it's gonna be okay

Каттегат вокруг шумит, занятый своей обычной будничной суетой, и от этого на душе спокойно. Эрлендур наблюдает за работой. Его люди громко переговариваются, перенося вещи на драккары, смеются и шутят. Путь предстоит легкий — чистое небо не обещает ни грозы, ни сильного ветра. Многие вернутся домой, чтобы наконец увидеться с женами и детьми, показать семье добычу из далекого Парижа, поторговаться со знакомыми купцами и почувствовать себя по-настоящему счастливыми. Эрлендур рад, что смог дать им это. Он сидит немного поодаль, на возвышении, подпирая подбородок ладонью и наблюдает за приготовлениями. В мысли невольно закрадываются воспоминания о том, как он, еще мальчишка, наблюдал за суетой людей отца перед походами. Теперь отца нет, и Эрлендур знает, кто виновен в этом. В груди неприятно колет, и он морщится. Такие мысли никогда не приводили ни к чему хорошему — одержимость местью едва не привела его к смерти. Это было неразумно, и, вероятно, во многом Хорик был сам виноват в своей смерти. Бьорн сумел убедить его в этом. Почти. Эрлендур вздыхает. Скрывать свою ненависть к Рагнару — не сложно, особенно сейчас. Он стар и немощен, он разбит своими потерями и поражениями. Не трудно чувствовать к этому человеку жалость и отвращение, перекрывая этими чувствами раздирающую злость. Здравый смысл. — Тебе действительно нужно уезжать? Только помяни этих Лодброков. Бьорн подходит медленно. Громкие звуки с пристани заглушают его шаги, но Эрлендур привык быть настороженным. — Ты же знаешь. — Знаю, — кивает Бьорн, присаживаясь на траву рядом с ним. Его голос звучит почти разочарованно, и это смешит Эрлендура. Несколько месяцев назад они были готовы убить друг друга, несколько лет назад были готовы умереть друг за друга. Где они сейчас? — Нужно уладить дела и поставить на место Бейнира. Я вернусь позже, — говорит Эрлендур, будто не повторял это уже несколько сотен раз разным людям, объясняя свой отъезд из Каттегата. Все ярлы, путешествовавшие с Рагнаром были здесь. Эрлендур хотел бы остаться тоже, несмотря на очевидное присутствие людей, которых он предпочел бы никогда не видеть. Бьорн был здесь, и они едва успели прийти к согласию в важных вопросах. — Я знаю, — снова вздыхает Бьорн и, придвинувшись еще ближе, утыкается носом ему в волосы, приобнимает за плечи. Эрлендур чувствует, как тепло разливается по щекам, а в груди снова что-то переворачивается, но теперь волнующе и трепетно, не причиняя боли, но радуясь близости этого человека. Он несильно толкает Бьорна в бок и тихо говорит, не осознавая сам, хочет ли, чтобы Бьорн отстранился: — Все видят. Бьорн фыркает, сильнее сжимает пальцы на чужом плече. — Всем плевать, — отвечает он, и Эрлендур опять вздыхает, но не сопротивляется. День, вероятно, прекрасен.