i protect you.

БэмБэм ненавидит свою жизнь. Он ненавидит Корею. Сеул. Он ненавидит этот чёртов университет. Он ненавидит день, когда первый раз столкнулся с Пак Джинёном и его дружками. Он ненавидит свою же слабость. Он хочет дать отпор, но продолжает принимать удары, глотает ядовитые слова, которые говорит ему Джинён. Он разбивает его очки, забирает деньги, но Бэм до сих пор молчит. Кусает внутреннюю сторону щеки, чтобы не разрыдаться, когда они уходят. Таец шарит рукой по асфальту, чтобы найти свои очки, но вместо этого чувствует чужую руку, которая что-то кладёт рядом. БэмБэм поднимет глаза, но в этом нет смысла, ведь он видит только расплывчатый силуэт, светлые волосы зелёный бомбер. Этот человек уходит и БэмБэм наконец-то надевает очки. Он сморит на то место, где стоял тот парень и видит там пластырь. Спустя несколько дней, когда Бэм думал, что всё закончилось, его снова толкают и куда-то тащат, но на этот раз не роняют на пол, а наоборот, стараются удержать на ногах. Его заталкивает за стену вместе с его вещами и этот кто-то садится рядом. БэмБэм смотрит на него и замечает, зелёный бомбер, светлые волосы и рваные джинсы. Тот парень, который дал ему пластырь. Бэм хочет спросить, что происходит и какого чёрта он творит, но через секунду слышит голоса прямо за стеной и голос Джинёна, который спрашивает: «Куда подевался Марк?» БэмБэм посмотрел на этого Марка. Он сидел рядом, но даже не смотрел на тайца. Лишь часто дышал и облизывал свои пухлые губы. «А он красивый.» — Ты говоришь по корейски? — совсем тихо спрашивает Марк, от чего Бэм вздрагивает. — Немного, — также тихо отвечает ему шатен, немного заикаясь. — Я тоже, — говорит ему парень, но уже по английски. Они сидят так ещё минут тридцать и за эти тридцать минут БэмБэм узнал, что Марк приехал из Лос-Анджелеса. И то, что Марк совсем не хотел присоединяться к Джинёну, но реальность заставила его сделать это. Когда Туан (Бэм узнал его фамилию), собирался уходить, то взял у младшего номер телефона. На следующий день, когда у БэмБэма оставалась одна пара, ему на телефон пришло сообщение от неизвестного номера:

Крыша. Марк.

БэмБэм шёл по лестнице с мыслью о том, что Марк скинет его с этой самой крыши, а вчера он просто так спас его от Джинёна. Ну, чтобы самому насладиться убийством чудика. Но когда он пришёл на крышу, то вместо ножа или пистолета в руках Туана, увидел палочки и контейнер с едой. — Зачем… — Ты слишком худой. Тебе нужно больше есть. Он протягивает ему контейнер, Бэм не понимает, но принимает еду. БэмБэм не понимает и потом, когда на следующий день получает такое же сообщение с одним словом и снова видит Марка на крыше с контейнером. Бэм не понимает, когда Туан остаётся с ним на крыше и продолжает носить еду младшему. Проходит неделя, а они продолжают встречаться на крыше каждый день в одно и тоже время, и всегда молча. Бэм просто получает сообщение, приходит на крышу и они едят. Точнее ест БэмБэм, а Марк сидит рядом, пьёт кофе и смотрит на небо. Но в один из дней, во вторник кажется, Марк переводит взгляд с неба на младшего и спрашивает: — Вкусно? БэмБэм чуть ли не давится, смотрит на Марка, быстро моргает, кажется, что вообще не дышит, потому что голос старшего слишком мягкий и заботливый. — Да, — выдавливает он Марк улыбается уголком губ и снова смотрит на небо. И какое-то время спустя БэмБэм привыкает. Он уже сам приходит на крышу и даже свою еду приносит для Марка. Он вообще-то готовит так себе, но Туан принимает еду, благодаря. Теперь они разговаривают и едят вместе. Теперь БэмБэм знает, что Марк заразительно смеётся, а Марк знает, что Бэм умеет говорить по английски. БэмБэм учит старшего тайскому языку, а Туан взамен подтягивает его в корейском. Марк видит улыбку младшего только спустя три недели их общения, а БэмБэму наконец-то удаётся заставить Марка станцевать ему. И оба, кажется, в тот день влюбились в друг друга. БэмБэм стал всё чаще улыбаться, а Марк шутить. Конечно шутит он не так хорошо как готовит, но Бэму нравится (будем честны, ему нравится всё, что делает старший). И с каждым днём улыбок становилось всё больше, глаза всё больше сияли, когда они смотрели друг на друга. Первый раз они обнялись, когда Марк подарил БэмБэму очки в красивой оправе, а тот ему подарил синий бомбер, потому что зелёный надоел и напоминал о Джинёне. Первый раз БэмБэм сделал комплимент Марку, когда тот в очередной раз рассказывал глупую историю, которая произошла с ним в ЛА, и он не переставал улыбаться. — У тебя красивая улыбка. Бэм сказал это слишком быстро, наверное, чтобы Марк ничего не понял, но Марк всё прекрасно расслышал и сказал такое же быстрое «спасибо», покраснев. Первый раз они поцеловались только спустя полтора месяца, когда БэмБэм сдал зачёт по корейскому языку и Марк принёс бутылку соджу, которую они выпили на двоих. Бэм был более или менее трезв тогда, в отличии от Марка, поэтому он даже не думал, что Туан что-то вспомнит. Но на следующий день Марк поцеловал его во второй раз и он был совершено трезв, и понимал, что делает. В тот же день Марк предложил встречаться и БэмБэм согласился уж больно быстро, но разве это было важно? На крыше становилось всё холоднее, а еды всё больше. Марк отдавал младшему свой бомбер, а БэмБэм взамен обнимал его. Некий обмен теплом, чтобы не замёрзнуть. На их первые четырнадцать дней (Марк сказал, что это самая глупая дата, которую можно было отпраздновать), Бэм принёс тортик и термос с чаем. Спустя наделю они наконец-то сходили на первое свидание и гуляли по Хондэ, держась за руки. Ещё через неделю, когда свидания были очень частыми (у обоих уже денег не хватало), а крыша стала родным домом, БэмБэм как всегда пришёл туда с контейнером еды и как всегда улыбался во все тридцать два зуба, но что-то было не как всегда. На крыше было пусто. Марк не стоял около парапета и не улыбался ему в ответ. БэмБэм тут же позвонил старшему, но он не взял трубку. Даже спустя тринадцать звоноков не взял. Никто не ответил и потом, когда таец шёл домой, и звонил уже двадцатый раз. И всё о чём думал БэмБэм были те злосчастные гудки телефона, которые никак не прекращались. Он всё ждал, что Марк вот-вот подымет трубку и скажет, что телефон вырубился, но нет. Ничего.

* * *

Когда часы показывали 19:45, в дверь кто-то постучал. БэмБэм отложил ручку и вместе с ней тетрадь, а потом пошёл открывать. На пороге стоял Марк. И вроде бы Бэм должен был прямо сейчас устроить скандал, но его остановила разбитая губа, рассеченная бровь, огромный синяк на скуле и грязный бомбер. — Что случилось? — БэмБэм сразу же завёл старшего в квартиру и даже не попросив снять обувь, посадил его на кровать. — Джинён случился, — этих двух слов хватило, чтобы у БэмБэма руки начали трястись. Он откопал у себя апетчку (спасибо маме, которая сказала её взять), и сел рядом с Туаном, чтобы обработать раны. Марк ничего не говорил, просто молча сидел и следил за каждым движением младшего. После этого как БэмБэм всё сделал, то быстро встал и выудил из шкафа свои старые растянутые спортивки и такую же растянутую футболку, и вручил её Марку. — Сходи в душ. Марк также молча взял вещи и пошёл в душ. Когда он вышел спустя пятнадцать минут, у Бэма дыхание перехватило от вида такого домашнего Марка. Мокрые волосы, торчащие в разные стороны, лицо стало намного чище, и он такой маленький в этих огромных вещах младшего кажется совсем крошечным. Они вместе сели на кровать и только когда оба укрылись одеялом, Марк начал говорить. — Я ударил Джинёна сегодня, — тихо сказал Туан, смотря на стену перед собой. — Почему ты сделал это? — также тихо спросил БэмБэм. — Он начал говорить про тебя. Я пытался стерпеть, но не смог. И тогда он всё понял. Он понял, где я пропадаю вечерами и почему иногда опаздываю на пары, — голос Марка дрогнул. — Джинён не любит предательств. И он терпеть не может ложь. А я предал его и врал всё это время. Поэтому он сделал… это. Под конец голос старшего уже дрожал и он не смог говорить из-за слёз. БэмБэм пододвинулся ближе к нему и обнял, как можно крепче. Ему так хотелось защитить Марка от всей этой боли, Джинёна и от этого дерьмового мира. — Мне так страшно, — сквозь всхлипы вставил Туан, пряча своё лицо где-то в изгибе шеи у Бэма. — Я понимаю, — БэмБэм продолжал гладить его по спине, чуть покачивая из стороны в сторону. — Но всё будет хорошо. Я защищу тебя, а ты будешь защищать меня. Мы справимся.