Le miroir

      Крепкая пощёчина едва не сбила его с ног.       Бенволио испуганно сжался, не смея смотреть дяде в глаза, однако гнев на лице лорда Монтекки уже уступил место тёмной, сжирающей дотла горечи.       — Вон, — коротко бросил тот хриплым голосом, видимо, уже жалея о своей вспышке.       До боли закусив губу, Бенволио перевёл умоляющий взгляд на тётушку, которая застыла подобно мраморному изваянию, неотрывно глядя прямо перед собой.       — Дядя… — тихо проронил он, всё ещё держась за горящую щёку, чувствуя, как в кожу будто впиваются тысячи иголок.       — Молчать! — неумолимо отчеканил в ответ лорд Монтекки, поворачиваясь к племяннику спиной, — Вон отсюда, и не попадайся мне на глаза!       С трудом найдя в себе силы развернуться — ибо тяжёлый потускневший взгляд тёти, направленный куда-то вдаль, заставил сердце болезненно сжаться — Бенволио бесшумно вышел за дверь.       Ошибка. Единственная роковая ошибка, стоившая жизни самому дорогому ему человеку.       …— Дядя, я… — Бенволио тут же замолкает, когда суровый взгляд лорда Монтекки, казалось, пронизывает его насквозь. На его вмиг постаревшем лице — поглотившая его полностью боль и непонимание.       — Ни слова больше, — он с выражением плохо сдерживаемой муки, прикрывает глаза, словно желая избавиться от головной боли.       Бенволио мочит, не смея пошевелиться, вдохнуть хоть немного воздуха, которого почему-то стало слишком мало. Краем глаза он отмечает, как его тётя медленно опускается на кушетку, не в силах произнести ни звука. Наконец тишину в комнате прерывает дрожащий голос его дяди.       — Кто же просил тебя вмешиваться не в своё дело? — с невообразимой болью и затаённым гневом вопрошает лорд Монтекки, глядя прямо в застывшее лицо племянника. Бенволио в который раз за день подавляет горький комок в горле.       — Я вовсе не… — его голос на мгновенье сломался, — Простите…       В следующий миг всю левую сторону лица обожгло как огнём.       «Их больше нет. Они умерли, убиты, погребены под камнем и ничто их больше не вернёт, а ты одинок, одинок теперь уже навсегда…»       Звук разбитого стекла, казалось, оглушающе прорезал мёртвую тишину дома. Бенволио опасливо покосился на дверь в надежде на то, что он остался незамеченным.       Небольшое мутное зеркало раскололось от удара ровно посередине и небольшой его осколок больно вонзился Бенволио в ладонь. Глядя на крошечные кровавые пятна, Монтекки чувствует, как его начинает мутить, ибо крупные рубиновые капли чужой крови, унесённые им из склепа, казалось, намертво впитались в полы его плаща. Бенволио помнил, как пытался в истерике стереть её с себя, тряс Ромео за плечи, неустанно зовя его по имени, пока дядя силой не оттащил его от мёртвого брата.       Кровь из царапины всё лилась, её тонкие ручейки причудливыми узорами переплетали его ладонь и запястье. Как завороженный наблюдая за стекающей по вынутому осколку алой каплей, Бенволио краем глаза заметил неясное движение в зеркале и с недоумением оглянулся назад. В комнате было пусто. Сгущающиеся по ней сумерки сковывали её полностью.       Видимо, показалось.       Как бы тётя не заметила разбитое зеркало. Впрочем, Бенволио тут же отогнал от себя эту мысль — вряд ли леди Монтекки обратит свой, и без того по обыкновению, редкий взор на племянника, после того как он собственноручно приблизил смерть её сына. От этой мысли к горлу вновь подступили слёзы, а голову наполнили не самые приятные мысли. Бенволио вновь повернулся к зеркалу…       …И замер в ужасе, чувствуя, как желудок ухнул вниз.       Человек, отразившийся вместо него в зеркале, с таким же изумлением смотрел на побелевшего от страха юношу.       Шум собственного дыхания казался ему приглушённым, доносившимся будто сквозь толщу воды. Почти ощущая, как сердце бешено стучит в горле, он коснулся дрожащей рукой серебряного креста на груди. Человек в зеркале повторил то же самое.       Кажется, от горя он совсем помешался. Да, так и есть. Уже пугается собственного отражения. И пусть очертания человека, отражавшегося по ту сторону зеркала, совсем не похожи на его собственные, начиная от длины волос и заканчивая ростом — всё это можно списать на трещину в стекле, полумрак в комнате и основательно надломившийся рассудок. Преодолевая сомнения, Монтекки коснулся пальцем неровного края осколка.       К вящему его удивлению, фигура в зеркале отшатнулась от него, словно от заражённого чумой. Глядя прямо в светящиеся страхом чужие глаза, Бенволио судорожно сглотнул, подавляя неистовое желание закричать.       Он уже начал подумывать, не принимать ли на ночь снотворное…       — Кто здесь? — свой дрожащий голос показался Бенволио совершенно чужим. Он судорожно обернулся, да так, что шею неприятно защемило, однако комната была пуста, лишь одинокий огонёк свечи погас от слабого порыва ветра.       Ответом ему было напряжённое молчание. Мысленно встряхнув себя, Бенволио, превозмогая страх, коснулся своего (вернее, уже не своего!) отражения. Мужчина в зеркале смерил его мрачным взглядом, уже, видимо, не находя угрозы в растрёпанном мальчишке, даже не доходившем ему до плеча, закрывшись от его рук локтем, впрочем, без прежнего страха, так, что пальцы Бенволио будто вошли в чужую плоть.       Прикосновение призрачной руки обжигало. Странное ощущение: пальцы будто утопали в мягком свете, согревающем кровь. Бенволио медленно поднял взгляд, встречаясь с чужими запавшими глазами.       — Что это с тобой? — тихо спрашивает юноша, когда в свете тусклой свечи он замечает багровые синяки на шее человека.       Кажется, тот не слышит его, ибо выражение его лица ничуть не меняется. Мужчина лишь недоуменно поднимает брови, глядя на него своими странными, будто выцветшими глазами. Бенволио в ответ показывает жестом на его шею, глядя на него исподлобья.       Монтекки может видеть, как чужие губы горько кривятся, затем мужчина качает головой, уже без страха взирая на неожиданного незнакомца. Бенволио не уверен, была ли это игра света, или же человек (несомненно пришедший из самых глубин его бредовых кошмаров, иначе быть просто не могло!) и в самом деле протянул к нему руку, будто намереваясь коснуться пальцем его щеки (вероятно, синяк был всё же сильно заметен). Монтекки передернуло от его слишком пронзительного, однако обеспокоенного и, будто, отеческого взгляда.       — Ну, чего смотришь? — внезапно обозлился Бенволио, когда затянувшаяся тишина больно сдавила его виски, — Они умерли, понятно?!       Однако, вопреки его ожиданиям, мужчина в зеркале даже не отпрянул, лишь глаза его слегка сощурились, что окончательно убедило Бенволио в том, что тот его не слышит. И это тоже невероятно сердило.       — Умерли и больше не вернутся! А я один, один совсем…       Голос Монтекки затих и он тяжело упал на колени, держась обеими руками за зеркало. Его передёрнуло при звуке соприкосновения плоти с гладкой зеркальной поверхностью, а колени отозвались болью при слишком сильном столкновении о мраморный пол.       Нет, он определённо сошёл с ума. Мало того, что он в один короткий ужасающий миг потерял всё, ради чего жил на этой земле, и из-за этого от него отвернулась с презрением вся его оставшаяся семья, так ещё вместо собственного отражения перед ним предстаёт совершенно незнакомый человек, чей пронзительный взор прожигает насквозь, а кожа будто отдаёт неестественным сиянием.       От печальных размышлений его отвлекло ощущение странного тепла на своей голове. Приподняв затуманенный слезами взгляд, Монтекки видит, как шевелятся губы мужчины, когда его ладонь успокаивающе гладит волосы Бенволио, а блеклый взгляд исполнен странного света.       И от него Монтекки уж точно становится не по себе.       Как в полусне он медленно поднимается на ноги и снова протягивает ладонь к чужому плечу, будто в поисках опоры.       — Как тебя зовут? — тихо спрашивает Бенволио, внезапно ощущая, что комната закачалась, как палуба корабля во время шторма, а все цвета будто исказились, словно он был слишком пьян. С трудом сфокусировав взгляд на противоположном лице, юноша видит, как побледневшие губы шепчут нечто, до боли напоминающее его собственное имя.       Пол неумолимо качался под ним, будто унося в своё ненасытное нутро, подобно зыбучим пескам, и юноша бессильно упирается онемевшими ладонями в пол. До боли в пальцах цепляясь в жёсткий ворс ковра, Бенволио изо всех сил старался совладать с внезапно подступившим головокружением, однако получалось плохо, ибо очертания комнаты расплывались перед глазами, а в ушах стоял непонятный шум. Он больше не видел неясной фигуры в зеркале, гладкую поверхность стекла будто заволокло туманом, похожим на тот, что сейчас вовсю властвовал в его голове.       Кто-то кричит, зовёт его? Ромео? Меркуцио? Родители?       Как сквозь толщу воды до него доносились быстрые шаги, чей-то тихий растерянный голос, скрип дверей. В следующий момент его накрывает чья-то фигура. Бенволио лишь успевает заметить черты лица лорда Монтекки, а в следующий миг его приподнимают с пола и обеспокоенно повторяют его имя, а после — короткий отрывистый приказ, адресованный, видимо, слугам, с требованием немедленно позвать лекаря.       Прежде чем закрыть глаза и окончательно обмякнуть в руках дяди, Бенволио замечает ещё кое-что.       Разбитое накануне зеркало было абсолютно целым.