Специи

Клаус всегда любил ранние подъемы, но в последнее время у него появился дополнительный стимул вставать еще раньше. Утренний душ, кофе и пробежка. Затем возвращение, душ, переодевание, завтрак и работа. Иногда в этот ежедневный устоявшийся распорядок добавлялся еще один пункт. Темные аллеи парковой зоны возле замка Эбербах, тихие улицы пригорода Бонна и небольшой особняк с забором, поросшим диким виноградом, ничем не отличимый от десятка таких же на улице. Высота забора — метр тридцать, ерунда, а не забор. Клаус даже не утруждает себя поиском калитки, зачем? Он идет по тропинке к дому, совершенно не таясь. Незачем. На часах полпятого, город спит, как и обитатель особняка. Поэтому Клаус звонит в дверной звонок, этот особняк достаточно мал, чтобы обходиться без посторонней помощи. Приходящая прислуга не в счет. Сонный граф Глория был диво как хорош, с растрепанными волосами и хриплым голосом, завернутый только в одно одеяло. Клаусу нравилось целовать такого Дориана, поначалу совершенно пассивного и покорного в его руках. Ему нравилось тепло смятой постели, все еще хранящей тепло ее хозяина. Ему нравилось пропускать через пальцы еще влажные после вечернего душа локоны, пахнущие шампунем. То, как Дориан довольно жмурится от прикосновения его рук. Смотрящий таким влюбленным взглядом, будто в мире нет ничего важнее, никого важнее Клауса. В такие моменты он выглядит обманчиво беззащитным и невинным, позволяя Клаусу на миг погрузиться в эту иллюзию. Потом Дориан проснется окончательно и перехватит инициативу, становясь Эроикой, умелым и опасным — сильным и коварным вором, укравшим его сердце. И теперь уже Клаус будет тем, кого станут целовать и соблазнять, уговаривая, обещая, обольщая. Сквозь сон Дориан услышал дверной звонок, он даже не стал одеваться, лишь накинул одеяло на плечи — утром в большом доме всегда было зябко. Дориан любил спозаранку поваляться в постели, наслаждаясь неспешным утром, ловя отголоски сна. Ему нравилось ощущать прикосновение прохладных простынь к обнаженной коже. И тот неуловимый миг, когда ночные сумерки сменяются предрассветным полумраком под пение птиц. Возможно, именно поэтому он просыпался в полшестого утра. Но майор умудрялся проснуться еще раньше. Иногда это было почти обидно, найти поутру лишь смятую подушку на той стороне постели, где тот спал. А иногда приятно, когда его будили вот так, поцелуями, прямо на пороге, совершенно спокойно и ни от кого не таясь. Да, столь ранние пробуждения имеют свои плюсы. Определенно. Дориану нравилось ощущать эти нетерпеливые руки на своем теле, этот голодный взгляд, то, как Клаус перебирал его волосы. Это дарило иллюзию того, что, возможно, майор видит в нем не только любовника, но и возлюбленного. И Дориан позволял себе полностью отдаться тем чувствам, которые всегда охватывали его при виде майора. Впрочем, иллюзия таяла вместе с остатком сна, и Эроика включался в игру, ведь именно же за этим к нему пришел Клаус, не так ли? Молодой хозяин с самого детства любил вставать пораньше и отправиться на пробежку. Конрад старался всегда проснуться к этому моменту, чтобы самолично подать кофе господину Клаусу. Но иногда он уходил еще до того, как дворецкий успевал проснуться. В такие дни молодой хозяин приносил с утренней пробежки не только хорошее настроение, но и едва уловимый запах пряностей. Дворецкий надеялся, что однажды тот приведет в дом обладательницу этого аромата. А пока он старательно делал вид, что ничего не замечает, и втайне желал, чтобы в этот раз увлечение его молодого господина переросло во что-нибудь большее. Агент В наблюдал за часами — стрелка медленно подползала к восьми, а кабинет майора хранил первозданную тишину. — Нет утренней пробежки, — многозначительно сказал он F, и тот кивнул с таким же понимающим видом. — А что это значит? — спросил озадаченно Z, переводя взгляд с одного агента на другого. О, это значило многое: например, то, что майор явится непозволительно поздно — как раз к официальному началу рабочего дня, в полдевятого — то, что он будет в весьма благодушном настроении, а, значит, что хотя бы сегодня Аляска не будет маячить негласной угрозой. То, что к привычному запаху сигарет, кофе и собственного парфюма майора добавятся нотки восточных специй. И что можно ответить утвердительно Бонхэму, волнующемуся из-за внезапной пропажи графа: да, тот в Бонне. — Возможно, лишь то, что у лорда Глория крайне стойкие духи, — пожал плечами агент G. — F, а при чем тут Эроика? — удивился агент Z. Остальные агенты пока еще не решили — принимать ли новичка в клуб «Не вижу, не слышу, не говорю», как окрестил его агент А.