Error

      Вирус, вредоносная ошибка. Он множится, заставляя систему работать на все сто процентов в поисках решения проблемы, подбирать тысячи возможных комбинаций для «лечения», из-за чего нули и единицы проносятся перед глазами со скоростью света. Всё внутри раскаляется от перегруза системы, регуляторы температуры сбоят, поражённые вирусом, как ранее уже был повреждён голосовой модуль.       У Коннора пылает лицо, а кожа сухая и горячая. Он молча лежит в постели, не шевелясь, не двигаясь, словно боясь лишним движением вызвать новый взрыв чисел и буквенных символов перед мысленным взором. Нужно отвлечься, хоть на что-то, иначе он сойдёт с ума, пока программы борются с ошибкой. Андроид медленно приоткрывает глаза — в комнате темно и никого нет. Вокруг относительный порядок — тот, который ещё оставался с выходных, когда он убирался в комнате Хэнка, и который Андерсон не успел ещё превратить в привычный бардак. Сейчас Коннор жалеет об этом — взгляду не за что зацепиться. Разве только за свитер, валяющийся на полу: Хэнк хотел предложить его Коннору, не зная тонкостей «болезней» у андроидов, но вскоре, по понятным причинам, эта затея была оставлена лейтенантом, как и сам предмет одежды. Восьмисотый попытался сосредоточиться на этой вещи, просканировать её: размер XL, восемьдесят семь процентов овечьей шерсти, дата изготовления — две тысячи тридцать первый год, частички собачьих волос… примесь собачьей шерсти в одежде? Но зачем?..       Коннор тяжело вздохнул — конечно, это не примесь, просто шерсть Сумо. Девиант прекратил сканирование и отвёл взгляд от свитера — он только сильнее нагружал и без того кипящую систему. Нужно было что-то, что не требует анализа, от чего не будет ненужных мыслей, что создаст внутри приятную пустоту…       В душной комнате нет ничего такого, кроме узкой полоски света, разлёгшейся на полу и слегка заползшей на край постели. Тёплый жёлтый свет от фонаря на улице. Коннор медленно проследил его путь и всмотрелся в окно сквозь щёлку, неприкрытую шторами. Тихая улица спального района. Напротив — дом соседей, в котором горит свет. А с неба, медленно кружась, падают крупные и пушистые хлопья снега, осторожно ложась на землю и образуя воздушные сугробы. Коннор представил, как по припорошенной дорожке идёт Хэнк, перед которым, сдерживаемый поводком, бодро трусит сенбернар. Они оба торопятся, Андерсон зябко кутается в пальто посильнее, собака встряхивает головой, сбрасывая снежинки, что насыпались на морду. Андроиду даже обидно, что он не там, не с ними, не в этой блаженной темноте позднего вечера, с пушистым снегом и тёплым фонарным светом, а здесь, в душной комнате и одиночестве.       Ещё утром он надеялся сам выгулять питомца и сходить за продуктами в магазин, но сообщение об ошибке застало его врасплох, потом их стало появляться всё больше, а затем и вовсе пришлось выполнить принудительную перезагрузку, после которой Коннор оказался уже в постели, в комнате Хэнка. Это привело андроида в замешательство, ведь его местом в доме был негласно определён диван, но Хэнк только пожал плечами, укрывая андроида пледом — так удобнее будет. Плед вскоре превратился в скомканное нечто, валяющееся на краю постели.       Некоторое время назад Андерсон отлучился в магазин: ему очень не хотелось оставлять Коннора одного, но тот заверил его, что всё будет в порядке, а продукты сами в доме не появятся. Теперь он немного жалел об этом — оставаться в доме одному, в темной комнате, без возможности хотя бы открыть окно и напустить внутрь свежего морозного воздуха… это явно не то, чего он хотел. Внутренние часы сбились, а в комнате не было ничего, что бы напоминало о том, который сейчас час. Андроиду казалось, что лейтенант ушёл целую вечность назад и передумал возвращаться. Механическим скрипением в голове отдался собственный тихий стон. Внезапно стало так тоскливо, как никогда ещё не было. Сообщения об ошибках сыпались, как снег на улице, но, увы, такой же радости не приносили. Коннор боялся сломаться окончательно, возлагал большие надежды на свой антивирус, но тот пока что не мог его ничем порадовать. Было… страшно. Он был один, в темноте и тишине. Казалось, этому не будет конца.       Когда за дверью вдруг послышались шаги и чья-то речь, Коннор сперва даже испугался, не залез ли кто в дом. Спустя мгновение он вспомнил, что пришлось понизить звуковосприятие, чтобы немного разгрузить систему. Конечно, шаги за дверью принадлежали Хэнку. Он, наконец, вернулся.       — Стой! Куда?! Сумо, место! Сумо!       Когда дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась, восьмисотый зажмурился от резкого потока света, веером разлетевшегося по комнате. Не успел он открыть глаза, как ощутил на лице чей-то мокрый шершавый язык, а после — капли воды, в которые превратился растаявший в тепле снег, налипший на собачью шерсть. Что-то холодное, наконец-то.       — Сум-мо… — простонал Коннор, не в силах даже поднять руку, чтоб погладить пса, — Хоро-оший мальчик…       Ему не понравилось звучание собственного голоса, слегка искажённого из-за действий вируса.       — Сумо, а ну быстро!.. Ух, ну и духотища здесь… Как я не додумался открыть окно, думал, буду быстро…       Сенбернар, предчувствуя наказание, спрыгнул с кровати, заставив андроида качнуться на постели. Коннор перевёл взгляд на Андерсона и почувствовал, что с его лицом что-то происходит. Потому что полицейский, глядя на него, вдруг стал выглядеть виноватым.       — Я не думал, что будет так долго, — начал оправдываться Хэнк, проходя вглубь комнаты, — Пока нашёл всё, что было в списке, да ещё с кассой начались проблемы, уйму времени проторчал…       Коннор наконец понял, что стало с его лицом — оно обрело обиженное выражение. Обида. Чувство, которое редко его посещало. Но как только лейтенант распахнул окно, впуская поток свежего воздуха, андроид мгновенно расслабился. Он даже не сразу понял, что Хэнк присел рядом с ним на кровати и стал ощупывать лоб рукой.       — Горишь, как летний рассвет, — грустно усмехнулся мужчина, покачав головой, — подожди меня, я сейчас.       Через несколько минут Хэнк вернулся, сжимая в руках что-то, обёрнутое мягким полотенцем. Он снова сел возле Коннора, и когда прислонил это нечто к голове девианта, тот не смог сдержать вздоха облегчения. Пакет со льдом, обёрнутый в махровую ткань — лучшее, что могло случиться с ним сейчас. Андроиду даже показалось, что от него повалит пар, но ничего такого не произошло.       — А ты, оказывается, можешь обогреватель заменять в зиму, а?.. Ну, не дуйся, я же извинился, — Коннор попытался расслабить лицо, чувствуя, как брови снова обиженно сдвигаются к переносице.       На что он обижался? Не вина Хэнка, что он попал не в ту кассу и долго не мог найти нужные продукты. И всё-таки, что-то свербило глубоко внутри, заставляя Коннора вздохнуть и устало прикрыть глаза. Ему было обидно, что его в таком состоянии так надолго оставили одного. Умом он понимал, что это совершенно иррационально и глупо. Но контролировать эмоции, тем более — сейчас, было ужасно непросто.       — Больше не уйду, — пообещал Хэнк, перекладывая пакет с полурастаявшим льдом к другой стороне головы андроида.       Пакет пришлось менять трижды, прежде чем система слегка охладилась и девиант смог кое-как прийти в себя. Вскоре после этого мужчина закрыл окно, посчитав, что комната достаточно проветрилась. Вокруг по-прежнему было темно, но уже не так, благодаря свету, лившемуся через приоткрытую дверь. Из коридора доносилось недовольное пыхтение Сумо, ждущего возле ванной, пока хозяин соизволит помыть его лапы. Коннор ощутил, как ему становится намного легче — он уже не один, а когда рядом есть кто-то, мягкий полумрак перестаёт казаться таким неуютным.       — Хочешь чего-нибудь?..       Коннор поднял вопросительный взгляд на лейтенанта и в привычной манере моргнул пару раз, вместе со своим диодом, жёлтым, как свет фонарей за окном.       — Ну, когда кто-то болеет, — начал пояснять полицейский, — его обычно стараются чем-то порадовать, чтоб он скорее выздоровел… Обычно это любимая еда, или какой-нибудь подарок, например.       Коннор задумчиво опустил взгляд. Вариант с подарком он отмёл сразу — чего ему ещё желать, когда всё, что нужно, у него было? С едой было проще — еду он любил, практически любую, но только если там не было грецких орехов и тимьяна — почему-то именно эти продукты вызывали у него неприязнь. Андроиду казалось, что молчит он бессовестно долго, но когда мысль наконец пришла в голову, Хэнк не выглядел сильно озадаченным тишиной.       — Я… хотел бы попробовать молоко. С шоколадом. Почему-то от этой просьбы стало неловко, она показалась ему глупой. Всё же, в перегреве системы был плюс — дальше краснеть было некуда. Но Хэнк только усмехнулся и кивнул, погладив девианта по голове.       — Скоро вернусь, — коротко пообещал он, выходя из комнаты.       Благо, дверь за собой мужчина не прикрыл. Коннор расслабился, вновь регулируя звуковосприятие и сосредотачиваясь на том, что происходило вне комнаты — из приоткрытой ванной доносился шум воды и ворчание Хэнка — сенбернар постоянно отряхивался, заставляя каскад мелких капель обрушиться на хозяина. Потом послышалось бодрое шлёпанье собачьих лап, следом — человеческие шаги и тяжёлый вздох. Отдалённо он услышал шуршание бумажных пакетов, звук открывающегося холодильника, плохо различимую возню. От всех этих звуков становилось приятно, спокойно и даже тепло, но не так, как от сбоев в системе — по-хорошему тепло. Сообщений об ошибках стало меньше — может быть, антивирус скоро сможет подобрать ключ и найти решение проблемы. Хорошо было бы перезагрузиться…       Открыв глаза, Коннор вновь увидел над собой Хэнка — мужчина мягко тряс его за плечо, в попытках разбудить. Перезагрузка продлилась четырнадцать минут и тридцать семь секунд, но теперь система слегка разгрузилась.       — Соня. Я принёс молоко. С шоколадом, как хотел.       Андроид заморгал, чуть повернув голову — на прикроватном столике, освещаемые тусклым светом настольной лампы, стояли запотевший стакан с молоком и половина шоколадной плитки.       — Я перезагружался, — смущённо буркнул девиант, предпринимая попытки приподняться на руках.       Выходило не очень ловко, так что Андерсону пришлось помочь — перехватив Коннора поперёк спины, он подтянул нелёгкое тело так, чтобы андроид мог сесть на кровати, а после снова отлучился, сказав что-то про Сумо, точнее, про его пустую миску.       Молоко оказалось холодным, а шоколад придавал ему приятный привкус какао. Коннор медленно гонял во рту сладкие квадратики, глядя на тихую, заснеженную улицу сквозь теперь уже расшторенные окна. Он не раз видел в фильмах и в сети, как люди любят наслаждаться зимней атмосферой — кутаясь в большущие вязаные свитера, распивая ароматный глинтвейн или горячий чай с лимоном, окружая себя всевозможной мягкостью и теплотой. А для него зимним уютом оказалась полутёмная спальня с окном, в которое светит уличный фонарь, и холодное молоко с шоколадом.       — Ты чего это улыбаешься? Полегчало?       Коннор оторвался от созерцания падающего снега за окном, посмотрел на Андерсона — тот уже складывал валяющийся на полу свитер в шкаф. Андроид, и верно, улыбался — сам не заметил, как это вышло. Он промолчал в ответ на вопрос, только отставил опустевший стакан и утвердительно кивнул: сообщения об ошибках продолжали поступать, но уже не в таком бешеном ритме — система медленно, но верно исправляла неполадки, температура спала до приемлемого значения. Когда лейтенант вновь опустился рядом с ним, Коннор сам к нему потянулся, ощущая небывалую потребность в объятиях. От мягкой тишины, нарушаемой только сопением Сумо, от снегопада за окном, от объятий и поглаживаний по затылку — от всего этого приятное тепло внутри усилилось. Девиант хотел бы подобрать нужные слова к этим странным ощущениям, но в голову не приходило ничего, кроме простого «хорошо».       — Горе ты моё, — беззлобно усмехнувшись, пробормотал Хэнк, похлопывая андроида по спине, — вечно тебя угораздит…       Коннору нечего было сказать, да и, по правде, не нужно было. Он только шире улыбнулся и зажмурился. Антивирус, в конечном итоге, исправно выполнял свою работу — сообщений об ошибках становилось всё меньше, они перестали иметь первостепенную важность. Важно было только то, что он дома, а рядом Хэнк и Сумо. Коннор чувствовал, что постепенно погружается в глубокий сон, и точно знал, что завтра уже будет в порядке.