Безумие напополам

Kehlani — Gangsta Гарри дышит тяжело. На его лбу выступили крупные капли пота, а рот широко раскрыт, но из него не вылетает ни звука. Грудь будто сдавило от невероятного наслаждения, что он сейчас испытывает, и стоны застряли там, глубоко внутри, чтобы растекаться чем-то горячим, тягучим. Чем-то похожим на любовь, что было абсолютно абсурдно. Какая любовь у таких, как они? Кудрявый мальчик хватается за спинку кровати влажными руками, прогибая сильнее спину и ёрзая бёдрами. Всё внизу зудит от колючей щетины мужчины под ним, что усердно работает юрким языком в его дырочке. Ему хочется больше. Ему хочется сильнее. Грубее. Он любит боль. Это то, в чём они с его партнёром подходят друг другу: один любит причинять боль, другой — испытывать её. Луи обхватывает бёдра Стайлса своими ладонями, сильно сжимая и оставляя красные следы на нежно молочной коже, что после приобретут оттенок сумеречного неба. Он чувствует, как неприятно тянет челюсть от длительного напряжения, но упорно доводит мальчика до грани, до того момента, когда тот начнёт плакать, ведь будет разрушаться изнутри от желания получить своё удовольствие. Чертёныш любит боль, но также он любит получать за неё своё вознаграждение. Гарри сжимает голову Томлинсона своими бёдрами, практически лишая того дыхания. Но он не контролирует свои действия. Он хочет больше. Ему сейчас плевать на всё, кроме влажного ощущения языка в себе и возбуждения, кипящего внизу и ожидающего момента, чтобы выплеснуться, высвободиться. Из такого притягательного рта мальчишки наконец вырывается первый громкий, тягучий стон, когда мужчина вводит оба больших пальца, раскрывая отверстие ещё больше, растягивая его. И кажется, будто Луи контролирует всё, будто он имеет власть над юным телом. Но, на самом деле, это Гарри дёргает за ниточки. Стайлс опускает одну руку вниз и сжимает мокрые волосы Томлинсона в своей ладони, двигая бёдрами и насаживаясь глубже на пальцы и язык. Его немного потряхивает от острого ощущения электрического тока, которым распространяется возбуждение по всему телу. И это лучшее чувство, что он испытывал когда-либо за свою короткую жизнь. Но Луи не терпит такой власти над собой и поэтому уже спустя пару секунд Стайлс, опрокинутый на спину, удивлённо смотрит на него, а после заливисто смеётся, и стены почти пустой комнаты отражают хриплый звук и многократно усиливают его. Мальчик проводит руками по влажной спине мужчины и спускается на ягодицы, сжимая упругие половинки, и шепчет: — Давай же, Томлинсон. Трахни меня так, как ты любишь, — прикусывает мочку уха мужчины. Луи переворачивает Гарри на живот и хлёстко ударяет по маленькой попке, и удар тут же наливается кровью, становясь красным и таким желанным для поцелуя. Но нежности ни к чему. Им нужно обладать друг другом. Им нужно быть максимально близко друг к другу. Прямо внутри. Гарри выпускает поражённый вздох, прикусывая кожу на своей руке до белых отметин, ведь терпеть так сложно. Но сейчас вся власть в руках мужчины, а он слишком уязвим и не имеет права слова. Не в таком положении. Томлинсон входит грубо, шлёпая своими бёдрами о ягодицы мальчика и впиваясь одной рукой в его волосы. Тянет на себя, но не для поцелуя, совсем нет. Просто для боли. Для остроты ощущений, что сейчас и так разрывают юное тело на части, заставляют задыхаться снова и снова. Скрип кровати ласкает слух, а томные вздохи Гарри вибрируют в груди Луи. Они будто сливаются друг с другом. Дыхание одного становится дыханием другого. Движения Гарри вызывают ответные движения Луи. Они абсолютно растворяются в этом. Они — одно целое. Они — безумие. Гарри задохнулся, когда увидел его впервые. Он действительно почувствовал, как грудную клетку сначала будто кто-то сжал гигантскими руками, лишая его дыхания, а после боль стала растекаться по каждой клеточке, по каждой молекуле, заполняя его до краёв. Вид мужчины, крепко держащего пистолет в правой руке и глядящего на всех с холодом и презрением, вызвал такую реакцию, от которой хотелось кричать и выть. Но самое ужасное — юный Гарри понимал, в чём причина этого. Просто мальчик нашёл своего соулмейта. С этого дня он стал одержим болью, которую почувствовал в первую встречу. Он обезумел от недостатка остроты в своей жизни и стал следовать за своим мужчиной, ведь тот показывал ему лучшее, что могло с ним произойти. Они были как Бонни и Клайд — вместе в любом сумасшествии. Всегда на грани, всегда в опасности. Всегда в безумии, делённом напополам.

***

G-Eazy, Halsey — Him & I В маленькой комнате, не заставленной мебелью, кроме старого комода и скрипучей кровати, было совсем не уютно, а даже наоборот — мрачно и серо. Стены покрашены в грязно-голубой, а полы испорчены прежними посетителями и выглядят так, будто их подрал дикий зверь в состоянии буйства. Но им двоим вполне комфортно находиться здесь. Они лежат на прибитых пылью простынях и стараются прийти в себя после ошеломляющего ограбления ювелирного магазина. А завтра они снова переедут в очередную серую комнату мотеля где-то в совершенно другом городе и будут, так же, как и всегда, наслаждаться друг другом, упиваясь свободой и вседозволенностью. Луи вынимает из кармана своей кофты небольшой прозрачный пакетик и бесшумно распаковывает его. Он запрокидывает голову Гарри назад, заставляя его приоткрыть рот, и кладёт на язык две маленькие таблетки, а после опьяняюще целует, языком проталкивая драже глубже. Он знает, что его мальчик совсем не против, ведь вишнёвые губы растягиваются в улыбке, а руки уже поднимают полы его толстовки, заставляя спину покрыться мурашками от холодного воздуха комнаты. Луи делает глубокий вдох. В помещении пахнет краской и вечерним городом, а шум, доносящийся из окон, ласкает слух. Поцелуй жадный, мокрый, до покусанных губ, до мелких ранок на них. Луи скользит рукой на шею Гарри, наслаждаясь мягким бархатом нежной кожи. Его пальцы аккуратно сжимаются, и он ловит губами хрип, слетевший с пухлых губ. Он ощущает, как мерно пульсирует артерия под светлой поволокой кожи, и желает прикусить это место, но оторваться от Гарри сложнее, чем можно себе представить. Он будто сладкая вата, пересытившись которой, всё равно хочется ещё и ещё. Теперь ласки ртов уже гораздо ленивее. Больше похоже на то, что Томлинсон кусает уста Гарри, а тот лишь пытается ухватить последние клочки ускользающего воздуха. Стайлс опускает руку по телу Луи вниз, касаясь пальцами напряжённого паха и сжимая его. Перед его собственными глазами расцветают галактики, а всё тело заполняет тягучее чувство тепла и неги. Луи ведёт бёдрами, спускаясь губами на желанное место на шее мальчика, а тот наконец может сделать глубокий упоительный вдох, после снова припадая к губам мужчины и отдавая ему весь свой кислород. Это стало таким нормальным — делать для него всё. Если нужно, то даже дышать за него. — Я чувствую твою эйфорию… — шепчет Луи, сжимая рукой мягкий бок Стайлса, и снова прикусывает его нижнюю губу, оттягивая её. Он ощущает лёгкое головокружение и разноцветные блики перед глазами. Ему даже не нужно принимать самому, ведь как только психотропные попадают в организм Гарри, то и мужчина испытывает на себе эффект удивительного релакса. Он никогда не подумал бы раньше, что ощущать чужие эмоции на себе так желанно, так опьяняюще. Чувствовать Гарри было удивительно во всех возможных смыслах. Мальчик глупо хихикает, обвивая старшего за шею и прижимая его максимально близко к себе, накрывая будто одеялом. Он прижимается носом к пахнущей потом шее и глубоко вдыхает. Язык сам неторопливо прочерчивает полосу до самого подбородка, где иголочками торчит щетина. Он чувствует солоноватый привкус с примесью чего-то кислого и томно мычит, не понимая, как он до сих пор терпит тянущее чувство внизу. Руки гладят затылок Томлинсона, а тот трётся колкими волосками на щеке о нежный висок Стайлса, заставляя хотеть ещё больше. Заставляя сходить с ума. Как и всегда. — Не сегодня, малыш. Сегодня ты устал и тебе нужно поспать, — в подтверждение своих слов Луи переворачивается на спину и тянет мальчишку на себя, укладывая на грудь и обвивая рукой талию. Этот момент нежности между ними испарится, как только взойдёт солнце следующего дня. У них особая связь и слабости, подобные этим, делают её слабее, заставляют переживать и подвергать опасности. Лишь боль, которой они закалили свои отношения, помогает в каждодневной опасности и угрозе смерти. Луи дорожит своим сюрреалистичным счастьем и будет оберегать его всеми доступными способами, пока грёбаная смерть не разлучит их. Он не знает, как так вышло, что Гарри стал его истинным, его парой. Судьба, видимо, облажалась по-полной, совершила фатальную ошибку, портя Стайлсу жизнь присутствием в ней Луи. Но, несмотря на это, мальчик не отвернулся, а встал на его сторону, принимая все безумства. Они драйв друг для друга. Они имеют, возможно, самую глубокую и сильную связь среди многих других. Они умрут друг за друга, если это потребуется. До самого конца, лишь он для него.

***

Eminem feat. Ed Sheeran — River Дыхание Гарри сбито, а сердце в груди бьётся с такой силой, что, кажется, его можно услышать в каждом уголке огромного здания, в котором он прячется. Мальчик прижимает к себе ствол пистолета, который дал ему Луи, и постоянно выглядывает из-за угла, готовый бежать в любую секунду, стоит только тёмному силуету появиться в поле зрения. Пот, стекающий по спине, вызывает желание поёрзать, прогнать щекотливое ощущение, но двигаться нельзя. За секунду до появления человека в комнате Гарри слышит его тяжёлые шаги. Желудок делает кульбит от страха, кажется, прижимаясь к позвоночнику, и мальчик затихает, выжидая время, чтобы сорваться на бег. Один, два, три… Гарри вылетает из своего мнимого укрытия и бежит что есть сил, даже не оборачиваясь. Он слышит, как подошвы тяжёлых ботинок шлёпают по полу, догоняя его. Грудь разъедает от чувства тревоги, что сейчас переполняет его пару. Лёгкие горят от недостатка кислорода, но Стайлс не останавливается ни на секунду. Он не сдастся так просто. Не без боя. Он делает очередной поворот, стараясь запутать преследователя и как можно скорее найти выход, и вбегает в просторное помещение, заставленное столами и похожее на офисное. Гарри оглядывает в поисках дверей, но с ужасом обнаруживает, что здесь тупик. Выхода нет. А тёмный силует уже маячит в дверном проёме, заставляя задыхаться от подступающего к горлу отчаяния. Это не может быть момент его смерти, нет. Неожиданно для самого себя мальчик поднимает трясущуюся руку и направляет оружие на вбежавшего в комнату мужчину. Он никогда прежде не стрелял. Лишь по банкам, когда Луи учил его, но сейчас его тошнит от мысли, что он убьёт человека, даже несмотря на то, что тот пытался убить его самого. Мужчина реагирует мгновенно, и вот уже его пистолет смотрит на Гарри чернотой своего дула. — Опусти оружие, малец, и ты не пострадаешь, — хрипит он, смотря парню прямо в глаза. Но Гарри не сделает этого. Он выстрелит. Он сможет. Он обязан, блять, вернуться к Луи. Ему это необходимо. Им обоим. Он прикрывает глаза и на секунду прислушивается к чувствам своей пары. Тот был обеспокоен и, скорее всего, зол. В напряжённом состоянии, в котором находится сам Стайлс, сложно точно распознать. Он чувствует, как рука прекращает трястись, становясь твёрже. Он сможет. Ради Луи. Мальчик распахивает по-прежнему напуганные глаза и одновременно нажимает на курок, чувствуя сильную отдачу оружия, что болью растеклась по все руке. Он как в замедленной съёмке наблюдает, как пуля проходит сквозь грудь мужчины, как тот хватается за неё, роняя свой пистолет на кафельный пол, как его тело грузно падает следом, вымазывая всё кровью. Гарри тяжело дышит и не может отвести взгляда от лужи крови, растекающейся под его жертвой. — Гарри! Он поднимает глаза, в которых стояли слёзы, и смотрит на Луи. На перепуганного, встревоженного Луи, что тут же подлетает к нему, перескакивая через мёртвое тело, и крепко обнимает. — Чёрт, Гарри… — мужчина сильнее прижимает к себе своего мальчика, поглаживая по волосам. Он чувствует внутри себя тот ураган, что сейчас терзает младшего. Он чувствует страх, боль, отчаяние. Его руки сильнее стискивают тело Стайлса, пытаясь унять дрожь. Но он знает, что не поможет ничего. Лишь время. — Эй, послушай, — он берёт лицо мальчика в свои руки и заставляет смотреть прямо себе в глаза, — сейчас нам нужно бежать, хорошо? Давай. Луи берёт его за руку и тянет к выходу. И они бегут и бегут. Пробегают комнаты и этажи. Руки сжимают друг друга. Сердца бьются как одно. Страх разъедает обе души. Но они должны бороться. У них, чёрт возьми, ещё должно быть время. Томлинсон резко останавливается в холле первого этажа огромного офисного здания, чувствуя, как Гарри по инерции врезается в его спину. — Блять… — шепчет он, уставившись на огромное количество полицейских машин, что окружили здание, отрезая им пути к отступлению. Он резко разворачивается к Гарри и прижимает его к себе, целуя. Крепко, будто давая какое-то обещание, которое мальчик не способен понять. Он отвечает, сжимая в руках куртку Томлинсона, и чувствует слёзы на своих щеках, когда Луи отстраняется. Он смотрит на него несколько секунд, запоминает черты, а после шепчет слова, которые разбивают Гарри на миллионы частиц: — Я выйду к ним. А ты… Ты, Гарри, должен будешь бежать. Ты знаешь, куда мы собирались. Там безопасно и тебе помогут. Гарри мотает головой. Он не верит. Нет, быть не может. Какой, однако, бред! Луи просто шутит сейчас. — Нет… Нет, Луи, нет! Я не уйду без тебя! — Только так у тебя есть шанс. Я достаточно испортил тебе жизнь, Гарри. Постарайся это исправить. И тогда раздаётся всего один выстрел. Быстрый свист и вот уже пуля находит свою цель. Неожиданно, будто из ниоткуда. Гарри распахивает глаза, издавая задушенный хрип и прикладывая руку к груди, из которой тонкой струйкой стала вытекать кровь. Стальной привкус тут же появился и на языке, вызывая желание выблевать свои внутренности. — Что… Нет! — Луи ловит падающее тело и мягко укладывает на пол, придерживая голову. — Чёрт, чёрт… — его руки трясутся. Он смотрит на кровь, что уродливо вымазала губы Гарри. Ему хочется кричать, но голос будто пропал. Мальчик начал тяжело дышать. Он тянется рукой к лицу Луи и дрожащим голосом произносит: — Я не жалею… — Что? — Луи мотает головой. — Встреча с тобой. Я не жалею, что так произошло… Его глаза закатываются, и голова тяжелеет в руках Луи. Сердце перестаёт биться, и мужчина ощущает это, как будто умирает сам. По его венам течёт кипяток вместо крови, желая сжечь каждую молекулу в его отяжелевшем теле. Судьба — сука! Зачем? Зачем так поступать с родственными душами?! Боль накрывает всё тело, и он кричит. Кричит так, что горло выворачивает от хрипоты. Бьёт руками по кафельному полу, пока не почувствует что-то, кроме этого рвущего его ужаса. Тело болит буквально. Каждый сустав, каждую кость ломит и выворачивает. Он падает рядом с мёртвым телом пары и его трясёт в конвульсиях, а перед глазами лишь темнота. Он просто хочет умереть вместе с ним. И мужчина уже не чувствует, когда его поднимают с пола и заковывают в наручники. Не чувствует горечи, что попался. Ему всё равно. Больше ему незачем жить. Вся его жизнь вытекла вместе с кровью Гарри и осталась на кафельном полу стеклянной многоэтажки. У них не могло быть счастливого конца. Наверное, они оба понимали это с самого начала. Оба лишь хотели, чтобы у них было немного больше времени. Но судьба совершила фатальную ошибку.