Шесть поцелуев

В каждом уважающем себя замке есть потайные комнаты, и хотя бы одна из них должна быть в башне на последнем этаже. У Дориана, как владельца замка, тоже есть такая комната, и там расположена его частная картинная галерея. Стиль комнаты выдержан в пурпурных тонах. Ярко-алые шелковые шторы на витражных окнах, тяжелые темно-бордовые портьеры на стенах. Холодные каменные стены, теплый деревянный пол, устланный мягким ковром, что так приятно обтекает босые ступни и глушит звук шагов. И кресло. Нет, самый настоящий трон, его трон, Эроики, принца воров. Но он тут не как вор, а как принц. И эта галерея — его галерея побед. Не как вора. Тут висят шесть портретов, написанных им самим, в красивых золоченых рамах, инкрустированных драгоценными камнями. Лучшим трофеям — лучшая оправа. Когда-то давно он решил, что их будет семь: семь — замечательное число, окруженное мистическим смыслом. А Дориан считал себя очень чутким и творческим человеком. Шесть портретов его любовников, но только тех, кто заставил его гореть от этих невыносимых чувств, потерять голову от охотничьего азарта и вкусить такой скоротечный миг победы, миг полного обладания. Хотя портретами их было можно назвать с большой натяжкой. На шести картинах был запечатлен миг поцелуя, весьма романтично. С Дорианом в главной роли, естественно. Глоток красного вина… Дориан закрывает глаза, вспоминая. Первый портрет был портретом Габриэля Цезаря. Нежного и ранимого, как бутон розы, который под чутким уходом графа расцвел в изумительный и хрупкий цветок с пленительным ароматом. Пускай на это и потребовалось четыре месяца. Ужасно ранимый и приторный цветок. Его навязчивость быстро утомила графа. Дориан сдал Габриэля с рук на руки Леопольду и Шугар, после чего исчез из жизни этой неразлучной троицы. Второй портрет был портретом Харлуна. Темноволосого и страстного арабского юноши, горячего как дамасские ночи. Он напоминал Дориану породистого тонконогого скакуна, который тот приручил и объездил. Их роман был скоротечен и пылок, они расстались мирно спустя два месяца после знакомства. Дориан вернулся в холодный Лондон остудить горячую голову, а Харлун упорхнул в ночь на поиски нового господина. Третий портрет был портретом агента Z. Впервые они встретились в экспрессе «Аллилуйя» по дороге из Амстердама в Париж, когда Дориана официально наняли поработать для НАТО. Мальчик оказался совсем не так прост, как он предполагал. С самого начала Дориан хотел лишь позлить майора, но неожиданно этот ящик Пандоры увлек его настолько, что четыре месяца слились в один миг. Пожалуй, этот роман претендовал на звание самого долгого в любовной истории Дориана, окончательно этот белокурый ребус успел ему наскучить лишь к исходу пятого месяца. На четвертом портрете был изображен агент Q из французского подразделения НАТО. О! Тогда Эроика славно позабавился. Прекрасный, хладнокровный мужчина. Этакий ледяной принц. И весь в его власти — достаточно лишь достать веревку покрепче. Он сопротивлялся, нет, он почти не сопротивлялся. Лишь смотрел выжидающе. Их прервали на самом интересном месте. Граф успел лишь хорошо зафиксировать агента Q и как следует провести первичный обыск, когда появился Эбербах. Чего только Дориан о себе не услышал. Они продолжили позже, в его доме в Вене, и этим же вечером Дориан смог узнать много нового о применении веревки, особенно в руках его любовника. Шестнадцать недель рядом с ним пролетели незаметно; агент Q любил виноград, то, как Дориан играл на рояле, и холодный устричный суп. К сожалению, в постели он был так же холоден и совершенно безэмоционален. На прощание граф подарил ему такой же холодный поцелуй в аэропорту, после чего отправился в теплую Испанию, отогреваться на пляже и пить экзотические коктейли. Пятый портрет был портретом шейха Салима. О! Тут Эроике пришлось знатно потрудиться. Неистовый арабский воин, скованный традициями своего народа, сотней запретов и своей собственной гордостью. Граф играл с огнем. И ему это нравилось. Здесь Эроика был изображен в ярко-огненном платье с разрезом, с волосами, завитыми в экзотическую прическу. Он был прекрасен и соблазнителен, и крепость пала. Салим не устоял. Граф любил на досуге переодеваться в женщину, но его совершенно не устраивал этот маскарад на постоянной основе. Два месяца — и даже великолепное загорелое тело шейха не смогло удержать его от скуки. Он ушел по-английски, не прощаясь. На шестом портрете Дориан был изображен на фоне… портрета. Темноволосый мужчина в старинной одежде. Глаза графа сияли, он с неприкрытым восторгом и обожанием смотрел на него, посылая воздушный поцелуй своему нарисованному партнеру. Ну и что, что это мужчина был нарисованным? Дориан с первого взгляда влюбился в эти черные волосы, в этот надменный взор зеленых глаз. Два года он безрезультатно охотился за этим портретом. И наконец-то украл его. «Мужчина в пурпурном» провисел в его спальне семь недель. Шесть недель Дориан ходил окрыленный от осознания собственной гениальности. Ему хотелось позвонить майору, ему хотелось прокричать с самой высокой колокольни — я знаю то, чего ты не знаешь. Твой «Мужчина в пурпурном» — фальшивка, а мой, да, уже мой, прекрасный Тириан висит у меня в спальне. Он полностью в моей власти. Я победил. Потом радость притупилась, и оригинал вернулся на свое законное место в замке Эбербах. А Клаус так ничего и не заметил. Место для седьмого, последнего портрета пустовало. Граф вздохнул, явно опечаленный этим фактом. Он уже заказал оправу для своего главного трофея — темное дерево, прекрасные изумруды, но, увы, та давно пылилась в дальнем углу башни. С другой стороны, было бы слишком обидно, если бы его седьмой трофей сдался так быстро и легко. Именно такими мыслями подбадривал себя Дориан в моменты странной меланхолии, сидя в своей картинной галерее и рассматривая пустующее место на каменной стене. Эта охота длилась так долго, слишком долго, но граф уже не мог остановиться. Иногда ему казалось, что эта погоня существует ради самой погони. Иногда его терзали смутные сомнения — а не разочаруется ли он, получив желаемое? * * * Майор был далеким от искусства человеком. Он жил фактами и цифрами, они были простыми и понятными. И никогда не подводили. Он верил им всецело и бесповоротно. Цифры говорили ему о том, что ни один роман Дориана не длился больше четырех месяцев. И майору было плевать на протесты собственного сердца. Дориан не изменится, он такой, какой есть — переменчивый, спесивый аристократ, который привык получать все, что хотел. И граф не успокоится, пока не получит того, чего хочет. И он этого не получит — никогда. Клаус невесело усмехнулся, вполоборота наблюдая за графом, флиртующим с агентом K. О нет, он был умен, в конце концов, он был самым молодым майором разведки НАТО. Он старательно рассыпал хлебные крошки, заманивая свою Грету в хитроумную ловушку. Он заставал графа врасплох неожиданной заботой, обращался грубо, делал вид, что не понимает намеков, категорически отрицал все и тут же поступал вразрез со своими словами. Вот сейчас Эроика вроде бы дружески приобнимает агента K за плечи и смотрит, смотрит из-под полуопущенных ресниц на него, проверяя реакцию. О да, он ее получит, сполна получит. «Вот только я забираю не тебя, а его. Увожу подальше, а ты стоишь с таким обиженным видом. Не ожидал. Ха!» — думает Клаус, ревнивое выражение на лице Дориана несколько скрашивает его паршивое настроение. «Прямо как у ребенка, у которого злой дядя забрал понравившуюся игрушку.» Граф всегда хотел найти себе достойного противника, ну что ж, он его заполучил. Эта игра будет вечной.