одна искусно владеешь иллюзией? — злорадно усмехалась нильфгаардка. Но докончить начатое не успела, почувствовала приближение чего-то невероятно мощного. Фрингилья решила не дожидаться неприятностей и вскочила в открытый телепорт. Йеннифер вздрагивала всем телом. Овладела собой, обезболила глазницы. Послышались шаги нескольких человек. Знакомые голоса. — Вот они, сюда! — это Филиппа Эйльхарт. — Оххх, ты цела, Йенна? — спросила Сабрина Глевиссиг, — Клянусь, сейчас они заплатят... — Спокойно... Чёрт! — выругался Вильгефорц. На него смотрела чародейка в чёрном и белом, глаза её были сварены, словно яйца вкрутую. Склера с кровью стекала по щекам. Рядом лежала полураздетая, обгоревшая Трисс Меригольд. Вильгефорц резко встал и переглянулся с другими прибывшими на помощь магистрами магии. Они дружно подняли руки к небу и голос в голос произнесли сложнейшую формулу...

...

— Вольф! К северянам прибыли архимаги! — крикнула Фрингилья, приземляясь рядом с командиром отряда. — Откуда? Как вы их проглядели?! — взорвался Аксель Вольф, — Немедленно вызывай всех оставшихся сюда! Фрингилья кивнула и исчезла. — Йозеф, Морган, Готлиб! Давайте-ка займём кое-чем наших гостей...

...

По ту сторону частокола раздалось жужжание. Оно всё множилось и нарастало. Сабрина Глевиссиг договаривала последние слова сверхмощного заклинания, когда в небе появились десятки огромных ос. Были они размером с кошку, иные даже с собаку. Крайний слог сорвался с губ Вильгефорца и остальных. И огромная, размером с дом, шаровая молния покатилась по полю туда, где предположительно сидели "чёрные" маги. — Злобесово отродье! — взревел чародей Феркарт, — Вот же уроды! — Стоило ожидать неконвенционного оружия, — свирепо бросила Францеска Финдабаир. Рой ос кинулся на чародеев. В следующие мгновения небо над Содденским холмом полыхало от вспышек...

...

Фрингилья застыла. Страх сковал ей челюсти. Время замедлилось. Прямо на неё катился чудовищных размеров электрический шар. Только что он был там, где сидели Вольф, Йозеф, Морган и Готлиб — казалось, она видела, как их обратило в пепел, — а сейчас приближался к ней. Чародейка успела открыть телепорт и исчезнуть в нём за долю секунды до того, как молния поглотила бы её. А вот первый эскадрон бригады "Наузикаа" удрать не смог. Молния прокатилась сквозь строй, испепеляя людей и лошадей, оплавляя оружие и доспехи. С треском и грохотом шар прочертил чёрную борозду сквозь отведённые в тыл два пехотных полка. Там, где он только что был, остался лишь прах. Браге ван дер Хиден, герцог Геммерский раскрыл рот от изумления. Он с офицерами находился на опушке Мехунского леса и наблюдал, как в мгновение ока был уничтожен центр его армии. Через несколько минут раздался взрыв, от которого дрогнула земля, и в четырёх милях от поля боя поднялся в небо жирный столб дыма. Пылал лагерь имперцев.

...

Слева донёсся грохот. Дерущиеся на мгновение замерли. Первыми опомнились скеллигцы и радостно завопили "ЭЙСТ!". Добиваемые ими арбалетчики и лучники бросились спасать себе жизни. Впереди них бежала лёгкая кавалерия из Мехта. Дружинники, аэдирнцы и Вольная компания преследовали бегущих врагов. "Одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый...нужно больше!", — успевал только подумать Кнут Брокварссон, рубя врагов налево и направо. Он хотел забрать не меньше двадцати жизней за погибшего сына.

...

Марксман Болтон уклонился от удара нильфгаардской алебарды, прыгнул вперёд и вспорол "чёрному" пузо. Лирийцы хоть и понесли немалые потери от магического огня, всё же значительно превосходили числом прорвавшихся нильфов и уничтожили их без остатка. Метель прекратилась, облака стремительно разошлись после серии взрывов где-то по нильфгаардскую сторону холма, от частокола. Снова выглянуло солнце. И тут люди увидели пикирующих на них гигантских ос. Насекомые впивались в шлемы челюстями, под ужасающие вопли пронизывали жалами спины и животы лучников, затем снова поднимались в небо и пикировали вновь. Джон Болтон всякое повидал, поэтому сохранил остатки хладнокровия. — ЦЕЕЕЕЕЛЬСЬ! — проревел он. Наиболее вышколенные стрелки, не задумываясь, выдернули стрелы из колчанов и наложили на тетивы. — Бей по гадам! — скомандовал марксман и метко сразил предпоследней стрелой здоровенную тварь в жёлто-чёрную полоску, которая пыталась огулять мерзким жалом очередного несчастного. Лучники первым же залпом сбили более половины нападавших насекомых. Паника прекратилась, стрелки дружно навалились и перебили оставшихся тварей — кого врукопашную, кого из луков.

...

— Гонца, срочно! — орал генерал ван дер Хиден, — Наши на правом фланге ушли слишком далеко вперёд, они не услышат сигнала на отступление! Чей-то расторопный паж вскочил в седло и бросился туда, где у дороги шла жаркая сеча. Он не доехал — мимо пролетела полярная сова, махнула крыльями, и мальчик замертво рухнул с лошади.

...

На него наскакивали разом двое нильфов. Фольтест проявлял чудеса управления лошадью в образовавшейся свалке и вертелся, как мог, парируя и нанося удары в ответ. Пока строй ещё сохранялся, он успел отправить егеря Варнаса к Визимиру за помощью, и короля сейчас занимала единственная мысль: "Продержаться!". Казалось, что бурный поток "чёрных" уносит с собой редкие островки лилий и чёрных единорогов на жёлтом поле. То там, то тут возникали схватки, но многие уже бились в одиночку. Джаап Назаирский, выживший в первом бою, и Виллем из Гесо бились с рыцарем в изодранном сюрко с лилиями. Сбоку к тому подоспел ещё один воин и, открыв забрало, завопил: — Король в опасности, скорее сюда! "Ого! Голова короля поинтереснее знамени будет", — мелькнуло в голове у Джаапа. Он извернулся в седле и наотмашь рубанул темерского владыку по шлему. Тот раскинул руками и упал с коня. Всадник, что звал помощи, подъехал к Джаапу и нанес ему удар в ключицу. Бригандина сдержала, назаирец ойкнул от боли, но лишь больше разозлился. Захватил темерца в медвежьи объятия. Оба не удержались в сёдлах и грохнулись с коней. Барон Филипп Стенгер услышал призыв и пробился к дерущимся. Его несколько раз огрели по кирасе и шлему-салад, но всё это было незначительно по сравнению с жизнью короля. Барон могучим ударом отправил на тот свет нильфааргдца, который слезал с коня, чтобы добить силящегося подняться на колени Фольтеста. Рядом дрались Збышек из Элландера и сцепившийся с ним "чёрный" с гербом Назаира. У темерца сломался меч, Джаап рубанул его по ноге. Збышек повалился вперёд, обняв нильфа левой рукой за шею, повис на нём, а правой загнал обломок меча ему в подмышку. Джаап Назаирский умер мгновенно — сталь пробила сердце. Но и темерцу вонзился в спину вражий меч... ...Коннетабль Вандергрифт собрал вокруг себя нескольких знакомых дворян. Вместе они уверенно косили "чёрных", силившихся раздавить крепкий жёлто-чёрный орешек. В минуту передышки, когда очередной закованный в железо враг рухнул под копыта его коня, Домоправитель увидал, как упал впереди флаг с темерскими лилиями. Где-то там, видимо, был король Фольтест. Каэдвенец взревел: "За Север!" и повёл свой маленький отряд на выручку знаменосцу... ...Барон Стенгер остался один на один с рослым имперцем. Только у темерца убили лошадь и ему приходилось вертеться по кругу, отражая удары взявших его в кольцо южан, да к тому же успевать отбиваться он "чёрного". Этим "чёрным" оказался сам минейр Отто фон дер Фюрстенберг, граф Волендамский из провинции Нильфгаард. Стенгеру ужасно хотелось отобрать у имперца знамя Темерии, которым тот только что завладел, убив знаменосца. — Оставьте мне его! — крикнул дер Фюрстенберг своим камрадам. На него обрушился удар меча, к сожалению, не слишком удачный. Нильфгаардец ловко отбил удар, провернул клинок в руках и обрушил справа сверху на плечо барону. Тот взвыл от боли, отшатнулся. "Чёрный" сделал стремительный выпад, целясь попасть в пах, под кирасу, но Филипп хватался за жизнь и каким-то чудом парировал удар. Закончить схватку им не дал подоспевший Вандергрифт со товарищи. Домоправитель с наскока огрел нильфа почерневшим от крови шестопёром прямо по шлему, тот сел на гузно и отполз по покрытой снегом траве, смешавшимся с грязью. Жизнь барона была спасена, но ему тут же пришлось уцепиться за стремя товарища и бежать, так как "чёрные" развернулись и оттеснили их вновь. Знамя поднять так и не получилось. ...Фольтест приподнялся на локтях. Мимо него проезжали враги, не обращая внимания — нильфам удалось пробить последнюю шеренгу каэдвенцев и устремиться по дороге на северо-восток. Оглядевшись сквозь прорези шлема, король увидел десятки трупов своих людей, союзников из Каэдвена, имперцев. И множество лошадей, ещё живых и мёртвых. "Это конец", подумалось владыке Темерии. Где-то там позади, где ещё двадцать минут назад был тыл, были слышны победные крики на нильфгаардском, их проклятое "Heil Kaiser! Heil!". Нет, надо было встать. Если погибать, то достойно. Король подобрал меч и встал, опираясь на него. Основная масса врагов уже проехала вперёд, он оказался у них за спиной. Снял шлем и, нарушая "чёрным праздник", что есть сил завопил: "КАЛАНТЭ! ЦИНТРА!". Его заметили, несколько всадников из бригады "Наузикаа" решили вернуться и добить темерского государя. В этот миг откуда-то с холма сошло зарево. Ветер перестал. Чудовищная ударная волна сотрясла землю. Фольтест устоял. И в этот момент со стороны лагеря северян пропела труба. Фон дер Фюрстенберг, которому подвели другого коня, увидел, как на них несётся Алая Королевская Хоругвь. Реданское рыцарство было вооружено не хуже "чёрных" и врезалось в смешавшийся строй белых черепов на тёмном фоне. ...Рядом с Вандергрифтом осталось двое. Сил драться уже почти не осталось. Противники тоже устали. Тогда-то коннетабль увидел подоспевших реданцев, которые ударили имперцам во фланг. А из тыла, со стороны переправ через Яругу приближалась хоругвь Яна Наталиса, с ними содденские и вердэнские пешие ополченцы. Нильфов не брали в плен. Да те и не стремились сдаваться. Лишь малая часть их ушла к Мехунскому лесу и скрылась. Прочие дрались до упора, пока последний из них не пал от руки северянина. Король Фольтест наблюдал за бойней, бессильно усевшись на труп своего коня. Он тяжело дышал. Взгляд его лёг на какой-то предмет. Государь охнул, но поднялся. У его ног лежало королевское знамя Темерии. Чтобы его взять, пришлось свалить в сторону пару тел. И когда ткань затрепетала в латной перчатке, Фольтест поднёс его к губам. — Победили. Сквозь зловоние битвы он почуял запах лилий.

6

Визимир Реданский в окружении стражи шёл по Содденскому холму. Там, где землю устилали сожжённые останки гигантских ос, он встретился с чародеями. Сабрина Глевиссиг выглядела немного растрёпанной. Францеска Финдабаир, эльфийка, как ни в чём ни бывало поправляла макияж. Филиппа Эйльхарт переговаривалась с Рэдклиффом из Оксенфурта, а Вильгерфорц — с Артаудом Террановой. Феркарт накладывал чары на Йеннифер прежде, чем её унесли на носилках, прямо вслед за Трисс Меригольд. Визимир подошёл к ним и... поклонился в пояс, после чего пожал Вильгефорцу руку. Обошлись без слов.

...

Егерь Ритварс Варнас копался в рассыпавшихся бумагах в штабной палатке. Лагерь "чёрные" оставили всего пару десятков минут назад. Реданская разведка ворвалась следом, надеясь захватить пленных, добычу и документы. Но большая часть лагеря сгорела, кругом валялись обугленные тела пажей, оруженосцев, наёмных работников, конюхов, кузнецов, маркитантов. Словом всех тех, кто обеспечивал нильфгаардский армейский каток, так неуклюже откатившийся назад в Цинтру. Среди обрывков записей, которые писари не успели сжечь, егерь обнаружил на первый взгляд неприметный лист. Квартирмейстер отчитывался о количестве койко-мест в палатках к исходу текущих суток. В глаза разведчику бросилась цифра — до десяти тысяч человек боевого состава. — Но самое большее, что мы видел — семь с половиной, восемь тысяч... Выходит, нильфы получили не все подкрепления? — вслух подумал он. Нужно было срочно вернуться к основным силам, потому как выигранное сражение могло не означать окончания войны.

...

Главнокомандующему герцогу Геммерскому лишь к вечеру удалось собрать остатки армии в какое-то подобие войска. От выживших офицеров поступали неутешительные доклады о массовом дезертирстве и бегстве из пехотных частей. Хвалёные арбалетчики из Эббинга разбежались без остатка или были уничтожены. От бригады "Наузикаа" оставалось человек пятьдесят. — Из девятисот! — заскрипел зубами генерал ван дер Хиден, — Де Ридо! Чему это вы улыбаетесь? Начальник разведки, ехавший рядом, поклонился: — Виноват, мессир. Просто задумался. — О чём же? — злобно прошипел герцог. — Если бы не чародеи, то северяне не устояли бы. Дух наших войск был сильнее. Когда мы соберёмся взять реванш, надо будет стравить их между собой. — Вы уже строите планы на будущее, а меж тем нам бы пережить настоящее. Гнев императора будет силён... Что это там впереди? — спросил у сопровождающих генерал. — Мессир, к нам наконец-то подоспели орхунские кочевники! — Славно, чёрт побери. Они были мне нужны несколько часов назад, чтобы раздолбать Визимира и Фольтеста! — Позвольте, — проговорил Ваттье де Ридо, — У меня появилась мысль, которая может порадовать ваше сиятельство. — Сомневаюсь, Ваттье, да что уж там, говорите, — буркнул генерал. — Вы можете послать орхунцев в набег. Пусть выжгут Содден и Заречье дотла. Северяне сейчас празднуют победу. К тому же собрались все в одном месте. Оглянуться не успеют, как им придётся гоняться за налётчиками по всей стране. А вы меж тем объединитесь с оставшимися в Цинтре войсками. Генерал улыбнулся: — Светлая ты голова, Ваттье, далеко пойдёшь. Посыльный! Сюда! Доставай бумагу и чернила, слушай приказ и записывай...

...

Смеркалось. Кнут Брокварссон в который раз мерил шагами ту часть поля, что ещё недавно была левым флангом нильфов. Осматривал тела павших. У вагенбурга и за ним. Он насчитал двадцать четыре убитых арбалетными болтами, троих изрубленных в ближнем бою. Ещё до сорока тёмных пятен виднелось разбросанными от того места, где встала шеренга арбалетчиков во время последней атаки. "Всё же одного не хватило для круглого счёта", — подумал ярл, вспоминая, скольких он хотел убить, чтобы отвести душу после гибели сына. Эйлейфра нигде не было видно, хотя доспехи на нём были достаточно приметными. Ярл перелез через брошенные телеги и решил пройтись вдоль них. Когда он добрался до правого края укрепления — если смотреть с позиции скеллигцев, — то ему почудилось некое шевеление. Меч мгновенно вылетел из ножен, а щит переместился со спины в руку. — Кхе, кхе, ой, крепко же мне вломили, — размышлял кто-то из-под телеги. — А ну, покажись! — повелительным тоном сказал Кнут. Из тени вылез перепуганный мужик средних лет. На нём был тёмно-серый акетон с эмблемой в виде золотого солнца на фоне чёрного неба, погружающегося в море. — Ты из арбалетчиков, да? — хищно осведомился ярл. Нильфгаардец понуро закивал головой: — Я не хотел воевать, меня заставили, понимаешь? Что...Что ты хочешь сделать? — испуганно попятился тот к телеге, увидев, как островитянин перехватил меч. — Вот и двадцатый, — вслух подумал ярл и взмахнул мечом. — Нет, не убивай! — взмолился "чёрный", — Бой уже кончился! — Для мести всегда есть время, ну! На колени, сволочь! — За что?! — За сына! — Какого сына? Где он погиб? Разве это я его убил? — нильфгаардец закрывал голову руками. Кнут Брокварссон замер и подумал: "А ведь действительно, он ли?" — Послушай, — резко поднял он за волосы голову "чёрного" и упёр меч в кадык, — Мой сын был среди атакующих островитян, когда арбалетчики стреляли с этого вагенбурга. Я искал его весь вечер и не нашёл. Может, ты что-то об этом знаешь? Нильфгаардец кивнул: — Видел я свалку вон там. Да, там, где вытоптано и, кажется, лежит один из наших. Вот там дрался какой-то северянин. У него убило лошадь, но он был отчаянным, бился, как медведь, сразу с пятерыми. Мне кажется, что его не зарезали, потому что видел, как волокут кого-то в тыл. — Не врёшь? — Нет, клянусь Великим Солн... То есть...честное слово! Ярл пристально посмотрел на бывшего врага. — Пощади, не убивай! — сказал тот. — Не буду. Но ты теперь мой пленник. Пошёл! — Кнут указал мечом направление в лагерь. Тут из кустов послышалось рычание. — Трупоеды, прячься! — гаркнул ярл и толкнул нильфа под телегу. Из тьмы выскочил одинокий гуль и набросился на ярла. Тот закрылся щитом, отскочил в сторону и рубанул тварь по лапе. Повизгивая, трупоед кинулся было бежать, но варяг догнал его и изрубил в груду смердящего фарша. "Вот и двадцатый", — хмыкнул про себя воин. Когда он закончил, пленник выбрался на свет. — Теперь ты ещё и мой должник, — расхохотался Кнут Брокварссон, — Ну, ступай впереди, холера. Как тебя хоть зовут? — Хууб. — Топай, Хууб, сегодня тебе трижды повезло остаться в живых.

...

В лагере северян гуляли. Пиво лилось рекой, хмельные солдаты горланили песни, господа делились трофеями и впечатлениями. В чародейской части было тихо. В половину палаток сегодня ночью не вернутся владельцы. Завтра их имущество заберут слуги из Капитула. — Йенна, даю тебе слово, что мы на следующий день займёмся тобой, — перед тем, как попрощаться сказал Вильгефорц. Раны волшебницы были обработаны, глаза забинтованы, при постели осталась служанка. Рядом на кровати лежала Трисс. Ожог не болел, заботливо замазанный целебными снадобьями. Но повернуться на живот чародейка всё же не могла. Она прислушивалась к звукам пьяного триумфа, царившего за пологом. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Трисс несколько минут спустя. — Паршиво, — буркнула Йеннифер, — Не думала, что готова заплатить такую цену за то, чтобы дворяне и наёмники знатно набрались. — Думаешь, Нильфгаард на этом успокоится? Ну, после сегодняшнего разгрома? Черноволосая чародейка фыркнула: — Пора тебе в политику, чтобы перестала быть настолько наивной. Императора только раздразнит сегодняшнее дело. Для него это звонкая пощёчина. Но не более. — Потери в имперском войске ужасающие! — заметила Трисс. — Да, дорогая. Однако, вознесись на государственный уровень. И обдумай то, что произошло. Сколько Север собирал войска? Месяца четыре. Пришло не более шести-семи тысяч человек. Под какие гарантии, какие обещания? Я знаю, что Фольтест соблазнял своих дворян протекторством над Содденом и Бругге, обещал купцам дорогу на южные рынки, если они поддержат его и дадут денег. Похожее происходило в Редании. Каэдвенцы и аэдирнцы пришли пограбить, Ривия и Лирия сослала к нам наиболее буйные головы из отпущенных крестьян, которые остались без земли и ушли в вольные стрелки, бандитствовать по лесам. Короче говоря, сильнейшим людям Севера пришлось очень покрутиться для того, чтобы в нужное время в нужном месте возникло какое-никакое воинство. Завтра все они разбегутся вновь по углам, примутся за старое. — А Эмгыр? — слабым голосом промолвила Трисс. — Эмгыр тянет земли под себя, равняет всех под один закон и порядок. Ужасный, но порядок. И он ещё вернётся, помяни моё слово. Теперь же, если ты не против, я вздремну. — Выздоравливай и добрых снов, — пожелала Трисс подруге. Она и сама собиралась уже сомкнуть глаз, но ужасно хотелось повернуться на живот. "Как всегда, хочется сделать то, чего нельзя именно сейчас", — с грустью подумала она. Помучавшись какое-то время и послушав, как мерно дышит Йеннифер, не смотря на тяжелейшую рану, Трисс попросила служанку вывести её наружу. Та кивнула и усадила чародейку на колоду у палатки, укутав в тёплую шаль. Волшебница прислушивалась к звукам празднующего победу лагеря и едва заметно улыбалась. Над рыжей её головой раскинулись мириады звёзд.

...

Спереди поступила команда на остановку и ночлег. Отто фон дер Фюрстенберг повторил команду своим людям, — их осталось четверо, — после чего тяжело слез с коня. К нему кинулся паж, чтобы помочь. Дворянин буквально повалился на землю и велел готовить постель рядом. Слуга в скором времени нарубил веток, расстелил на них попону, матрас и положил подушку. Теперь нужно было высвободить господина из плена стальных доспехов. Дело осложнялось тем, что тот уже храпел из недр шлема. Пришлось настойчиво постучать. — Себе по башке постучи, дурень, — выругался рыцарь и с большим трудом сел. Вскорости, однако, он с помощью пажа избавился от брони и велел подать себе вина. Сражение было проиграно, но так что же, горевать? Жив — и на том спасибо. Слуга протянул ему бокал прохладного напитка. — Цинтрийское, 1230-го года, господин. Дворянин задумался на секунду, но потом ухмыльнулся сам себе: — Ведь почти выиграл, даже в руках подержал. Жаль, Джаап, наверное, не выбрался, как и тот, Виллем, кажется. Сделав полный глоток, Отто фон дер Фюрстенберг задержал вино во рту, глаза его полезли на лоб от удивления. Затем он выплюнул жидкость на траву. Потому что то было не вино, а кровь.

...

— Так и сколько же вы там положили, милсдарь Болтон? — спросил лучника торговец лесом. Было начало ноября, ночами холодало, иногда даже выпадал снег. Марксман потягивал ривийское фруктовое. Выдали жалованье, прибавили в честь победы, поэтому лучник отправился покутить в корчму, где его, как ветерана, собрались послушать добропорядочные бюргеры. На прозвучавшую реплику Джон Болтон хитро сощурился: — Не считал. Но вы можете представить сколько, если скажу, что в моём колчане осталась всего одна стрела. Всего же нас там было тысяча триста человек. А в колчане двадцать четыре стрелы. Купец что-то прикинул в уме: — Да... Тридцать тыщ "чёрных", выходит угробили? Лучник кивнул, как бы размышляя. — Слышали, милсдари? — воскликнул торговец, — Тридцать тыщ нильфов положили! — Да не может того быть! — отвечал банковский клерк, — Тысяча триста человек смогла победить тридцать тысяч? Протестую. — Протестуйте, а человек за нас воевал! — Воевал, и что ж? Скажите, служивый, а окромя лучников бывал ещё кто на поле? Джон Болтон отпил ещё из кружки. — Ясное дело. Дворяне из Темерии, Редании, Аэдирна, Каэдвена. Ополчение из Соддена, Вердэна. Бывшая дружина цинтрийского короля и Вольная компания. Порядочно народу. — Так-то, уважаемый, побрейтесь и не встревайте! — накинулись на недоверчивого клерка окружающие зеваки. — Ну, может и правда ваша, господин лучник, но ведь дело тем не кончилось. Слыхал я, что в то самое время, пока вы "чёрных" громили, вокруг дикие варвары сёла разоряли? — То кочевники были, что с нильфами пришли, — отвечал марксман, — Их ещё столько же было, сколько имперцев. — Итого...тридцать тысяч вы на тот свет отправили, да ещё кто-то остался в Цинтре сидеть, да ещё кочевников было, да ещё ваших... Уж не меньше ста тысяч сражающихся будет! Ветеран пожал плечами. — Пожалте, милдарь, выпейте ещё кружечку за наш счёт! С уважением! — Благодарю, — отвечал лучник, провожая собравшихся милейшей улыбкой. Всё время, пока он беседовал, на него поглядывал один краснолюд из компании, что сидела поодаль. Когда зеваки отошли, к лучнику подошёл этот самый крепыш: — Шелдон Скаггс. — Джон Болтон, — кивнул марксман. — Ну и заливаешь же ты дружище. Какие тридцать тысяч? Какие сто тыщ комбатантов? Я же сам под Содденом был, мы этот частокол строили. — Да конечно это ерунда. Просто пойми, что за две тысячи триста восемьдесят семь убитых никто пиво не поставит. Любят люди большие и круглые цифры, понимаешь? Краснолюд усмехнулся: — Ох, ловкаааач. — Ну так. А историки и так запишут, что мы добрую треть армии императора разбили. Всяк при своём остался, все довольны.

7

На улице уже была глубокая ночь. Тёмная апрельская ночь. В очаге тлели угли, на стенах плясали блики. — ...и живём мы теперь в ожидании, когда "чёрные" вернутся. А пока они сидят за Яругой, можно спать спокойно, — закончил рассказ ярл Кнут. — Ты каждый раз по-новому говоришь. Теперь хоть знаю, откуда у нас взялся Хууб, — заметил Удальрик. — Сразу всё не вспомнишь, так много произошло в те дни. Ну, ступай в кровать, — пробубнил отец сыну, допивая из рога эль.

...

На следующее утро Удальрик собрал стадо. С ним шли Свейн из деревни Хов и Бьярни, сын Торкеля, соратника ярла. Не торопились, да и гнать овец было хлопотно. Тем не менее, к обеду прибыли на выгон. Ещё какое-то время спустя подошли к пастушьей хижине, где предстояло провести два месяца. Из дымохода чадило. Парни были готовы к такому — объявленные вне закона и изгнанные из кланов старались забраться подальше от людей. С ними ухо надо было держать востро, так как терять пропащим было нечего. Сбросили поклажу на землю. Бьярни положил стрелу на тетиву, Свейн, как побывавший в бою, пошёл осматривать дом сзади. Удальрик прислушался: внутри никого не было. Он огляделся. Выгон располагался между отрогами, здесь была только трава и ни кустика. Ниже были скалы, спускавшиеся к морю. — Похоже, ни души. Войдём? — спросил товарищей Удальрик. — Давай, — подбодрил Свейн, завершив обход. Отворили дверь и вошли. Удальрик замер — у очага стоял незнакомец и следил за котелком на огне. Рядом стояли два меча. — Гостями будете? — спросил человек. — Смотря, кто ты сам таков, — бросил через плечо Удальрика Свейн и тоже зашёл в комнату. Человек обернулся. Был он среднего роста и крепок, в рубахе, серых штанах, но босой — по-домашнему. И всё было бы обыкновенно, кроме страшных шрамов, избороздивших лицо, да мерцающих жёлтых глаз. На шее у незнакомца висел амулет в форме кошачьего черепа. — Я Тейгр, ведьмак, — представился человек.