Принц монет

Дориан озадаченно осмотрел пришедшую по почте коробку. Необычным в ней был не столько ее внушительный размер или же вес, сколько весьма потрепанный внешний вид. — Бонхэм, дорогуша, ты не знаешь, кто мог прислать нам ЭТО? Бонхэм, коренастый мужчина плотного телосложения, что-то неразборчиво промычал сверху. В данный момент он забрался на лестницу и со всем старанием протирал люстру. Дориан, потомок некогда славного и богатого рода Ред Глория, а сейчас просто безработный студент, осторожно обошел место дислокации добровольно вызвавшегося уборщика и направился в сторону крыльца, на ходу доставая сигареты. Курить хотелось жутко. Его отец скоропостижно скончался в прошлые выходные, с матерью он не общался со времен развода родителей, да и вряд ли она пожелала бы общаться с кем-то, подобным ему. Надо было вступить в права наследования — замок, конечно, отец продал еще при разводе, чтобы выплатить деньги, причитающиеся как содержание матери и старшим сестрам, но этот дом принадлежал Дориану. А что еще? Может ли его мать оспорить завещание? Вернее, не так — в том, что она это сделает, Дориан не сомневался, но имеет ли она на это право? К тому же налог… наверняка он должен будет уплатить какой-то налог на недвижимость. Или этот закон действует только при покупке этой самой недвижимости? Дориан поморщился, от всех этих вопросов у него уже раскалывалась голова. И это не говоря уже о неоконченной учебе в Оксфорде — этот семестр оплачен, но как быть со следующим? Бросать учебу ему не хотелось, но где взять необходимые деньги, он не представлял. Был ли у отца счет в банке, и если да — то в каком? Должны ли они ему сами позвонить, или же он обязан их проинформировать? Черт! Как все, оказывается, сложно! Невеселые размышления Дориана прервало пыхтение у него над ухом — это Бонхэм втащил на крыльцо пыльную коробку, обклеенную почтовым скотчем. — Я это… тута оставлю, милорд? Грязная она сильно, а полы я только протер. — Да какой я сейчас лорд, — отмахнулся Дориан, доставая сигареты и прикуривая. — Будешь? — предложил он, но Бонхэм, хоть и был в свое время заядлым хиппи, к курению, как ни странно, не пристрастился. Разве что к безумным вязаным вещам и футболкам со странными надписями. Но Дориан был не против этих чудачеств своего друга, особенно когда это не ему нужно махать тряпкой, стирая всю эту жуткую пыль. Нет, он не прочь был запачкаться, если бы в итоге получил что-нибудь ценное. Какой-нибудь забытый артефакт древности. Или же найдя тайную комнату, полную… — Между прочим, ваши сигареты стоят два доллара тридцать центов, а это почти фунт овсянки и полбутылки молока. А если молоко позавчерашнее — то и целая бутылка, — раздалось под ухом у Дориана. Тот от неожиданности вздрогнул, оглядываясь, но на крыльце никого, кроме него и коробки, не было. Он уже решил было, что ему послышалось, когда увидел, что в коробке есть прорезь, ровно посередине, и оттуда на него кто-то смотрит. — Что ты делаешь в коробке? — растерянно спросил Дориан, не зная — то ли звать Бонхэма на подмогу, то ли звонить в местную психиатрическую клинику и сообщить, что у них пропал один из пациентов. — Живу я тут, — просто ответили ему. «Ну да, люди только и делают, что живут в коробках, экая невидаль», — подумал Дориан. — А зачем ты живешь в коробке? — глупо переспросил он; псих вроде был не буйным. Может, удастся обойтись внушением, и пускай топает сам в свою обитую мягкой тканью обитель. Что-что, а договариваться Дориан умел. — Что значит «зачем»?! Это же так логично — нет счетов за электроэнергию, за воду и газ, а еще -никакой арендной платы! — возмутилась коробка. — Но ведь воды и света у тебя тоже нет, — возразил Дориан. — Есть! В бутылках! А еще у меня есть фонарик. Внутри коробки что-то забулькало в подтверждение слов ее обитателя. — Хм… Похоже, все же придется звонить. Пока Дориан пытался вспомнить номер местного справочного бюро, из прорези в коробке появилась грязная рука и подергала его за полу пальто, привлекая внимание. — А вы правда граф? — Ага, король помоек и бродячих крыс. «Вас не поддержат в час падения отжившей риторики хитросплетения», — невесело рассмеялся Дориан; какое это теперь имело значение. — Это Генрих Гейне, «Бродячие крысы». Я знаю, я, между прочим, учился в академии. А вот это уже было интереснее — сумасшедших, которые знают немецких поэтов девятнадцатого века, Дориан еще не встречал. — Учился? А почему тогда живешь тут? — Дориан постучал по картонной коробке. В принципе это было даже в некотором роде мило — сумасшедший, читающий стихи и живущий в коробке, почти как Диоген со своей бочкой. — Эй, полегче! Это мой дом! И не твое дело — хочу и живу! — возмутилась коробка. Повисло молчание. «Пожалуй, я не буду звонить сегодня в больницу, да и завтра тоже не стану. Он кажется тихим и неконфликтным». — А кто этот необразованный деревенщина, который так неэкономно тратит мыло и воду? — Не обижай Бонхэма. Он мой друг. — Какая выгода от таких друзей? — К тому же он совершенно безвозмездно вызвался помочь мне с уборкой дома. — То есть бесплатно? Бесплатно — это я люблю, а жить он тут тоже будет бесплатно? — оживился обитатель коробки. — Ага, он же мой друг, а этот дом теперь мой. — О! Просто здорово! А можно, я тоже побуду немного твоим другом? Я могу жить на заднем дворе и охранять дом вместо собаки. Только я лучше собаки, меня кормить не нужно! Я видел — там есть замечательная деревянная будка. А деревянная будка значительно удобнее картонной коробки, потому что во время дождя не будет протекать. — А как ты вообще попал ко мне в дом? — Ну… было холодно, а у меня не было ботинок, чтобы перетащить свой дом в более теплое место. Вот я и отправил себя почтой. В поезде тепло было, хорошо, только шумно уж очень, но на второй день я привык. Правда, денег, чтобы заплатить за перевозку посылки, у меня тоже не было, так что я додумался написать неправильный адрес, чтобы коробку вернули обратно. Можно мне остаться тут? Ты ведь не против? Хочешь, я даже покажу тебе свою коллекцию монеток? Мы ведь друзья. Правда, они красивые? Из коробки высунулась рука в застиранном старом свитере, ладонь осторожно раскрылась, являя свету, и Дориану заодно, свои сокровища. — Просто замечательные, — устало пробормотал Дориан, мельком глянув на протянутую ему грязную руку. Затем еще раз взглянул, на этот раз повнимательнее. Среди россыпи монет различной ценности и степени потертости была коллекционная. И не одна. — Я вижу, что ты… — Джеймс, можешь звать меня просто Джеймс, мы ведь друзья. Ты ведь всем друзьям позволяешь тут жить бесплатно? — …Что ты — Джеймс, король монет. — Да! Я их все нашел под мостом, правда, вот эти две — в фонтане. Было холодно, но я полез. Ведь они там меня ждали. Мои драгоценные монетки. Подумать только — что за глупость выбросить их в фонтан, они же испортятся от такого обращения! Юный собиратель монет настолько разбушевался, что откинул крышку и вылез из коробки. Теперь она доходила ему до пояса, и Дориан не мог понять, как тот, несмотря на маленький рост и худобу, ухитрился вместиться в нее. На шум из дома вышел Бонхэм и, осмотрев замызганного оборванца, неодобрительно поджал губы. Он только что вымыл дом и не намерен был пускать туда никакой новый источник грязи. — Милорд, а кто это? — Это Джеймс, — Дориан взглянул на коробку с маркировкой отправителя. — Это Джеймс, доставленный в коробке из-под апельсинов из солнечной Испании. И он будет жить с нами. — На заднем дворе, — уточнил вышеназванный Джеймс. — В будке, вместо сторожевой собаки. Совершенно бесплатно! Вы не пожалеете. — В кладовке, — поправил гостя Дориан; его, эстета и любителя красивых вещей, тоже не вдохновлял кто-то, имеющий столь убогий вид. Но и оставлять незнакомца, в смысле Джеймса, на улице в холодный ноябрьский вечер ему не позволяла совесть. — Нет, я не смогу заплатить арендную плату! Она наверняка будет слишком высока! — Вообще-то среди твоих монет были две… Дориан поморщился, но все же вынул из грязной ладони Джеймса сначала одну, а затем вторую монету и продемонстрировал ему. — Если продашь их, сможешь не только купить себе пару новых ботинок, но и снять приличный номер с питанием, на неделю примерно. — Они ценные? — оживился Джеймс; его глаза заблестели, он быстро выхватил монеты у Дориана и трепетно прижал сжатый кулак с ними к груди. — Ну, не то чтобы слишком, но, согласно справочнику нумизматов, вышедшему в этом году, их было выпущено всего двести экземпляров, а, значит, они представляют ценность для коллекционирования. — Ого, вы знаете такие вещи, милорд, — восхитился Бонхэм. Сам он окончил только среднюю школу, и то скорее из жалости, проявленной к нему учителями. Нет, писать он умел хорошо, без ошибок, да и читать. А вот ко всему остальному, что там изучали, душа у него не лежала. Починить утюг или же покрасить забор — это да, он всегда рад. А так — какая ему разница, в каком там году Колумб открыл Африку… или же это была Америка? От этого яйца не станут жариться быстрее или же мотор не станет работать лучше. Так к чему забивать голову всякой ерундой. Нет, он умел ценить прекрасное, он же ценил Дориана — как некую бесполезную, но красивую вещь, которая пропадет без должного ухода. О, он-то это знал — стоило ему на две недели уехать, как эти идиоты-студенты залили ковер на стене вином, никак оттереть не получалось. Такую вещь испортили почем зря! Только Дориан понял его, все ходил вокруг и убивался, «какой гобелен» и «работа восемнадцатого века» — сразу видно, жалеет. Так они и познакомились. — Прочитал в аэропорту, пока сидел в зале ожидания, — отмахнулся Дориан, вставая с крыльца. Смеркалось, пора было браться за приготовление ужина, а еще лучше — поручить это дело Бонхэму. И решить вопрос с Джеймсом; кажется, на чердаке он видел пару чемоданов со старыми карнавальными костюмами. Они, конечно, были весьма жалкого вида. Но все же пристойнее, чем эти вонючие обноски, надетые на Джеймсе. — Бонхэм, вымой это… вымой его… пожалуйста, — спохватившись, добавил Дориан, уходя с веранды. Вроде бы у них еще оставался сыр… сыр и яйца — неплохое сочетание. Надо будет найти еще бутылку вина. Бонхэм проводил Дориана взглядом и, убедившись, что тот покинул веранду, сердито уставился на беспризорника. — В ванную не пущу! Мойся тута! Оборванец! — Джеймс, меня зовут Джеймс, деревенщина! И надо говорить «здесь», а не «тута»! Вместо эпилога Когда Дориан наконец вышел из ванной комнаты, привлеченный запахом еды, на кухне он обнаружил странного мальчишку с отросшими кудрявыми волосами. Тот был одет в видавшие виды пиджак, штаны на подтяжках и ботинки, причем оба правых. То, с какой жадностью незнакомец поглощал черствые булочки, наводило на нехорошие подозрения. — Бонхэм, ты привел приятеля? — удивленно спросил Дориан, усаживаясь за стол. — Что?! — Бонхэм от негодования едва не выронил сковородку с жарящейся яичницей. — Вы же сами сказали проводить его сюды, милорд! — Да? А-а, здравствуй, мистер Картонная Коробка. Волшебное преображение Одетты прошло успешно, как я вижу. — Джеймс! — Парень грохнул тарелкой по столу. — Меня зовут Джеймс! — Мистер Джеймс, может быть, вы оставите в покое забытые в сумке булочки и возьмете себе немного яичницы? Право же, не стоит так на них налегать, они проездили со мной двое суток. — Я хотел их выкинуть, но этот оборванец гвалт поднял — расточительство! Конфискация! — возмущенно проговорил Бонхэм. — Тьфу ты, я и слов-то таких не знаю, сказал бы по-простому — хочу их съесть. Мало ли у кого какие причуды. Милорд вон сыр с плесенью ест, я же молчу. — Бонхэм, мы же договаривались: больше мой «Рокфор» ты не трогаешь и не выбрасываешь. И устриц тоже. Джеймс замер, а потом как будто через силу протянул Дориану надкушенную черствую булочку. — Вы, должно быть, очень бедный студент, раз едите сыр с плесенью, — пояснил свои действия Джеймс. — Спасибо, — сдержанно ответил Дориан, не зная, то ли ему смеяться, то ли возмутиться от такого предложения. — Но я лучше буду яичницу. И ты тоже. — Как ваши успехи, сэр? — решил переменить тему Бонхэм; ему не нравилось, сколько времени милорд уделяет этому подобранному из жалости бездомному. Пусть тот сначала докажет свою полезность, а уж потом его и покормить можно будет. Кусты вон не стриженные, еще с лета наверняка. Да и забор в саду не мешало бы перекрасить. — Не очень, — даже не представляю, с чего начать. То ли прежде всего связаться с нотариусом и обсудить завещание, то ли нанимать адвоката, то ли попытаться заплатить налог на недвижимость. И еще учеба… Пока я не вступлю в права наследования, мне вряд ли светит доступ к отцовскому банковскому счету, если он, конечно, вообще существует. — Ну, сперва вам нужно подать на возврат налогового кредита, — заметил Джеймс уверенным тоном. — Чего возврат? — Вы же платите за обучение. Стоимость обучения можно вычесть из налогового годового взноса. Его вернут вам лично на банковский счет. Нотариус, адвокат — вам что, денежек совсем не жалко? Они же такие маленькие и любят быть вместе. — Что ж, им придется разделиться, Джеймс, если я не хочу разделить с моей семьей еще и этот дом. — Они вас тоже… — Джеймс вдруг замолчал, вгрызаясь в булочку. Молчал он довольно долго. Дориану тоже не слишком хотелось говорить. Возможно, он никогда и не любил свою мать так, как надлежит любить нормальному сыну и хорошему ребенку, но все же она была его матерью, и он сам не ожидал, что такое ее поведение настолько его заденет. — Скажите, а вы ведь граф, так? — Ага, — согласился Дориан. — Самый-самый настоящий? — Ну да. А почему ты спрашиваешь? — У вас ведь тогда дом должен быть. Ну, не этот, а побольше. Все аристократы живут в больших домах. Я видел через забор. Там красиво и так много огней. Все смеются и поют… — Вообще-то у меня был целый замок. Я родился и жил в нем до четырнадцати лет. Потом родители развелись, и мать запросила слишком солидные отступные. Решение суда было не в пользу отца, и ему пришлось продать замок. — За безэмоциональностью Дориана скрывалось нечто большее, чем просто грусть об утраченных воспоминаниях детства. Отец был ему скорее другом, чем строгим родителем, и сейчас Дориан потерял его. У него даже не осталось никакого напоминания об отце. Фотографии пропали где-то в череде бесконечных переездов, картины отец продал с течением времени, даже этот дом имел вид всего лишь временного жилища. Только замок… — Вы скучаете по нему? — спросили Джеймс и Бонхэм в унисон, подразумевая совсем разные вещи. — Да, — ответил Дориан на оба вопроса. — Тогда давайте вернем его вместе, — вдруг предложил Джеймс, оживившись. — А ты сможешь? — удивился Дориан. — Конечно, смогу! Вы будете находить ценные вещи, как те монетки. А я буду приумножать денежку! О! Собирать денежку я люблю и умею! А еще торговаться! Только вы должны будете пообещать, что никогда-никогда меня не прогоните! Ну же! Обещайте, что Джеймс останется с вами навсегда и больше не будет спать в картонной коробке. — Хорошо, — легкомысленно пообещал Дориан. Сделка с дьяволом была заключена.