Донна Вонгола

Каролина смотрит. Смотрит с интересом, спокойно, наклонив голову к плечу и чуть сощурив глаза. Оглядывает свою практически копию. И женщина улыбается в ответ мягко и понимающе, не отводя взгляда, ничего не скрывая. И Реборн за спиной стоит напряженный и потерянный, не смеющий поднять глаз. Женщина — Дечимо Вонгола. Великая Десятая, выведшая мафию на новый путь. Заплатившая кровью и болью за новый мир, за счастье, за саму возможность мира. Их схожесть — жестокая насмешка. Каролина поправляет смоляные кудри, такие же непослушные, как и у несколько раз «пра-» бабушки, щурит рубиновые глаза — наследство, доставшееся потомку Занзаса Скайрини. Она все лучшее взяла от своих предков. Так говорил Аркобалено, когда через силу рассказывал об ушедшем давно поколении. Дечимо когда-то невозможное сделала… Теперь очередь ее потомка. И женщина кривит губы в горькой улыбке, пряча свет в золотых глазах. И обнимает полупрозрачными руками, даря хрупкое умиротворение… И заставляя кусать губы, в попытке сдержать слезы. Каролина Дечимо когда-то восхищалась, хотела походить на нее… Пока не узнала правду. Пока не посмотрела на хрупкую тонкую, как тростник шатенку, окутанную оранжевым, ластящимся будто большой кот, Пламенем Неба. Савада Тсунаеши когда-то мечтала о мире… И вместо этого стала Королевой Мафии, искупавшись в крови с головой. Истерзала себе душу выпестованной через боль и слезы безжалостностью… Разбивала себе сердце каждый раз, нажимая с показным равнодушием на курок пистолета… Похоронила мечты глубоко-глубоко, забыла о них, чтобы жить было проще, но не отказалась… До конца жизни мечтала, думала, какого бы это было, если бы она смогла просто жить?.. Просто любить?.. Какого было бы, если бы каждый божий день вокруг нее не умирали дорогие ей люди? Если бы ей самой не пришлось убивать. Савада Тсунаеши хотела создать Империю. Хотела сделать так, чтобы Мафия защищала людей… Можно сказать, что ей это удалось… Можно… Только вот ненадолго. Только вот после ее смерти все снова схватились за пистолеты, понимая, что можно остаться безнаказанным, понимая, что Донна Вонгола сгинула наконец в Аду… Савада Тсунаеши ненавидела сражаться. Ей было больно даже зажигать Пламя — шрамы оставались глубоко в душе, на сердце… И отражались отвратительными, бугристыми рубцами на ее руках. Но все равно зажигала. Зажигала и шла вперед. И вырезала целые Семьи… Сражалась за свою жизнь. За свою Семью… Сражалась, глотая слезы, стирая кровь, заливающую глаза и игнорируя раны… Савада Тсунаеши была самым добрым и светлым человеком, которого знал Реборн. Была чистой, наивной до безобразия и открытой для любого существа во Вселенной. Реальность заставила ее закрыться на все замки. Реальность заставила ее сковать собственную душу ледяными тисками и забыть о милосердии. Стать Донной. Королевой. Научиться выносить приговоры и приводить их в исполнение… Она отдала Вендиче собственного Хранителя Тумана, не пытаясь вытащить его из тюрьмы. Она оторвала крылья Бьякурану Джессо, а потом хладнокровно спалила его Пламенем Неба. Она победила Деймона Спейда, при этом заключив довольно выгодный договор со стражами Вердикаре… В ней не осталось ничего чистого, ничего светлого или доброго… И даже сожаление проскальзывало в ее глазах редко, как дымка… А улыбка стала чуть более понимающей и заставляющей отводить глаза. А еще, говорят, Савада Тсунаеши мечтала о счастье. О семье, добром муже и детях. Хотела мальчика и младшую дочку, чтобы он защищал младшую сестру… Хотела тепла и покоя. Реальность снова нанесла ей тяжелый, болезненный удар — вскоре после совершеннолетия молодую Донну выдали замуж за Скайрини Занзаса, Главу отряда независимых убийц. Девятому дону было выгодно получить рычаг давления на неуправляемого приемного ребенка, в котором слишком уж ярко пробудилась кровь Рикардо… Саваде Иемицу хотелось получить от этого брака сильных детей с Пламенем Неба… Ну, а сам Скайрини надеялся захватить пост босса… Не вышло. Не вышло благодаря железной хватке маленькой хрупкой женщины, которая сумела отстоять свои права и сохранить независимость. Которая сцепила зубы и пошла вперед, отбиваясь от нападок, приходящихся с трех сторон. Этот брак подарил ей дочку. Будущую Одиннадцатую Донну — Юнианну Вонголу, вставшую во главе Семьи в тридцать пять лет, после смерти матери. У Одиннадцатой были такие же смоляные кудри, как у Каролины… Только вот глаза отливали теплым золотом. И характером она пошла в мать, сумев своей мягкостью и неконфликтностью, которые в нужный момент превращались в абсолютную безжалостность, завоевать уважение многих. После рождения дочери Савада Тсунаеши получила развод, полностью сохранив себя и добившись лишения бывшего мужа родительских прав. Это был только ее ребенок. И она воспитывала дочь так, как хотела сама. Через семь лет Тсунаеши вышла замуж повторно. На этот раз — по любви. За Бьякурана Джессо, которому в несостоявшемся будущем оторвала крылья. За первого убитого ее руками человека. Этот брак был счастливым. Этот брак был ее отдушиной… Вот только этот брак не принес им детей. Донна ложилась в больницы, сдавала анализы, и проходила курсы лечения у лучших. Ничего. Юнианна осталась ее единственным ребенком. Дорогим, всем сердцем любимым… Но единственным. Бьякуран Джессо любил падчерицу, как родную, та отвечала ему тем же, называя «папой». Но все это было не то… И Тсунаеши так себе и не простила того, что не смогла подарить мужу наследника. Бедная, маленькая и хрупкая женщина… Каролина проникается к ней сочувствием и еще большим уважением. Она выдержала все удары судьбы, сумела не сломаться… Сумела прожить жизнь достойно. Каролина смотрит в золотые глаза, обещая себе стать достойной наследницей воли Десятой. Стать истинной Донной… И загоняет подальше страх — ей в конце концов всего лишь восемнадцать. А еще, говорят… Каролина кусает изнутри щеку, до крови. Говорят, Десятая Вонгола обожала свою Семью, боготворила… Любила больше всего на свете… Только вот к концу ее жизни рядом никого из них не осталось… Всех унесла война. Затянувшаяся на не одно десятилетие, кровопролитная, жестокая и безжалостная. Война, которую своей принципиальностью развязала Донна… Но о которой запретила себе жалеть, потому что несмотря на всю свою мягкость она никогда не отступала от своих принципов… Не сходила с выбранного пути. И ради того, чтобы очистить мир от мерзости и грязи теневого мира, она отдала все, что у нее было. Именно благодаря своей силе, своей непоколебимой воле Донна сумела выдержать все испытания и не сломаться под тяжестью вины и ошибок. Благодаря тому, что у нее была поддержка и опора… И поэтому Савада Тсунаеши ненавидит Джотто Примо. Ненавидит всей душой, яростно, болезненно горько. Ненавидит за то, что стоило лишь появиться на горизонте неприятностям, как он сбежал. Спрятался в Японии, отказавшись от кресла босса. Сбежал, бросив свою Семью, своих Хранителей, тех, кого обязан был защищать! Он просто… Просто ушел и оставил их умирать. Оставил их в руках Рикардо… И Савада его за это ненавидит. Потому что у нее все это было. У нее был Ямомото, улыбчивый мечник, отдавший свою судьбу в ее руки, любимый Дождь, смывающий все печали, защищающий и оберегающий… Готовый на все ради Неба… У нее был старший братик Реохей. Яркое Солнце с его неиссякаемой энергией. Защищающий Семью своим телом, идущий всегда напролом… Дарящий свой энтузиазм, согревающий своим теплом… Лечащий раны, сидящий вечерами у постели пострадавшего, падающий в обмороки от истощения, когда выкладывался на полную, лишь бы поскорее поставить на ноги. Была маленькая грозная Гроза с веселым и трескучим ярко-зеленым Пламенем. Малыш Ламбо, называющий Небо старшей сестрой и готовый ради нее свернуть горы. Капризный ребенок, обожающий виноградные леденцы. Вечно не выспавшийся подросток, просиживающий ночи за компьютером, чтобы добыть необходимые боссу сведения… Молодой мужчина с теплой улыбкой и верой в то, что все будет хорошо… Недоживший до сорока. У Тсунаеши было два неугомонных Тумана, и то, что Хроме казалась маленькой и стеснительной девочкой не отменяло того, что временами рядом с ней невозможно было находиться. О Мукуро вообще говорить не стоит. От его шуток выл весь дом, передвигаясь по коридорам с оглядкой и проверяя диваны/кресла/стулья, прежде чем на них сесть, справедливо опасаясь, что там может оказаться что угодно. От суперклея, до ядовитой змеи, которая с удовольствием цапнет неосмотрительно севшего на нее человека за задницу. Но их Тсунаеши все равно любила. Потому что они были ее. Ее Туманами, готовыми в нужный момент скрыть в иллюзиях и преданными до последней капли крови. В конце концов, она ведь вытащила-таки Мукуро из тюрьмы, научила жить… Ее мучения и то, что она никогда не ругала его за провалы или чересчур жестокие шутки, стоили верности и уважения. Самым преданным был, конечно, Ураган. Гокудера Хаято за босса был готов убить и умереть. Он был резкий, взбалмошный и любимый. Всегда помогал в трудной ситуации, поддерживал и не давал сдаться. Он разбирался с документами, с вражескими Семьями, с заданиями других Хранителей, давая Небу возможность хотя бы пару дней в месяц провести с семьей. Он брал на себя все финансовые и организационные вопросы. Дарил подарки на Дни Рождения и другие праздники. Был своим в маленькой семье Дечимо, обожая ее дочку. Это дорого стоило. Ну, и иногда, где-то рядом проскальзывала Хмурая Тучка. Одинокая, самостоятельная и до ужаса гордая. Со стальным блеском глаз и шевелюрой цвета вороного крыла. Хибари Кея со временем все же смирился с тем, что босс у него — девушка. И даже мог послушаться ее ради разнообразия. Он все так же был одинок, все так же отстранен, но иногда его было можно заметить в компании Неба, пьющим вкуснейший чай или обсуждающим новости… Кея ненавидел толпы людей, не признавал других Хранителей, но Тсунаеши стала для него Зверьком, кем-то вроде младшей, любимой и оберегаемой сестры. И он готов был драться за нее до конца. У Савады Тсунаеши все это когда-то было. Тепло Семьи, самые близкие и дорогие люди ради которых ты готов убивать… Ради которых готов умереть, прекрасно понимая, что они не позволят. И поэтому она во много раз несчастней… И поэтому она ненавидит Примо… Потому что он сбежал, а она осталась. Осталась рядом с ними, в одном ряду. Осталась смотреть, как они защищают ее и умирают. Она не пряталась от этого, не закрывала глаза. Она принимала это, плакала ночами и всей душой любила своих Хранителей. Каждого из которых она пережила. Каждого из которых похоронила. И ни за что бы не обменяла это на мнимое спокойствие, на мирную жизнь и отведенные в сторону глаза Примо. Потому что, не смотря на всю боль, у нее было время. У нее было счастье. И да, она похоронила свою Семью, но потом, после смерти… Она хотя бы могла смотреть им в глаза, зная, что сделала все возможное. Каролина трясется в объятиях Дечимо Вонголы, сжимая руки в кулаки от той разрывающей на куски боли, что ощущала еще мгновение назад, погрузившись в чувства давно мертвой женщины. Каролина понимает, сколько мужества нужно, чтобы идти с этой болью по жизни. Каролине хочется пообещать, что она будет такой же сильной… Но она только прикрывает ресницами блестящие от непролитых слез глаза и коротко, отрывисто кивает. Она не может пообещать, что будет такой же, но она постарается. Савада Тсунаеши на это довольно кивает, улыбаясь светлой и понимающей улыбкой. Улыбкой Неба, пережившего свою собственную Семью, и познавшего больше, чем иной человек может представить. И растворяется в оранжевом Пламени, впитываясь в кольцо Вонголы, ярко вспыхнувшее. Простой попытки прожить свою жизнь по совести будет вполне достаточно.