Фарфоровая кукла

      Наги обладала кукольной внешностью. Тонкие руки, почти прозрачная без тени загара кожа, холодные изящные пальчики. Щеки, почти никогда не знавшие румянца, и необычного цвета пряди. Яркие блестящие наивные глаза, пустой взгляд.       В сказочном платье, бездвижная куколка на каминной полке, абсолютно не нужная своим хозяевам, но вписавшаяся в интерьер. Выставленная напоказ перед гостями как в картинной галерее.       Ныне сломанная, шёлковое платье в лохмотья и невесомые кружева в грязи, пряди слиплись и больше не ложаться шалью на плечи. Стеклянный глаз лишь один. Трещины по фарфору кожи и шарнирам, что придавали гордую осанку и приятный изгиб кистей поверх оборок некогда красивого платья.       Выкинутая без сожалений, ненужная, мешающая, только портящая всё.       Обречённая на гниль свалки и смерть.       Наги обладала кукольной внешностью. Тонкие руки, почти прозрачная алебастровая с зеленоватыми прожилками вен кожа, холодные изящные пальчики. Впалые щеки, и потускневшие пряди.       Изломанная. Выброшенная.       В руках нового творца, дарящего вторую жизнь казалось бы уже не поддающейся ремонту игрушке. Готового вложить кусочек своей души, воссоздать и слепить заново, сотворить лишь такой, какой видит, какой нигде больше не найдешь.       Девушка выныривает из болезненной реальности в цветущий мир, смотрит на незнакомца с опаской и страхом.       — К-кто вы? Что вы?       Улыбка.       — Ты и я. Мы одинаковы.       Девушка подается вперед, к этой улыбке, к единственному живому существу в этом чуждом мире.       — Наги… Наги, ты нужна мне.       Тянется к признавшему ее незнакомцу, смотрит с благоговейным трепетом, стремится за ним и…       …пропахший медикаментами воздух царапает пересохшие слизистые, неприятной горечью оседает на языке, мерный писк приборов набатом бьет по барабанным перепонкам, мир, не изменившийся ни капли и в то же время абсолютно новый заполняет всё нутро, хочется закрыться от него, вернуться в тот мягкий добрый мир, где на нее смотрели не оценивая, но ценя.       Теперь — нужная. Теперь — принадлежащая лишь одному. Теперь — познавшая тепло души.       Хроме Докуро обладает кукольной внешностью. Тонкие руки с почти прозрачной кожей, изящные холодные пальчики сжимают древко трезубца. Впалые щеки почти не знающие румянца, короткие необычного цвета пряди и черная повязка на месте пустой глазницы и прямой взгляд.       Без прошлого. Жить лишь настоящим. Отныне — никогда не было сказочных платьев. Отныне — зеленая форма на угловатой подростковой фигурке. Отныне — никогда еще не выставляемая на всеобщее обозрение, ни разу не являвшаяся товаром пред придирчивыми взорами покупателей.       Творение одного мастера, что лично вылепил каждую ее часть, проработал мельчайшие штрихи по своему образу и подобию, вдохнул не только жизнь, но и волю к жизни, оставил себе с неясной целью. Марионетка? Отражение? Воплощение своей силы или страхов? Единственное близкое существо?       Теперь у неё есть всё, чтобы жить подаренной им жизнью, чтобы претворять в реальность свою собственную — пусть все и твердят «его» — волю.       Фарфоровая сломанная кукла, которую подобрали, которой подарили жизнь и душу.       Марионетка. Отражение. Воплощение силы и страхов. Единственное близкое существо.       — Моя милая Хроме…       Неважно.       Нужная.       И это всё, что ей необходимо, чтобы жить.