Недоброе утро

Звонок будильника звучал, как труба архангела Гавриила, взывающего к мертвым. Из постели раздался тихий стон, и рука накрыла трезвонящее чудовище. Майор как раз и ощущал себя зомби, придавленным одеялом, как могильной плитой. Хуже всего было то, что память отказывалась отвечать на вопрос — где он и как сюда попал. Голова гудела, во рту как будто кошки нагадили, да еще и кровать, казалось, постоянно кренилась вправо, если верить вестибулярному аппарату. Усилием воли Клаус заставил себя открыть глаза и осмотреться. Номер в гостинице, незнакомый. Шторы задернуты. Разбросанная на полу одежда. На прикроватной тумбочке лежат ключи от «Бенца» и верный «Магнум». Тихо. Майор неодобрительно посмотрел на гору мятой одежды на полу, как будто та самостоятельно совершила диверсию и сползла со стула в попытке досадить своему владельцу. «Кто переодел меня в пижаму?» На часах было 6-42, в это время он должен был уже принять душ и переодеться. «Возмутительно!» Негодующий комментарий майора был адресован самому себе. Клаус резко откинул одеяло в сторону и сел в кровати, игнорируя легкий приступ тошноты. Пах немедленно отозвался ноющей болью, которая отрезвила похлеще двойной порции «Нескафе». Майор вскочил с кровати, и комната так и поплыла, боль усилилась, в глазах зарябили черные точки. Взяв себя в руки, он сделал четыре глубоких вдоха и выдоха, зрение прояснилось. «Пижамные штаны, какого хрена на мне только они?! Где рубашка, майка и трусы?! И…» Рука скользнула вниз, поддевая ткань, штаны упали на пол. Майор посмотрел вниз… он был полностью побрит… ТАМ. Клаус нервно сглотнул. Часть бедра была заклеена хирургическим лейкопластырем, который поддерживал бинты, охватывающие пах и спускающиеся на левую ногу. Дрожащими руками майор попытался размотать сомнительной чистоты повязку. «Ранение? Кто, черт возьми, мог нанести рану в ТАКОМ месте? И, главное, зачем?» В память всплыл смутный образ некоего самовлюбленного пижона, что не добавило спокойствия и так взвинченному Клаусу. Повязка боролась не на жизнь, а на смерть. Нервы у майора сдали окончательно. Два шага к столу, канцелярские ножницы не были рассчитаны на то, чтобы резать что-либо толще бумаги, но Эбербаха в данный момент не интересовали такие мелочи. Схватив ножницы со стола, он просто-напросто искромсал непослушную ткань. Из-под обрезков марли кокетливо выглянуло голубое крыло бабочки. — Блядь… — Майор зажмурился. «Это все похмелье, я сейчас открою глаза, и… ЭТОГО не будет… мне померещилось, Господи, пресвятая Дева Мария, пусть это мне только показалось…» Клаус никогда не был религиозным, но в эту минуту он впервые за свою жизнь молился так искренне. Эбербах приоткрыл один глаз — ослабевшая повязка сползла, обнажая полную картину бедствия. Бабочки все еще были там. Рой васильковых тварей начинался на внутренней стороне бедра и медленно дрейфовал изящной дугой на пах, огибая член. Сами по себе бабочки были… приемлемы, техника исполнения и сам рисунок хорош, но только не на его бедре! В этот момент майор думал, что хуже быть уже не может, однако стук в дверь убедил его в обратном. — Герр Эбербах, вы готовы? Портье откашлялся: — Ваше такси подано, как заказывали — без десяти минут семь и готово везти вас на Хайринг-Зауер-штрассе, 5, герр Эбербах! За дверью послышался сдавленный стон. Плановый медицинский осмотр… как он мог про него забыть?! — Герр Эбербах, с вами все в порядке? — Две минуты! — раздался раздраженный рык из-за закрытой двери, которая действительно открылась спустя заявленное время. Помятая одежда, не выспавшееся лицо; портье хитро улыбнулся и подмигнул молодому мужчине. — Веселая ночка выдалась, да, приятель? * * * У майора Клауса Хайнца фон дем Эбербаха часто случались паскудные дни. Дни, когда отец приезжал проинспектировать родовой замок, дни, когда он оказывался вдали от Германии с паршивым кофе и отсутствием сигарет, дни, когда подчиненные делали все, чтобы взбесить еще больше своего руководителя, дни, когда граф ебал его миссии. «Лучше бы он ебал…» На этой мысли майор резко оборвал себя. Нет, про светловолосого пижона думать он пока не будет, тем более в таком контексте. День обязательного медосмотра входил в десятку паршивых дней. Клаус не любил выставлять части своего тела на всеобщее обозрение, еще меньше он любил оголяться перед совершенно посторонними людьми, даже если это была их работа. Хотя в случае с майором это всегда напоминало молчаливое противостояние из серии: раз я не могу этому помешать, то не буду делать ничего, чтобы облегчить им задачу. Клаус закрыл глаза, медленно откидываясь на полуопущенное автомобильное сиденье. Четырьмя часами ранее. Первой ошибкой было не обработать «рану». В тот момент единственное, о чем он мог думать — это вернуться в свой номер, успеть принять душ и сменить одежду. Второй ошибкой были хлопчатобумажные трусы. Ее он осознал уже на выходе из машины, когда грубоватая ткань стала весьма ощутимо натирать воспалившиеся участки кожи. Но было уже поздно, он не мог просто развернуться перед всей командой и уйти. Оставалось лишь стиснуть зубы и терпеть, в конце концов, боль была не так уж и велика. Сюрприз поджидал его позже. * * * — Раздевайтесь, — спокойно произнес доктор. Майор хмыкнул и снял пиджак, аккуратно повесив его на кресло. Доктор Эванс удрученно вздохнул, иногда ему казалось, что не будь майор таким заядлым гомофобом, то можно было бы поклясться — тот получает какое-то извращенное удовольствие от этого принудительного медленного стриптиза перед ним. Иначе к чему все эти реверансы? — И рубашку тоже, сэр, — Эбербах беспрекословно выполнил приказ. Позади него тихо хихикнула медсестра, очевидно, новенькая. Потому что под рубашкой обнаружилась майка. — Ботинки, сэр, — методично продолжал перечислять доктор, не отрываясь от заполнения лечебной карты пациента. — Ваши брюки, можете их сложить на стуле. Майор послушно взялся за ремень и… замер. Черт, а прикрывает ли ткань эту… мерзость? Он нахмурился, пытаясь вспомнить. — Майор? — Доктор обернулся — герр Эбербах застыл посреди смотрового кабинета, судорожно сжимая пояс брюк. А это что-то новенькое. Доктор Эванс задумчиво поправил очки. — Какие-то проблемы с одеждой, майор? — учтиво спросил он; в кои-то веки ему выпала возможность отыграться на нерадивом пациенте за все предыдущие разы, и упускать он ее был не намерен. — Полли, помоги герру Эбербаху раздеться, кажется, в штанах заело молнию, — с непередаваемым удовольствием произнес он. Полли была огненно-рыжей немкой, отнюдь не чуждой всему человеческому, и у нее самой уже давно чесались руки раздеть эту живую легенду. Позже, в сестринской, можно будет хвастаться подружкам о том, что ей удалось снять штаны с самого Железного Клауса, неприступного агента НАТО. *** В дверь постучали, но ответа «Войдите» так и не последовало, вместо этого послышался звон разбитого стекла и приглушенный женский голос. Агент Z среагировал оперативно, доставая пистолет и осторожно открывая дверь так, чтобы в случае стрельбы не попасть на линию огня. Он помнил о неоднократных попытках вражеских агентов захватить в плен его начальника, но чтобы вот так — прямо в самом центре Бонна! И, главное, в тот самый момент, когда никто не ожидал… — Майор?! — Лицо агента Z медленно приобретало цвет спелого помидора. Картина, представшая его взгляду, смутила бы кого угодно. На полу перед его майором стояла рыжеволосая медсестра, недвусмысленно протягивая руки к полурасстегнутым брюкам. — Сэр… я… вы… — Эбербах, чего вы там застряли?! — недовольно пропыхтел шеф, отстраняя молодого агента и входя в помещение. — Устраиваете разврат на рабочем месте? — заинтересованно осведомился он, оценив обстановку. — Никак нет, сэр. — Тогда выметайтесь из смотровой. — Так точно, сэр. — Никогда еще Клаус с таким наслаждением не выполнял приказы начальника. Доктор вздохнул: ну что ж, придется перенести план мести на другой раз. — Господа! — Дверь захлопнулась прямо перед носом агента Z. — Я пока что тут врач, — заметил доктор Эванс. Повисла многозначительная пауза. — Полли, проводи герра Зигмфшта к весам; а вы, герр Эбербах… — протянул врач, в его взгляде читалось обещание завершить начатое при следующей встрече. — …Майку, будьте любезны. — Доктор Эванс деловито подал своему подопечному градусник, намекая, что так просто тот отсюда не уйдет. — Герр Зигмфшт, вам раздеваться не обязательно, нет, трусы нужно оставить. — Мелодичный смех медсестры. — Майор, вас хотят видеть в штабе, — дверь опять открылась, на этот раз в кабинет заглянул агент G, которого интересовало, что могло так смутить его коллегу. — Меня беспокоит ваше давление, я бы рекомендовал вам… герр Эбербах, градусник! — Меня ждет работа! — Клаус уже успел натянуть майку и теперь сосредоточенно застегивал пуговицы на рубашке. — Меня тоже! Сядьте и не мешайте мне ее делать! Раздраженный доктор посмотрел на градусник, потом опять на майора и опять на градусник. За шесть лет медицинских осмотров градусник впервые показывал значение, превышающее норму. — Полли, принеси мне, пожалуйста, новый. — Он воинственно помахал стеклянной трубочкой в воздухе. — Этот, кажется, сломан. Полли понимающе улыбнулась и принесла новый. Он тоже оказался сломанным, так же, как третий и четвертый. На седьмом доктор сдался и стал размышлять, как сообщить герру Эбербаху, что у него температура 38,5. Ему следует принять жаропонижающее и отправиться в постель. Бой ожидался сложный. * * * Три дня… отстранение от работы на три гребаных дня! Что эти… эти врачи-недоучки думали о… Клаус резко выпрямился, садясь в автомобильном кресле. Впереди маячил призрак трех выходных дней, и раз этого было не избежать — то надо хоть выяснить, из-за чего все это произошло, да и что произошло-то? Поставив перед собой цель, майор сразу оживился. Это было просто и понятно — разбить задачу на этапы и выполнить каждый из них. Первым пунктом значился отель, где он пришел в себя. Ничем не примечательное серое трехэтажное здание. Внутри обнаружился такой же безликий холл в нейтрально пастельной гамме и такой же невыразительный портье за стойкой регистратуры. — Доброго дня. О! Вы и сегодня будете ночевать у нас? — Нет! — рявкнул майор, которого передернуло при воспоминании об ужасном утре, перешедшем в не менее кошмарный день. -Э-э… тогда, может быть, вас заинтересу… — Еще как интересует! — Эбербах пошел в наступление, не дожидаясь, пока это недоразумение перечислит весь каталог услуг, предоставляемых в этой дыре. Майор сдвинулся влево, блокируя портье выход, неспешно достал сигареты, закурил и начал свой допрос. — Вчерашним вечером я был один? — хмуро поинтересовался Клаус, втайне мечтая услышать заветное «да». — Никак нет, сэр, — с искренней честностью дебила ответил портье. — С вами была фрау. Час от часу не легче. Сначала неудачная миссия, потом бар, потом Эроика… Нет, одернул себя майор, если брать во внимание причинно-следственную связь, то сначала был Эроика, а потом уже неудачная миссия, потом бар с хорошим немецким пивом, потом опять Эроика, и опять все пошло к чертям собачьим. Да у этого блондина просто талант, блин! — Женщина? — с подозрением спросил майор. — Так точно, сэр! — подтвердил портье, не понимая подвоха в вопросе. — Точно женщина? — Она была накрашенная и весьма вызывающе одета. — В голосе портье сквозило неодобрение, приправленное легкой завистью. Ладно, предположим, это действительно была женщина. Что с ним могла быть за женщина? Нет, майор теоретически допускал возможность того, что он мог бы снять кого-то в баре… но при этом британском пижоне рядом? Дама должна была обладать стальными нервами и силой воли, чтобы увести пьяного майора от этого пугала разодетого. Кстати… майор попытался вспомнить, во что был одет вор в тот вечер. Вполне консервативно — если, конечно, учитывать обычные костюмы Эроики. — И как выглядела эта фрау? — угрюмо продолжал допрос Клаус. — Красивая, — констатировал портье. Пауза затянулась, портье поежился под пристальным взглядом недобрых глаз. — Очень красивая, сэр. — В холле опять повисло гнетущее молчание. Портье переступил с ноги на ногу, с надеждой посмотрел на дверь, но спасение в виде неожиданных клиентов не спешило прийти ему на помощь. — Высокая, — продолжал он. — Очень высокая, — передразнил Клаус, на что портье опять закивал с дурацкой улыбкой. — Ростом почти с вас! — радостно добавил он. Клаус закашлялся, подавившись сигаретным дымом. — Волосы светлые, вьющиеся, ниже лопаток, туника в красных пионах, черные лосины, золотые браслеты на руках? — Так точно, сэр! — Твою мать… * * * Клаус мерил шагами гостиную в своей квартире в Бонне. Ехать в Шлосс Эбербах не было ни сил, ни желания. Итак, подведем итоги. Если верить словам портье, он пришел не один. Это раз. Судя по описанию «фрау» — это был граф. Это два. Постель была в беспорядке. Это три. Одежда на полу валялась. Сам Клаус, будь он хоть трижды мертвецки пьян, либо просто заснул бы в одежде, либо же аккуратно или не очень сложил бы ее на стуле. Но никогда бы не бросил на пол! Последнее, что он помнил — что его раздевают, а что потом?.. Черт! Внезапная идея пришла в голову майора, он взял телефон и по памяти набрал четырехзначный код Лондона и семь цифр телефонного номера, которым, как думал, он никогда не воспользуется. — Замок Глория слушает. — Я хотел бы поговорить с графом … В трубке повисло молчание. — Сейчас переключу на внутреннюю линию, ожидайте, — донесся неуверенный голос. Потянулись томительные минуты ожидания. Негромкий щелчок раздался в тот самый момент, когда терпение Клауса достигло точки кипения, и он собирался швырнуть трубку на место. — Майор, я вас ненавижу! Вы чертов НАТО-любитель… вы-вы-вы… разрушили всю мою жизнь! — послышались рыдания на том конце провода. — Граф Глория… Эроика? — Гудки. Майор озадаченно посмотрел на телефон, дело принимало все более и более загадочный оборот. — Идиот, — констатировал Клаус, повесив трубку. Вечер он посвятил ликвидации воспаления и наложению повязки на татуировку, которая за день успела покрыться твердой корочкой, напомнив Эбербаху о сбитых в детстве коленях. Здраво рассудив, что в принципе нет никакой разницы между этими травмами, майор обработал «рану» йодом и, наложив повязку, ушел спать. * * * Утро началось весьма обычно. Подъем, душ, завтрак, пробежка, утренние газеты, кофе в придорожном кафе. Почему граф так себя повел? Уборка, он давно хотел рассортировать бумаги на рабочем столе. Разве Эроика не должен был трубить на весь мир о содеянном, а не биться в истерике? Книги отсортированы по авторам. Дверной замок разобран, смазан и больше не скрипит. Угрызения совести терзали майора весь день, но память отказывалась пояснять, за что именно. * * * Найти бар было нетрудно. По крайней мере, начало своего падения он помнил четко. «Орехи дяди Тома» — гласила вывеска. Полутемное подвальное помещение. Неотесанные каменные глыбы прикидывались стенами средневековой крепости. Мощные деревянные столы отличались от таких же стульев только высотой. Майор спустился вниз по каменной лестнице, толкнул тяжелую деревянную дверь. По послеобеденному времени в баре было малолюдно, а точнее, кроме сонного бармена за стойкой и скучающей в углу официантки — никого. Майор прошелся по залу и уселся за столик в дальнем углу, также как и два дня тому назад. * * * Он был зол, нет, он был чертовски зол. Миссия с самого начала была сплошным издевательством. Впрочем, стоило ли ждать чего-то другого, если уж шеф сам лично вызвал его в кабинет таким самодовольным голосом. Нет, Клаус любил свою работу — по мнению того же начальства, даже слишком. А еще больше он любил миссии, правда, больше ту часть, где нужно было стрелять и преследовать преступников, чем сидеть и наблюдать. Цель оказалась клерком средних лет, ничего примечательного, майор прошел бы мимо и не заметил. Им бы в жизни не заинтересовалась служба разведки, если бы не одно «но» — он работал на объекте, принадлежащем Министерству обороны Германии. В последнее время то там, то тут всплывали чертежи военной техники, которые должны были хранить от посторонних как зеницу ока. Клерк оказался не дурак выпить и погулять по бабам, поэтому половину времени агенты торчали под прикрытием в разных барах, а вторую — караулили объекта возле подпольных домов терпимости. Майор был в ярости, но поделать ничего не мог. Он думал, что хуже стать уже не может… оказывается, могло. Объект встречался с посредником в «Нежной Мэри» в шесть вечера. На часах было полпятого, и перед Клаусом стояла тяжелая моральная дилемма. С одной стороны, объект нужно было захватить с минимальным привлечением внимания, с другой — его агенты и так благодаря этой миссии всю неделю не вылезали из баров и пабов, а тут еще и бордель. — Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, — проворчал майор. Привычный деловой костюм пришлось сменить на темные джинсы и водолазку. Подумав, майор добавил еще и рубашку — чтобы скрыть пистолет в наплечной кобуре. Миссия должна быть простой, думал он. Всего лишь нужно подняться на второй этаж в «личные» комнаты «дам» и взять клерка с поличным. Должного отпора такой увалень дать не способен, оружием вряд ли владеет, даже как-то… скучно, подумал Эбербах. В «Нежную Мэри» он прибыл ровно в полшестого, недовольно осмотрел двухэтажное здание с мансардами и, отметив полное отсутствие пожарных лестниц или запасных выходов, зашел внутрь через парадную дверь. Внутри царил полумрак, негромко играла ненавязчивая музыка и витал сигаретный дым со сладкой примесью чего-то неопознанного. Две большие смежные комнаты, две двери, ведущие во внутренние помещения, барная стойка в конце правой комнаты, угловые столы с диванами в углу левой и около полудюжины людей, курсирующих между ними… и… никакой лестницы, ведущей наверх. Майор оглядел полуодетый, вернее, почти раздетый контингент «Нежной Мэри»: он в своей одежде не то что выделялся на общем фоне — он казался здесь совершенно неуместным. — Извините. — Он целеустремленно направился к левой двери, на которой большими буквами горел значок WC. Водолазку пришлось снять. Майор нервно повел плечами: несмотря на наличие майки и расстегнутой рубашки поверх нее, он чувствовал себя практически голым. На выходе из туалета его бесцеремонно поймал за локоть долговязый брюнет. — Новенький, что ли? — спросил он скучающим голосом. Эбербах на секунду задумался, а потом утвердительно кивнул. Должность безымянного персонала его вполне устраивала на данный момент. — Тогда иди за мной. И где тебя черти носили, а? Опаздываешь! Я уже час назад как должен был смениться, сил нет больше видеть эти рожи. Клаус последовал за парнем в боковое помещение, прятавшееся за второй дверью. Коридор, справа небольшая кухня, следом за ней — складское помещение… и дверь! Впрочем, долго полюбоваться на нее ему не дали, коридор вильнул еще раз, и они оказались в граничащей с барной стойкой комнатушке. — Пиво тут, чистые бокалы стоят под стойкой, грязные ставишь сюда. Вино — в ящике под столом. Еда для гостей — в правом холодильнике. — Парень похлопал рукой по некогда белой бандуре, призванной изображать данный агрегат. — Раздевайся, жилетка висит в углу. И чтобы никаких фокусов, приятель! Приду — лично пересчитаю все бутылки. Майор еще раз кивнул и, дождавшись, пока тот уйдет, подхватил поднос с бокалами и целеустремленно направился к увиденной ранее двери. Та оказалась открытой. Ни малейшего понятия о безопасности, недовольно фыркнул Эбербах. За дверью была винтовая лестница, которая вела на второй этаж. Первая комната оказалась пуста, вторая — тоже, а в третьей… Эроика. Граф чуть не подавился вином. Пожалуй, здесь и сейчас было последнее место на планете, где он ожидал встретить свою ледяную валькирию. Майор был в расстегнутой рубашке. Конечно же, под ней была еще и майка, но, с учетом того, кто это — такое было почти стриптизом. — Майор, что вы тут делаете? — В голосе графа сквозило неподдельное удивление. — Работаю! — раздраженно брякнул майор. — Под прикрытием? — Нет! Граф застыл соляным изваянием посреди комнаты, глядя во все глаза на майора. — Э-э… вы кого-то ищете? — Эроика предпринял еще одну попытку прояснить ситуацию. — Мужчину средних лет, плотного телосложения… отстань. — И майор удалился, громко хлопнув дверью. Осознание сказанного накрыло его позже. * * * Майор с удовольствием сменил джинсы и рубашку на привычный костюм, облачаясь в него, как в броню. — О Господи, почему из всех мест города ты выбрал ЭТО?! Почему именно ТАМ?! — Э-э… чтоб никто не догадался? — промямлил клерк. * * * На часах было полвосьмого, когда массивная дубовая дверь жалобно стукнулась об стенку. Бармен удивленно поднял глаза, созерцая очень сердитого и, судя по двери — очень сильного посетителя, который молча проследовал в дальний угол бара. Майор с обреченным видом уселся за угловой столик и практически прорычал заказ в лицо официанту. Тот быстро ретировался на кухню и спустя неполных десять минут уже вернулся обратно с заказом. Пиво оказалось неожиданно хорошим — темным, крепким и холодным, чем изрядно поубавило раздражительности майора. Ситуация перестала казаться такой паскудной, а после съеденной тарелки жареной картошки стала и вовсе приемлемой. Клаус почти не удивился, когда в баре материализовался патлатый блондин. Эроика испытующе смотрел на него, как будто размышляя — сразу прятаться за колонну или же можно обождать. Майор задумчиво покачал в руке тяжелый бокал, проверяя его балансировку… но пиво было жалко. Через пару минут этот английский пижон уже нарисовался рядом, присаживаясь на свободный стул. — Добрый вечер, майор. — Он перестал быть добрым после нашей встречи. — Ну что вы, я должен благодарить судьбу за такой подарок. Ты в расстегнутой рубашке — мой… Булочка с чесноком заткнула рот графа, майор не имел никакого желания слушать всю ту романтическую чушь, ушат которой собирался сейчас вылить на него этот извращенец. -Что ты там делал? — Ну, вы действительно хотите это знать? Пауза. — Нет. Избавь меня от подробностей. Людей в пабе заметно прибавилось. В основном это были мужчины. Они пили, ели и негромко разговаривали. Немногочисленные женщины были накрашены слишком ярко, но вели себя необычно тихо, так что майор просто игнорировал сам их факт присутствия в пабе. Эроика искоса глянул на майора, тот, казалось, в данный момент наслаждался своими сигаретами и не замечал ничего необычного. — Майор, вы точно хотите остаться здесь? — как-то неуверенно уточнил Дориан, ежась под голодными взглядами посетителей. Не то чтобы он не любил внимание, но в данный момент оно носило слишком выраженную сексуальную окраску. Эроика инстинктивно подвинулся ближе к майору. — Да, здесь хорошее пиво. — Но «Нежная Мери» всего в квартале отсюда. — Не напоминай мне об этом месте! — рявкнул Эбербах. Граф решил, что лучше не уточнять, что здесь тоже «это место». Впрочем, профессиональная привычка взяла свое, и Клаус еще раз внимательно огляделся вокруг, но не увидел ничего необычного. Паб как паб. Ни подозрительных личностей, ни вражеских агентов, даже странно как-то. И чего этот придурок так разнервничался? — На тебя тут никто не реагирует… ну, как обычно. Ты расстроен? — подумав, сказал майор. — Нет. — Эроика был неожиданно лаконичен. Официантка принесла Клаусу новый бокал с пивом и нарезку жареных колбасок. Майор еще раз взглянул на графа, сравнил его поведение с известной ему моделью и понял, что тот нагло врет. — Вот, пей! — Клаус поставил перед графом свой бокал. — Майор… я не пью пиво. — Дориан отодвинул бокал от себя. Майор почувствовал, как его кровь начала вскипать. Всегда с этим пижоном так — только проявишь хоть немного дружелюбия, как он или начинает лезть с непристойными предложениями, или вот так плюет в душу! — Это хорошее немецкое пиво, и ты будешь его пить вместе со мной! — зло прошипел Клаус, опять придвигая бокал графу. Тот было собрался что-то возразить, но тут на табурет рядом с ними плюхнулся полноватый мужчина лет сорока с роскошной бородой и что-то дружелюбно прогремел над самым его ухом. Дориан судорожно вцепился в бокал, и мужчина ободряюще похлопал его по плечу. — Zu trinken? — Бородатый мужчина поднял бокал, вопросительно смотря на Клауса. Тот нахмурился, незнакомая копания немедленно вызвала определенные подозрения, которые, с учетом специфики работы майора, были небезосновательными. — Твой знакомый? — одними губами спросил Клаус, кивая Эроике на незнакомца. Тот лишь отрицательно покачал головой. Впрочем, холодный прием не смутил незваного гостя, тот вовсю что-то пытался объяснить официантке на ломаном английском, с вкраплениями редких немецких слов. Попытка не увенчалась успехом, тогда незнакомец поставил бокал и перешел на свой родной язык, подкрепляя его жестами. Сначала ткнул пальцем в сторону Эбербаха, потом на пиво и показал два пальца. Правую руку, кстати, он так и не убрал с плеча графа. Майор прислушался — тягучий язык с изобилием гласных. «Финский? Эстонский?» Официантка наконец поняла, что от нее хотят, и спустя несколько минут принесла четыре бокала, выставляя их в ряд на столе. Клаус нахмурился: с одной стороны, принимать выпивку от незнакомца не хотелось, мало ли что туда могли подсыпать. С другой — пить в компании этого идиота, который даже не в силах оценить хорошее немецкое пиво, тоже. — Ja, — наконец согласился Клаус, так и не притронувшись к предложенному пиву. Вместо этого он подозвал другую «девушку» и попросил повторить его заказ. Эроика обреченно посмотрел на них и сделал глоток из своего бокала. Бородатый мужчина довольно кивнул, и его рука на миг скользнула по спине Дориана. Не успел тот возмутиться, как она вернулась на место. Его английский, кстати, был не так уж и плох, особенно после второго бокала. На четвертом Дориан уже отлично понимал своего нового знакомого. А после шестого выяснилось, что того зовут как-то похоже на «Пауль» и он вольный мастер. Точнее, почти художник, но только по коже. На десятом графу пришла в голову отличная идея, впрочем, Паулю тоже… но Эбербах почему-то был против. * * * Дверь открылась с третей попытки и только после того, как Дориан, оттеснив Пауля, взял дело в свои руки. — Всегда с этим замком так, заедает в самый неподходящий момент, — сокрушался Пауль, впуская дорогих гостей в свой дом; он включил свет и достал из холодильника пиво. — Гутен так, — довольно закивал финн, обводя рукой помещение. — Мой дом и студия. Приступим? — подмигнул он раскрасневшемуся от выпивки блондину. Тот, казалось, уже успел одуматься и почему-то медлил. Пауль украдкой вздохнул, провожая взглядом упакованную в обтягивающие леггинсы задницу. Какова она на ощупь, он уже успел выяснить, теперь хотелось увидеть все остальное. — Эроика? — вопросительно произнес Клаус. Дориан неохотно начал медленно снимать тунику. Не то чтобы у него когда-нибудь бывали проблемы с этим, но раздеваться под пристальным взглядом этих зеленых глаз было… слишком интимно. «Отвернись… отвернись», — мысленно просил совсем уже нетрезвый граф, тем не менее он собирался устроить хорошее шоу для майора. Туника соскользнула с плеч, Дориан небрежно кинул ее на стоящий рядом стул, промахнулся. Попытался поднять и был пойман за локоть майором. Тот подобрал тунику, отряхнул, сложил и аккуратно повесил на спинку стула. За ней последовали топ и массивный пояс. — Ложись, — приказал Эбербах, кивком указывая на стол, отрезая Дориану все пути к отступлению. Тот повиновался. Пауль уже успел надеть перчатки и теперь дезинфицировал инструменты. «Ну… надеюсь, это будет не больно… и не долго», — мысленно подбодрил себя Дориан, закрывая глаза и готовясь к неизбежному. Финн завис над распростертой на столе фигурой. Блондин был хорош, атлет, что ли? Или гимнаст? Тронутая загаром кожа так и просила… Эбербах вдруг перехватил руку Пауля. — Нет, ты его неправильно понял. Он хотел… — Далее послышался неразборчивый шепот. Дориан поднял голову — Клаус что-то увлеченно втолковывал Паулю, попутно делая какие-то наброски на бумаге, тот послушно кивал и на ломаном английском пытался что-то уточнить. — Эй… я бы не советовал тебе делать татуировку по собственноручно нарисованным эскизам, — пошутил Дориан, его несколько нервировало лежать практически обнаженным на столе. Клаус поднял на вора зеленые глаза, улыбнулся весьма странно и опять вернулся к обсуждению. Что-то в этой улыбке заставило Дориана поежиться. Эроика уже крепко спал, когда они наконец договорились до чего-то. Пауль кивнул и начал протирать спину англичанина смоченной в спирте салфеткой, обезжиривая кожу. — Нет, ниже, — приказал Эбербах, зорко бдя за процессом. Руки в латексных перчатках неуверенно спустились на поясницу. — Еще ниже, — беспристрастно скомандовал Эбербах и вытащил из пачки новую сигарету; ожидание должно было быть долгим. * * * Боль. — Как насчет этого? Красиво! — Незнакомый голос. — Нет! — прогремело над ухом. Майор. — Буквы должны хорошо читаться! Отставить эти завитушки и прочую мерзость! Тишина, потом опять тихое жужжание компрессора. — Эроика. Ты спишь? — Угу… Темнота. — Подъем! — Кто-то тряс его за плечо. Дориан моргнул пару раз, приходя в себя. Он обнаружил, что полулежит в кресле, одетый и заботливо прикрытый пиджаком Клауса. — Майор?.. — Пошли. Судя по тому, как Клаус непроизвольно морщился при ходьбе, его татуировку они уже закончили. * * * Тихий щелчок закрываемой двери, чьи-то руки нежно обнимают сзади за талию, голос тихо шепчет на ухо: — Раздевайся. Майор вздрагивает, понимая, что он остался один в номере с графом. Эбербах делает шаг вперед, разрывая объятья, оборачивается. Эроика ловит галстук, тянет майора обратно. Другая рука опять обхватывает талию, прижимая податливое тело к себе. Клаус не сопротивляется, лишь глядит завороженно в эти голубые глаза. От Дориана пахнет сигаретным дымом и медицинским антисептиком. Пиджак падает на пол, за ним следует галстук. Рука скользит по белоснежной майке, подбираясь к поясу… и когда он только успел расстегнуть рубашку? Тихий щелчок, и пояс оказался на полу, Дориан толкает Клауса на кровать, та натужно скрипит под весом его тела. Майор смотрит, как граф с невероятным изяществом снимает с него обувь. От этих простых жестов его почему-то бросает в дрожь. Лицо графа так близко, теплое дыхание касается губ майора. — От тебя пахнет жареными сосисками и пивом. Эроика внезапно замирает, майор озадаченно смотрит на него, не понимая, что было не так в его комплименте. — Ты… бесчувственный кретин! — шипит Дориан и молниеносно спрыгивает с кровати; пижамные штаны летят ему в лицо; следующее, что он слышит: — Иди спать! Кажется, вор не так пьян, как хотел казаться, мысленно отмечает майор. Клаус осматривает комнату, но та уже пуста. Лишь ветер треплет занавески на открытом окне. — Хренов пижон, — ворчит майор, стаскивая с себя майку, его попеременно бросает то в жар, то в холод. — Как он посмел уйти, не закончив… раздевать меня?! Это… безответственно! — Эбербах расстегивает брюки, пинком отправляя их под кровать. Ему не хочется признаваться, что его голос только что звучал… обиженно? Действие обезболивающего подходит к концу, свежая татуировка начинает противно ныть под слоем защитной повязки. Клаус быстро натягивает пижамные штаны и залезает в постель. — Я тебя ненавижу, — в сердцах пробормотал майор, проваливаясь в сон. А затем было утро… * * * Клаус вынырнул из воспоминаний; стрелка часов неумолимо приближалась к шести, в бар потихоньку стали сползаться постоянные посетители. Бородатого мужчину Эбербах узнал сразу, тот выделялся из толпы татуированными руками, от запястий до локтей. Ну что ж, вот он, момент истины. Клаус поднялся со своего места и не торопясь направился к шумной компании. — Выйдем. — Это был не вопрос, а утверждение, майор буквально вытащил финна из-за стола и отбуксировал в тамбур перед входом в бар. — Итак, ты пил позавчера со мной и светловолосым англичанином. — Э-э… наверное… — Пауль честно попытался вспомнить злого немца. — Что было потом? — О чем вы говори… — Я говорю об этих мерзких синих тварях! — О, точно! Бабочки! Татуировка на заднице у блондина. Ну, такой… — Пауль наконец-то вспомнил своих неожиданных собутыльников, а потом и клиентов. — Патлатый? Высокого роста? — Э-э… да, красивый. В тунике в красных пионах. Я точно набивал ему бабочек. — Лицо финна расплылось в блаженной улыбке. — А до этого? — Ну… до этого вы предложили выпить еще хорошего немецкого пиваааа… отпустите! Я все расскажу, только перестаньте меня трясти! — Какое пиво?! — прорычал Клаус. — Я спрашиваю, что до этого ты «нарисовал» мне? — Эээ… Извините. — Бородатый мужик совсем сник, понимая, что после хорошего немецкого пива в памяти всплывает лишь упругая задница блондина и его возмущенные вопли. — Я. .я думаю, я увлекся… и ваш кулак встретился с моим лицом… все остальное было как в тумане… помню бабочек… и все… — Он украдкой взглянул на сердитого Клауса и подумал, что лучше опустить ту часть истории, когда тот тряс его как грушу, утверждая, что это ЕГО вор! И только он имеет право… Какие именно права имел пьяный немец, он так и не узнал, потому что в следующий момент блондин повис сзади на майоре с утверждением, что он полностью его. И Клаус, благополучно забыв про их новообретенного товарища, принялся выяснять отношения с графом. А потом их выставили из бара, и он любезно предложил продолжить пить у него дома. — Хм… — Клаус не без тени самодовольства посмотрел на фиолетовый фингал под глазом специалиста по татуировкам и решил, что тот и так уже достаточно пострадал за свои ошибки. — Больше не пей столько в компании малознакомых людей, — Эбербах выпустил Пауля и, развернувшись, направился к двери. Настроение почему-то улучшилось. Хотя явных причин для этого не было. * * * Говорят, что любопытство сгубило кошку. Клаус чувствовал, что его постигнет та же участь. Через шесть часов он был в Лондоне, мчась на арендованном «Бенце» со скоростью сто двадцать миль в час в сторону Норт-Даунс. * * * Утро для Дориана было недобрым, наверное, потому, что началось в полтретьего ночи. Он только-только успел поудобнее улечься в кровати, пытаясь мысленно настроиться на отход ко сну, который был прерван самым безжалостным образом. В своих мечтах Дориан представлял тысячу и одну вариацию того, как майор тайком проникает в его спальню, взбирается на балкон и робко просит о единственном поцелуе. Полная луна, розы и соловьи были опциональны. Но даже его богатое и в меру развращенное воображение не могло предвидеть такой ситуации. Майор врывается к нему в спальню и приказывает ему раздеться? Отнюдь не ново. Ново было то, что на этот раз Доран был готов сражаться до последнего, лишь бы ему этого не позволить. Хватит с него и того позора, что он натерпелся в ванной, после злополучного посещения «Нежной Мэри». Его прекрасное тело, его задниц… его жизнь была полностью разрушена этой дурацкой татуировкой! И как, спрашивается, ему теперь жить? Дориан никогда не отличался скромностью, считая, что раз Бог наградил его таким телом, то кто он такой, чтобы прятать его под многослойной одеждой? Его маска «Эроика» тем более подобным не страдала. Граф любил эпатировать публику, расхаживая почти обнаженным, он не стеснялся принимать ванну при посторонних и… и что теперь? Теперь пойдут сплошные расспросы от команды — отчего вдруг он решил спать в пижаме? А если он захочет пойти в Риме в баню с коллегами по работе? Его просто не поймут! Или еще хуже — поймут неправильно! И все — его репутация как вора погублена во веки веков! Татуировку, конечно, можно было переделать, но как раз самая большая проблема заключалась в том, что для этого ее надо сначала кому-то показать. Хотя бы мастеру. Хороших мастеров было не так уж и много, а выбрать плохого Дориану мешало его чувство прекрасного. А еще меньше было способов заставить потом молчать об увиденном. Особенно если учесть нелюбовь графа к жестокости и угрозам. Можно было вернуться в Бонн и попробовать найти Поля… Павла…черт, да как его найти, если он даже имя его вспомнить не может. И именно сейчас, когда Дориан лежал в постели и пытался найти решение этой проблемы, в его спальню ворвался корень всех зол во вселенной — майор Эбербах собственной персоной. — Раздевайся! — прямо с порога потребовал тот и целенаправленно устремился к графу. Дориан здраво рассудил что кровать между ними только увеличит шансы конструктивного диалога, посему немедленно оказался с другой ее стороны. — Что?! — Я сказал, раздевайся! — Клаус замер перед кроватью, та была явно слишком тяжелой, чтобы отодвинуть ее, но и прикасаться к постели этого извращенца ему тоже не хотелось. — И не подумаю! — Снимай штаны! — Клаус стал медленно обходить кровать, давая время Эроике одуматься и начать добровольно содействовать агенту НАТО на задании… личном задани. — Нет! — Граф начал отступать к окну. — Эроика… — Это прозвучало по-настоящему угрожающе. — Нет! На мне нет никакого микрофильма! Я после того случая вообще зарекся носить нижнее белье! — Какой микрофильм? — Эбербах остановился, обрабатывая новую информацию. — Что ты уже успел украсть?! — Ничего! А разве вы пришли не за ним? — Я пришел за тобой! Граф замер в замешательстве от услышанного, чем и воспользовался Клаус. Эроика был проворнее, но Эбербах сильнее, к тому же преимущество было на его стороне. Тяжелое кресло эпохи Возрождения стало переломной точкой в их миниатюрной баталии. Дориан упрямо извивался в стальных объятиях, пытаясь пнуть ненавистного немца, но этот человек был действительно танк. — Я… не буду… бегать за тобой… вор… — Тяжелое дыхание над ухом могло бы стать одним из самых горячих воспоминаний в коллекции графа, если бы не вся ситуация в целом. Эроика вдруг неожиданно замер, прекратив всякое сопротивление. Майор насторожился, ожидая подвоха. — Да… ты прав, я теперь целиком и полностью твой вор, — как-то обреченно произнес он. * * * Вместо эпилога Весело насвистывая себе под нос «Seelinnikoi», Пауль пружинистой походкой шел домой. Настроение у него было отменное, внутри плескались добрых две пинты пива, и мир казался прекрасным и волшебным. Пауль вытащил на ходу ключи из кармана и завернул за угол, уже предвкушая домашний отдых. Возле дома кто-то стоял. Высокая, мрачная фигура, темные волосы до плеч, сигарета. Судя по валяющимся на асфальте окуркам — поджидал, мимоходом отметил он. Поравнявшись с незнакомцем, Пауль думал пройти мимо, но мужчина выкинул очередную сигарету и недобро так улыбнулся. — Эээ… чем могу помочь, мистер?.. — Эбербах, герр Эбербах.